Глава Змеиного клана

      Что-то я несколько подустал от всего этого! Хотелось растечься лужицей прямо тут, на полу, но лучше бы как-то внезапно получиться в своей кроватке, и хотя у меня о ней масса негативных воспоминаний накопилось, всё-таки всем альтернативам предпочёл бы именно её.       Вокруг суетилась масса народу, любопытные слуги маячили в конце коридора, нерешительно вытягивая шеи в тщетной попытке понять, что же здесь творится такое интересное. Нэ Люцзы так и продолжал сыпать ругательствами, не обращая внимания на явное недовольство стоящего рядом Ланя — надо же, какой темпераментный мужчина, а так и не скажешь! Цзинь вцепился в Ян Цуна как клещ, и тот, поражённый предательски-стремительным бегством своего товарища по взрослым играм, вид имел довольно жалкий и пытался что-то доказать (видимо, свою непричастность, ага-ага!). Ба Ай проводил себе тактильную экскурсию по покоям беглеца, и лекарь, кося на него недобрым взглядом, нервничал от этого ещё больше.       Благодаря экспрессивным высказываниям представителя клана Нэ, мы со стоящим рядышком Чэн Ши невольно и незапланированно обогащали свой матерный словарный запас, и вдруг поток излияний резко прекратился, словно краник закрыли. Это заставило меня выплыть из некой прострации, в которую меня медленно и необратимо уволакивало, и с проснувшимся интересом снова посмотреть на Нэ Люцзы. Выглядел он, прямо скажем, ошарашенно, и, пуча глаза, силился что-то произнести, но губы его были плотно сжаты в тонкую линию, а старик Лань с чувством глубокого удовлетворения на лице поглаживал свою бороду. Этим двоим не хватало только отдельного кабинета, а так они очень похоже воспроизводили сцену из «Матрицы», когда агент Смит затейливым способом лишил Нео рта. Тут рот всё ещё присутствовал, но членораздельные звуки издавать уже не мог — так вот она какая в действии, легендарная техника клана Гусу Лань «Запечатывание рта»! Нам про неё на уроках рассказывали.       — Ух ты! — неподдельно восхитился я. — А это надолго?       — Примерно на полчаса, потом само спадет, — ответил Лань Сышу.       — Потрясающе! Нет, правда! Вот бы и мне так уметь!.. Научите? — ну а что, а вдруг?       — Эта техника доступна только членам нашего клана, внутреннему кругу, — гордо вскинул голову тот.       — Жаль! Очень жаль! Мне бы пригодилось!.. — ну нет, так нет, обойдусь, подумаешь!       Вокруг больше не происходило ничего интересного, как на мой взгляд, кроме пустопорожних разглагольствований старейшины Ланя, и меня снова стало утягивать… куда-то. Окружающие звуки как-то постепенно глохли и удалялись, превращаясь в невнятное «бу-бу-бу», тело охватывала мягкая расслабляющая тяжесть, когда даже мысли текут лениво-вяло, и ты, в принципе, можешь пошевелить рукой или ногой, но тебе отчего-то абсолютно не хочется этого делать, ведь тогда пропадёт это чувство абсолютного покоя, коего в обычном состоянии не добиться, как ни старайся. По ощущениям было похоже на медитацию где-то на грани соскальзывания в призрачную нирвану, вот только медитацией это как раз и не было. Я чувствовал себя гладким тяжёлым камнем, который бросили в тихий водоём, и он плавно и неспешно идёт ко дну, навсегда прощаясь со светом и тёплым солнцем, которое согревало его бока, пока он смиренно лежал на берегу среди своих таких же недвижных собратьев, а теперь илистое тёмное дно гостеприимно распахивало перед ним свои объятия, приглашая взглянуть на свои спрятанные от чужих глаз сокровища.       Очередным «бульком» послышался какой-то вопрос от Чэн Ши, потом ещё парочка — бесполезно, камешек уже на дне и не слышит больше ничего… Но ведь я всё-таки не камень, и подобное состояние моему организму совершенно не свойственно! Надо как-то всплывать, что ли… Рывок из илистых объятий вышел резким и отчаянным, и, наверное, потому удачным — мутная придонная взвесь недовольно потянула за мной свои лапы, но поздно, поздно! Камушек больше не был камушком, а лишь его гладким подобием, мягко скользил в неведомой псевдоводяной толще и неспешно, слой за слоем, героически преодолевал её, поднимаясь к поверхности. Голоса людей уже снова походили на голоса, а не на их искорёженный погружением вариант, и тот, что принадлежал Чэн Ши, был наполнен недоумением и отчаянием, вполне можно было различить: «Молодой господин, поднимайтесь, нельзя так сидеть!» Даже его протянутая в мою сторону рука осознавалась так, как и должна была — как попытка поднять меня на ноги, и то, что в ответ протянулась моя собственная (без малейшего участия сознания!), а пальцы крепко ухватились за предложенное запястье, вызвав болезненный ох, виделось мною как будто со стороны. То есть моя бессознательная тушка всё это время преспокойно сидела себе в коридоре на полу и не вызывала ни у кого подозрений, ещё, поди, и с открытыми глазами! Хорошо, если Ланю не отвечала о бесполезности его нравоучений!       Тело, влекомое рукой Чэн Ши, подорвалось на ноги, но стоять вертикально отказывалось напрочь, стремясь принять первоначальное положение у стенки, ватные нижние конечности упрямо пытались подогнуться и уронить на пол всё остальное.       — Ну-ка, лекарь, дай мне его! — на помощь поспешил Нэ Люцзы (о, ему голос вернули!) и легко подхватил меня на руки, аки барышню. — Куда нести?       — В нашу комнату барьер не пропустит. Может, сюда? Там же кровать есть, кажется, — ответил Чэн Ши, аккуратно, палец за пальцем, высвобождая запястье из моей хватки.       — Ого, синяки остались! — прокомментировал Нэ, скосив на него глаз. — Отличная хватка у мелкого Наследника!       — Он вообще лучший, — буркнул мой лекарчонок.       Обалдеть, как приятно такое слышать в свой адрес!.. Между тем, меня бережно сгрузили на постель беглого хозяина гостиницы, застеленную красивым покрывалом тёмно-зеленого, уходящего в чёрный, цвета (надо же, мой любимый оттенок в этой жизни!) с непонятным узором из ломаных линий. Таким образом, я всё-таки очутился в постели Ван Пинтина, правда, не так, как ему хотелось бы.       Чэн Ши и Лань Сышу тут же принялись по-медицински хлопотать вокруг моего недвижного тельца, за чем я с лёгким интересом наблюдал открытыми немигающими глазами, остальные заклинатели столпились чуть поодаль, что-то шёпотом обсуждая между собой. Ян Цун тоже поглядывал в мою сторону весьма заинтересованно, и, коварно воспользовавшись тем, что Цзинь от него отвлёкся, стал мелкими приставными шажочками продвигаться из своего угла в нашу с лекарями сторону. Глаза его светились нехорошим азартом и любопытством, а уши, кажется, пришли в движение, стремясь вытянутся и повернуться в нужную сторону в попытке не упустить ни слова.       — И куда же вы это, уважаемый, устремились? — ласково пропел Цзинь Линьу. — Там и без ваших, несомненно, ценных советов прекрасно обойдутся! Мы же с вами продолжим нашу увлекательную беседу. На чём мы остановились?.. И давайте всё же переместимся обратно в тот уютный тихий уголок, подальше от дверей и разных артефактов, а то, не ровен час, и вас придётся потом по всей Поднебесной разыскивать!       — Спроси у него, что его хозяин в нас такое бросил, перед тем, как сбежать? — прогудел Нэ Люцзы.       — Он мне не хозяин! У меня нет хозяев! А уважаемый Ван Пинтин просто мой знакомый и ничего больше! — взвился порозовевший от негодования Ян Цун.       Но никого, впрочем, взаимоотношения этих двоих не интересовали, зато про непонятный порошок хотели услышать все, судя по устремлённым на проштрафившегося лекаря любопытным взглядам, даже старейшина Лань отвлёкся от врачевания меня, смирно лежащего на хозяйской кровати.       Ян Цун от такого жадного внимания к своей персоне передёрнул плечами, а потом, высокомерно встопорщив свою козлобородку, ясно и чётко ответил:       — Я не знаю!       Воцарилась секундная мёртвая тишина, а потом Ба Ай громко и издевательски заржал, тыча в него своим круглым веером:       — Он не знает!.. Гы-гы-гы! Не знает!.. Ой, уморил! Гы-гы-гы!.. Это ж твой мешочек был! Я видел!.. Гы-гы-гы! Не знает он!..       Цзинь настолько нехорошим взглядом смерил опешившего Ян Цуна, что тот изменил цвет лица с розового на бледно-серый и отступил от него на шаг, упершись спиной в стену.       — Значит, не знаем, — тихо и очень значительно проговорил золочёный дознаватель, а мне так и представились маленькие рожки у него на голове и длинный хвост с кисточкой под дорогой мантией. — Значит, будем запираться? — голос чуть взлетел вверх, и в нём отчётливо послышался звон цепей пыточной камеры, а в глазах полыхнул отблеск адского пламени на стенках котлов.       Не будет, как-то сразу поняли все. Ну, оно и понятно: такой Цзинь пугал неимоверно, и его лёгкая улыбочка способна была в данный момент вогнать в конфуз кого-то и более стойкого, чем человек, замерший перед ним обморочным сусликом.       — Подайте-ка мне этот его мешочек! — старик Лань переключил всё своё внимание на расследование. — Посмотрим-посмотрим… Любопытно!       Престарелый эксперт-криминалист полез в свой цянькунь и извлёк оттуда… ну, можно сказать, целую походную лабораторию — баночек и прочей разнокалиберной тары у него оказалось не меньше, чем у меня самого, страдающего (наслаждающегося) синдромом хомяка. Ленточконосный алхимик оказался на высоте: и пятнадцати минут не прошло (субъективно), как в результате смешиваний, растираний и покапываний разными непонятными жидкостями нам был озвучен однозначный вердикт: как я и сам уже предположил, это была какая-то разновидность лёгкого наркотика со снотворным эффектом.       — Мы — взрослые здоровые заклинатели, поэтому снадобье на нас и не подействовало, — озвучил общую мысль Лань Сышу. — К тому же, быстро покинули комнату. А мальчик ослаблен и утомлён, да ещё и находится под действием лекарств, вот и получилось то, что получилось.       — И как это поправить? — спросил Цзинь Линьу, на миг оторвавшись от запугиваний Ян Цуна.       — На самом деле это легко, скоро всё будет готово, — и старик опять занялся какими-то недоступными моему взору химическими изысканиями.       Вскоре мне была предложена пиалка с исходящей паром жидкостью, видом своим напоминающая жасминовый чай, пахло тоже какими-то травами, Чэн Ши её остудил, как мог, и аккуратно влил в приоткрытый (так и было?) рот и помассировал горло, стимулируя глотательный рефлекс. Результатов не пришлось долго ждать, меня стало мягко «попускать» почти сразу, и минут через десять я уже мог вполне самостоятельно сидеть на кровати, а чуть позже и встать на ноги. Правда, слабость никуда не делась, меня шатало, как изрядно набравшегося посетителя нижнего этажа этого здания, так что то и дело приходилось прислоняться к чему-то или кому-то (Чэн Ши). От всей души поблагодарив заклинателей и особенно старейшину Ланя, во избежание лишнего «шторма» не рискуя кланяться, просто сложил в подобающем жесте ладони, а потом, повернувшись, выпростал руку в сторону наших покоев и повелительно заявил: «Домой!»       В «домой» мы добирались со скоростью никуда не спешащих черепах, то и дело делая остановки на отдых и мои возмущения типа, какого чёрта тут такие длинные коридоры навертели. У дверей нас поджидала целая делегация из трёх служанок с подносами, уставленными заказанной снедью, и возглавляла её сама Бан Ма с маленькой корзиночкой пирожных, на вид весьма аппетитных. Узрев меня в таком неприглядном состоянии, она эмоционально всплеснула руками и неожиданно заключила в тёплые крепкие объятия, уткнув носом в мощную грудь и причитая о «несчастном израненном ребёнке, брошенном на потеху разным нехорошим личностям». Объятия её хоть и были внезапными, но достаточно аккуратными и отчего-то уютными, отстранятся абсолютно не хотелось — сейчас она живо напомнила мою бабушку с такими же медвежьими и слегка неуклюжими обнимашками, к сожалению, давно почившую в той, другой жизни, так и не дождавшуюся от меня заранее обожаемых внуков. Эх! Что имеем — не храним, потерявши — плачем…       Идиллия длилась не так долго, как хотелось — Бан Ма призвали её обязанности, а пока Чэн Ши возился с перетаскиванием еды, меня неожиданно отловил Лань Сышу, выскочив, как чёрт из табакерки.       — Наследник Шэ, уделите этому старику немного своего времени, надо поговорить.       Что ж, ожидаемо, но вот ни хрена не вовремя! Во мне зрела настоятельная необходимость прилечь и поесть, а он тут со своими базарами! Но отказаться никак нельзя — не в том я сейчас положении, чтобы игнорить таких личностей, как старейшина Великого клана. «Этот старик» смотрел пристально и цепко, не хуже Цзинь Линьу, и заранее ясно было, по поводу чего сейчас будет разговор. Ох, как этого не хотелось! Я был не готов к нему, сил практически не осталось, язык едва слушался, умопомрачительно пахло вкусностями Бан Ма, а тут этот несносный Лань!       К сожалению, я не ошибся: противный старикан ни фига не поверил в защитный артефакт — опытный, сука! — да и при осмотре моей парализованной тушки тоже кое-что заметил, о чём и поспешил мне сообщить, азартно сверкая глазёнками.       — И барьерчик-то тоже «тёмный»! Я подобное завсегда чую!       Ах ты ж пердун плесневелый! Закопать тебя, что ли, на этих самых Могильных Холмах? Уж больно умный, где не надо!..       Мой редкого прикуса оскал не предвещал ничего хорошего, когда я решительно и, каюсь, довольно болезненно взял его под локоток, ненавязчиво провожая в сторону лестницы (лестница большая, местами скользкая, да…), почти что зашипел:       — Уважаемый старейшина, должно быть, довольно долго живёт на белом свете, многое узнал, повидал и, надеюсь, ещё не успел впасть в такие неприятные возрастные болезни, как старческое слабоумие и потеря памяти, поэтому он просто обязан помнить, что клан Шэ — равновесный клан, о чём уже упоминалось сегодня, и одинаково использует обе стороны потока энергии, не ограничивая себя однобокими суждениями. Следовательно, присутствие некоторого количества тёмной энергии вполне объяснимо, так что нечего тут нагнетать!.. Не понимаю, чего вы добиваетесь? В свете сложившейся на данный момент обстановки (здесь и сейчас), обвинить кого-то в использовании тёмной энергии — означает подписать ему смертный приговор. Пытаетесь уничтожить Наследника клана Шэ? Весьма недальновидно!       — Нет, я не… — старик явно не ожидал от квёлого меня такого напора и несколько подрастерялся.       — Это хорошо, что вы «не»! А то я могу вдруг вспомнить историю образования вашего клана и поднять архивы, из которых внезапно окажется, что мой благословенный предок отправил некую группу товарищей основывать монастырь на новых землях, а раз тот его не основал, а выделенные на это деньги потратил, то клан Гусу Лань формально всё ещё считается вассальной ветвью Ордена Шэ, удачно присоединившей бесхозные ранее земли и фактически подчиняющейся Главе Шэ, коим я стану в надлежащее время. Стоит мне подать такую заявку Верховному Заклинателю, которую и рассмотрят на ближайшем сборище Глав, да подкрепить нужными документами, которые у меня найдутся, не сомневайтесь (у нас в клане ничего не пропадает и не вымарывается), и такая буря поднимется! От репутации всеми уважаемого клана мало что останется, Цзини с удовольствием вас утопят! Как, нравится перспектива?       Старейшина Лань сузил свои глубоко посаженные изюминки глаз, прошивая меня колючим взглядом, словно готовился нанести удар, но потом как-то резко расслабился и «потух».       — Я всё понял, Наследник Шэ, простите этого недостойного старика!..       Я, наконец, отпустил его руку и тщательно расправил складочки на рукаве, образовавшиеся от моей хватки, благодушно улыбаясь правой стороной рта и демонстрируя фамильный клык.       — Приятно было с вами познакомиться, старейшина Лань Сышу! И аккуратнее на лестнице, прошу вас, иначе я себе не прощу, если что-то вдруг произойдёт с вами на моих глазах! Миру заклинателей, без сомнения, будет нелегко от такой несвоевременной потери глубокоуважаемого человека!       Старейшина Лань, уже занёсший ногу над ступенькой, вдруг замер, а потом вернулся на надёжную (ха!) площадку.       — Сколько вам лет, вы сказали? Двенадцать?.. М-да… Не дай мне боги дожить до вашего возглавления! — мы обменялись прощальными церемонными поклонами, и он, осторожно ступая и придерживаясь за перила, стал спускаться вниз.       Проводив его взглядом до выхода, я чуть в третий раз не стёк по стенке, но таки нашёл в себе силы добраться до нашей комнаты. Чэн Ши стоял у окна и что-то там высматривал.       — Старейшина Лань только что отбыл, — сообщил он, спустя долгую паузу. — А чуть раньше — господин Нэ Люцзы. Это плохо для нас?       — Нет, совсем нет, они своё дело сделали. Кроме того, Ба Ай и Цзинь Линьу всё ещё здесь, и, думается мне, наш дознаватель пока никуда не спешит. Тебя это успокоит?       — Не знаю, наверное…       — Ты не смотри, что он такой молодой и холёный, это не показатель, поверь. Не хотел бы я встретиться с ним в бою!       — Правда? Вам я верю… Давайте тогда уже ужинать, а то скоро всё остынет!       Лапша с овощами в бульоне манила дурманящим запахом специй и исходила паром, требуя от наших желудков немедленного поглощения, и на время пришлось отложить все размышления и измышления, как бы они ни тревожили мозг, ибо мыслительный процесс вечен и не остановим, а еда имеет нехорошее свойство остывать и портиться. Несмотря на это, желудок мой сказал «баста!» слишком быстро, по моему скромному мнению, ведь не продегустированными остались ещё пара привлекательно выглядящих блюд, свежеиспечённые булочки и фрукты. Ладно, ночной жор ещё никто не отменял, и уж тогда!..       А пока можно сыто отвалить от стола и полежать-подумать, день-то насыщенный выдался, и пищи для размышлений накопилось достаточно.       — Что от вас хотел старейшина Лань? — нерешительно спросил Чэн Ши.       В нём явно боролись любопытство и осторожность, он всё ещё не мог понять своего статуса при мне и границ дозволенного, что можно спрашивать, а что не стоит — жизнь его сделала такое головокружительное сальто-мортале, преподнесла столько неожиданностей, хороших и плохих, что голова шла кругом от новых знаний и ощущений. А ведь это только начало!       Да, я читал его сейчас, как открытую книгу, несмотря на весь этот сумбур, и думал, как же мне с ним повезло всё-таки, а ведь поначалу у меня даже надежды не было обзавестись таким товарищем, верным и надёжным, с весьма полезными жизненными навыками. Хватать и не пущать!..       — О да, старейшина Лань, хитрый въедливый старикашка!.. Представляешь, он всё-таки не поверил в существование артефакта! Да ещё и глубокую диагностику успел провести и, конечно же, нашёл то, что искал — тёмную энергию. Вот про это у нас и был разговор, он собирался вывести меня на чистую воду, а ты представляешь, что в данный момент это значит? Думаю, прекрасно представляешь — отголоски осады Луань Дзян до сих пор долетают сюда, когда ветер в нашу сторону дует. По правде говоря, он меня хорошенько напугал!       — И что же теперь будет?! Он ведь уже уехал!       — Мне кажется, о нём беспокоиться не стоит, его удалось убедить не дёргаться в мою сторону. Знаешь, я тоже иногда могу как следует напугать, если меня к стенке припереть. А он старик умный и опытный, всё понял, как надо, поэтому и убрался целым и невредимым.       — О… — только и выдал парень.       — Боишься меня? — не хотелось бы, если честно.       — М-м-м… Нет?.. Это плохо? — кажется, он и сам немало был озадачен этим фактом. — По-моему, я уже начал привыкать. И знаете что? Мне нравится! Вот правда, нравится! Прекрасно понимаю, что вы ещё очень юны, вам всего двенадцать, но, тем не менее, рядом с вами появляется такое чувство защищённости, что ни на что другое уже и внимания не обращаешь! Это странно, но так и есть. Мне хорошо с вами, невероятно комфортно, и очень хочется, чтобы это длилось подольше.       — Я рад, — что ещё тут скажешь?       — Так, Ланя мы пережили, — продолжил я. — Нэ до меня дела особого не было, как и Ба Аю (надеюсь). Остаётся Цзинь, а он крепкий орешек!       — Вы думаете, с ним будут проблемы?       — А то! Ты же сам видел, насколько это непростой человек. Сегодня он нас, конечно, не побеспокоит, у него пока есть игрушка — Ян Цуна он выпотрошит, что называется, и может быть даже не в переносном смысле. Сдаётся мне, у товарища Цзиня такие полномочия имеются, что ой-ой-ой! Потом на очереди эта девка из здешнего «весеннего дома» — как, ты говорил, её зовут?       — Сян Ляо.       — Сян Ляо, значит. И, как мне кажется, он долго с неё не слезет в обоих смыслах этого слова — уверен, Цзинь Линьу из тех людей, которые могут успешно сочетать приятное с полезным. Так что до завтра мы совершенно свободны, а уж ближе к полудню стоит ждать неприятного гостя, и тупо сидеть в комнате совсем не выход: такого не пересидишь, даже если Бан Ма будет собственноручно нас подкармливать. Разговору быть, и стоит тщательно всё продумать.       — Считаете, Цзинь Линьу — не тот, за кого себя выдаёт? Он вовсе не барьерщик?       — Ну, барьеры он, конечно, ставить умеет, но это точно не основная его специализация. Он — «особист», не знаю, как точно называются такие люди, но они занимаются «особыми» делами. Нет, не ликвидацией неугодных, хотя кто знает? Скорее, наоборот, они ищут и наказывают таких преступников, которых до суда доводить не выгодно по тем или иным соображениям. Их дела всегда неоднозначные, «скользкие», так что Ван Пинтин точно попадает в сферу его интересов. Причём, мне кажется, отправляясь сюда с каким-то поручением, он и знать не знал о таком персонаже и теперь вцепится в него, как собака в кость. И да, нам это выгодно. Но я — основной свидетель и обвинитель, а значит, из меня тоже нужно выжать по максимуму, и это будет очень неприятно. Такому, как он, сболтнёшь что-то и не заметишь, а потом бед не оберёшься!.. Ладно, чего уж там, и его переживём, зато тренировка мне будет перед дядюшкой и золотым гадюшником. К тому же, особо греет мысль, что Пинтин теперь точно не отвертится при любом раскладе!       — Остаётся только надеяться!.. Он столько тогда наговорил в коридоре, аж подумать страшно!       — Страшно, но придётся. Человек старался, кучу полезной информации выболтал нежданно-негаданно, и её нужно осмыслить, дабы не разочаровать его в лучших чувствах. Но самое главное, теперь понятно, кто он, собственно, такой и откуда у него что берётся.       Чэн Ши выглядел весьма озадаченным этим моим заявлением.       — Что, не понял ещё? Пинтин — не Ван, он — Вэнь! К тому же ученик или даже родственник самого Вэнь Чжулю, Сжигающего Ядра. Не было учеников, ты говорил? А тут вот нежданчик нарисовался откуда ни возьмись, скачет по Поднебесной порталами, как блоха — хрен поймаешь, и кусает больно. Ты ещё про братьев, кажется, упоминал? Старший и младший? Так вот, поздравляю: Вэни живее всех живых и ещё знатно нам нагадят. А где три, там и больше может быть. Он говорил про дальнее поместье, в котором собирался меня прятать, значит, есть и поближе недвижимость, а в недвижимостях всегда имеются люди, и кто знает, сколько их вообще? Это пугает, если честно. Зато многие части головоломки заняли свои места. Надо же, всего одно слово — Вэнь — и сколько сразу ответов! Теперь следует решить, что из этих новых знаний стоит рассказать нашему Цзиню, а что придержать, а то и вовсе в тайне сохранить. Что-то мне подсказывает, что не стоит Вэней пока из тени выводить, слишком опасно. Хотя, конечно, это палка о двух концах… Чёрт! И так плохо, и так не фонтан!       Сокрушаться о своём бессилии можно было до бесконечности, но вот стоило ли? Следовало тщательно обмозговать всю сложившуюся вокруг моей персоны ситуацию, сделать положенные выводы и наметить хоть какие-то планы на ближайшее время, с долгосрочными был полный порядок — движение в сторону Башни Кои являлось, без сомнения, в приоритете. Времени до назначенного дядюшкой рандеву оставалось ещё предостаточно, можно не спешить, тем более, о моём новом ранении будет доложено в ближайшие сутки, если не уже. Цзинь Линьу, уверен, придерживать такую важную информацию не станет, да и обстоятельства вокруг данного происшествия были довольно неординарными, однако предстоящий разговор с ним даст окончательное видение всей складывающейся картины, главное при этом самому не выболтать лишнего. Конечно, импровизации — мой конёк, как оказалось, но планирование есть планирование, оно даёт какую-никакую уверенность и более-менее твёрдую почву под ногами.       Тем не менее, разговор с тем насущных и тревожащих плавно перетёк в ничего не значащую болтовню, лёгкую и приятную, скрасившую наш вечер. Под это дело как-то незаметно ушли тофу с овощами и булочки, было выпито ведро чая — мы оба откровенно наслаждались уютным теплом комнаты, надёжно огороженной от всего мира тёмной энергией, и отдыхали физически и морально, расслабляясь и рассказывая друг другу курьёзные истории из жизни. Такой тихий «домашний» междусобойчик в приятной компании в конце концов примирил меня с сегодняшним провалом миссии и привёл в благодушное настроение.       Я лежал в своей кровати, закинув руки за голову, и слушал тихое размеренное сопение Чэн Ши в его импровизированной постели — три матраса, два покрывала и куча разнокалиберных подушек. Парень знатно вымотался за последнее время, ему, как никому другому, требовался хороший длительный сон в самых комфортных условиях, но он с таким тщанием обустраивал себе это спальное «гнездо» и с таким довольным видом в него умащивался, что даже заикаться не хотелось о чём-то другом. Вырубился он практически мгновенно — хорошо, если голову до подушек успел донести, мне же, напротив, не спалось. В голове крутились различные планы, строились версии, обрисовывался в общих чертах набросок завтрашнего разговора с Цзинь Линьу, хотя этот человек был малопредсказуем в силу своей должности «особиста», но из-за неё же всё-таки поддавался анализу.       Не лежалось. Спальные одежды казались откровенно лишними и мешали, одеяло почему-то всё время стремилось съехать на пол, подушки раздражали то своей жёсткостью, то рыхлостью и комковатостью — в общем, всё было как-то не так, хотя я старался лежать спокойно и не крутиться, опасаясь разбудить спящего Чэн Ши. В конце концов пришлось всё-таки встать и, захватив с собой пару подушек и яблоко со стола, отправиться к окну глядеть на звёзды. Созерцание ночного Илина, расцвеченного обязательными красными фонарями, умиротворяло, холодный горьковатый от пепла воздух приятно остужал лицо, непривычная тишина, разбавленная одиночным ленивым лаем собаки где-то на окраине, гипнотизировала. «Весёлое заведение» сегодня не работало, и это заставляло меня самодовольно ухмыляться — приятно было сознавать, что тоже приложил к этому руку и лишил Пинтина доли выручки.       Удобно устроившись на подоконнике и созерцая осеннюю ночь, я вдруг вспомнил о Книге — таинственном родовом талмуде, который так жаждал изучить настоящий Шэ Хей, а гады-наёмники постоянно ему в этом мешали. Интересно, какое заклинание он успел всё-таки выцепить оттуда? Скоро я это узнаю. Для этого надо было распечатать своё золотое ядро, ведь инкунабула реагировала на кровь и энергетику Наследника Шэ. И с тем, и с другим она уже была ознакомлена, но моя энергетика после подселения в это тело чужой души не могла не измениться; Хаокан это подтвердил и принял, следовало теперь приручить и родовой артефакт. Что же, значит, время пришло — и так и так золотое ядро пора было приводить в надлежащее состояние, убирать защитную прослойку из тёмной энергии и начинать осваиваться с заклинательством, в конце-то концов. Было страшно: тьма так кстати выручила меня с защитой комнаты и уберегла источник духовных сил, что добровольно расстаться с ней практически не представлялось возможным. Понятно, конечно, что это чистой воды самовнушение, но психологическое привыкание уже произошло, оставалось только надеяться, что до физического мой организм ещё не докатился — это было бы весьма печально, проходить через своеобразную «ломку» категорически не хотелось.       Вернувшись в постель, я устроился поудобнее и скользнул в мир своих внутренностей. Кстати, с каждым разом этот фокус давался мне всё легче и быстрее, так что скоро, глядишь, я смогу инспектировать свои энергетические каналы, не отвлекаясь от разговора во внешнем мире! Ну-с, посмотрим, как тут у нас дела… Рана на бедре вообще больше не просматривалась, полностью слившись с остальным организмом, на груди ещё что-то оставалось, но так, почти незаметно — всё, с этими двумя ранениями покончено. Остаётся самое противное — брюшина. Да, тут было всё не так радужно, но ткани начали срастаться, спасибо старику Ланю и его щедрой подпитке, а стоит мне разблокировать своё ядро, и за пару дней от всего этого непотребства останется только шрам. Господи, как же хочется, наконец, избавиться от до смерти надоевших бинтов и лекарств, стать снова здоровым и сильным, приступить к тренировкам, встать на меч!.. Решено, убираю все лишнее!       Ну вот оно, моё драгоценное ядрышко, укрытое уютным одеялком тьмы, спящее и, надеюсь, уже здоровое! Тёмная пелена, подчиняясь мысленному приказу, раздалась в стороны и незаметно рассредоточилась по всему организму, создавая из себя некую подушку безопасности. Хм, интересное решение! Пускай, наверное, пока так побудет, вдруг пригодится! А будет мешать — удалю. Тёплый шарик света на долю секунды нерешительно замер, а потом, будто встряхнувшись, засиял нестерпимо-ярким солнышком, ослепив моё внутреннее зрение и выбив таким образом из медитации. Перед глазами — настоящими, не фантомными — водили хороводы разноцветные пятна, вызывая рефлекторное слезоотделение, я отчаянно пытался проморгаться, чтобы вернуть ясность восприятия. Вот это да! Вот это мощь! Не ожидал, не ожидал! Это у всех оно такое яркое? В прошлые разы и близко ничего подобного не было — может, из-за того, что были повреждения? Ух, бодрячок!       По организму от низа живота стало расползаться приятное тепло, растекаясь по венам и наполняя собой каждую клеточку моего многострадального тельца. Подозреваю, конечно, что не по венам, а по энергетическим каналам, многие из которых как бы дублируют кровеносную систему, но это несущественные мелочи. Было приятно и немного щекотно, губы сами собой растягивались в безумной широкой улыбке, эйфория колючими искорками радости звала совершать милые глупости, кричать во всю глотку и хохотать, я еле сдерживал себя, чтобы действительно не начать творить неведомую херню и не поставить на уши весь Илин. Так продолжалось минут пять-шесть, может, чуть больше, а потом мне уже стало как-то не до смеха. Приятное тепло превратилось в совсем уж нестерпимый жар, крупные энергетические каналы ощутимо распирало от объёма прокачиваемой по ним энергии, мелкие, казалось, и вовсе горели огнём. Что происходит? Почему так-то?.. Или с моим ядром действительно что-то не то?..       Преодолевая растущую боль, я снова нырнул сознанием к моему взбесившемуся комку энергии и повторно чуть не ослеп: сверхновая в моём животе и не думала угасать, сияя чудовищно ярким светом и вырабатывая колоссальный объём янской ци, с которой детские энергоканалы, не рассчитанные на подобное, абсолютно не справлялись. Не знаю, могло ли ядро от этого действительно разрушиться, но вот проводящие каналы — запросто, и что тогда будет со мной, даже страшно подумать. Призвав иньскую ци со всего организма, я сплёл из неё крупноячеистую сеть и натянул на пылающую звезду, несколько пригасив этого монстра, но полностью не блокировал. С каналами было на самом деле все плохо, многие покрылись еле заметными шрамами-растяжками — это означало, что структура в этих местах истончилась и от очередного всплеска активности может прорваться; мелкие сосудики болезненно пульсировали, напитанные энергией до предела. И что теперь со всем этим делать?       Вынырнув обратно в реал, я попытался расслабиться и отстраниться от внутренней боли, да куда там! Это было попросту невозможно. Меня мелко трясло, пот пропитал одежду и простынь подо мной, температура зашкаливала, кровь превратилась в жидкую лаву. Если я выживу в очередной раз… Даже не знаю, что пообещать! Просто пускай выживу! Вся надежда только на ускоренную регенерацию, которая не даст «растяжкам» шанса расползтись и укрепит слабые места.       Через какое-то время я действительно почувствовал облегчение и смог слегка выдохнуть: кризис миновал? Проверка показала, что трещины на каналах практически исчезли, но вот структура их кардинально изменилась: она, как мне показалось, стала более эластичной и… тёмной. Если раньше энергоканалы были того же золотистого цвета, что и само ядро, то теперь их также покрывала некая сетка, только с меленькими-меленькими ячеечками, напоминающая чакропроводящую сетчатую ткань в костюмах некоторых персонажей из «Наруто». Ну что же, буду надеяться, что такой чудесный апргрейд поможет мне справиться с неожиданным ребусом моего чересчур загадочного организма.       Основные, крупные магистрали действительно получилось таким образом починить и укрепить, но вот мелкие сосудики не сдавались и так же тревожно пульсировали от переизбытка энергии. Таким образом, предсказуемо наступила «вторая часть Марлезонского балета», когда я лежал, вытянувшись в струну от напряжения и протяжно выл на одной ноте, а разбуженный среди ночи перепуганный Чэн Ши бестолково хлопотал вокруг, не в силах ничем помочь. Причина была проста и логична до безобразия: система энергоканалов моего организма, накачанная светлой ци до предела, начала шириться, разрастаться и ветвиться, подстраиваясь под нынешние потребности ядра, буквально прожигая себе новые пути, и всё бы ничего, но происходило это в ускоренном темпе в самые сжатые сроки, а нормальные золотые ядра, как известно, растут постепенно, и их каналы соответственно. У меня же опять всё происходило через… даже не жопу, а не пойми какой орган, оттого и приходилось проходить очередную стадию мучений — ну не организм, а ящик Пандоры какой-то, того и гляди ещё какая неведомая хуйня приключится на голом месте!       В конце концов, плавно сошло на нет и это… это… это преобразование, высказываясь цензурным языком. Организм время от времени ещё потряхивало, страшно хотелось есть, благо, от ужина остались фрукты, пара булочек и целое нетронутое блюдо из риса с кусочками овощей, но палочки в подрагивающих пальцах удержать было нереально, а уж есть ими рис — тот ещё аттракцион. Кроме голода физического, в свежевыращенных отростках ощущался также и голод энергетический — вот ведь удивительная хрень: только что было очень много, а теперь вдруг мало! Пришлось опять обращаться к взбесившемуся ядру и хотя бы на короткое время дать ему свободу, чтобы наполнить систему. Наполнил, ага — чуть не спалил её нахрен! Срочно нужно было сделать сброс лишней энергии во внешнее пространство, но это представлялось крайне опасной затеей: кроме непредсказуемости последствий, экстренный сброс легко мог уничтожить нашу защиту из тёмной энергии, а с нею расставаться было бы опасно и преждевременно. Что же делать?.. И тут мой взгляд упал на Чэн Ши.       — Иди сюда, — позвал я его. — Не пугайся только, ладно? Сейчас будет очень больно, вот как мне недавно, зато потом спасибо скажешь. Потерпи, пожалуйста, нам это обоим на пользу будет. Ты же знаешь, что лучшие лекарства всегда горькие!       Господи, как он кричал!.. Левой рукой я держал его запястье, а через правую перекачивал в его слабенькое зачаточное ядрышко излишки своей ци, раскачивая его и создавая энергосистему практически с нуля. Никогда больше так делать не буду, клянусь. Если Чэн Ши меня после этой экзекуции проклянёт и пошлёт куда подальше, даже не обижусь, честное слово!       А потом мы сидели рядышком на моей кровати, свесив руки, тупо уставившись в пространство перед собой, и пережидали последствия буйства энергий, вымотанные и голодные.       — Может, объясните теперь уже?.. — наконец, проговорил он.       — Я распечатал своё ядро, но оно работает не так, как надо, — язык еле ворочался во рту, но поговорить было необходимо. — Оно слишком большое стало, организм не справлялся, пришлось спешно выращивать новые каналы, заполнять их, и опять образовался переизбыток энергии. Я отдал её тебе, пробудил и увеличил твоё ядро, вырастил каналы, как себе. Потому прекрасно понимаю, как тебе больно, прости меня, если сможешь, но это было оптимальным выходом. Ещё раз прости.       Чэн Ши долго молчал, глядя в пол, а потом криво усмехнулся:       — Это что, я теперь могу стать не только целителем, но и заклинателем?       — Можешь. Если усердно тренироваться будешь, конечно. Но оно тебе надо? Целителем ты будешь превосходным, если не гениальным, теперь тебе любые горизонты открыты, а вот убийцей — вряд ли.       — Старейшина Лань как-то же сочетает, и ничего!       — Он этому учился всю жизнь, начиная с четырёх лет. И мы не знаем, через что он прошёл ради этого. Не равняйся на других, подумай о своих желаниях, делай то, что тебе по душе. А мечом владеть я тебя научу, если захочешь. Думай, время есть.       — Да нет, вы правы, я целителем хочу быть, про заклинателя просто так спросил, интересно стало.       — Кстати, теперь ты меня спокойно можешь называть не только по имени, но и на «ты» — я отдал тебе часть себя, теперь мы, считай, побратимы, но не на крови, а на энергии.       — О!.. То есть… хм… мы теперь как братья?       — Это круче — ещё не братья, но уже больше чем друзья.       — Да… мне будет трудно привыкнуть.       — Сделай одолжение, привыкни поскорее! Хочу говорить с тобой на равных.       — Но вы же Наследник!       — Ну и что? Отпусти эту мысль, переступи пару раз границу, и всё получится.       — Я попробую.       — Скажи, ты сердишься на меня? Вот за это всё, что сейчас было?       — Нет, — он покачал головой и снова усмехнулся. — Я же всё-таки лекарь, будущий целитель, так что понял в общих чертах, что вы делаете.       — Ты.       — Ты.       — Вот и ладненько.       Оставшуюся еду мы разделили по-братски, напополам, но лёгкая неудовлетворённость результатом всё-таки оставалась. Чэн Ши порывался сгонять на кухню и разжиться чем-нибудь ещё, но пришлось напомнить ему, что кабак сегодня не работает, и всё закрыто. Потерпим до утра, не беда. Хотя… В запасах моего цянькуня нашлось-таки вяленое мясо, и мы с удовольствием сжевали его, запивая тёплой водой. Надо будет завтра втариться таким же на чёрный день, удобная штука!       Чувствовали мы себя уже вполне сносно, но напряжение и пережитый стресс, конечно, сказывались, да и набитые желудки недвусмысленно намекали, что неплохо бы прилечь и вздремнуть часиков этак пять-шесть. Чэн Ши помог мне перестелить постель, мы почти уже улеглись, как вдруг оказалось, что приключения на сегодняшнюю ночь ещё не закончились.       Я болезненно охнул и согнулся, обхватив себя руками, когда почувствовал толчок в грудь, будто лошадь копытом лягнула. Пространство вокруг шло то еле заметной рябью, то крупными волнами, прогибаясь под воздействием чего-то извне, интенсивность давления нарастала, тёмная энергия, охранявшая барьером нашу комнату, сгустилась настолько, что стало трудно дышать. А потом всё успокоилось так же резко, как и началось, тьма медленно, и как бы нехотя, заняла прежние позиции, и мы с Чэн Ши наконец-то смогли вздохнуть полной грудью.       — И что это такое сейчас было? — спросил он, разминая шею.       — А это, дорогой мой, к нам сейчас «постучали». И не просто кулачком. Боюсь даже представить, какие силы были при этом задействованы, и чудо, что наш барьер выдержал. В любом другом месте, а не в Илине, он бы уже позорно пал, но тут его питают Могильные Холмы. Смею предположить, что это не последняя попытка прорыва, завтра можно ждать ещё одну. А потом ещё. Сколько продержится наша защита — неизвестно. Гора сейчас опоясана свежим барьером, это может оказаться существенным препятствием для подпитки, и в один далеко не прекрасный момент защита рухнет. Что будет потом — ты понимаешь без подсказок. И кто так усердно долбится — тоже.       — Тогда что нам делать?       — Что делать? Да тут всё просто: завтра мы с тобой отсюда уберёмся. Время пришло.