Глава Змеиного клана

      Конечно же, спать я не пошёл. Мальчиком я был хорошим и крайне ответственным, поэтому прекрасно понимал, что сначала обязан позаботиться о тех, кого приручил. Короче говоря, моя невероятно важная персона величественно свернула на кухню, чтобы извлечь оттуда Чэн Ши и тоже отправить его отдыхать перед дальней дорогой, ну и прихватить какой-нибудь колбаски, само собой.       Стоило мне заглянуть в епархию Бан Ма, как тут же пришлось оттуда спешно ретироваться, ибо женщины! Визжащие в приступе мимимишности женщины в большом количестве! На меня одного! Что, блин, с ними такое вдруг приключилось? Нормально же всё было с утра! Ну да, оглядывались, шушукались, кланялись по чём зря, но вели себя вполне пристойно, а тут как с цепи сорвались.       Чэн Ши, хихикая, догнал меня уже у самой лестницы и на мои возмущённые взгляды реагировал слабо. Да что там! Стоило ему успокоиться и снова глянуть на меня, он снова начинал давиться смехом. Только под угрозой неминуемой мести он таки признался, что всё дело в сегодняшних новостях, которые так или иначе крутились вокруг моей персоны, а в чужих пересказах и вовсе приобрели налёт эпичности, даже та раздача яблок! В свете вышеупомянутого женские сердца распахнулись навстречу мне окончательно и бесповоротно, в глазах поселились анимешные сердечки, а руки зачесались непременно потискать такого суперского ребёнка. Ржал же лекарь с неподдельного священного ужаса в моих героических глазах всего лишь от протянутых к моему тельцу жадных ручонок местных фанаток. Не вижу ничего смешного! Это же и правда страшно! Обидеться, что ли?       А ещё меня отныне именовали не иначе как Наследник. Вполне нормальное погоняло, чё! Вот только до моего усталого мозга не сразу достучалась мысль, что Наследник и Наследник Шэ отнюдь не одно и то же. Просто кому-то в дурную голову вдруг взбрело, что я — достойный продолжатель дел Вэй Усяня, носившего титул Старейшины Илина, несмотря на свой возраст. И вот теперь, несмотря уже на мой возраст, я — его Наследник. Приехали. Знал бы настоящий Шэ Хей, кем он нынче приходится своей зазнобе!       Хорошо, что мы сегодня уезжаем! Быть объектом поклонения на самом деле не так весело, как кажется. Кажется. Подобного опыта у меня вообще-то не было, но читать в интернете доводилось, на что способны китайские фанатки в отношении своих айдолов и ради них же. Не-не-не! Не надо нам такого, обойдёмся. Посему — тихая ретирада!       — Ладно, прощу тебя, если принесёшь мне колбаски. И да, распорядись там, чтобы эти сумасшедшие бабы оставили нам сырого мяса для жарки! — великодушно согласился Наследник в моём лице и всё-таки отправился в нашу комнату.       Небрежным движением скинув сапоги и избавившись от пояса, с наслаждением плашмя плюхнулся на кровать. Эх, хорошо-то как! Лёжа! М-м-м! Когда теперь доведётся вот так с комфортом поваляться в своё удовольствие? Ох, чует моя интуиция, не скоро. Между тем, в голове роилась куча вопросов. Некоторые из них были свеженькие, навеянные сегодняшней прогулкой, а некоторые уже давно крутились где-то на периферии, не спеша оформляться в конкретные догадки. По-прежнему не хватало данных, и мне уже начинало казаться, что некоторые зияющие дыры памяти никогда не будут заполнены. И их очень много. Случайно так получилось или намерено, оставалось только гадать. Некоторые моменты прямо-таки настораживали и заставляли пересмотреть свои виды на будущее. Это самое будущее представлялось теперь в довольно мрачном свете.       Именно сегодняшний внезапный ажиотаж вокруг моей персоны как раз и заставил об этом задуматься, очень серьёзно задуматься. Становилось не по себе. Например, мне всего двенадцать лет, но окружающие отчего-то воспринимают меня совсем не как ребёнка. Почему? Допустим, простые люди довольно далеки от заклинателей, поэтому каждый представитель этой братии для них практически равен небожителю, и на меня они смотрят именно с такой колокольни. Может такое быть? Может. Примем за рабочую версию, но с Чэн Ши посоветуемся.       Хорошо, с обычным людом разобрались, а как быть с заклинателями? Эти-то, по идее, должны относиться совсем по-другому, именно как к малолетке и выскочке, на деле же такого нет и в помине. Ба Ай, взрослый и опытный мужик, в ножки готов кланяться, — мне, пацану! Какого?.. Да, я его напугал сегодня с этой выпивкой, случайность, не более. Эффектная, но случайность. А чудить-то он начал ещё раньше, разрешение спрашивал на пребывание в Илине, смешно же! Или он уже к тому времени успел наслушаться местных о Старейшинах и Наследниках? Даже если так, слухи и городские байки от реальности-то можно отличить! А он поверил, кажется. Это странно.       Дальше. Старик Лань, Лань Сышу, старейшина (настоящий!) своего клана. Уж там-то опыт и знание жизни зашкаливают! А общался он со мной на равных. Нет, не совсем на равных, конечно, а как и подобает старейшине общаться с теми, кто ниже его по положению. Да-да, ниже! Я пока только Наследник, не Глава клана, поэтому в иерархии нахожусь на ступеньку ниже. Уверен, будь мне даже больше двадцати двух, он бы разговаривал со мной точно так же. Да и вообще, старики с молодёжью всегда ведут себя именно в подобном ключе, слегка свысока. Угрожал Лань Сышу мне вполне серьёзно, как взрослому, без каких-либо скидок. Ответную угрозу тоже воспринял вполне серьёзно, как от взрослого, и лишь напоследок всё-таки вспомнил о моём истинном возрасте. Почему? Может, у них так принято? И я зря себя сейчас накручиваю?       Нэ Люцзы на меня было, можно сказать, плевать, и то он выказывал должное уважение, как рядовой офицеру, примерно так. Без скидок на возраст.       Ван Пинтин — вообще отдельная песня. С ним очень много неясностей, он меня совершенно не воспринимал как заклинателя, как личность, как самостоятельно мыслящее существо, только как экзотическую игрушку. Из-за возраста? Возможно, мне не с чем сравнить. А может быть, он вообще как-то по-своему людей оценивает и исходит из их ценности именно для него самого. Непонятно.       Остаётся ещё Цзинь Линьу из знакомых мне лично заклинателей, Главу Цзинь и его сына в расчёт брать не буду, мне только предстоит познакомиться с ними, наёмники и соклановцы вообще не в счёт. Цзинь Линьу — дознаватель, человек хоть и довольно молодой, но уже достаточно опытный, занимающий непонятно какую должность при дворе Главы Цзинь и явно далеко не последнюю. По опыту той своей жизни помню, что подобные ребята всегда имеют свою собственную иерархию, отличную от официальной общепринятой, и даром хлеб не едят, по здешним реалиям — рис. О да, у него ко мне было много вопросов, вот только точно также без скидки на возраст. Двенадцать? Да пофиг, просто сотрудничай!.. Такое впечатление после всех этих размышлений складывалось, что здешним людям вообще плевать на возраст, не по нему оценивают. И это до охренения странно! Может, потому что мне привычна совсем другая шкала оценки людей? Пытаюсь лезть со своим собственным мерилом в другую реальность? Эх!..       Наверное, действительно не стоит об этом так уж глубоко задумываться, более серьёзных проблем хватает.       Тут очень кстати явился Чэн Ши и абсолютно точно повторил мой манёвр с кроватью.       — Устал? — спросил я.       — О да! — ответил он, потягиваясь. — Больше от шума, конечно. Как же здесь хорошо, тихо! Никто не бегает, не орёт, не дёргает, ничего под нос не тычет, не лезет с ненужной инициативой! Благодать!       — Понимаю и сочувствую. Даже дёргать бы тебя не стал, но один вопросик замучил, прямо в тупик поставил. Скажи, только честно, каким ты меня видишь? Как воспринимаешь?       Чэн Ши уставился на меня в недоумении.       — Что-то я не понял сути вопроса, — осторожно проговорил он.       Пришлось рассказать ему о своих недавних терзаниях, однако он почему-то важностью вопроса не проникся и всё так же глядел на меня несколько обескуражено.       — Всё равно не понимаю, в чём проблема.       — Просто скажи, — попросил я. — Это нужно для моего внутреннего спокойствия.       И тут до него дошло, во всяком случае, на мордашке отразилось какое-то осознание.       — Всё, понял, для чего это вам! Вы же память потеряли, хоть и частично, а в таких случаях, я читал, люди становятся очень неуверенными, даже сами себя теряют. Словно другими становятся! Просто вы держитесь так свободно, без зажимов, как и не было ничего. Но этот глупый лекарь должен был учесть такую особенность и просит прощения за свою недогадливость! — он нахмурился и продолжил: — Каким вас вижу? Тяжело сказать на самом-то деле. Порой кажется, что я рядом с вами уже год, не меньше! Мне вообще-то редко приходилось общаться с заклинателями, тем более, никогда не доводилось видеть заклинателя-ребёнка, а уж Наследника клана и подавно, поэтому изначально вас воспринял именно таким, какой вы есть.       — Ну каким? Интересно же!       — Физически вы ребёнок на пороге взросления с очень красивыми и непривычными чертами лица, тут даже в некоторой степени можно понять Ван Пинтина. Несмотря на это, в вас есть что-то такое, что заставляет слушать и слышать, даже невольно подчиняться. Это идёт изнутри, какая-то уверенность и сила, право отдавать приказы и делать то, что делаете. Наверное, такое присуще именно людям из власти, Главам и их Наследникам, подобное ощущалось от Главы Цзинь. Кто бы что ни говорил, Главами рождаются, а не становятся, теперь я это точно вижу. Иногда с вами страшно, но больше от непривычности, всё же я простой лекарь из далёкого от столицы городка, мало что вообще видел в жизни. А тут сразу столько всего! Страшно, да, но не отталкивает, наоборот, хочется ещё глубже во всё это окунуться и не выныривать никогда, чтобы вдруг не вернуться к той, старой жизни! Вы очень умны, много знаете, вас интересно слушать, рассуждаете как дай боги каждому взрослому, у вас получается удивительным образом разложить по полочкам то, на что другие вообще не обратят внимание. Внутренне вы не ребёнок, а вполне созревшая личность. Возможно, из-за того, что вы рано лишились родителей, есть такое у сирот, они всегда чрезвычайно самостоятельны. А вы же ещё и Наследник, там же ответственность вдобавок какая! Столько всего нужно знать и уметь! Так что нет никаких причин для беспокойства, люди всё это воспринимают чисто инстинктивно. Странным, по-видимому, это кажется только вам! — и он улыбнулся, склонив голову набок. — Хватит? — да уж, отсыпал по полной!       Ну, значит, действительно нечего голову забивать лишними мыслями, выдыхаем и живём дальше. А всё-таки удивительно, как здесь мало внимания уделяется возрасту как таковому! Никто не сделает скидку на малолетство, ты априори ответственен за свои действия, сколько лет бы тебе ни было. Спрашивают со взрослых и детей одинаково, и это даже как-то страшно: у тебя нет шанса на детскую глупость и неопытность. Конечно, если что, то тебя прикроет семья, клан, Орден, но как быть, когда всего этого у тебя за спиной нет? Жуть какая! Может, поэтому никто особо не удивился, что я припёрся на Луань Цзан? Покосились, головами покачали, да на этом всё и кончилось, мол, это их личное дело, кого посылать. Грустновато так-то.       — Ох, знали бы вы, что сейчас про вас в городе говорят! Уверен, вам бы и в голову ничего подобного никогда не пришло! Кое-кто даже замуж уже собрался, представляете? — между тем продолжал веселиться Чэн Ши, не замечая моей внезапной задумчивости.       — Да ладно! За меня, что ли?! — пришлось срочно включиться в разговор, отгоняя прочь ненужную меланхолию. — А ничего, что я несколько молод для подобного? Не смущает?       — Неа, не смущает, точно знаю!       — Я, конечно, могу предположить, что это те девчонки, которых яблочком угостил, но ты-то откуда знаешь?       — О, из первых рук, так сказать. Одна из этих «девчонок» — моя бывшая, прибегала мириться сегодня. Добрые люди сообщили ей, что я теперь лицо, приближенное к важной особе, да не абы какой! Как же она жалеет, что столько всего наговорила в нашу последнюю встречу!       — М-да… Ты простил её?       — Ещё чего! Я всё уже решил и сказал, зачем повторяться? Просто молча выставил за дверь.       Да уж, быстро девочке ответка прилетела! Даже жаль, что такая красивая, и такая… Без разницы, про которую из тех троих речь, они все красавицы, да, как видно, не всё то золото, что блестит. Но Чэн Ши молодец, мужик! И стержень есть, и слово своё держит, не ошибся я в нём. Радует.       Хихикая, лекарчонок поведал мне ещё несколько нелепиц, в которые переросло моё сегодняшнее передвижение по городу. Да уж, людская фантазия на благодатной почве расцвела буйным цветом и уже готовилась отрастить крылья, чтобы разлететься по окрестностям. Такое впечатление, что у них очень давно ничего не происходило и почесать языки было не об кого, и тут я такой красивый нарисовался. Но ведь на самом деле всё в точности до наоборот! Где-где, а уж в Илине впору начать новостную газету выпускать — каждый день что-то случается. Уверен, и в столице люди скучнее живут, чем здесь. Тогда какого чёрта они все на мне решили отыграться? Я же практически ничего не делал, хотел всего лишь спокойно отсидеться, пока не приду в форму, и тихонечко свалить в закат! Ага, щаззз! Уезжай я из города среди белого дня, чувствую, меня бы всем Илином вышли провожать. Бредятина какая-то!       — Расскажи пожалуйста, что ты обо мне знаешь? — очередной мой вопрос явно поставил Чэн Ши в тупик.       — Что-то я опять не понял, о чём вы сейчас? — бедный парень!       — Знал бы ты, — вздохнул я, — как напрягает то, что каждый человек в этом городе, в том числе приезжие, осведомлены о моей здешней жизнедеятельности намного лучше меня самого! Был весьма неловкий момент, когда я, сам того не ведая, фактически подарил свой дом Ба Аю, и мне об этом сообщил Цзинь Линьу, вообще левый человек в Илине.       — Вы правда не знали?       — Понятия не имел! Нет, я не жалею, просто для чего-то же этот дом мне был нужен? Хотелось бы знать, для чего именно, а не помню. И отчего, имея свой угол, мне пришлось ютиться в гостинице? И почему крыша дырявая? Не мог же я жить со своими людьми в доме с разваленной крышей!.. Вот и хочу, чтобы ты поведал мне обо мне самом, что знаешь. Каким был, сильно ли отличался от себя нынешнего? Как себя вёл? Что делал, куда ходил? С кем общался? Я просто уже боюсь, что некоторые моменты не вспомню никогда.       — Очень вам сочувствую! Это, наверное, страшно, не помнить чего-то о себе самом. Но тут с меня плохой помощник, мы не были знакомы до вашего ранения, да и видел я вас от силы пару раз, поэтому насколько вы нынешний отличаетесь от тогдашнего, не знаю. С кем общались, тоже сказать не могу по той же причине. Знаю, что жили вы со своими людьми в доме напротив гостиницы, а когда ходили куда-то, двое из них всегда шли у вас за спиной и были похожи на охранников, но никогда ни во что не вмешивались, горожане отмечали, даже сплетничали по этому поводу. Сплетни, конечно, меня не миновали, Мэн Шу был до них весьма охоч, а что-то и Ян Цун говорил.       — Ну, давай хоть сплетни! От них тоже часто бывает толк.       — Про дом вот знаю! Когда ещё старая хозяйка Юнь Гэ жива была, у неё поселились какие-то люди, двое или трое, тут по-разному говорили. Это были взрослые мужчины, заклинатели или воины — они были при мечах. Старуха говорила, что дом они у неё сняли, лишних ведь монет не бывает, а парни попались достаточно щедрые и почтительные, но больно молчаливые. Потом она умерла, но парни как жили в доме, так там и остались, никуда явно не собирались. Ян Цун однажды пришёл в невероятно приподнятом настроении, всё хихикал как-то совсем уж по-дурацки, а потом рассказал, без подробностей, правда, что Ван Пинтин попытался наложить лапу на как бы ничейную собственность, но это у него, мягко говоря, не получилось. Больно ему было морально и физически, потому наставник и был в курсе произошедшего. Тех, кто с ним ходил в качестве охраны, и вовсе чуть ли не от стенок отскребали. Все поняли, что эти парни — мужчины серьёзные, заклинатели, да ещё и тёмного пути не чурающиеся. Ну, оно и понятно, к нашему Старейшине кого только не приносило! Так что, в общем-то, и не удивились.       — А почему Ян Цун злорадствовал? Они ж вроде как дружили с Ван Пинтином.       — Да у них странные отношения были, на самом-то деле. По началу они никак не контактировали, скорее уж наоборот, воротили друг от друга носы, а потом вдруг нашли общий язык. Но насколько было близким их взаимодействие, я узнал только сейчас.       — Ладно, что там дальше?       — Дальше понаехали всякие-разные, и однажды Ян Цун отправился в тот дом с Ван Пинтином и небольшим отрядом наёмников хозяина гостиницы. Вернулся он весьма задумчивым, мы так и не поняли, что за настроение у него. Оказалось, Ван Пинтин пронюхал, что в интересующий его домик прибыл новый якобы законный хозяин, вот он и поспешил на разборки. Зачем ему при этом лекарь нужен был — тот ещё вопрос. Новый хозяин произвёл на них неизгладимое впечатление: очень-очень юный, очень-очень симпатичный, очень-очень серьёзный, он хмуро глянул исподлобья, и в тот же миг его окружил собственный отряд из хорошо вооружённых людей-заклинателей. Ван Пинтину пришлось заткнуться. Ян Цун возмущался, помнится: мальчишка, дескать, тычет ему в нос купчей, а тот даже не смотрит, таращится на самого мальчишку, чуть слюной не истекает! Вот как-то так, больше нам ничего не говорили ни про дом, ни про людей, живущих там.       — Ну, ясно. А крыша?       — А с крышей случилась неприятность уже после вашего ухода на гору, я только краем уха слышал об этом. Там кто-то вылетел из окна гостиницы и так неудачно приземлился, насмерть. Сам или с чьей-то помощью — понятия не имею. Скорее всего, второе: люди просто так не летают, а заклинатели делают это более… изящно.       Да уж, немногое же прояснилось!       — Почему раньше не рассказывал про дом?       — Так откуда ж я знал, что вы про него не помните?       — А про собак этих страшных сегодняшних?       — Да я про них и сам не слишком-то знаю. Так, слышал что-то, и всё. После них для меня, видимо, работы не оставалось. А слухи — что? Вы и сами сейчас в центре этих слухов, и много ли в них правды?       Оставалось только покивать — прав парниша, как ни крути!       И вдруг он с тяжёлым вздохом сел на кровати и стал обуваться с мученическим видом.       — Ну и куда тебя несёт? — удивился я.       — Так колбасу я и не принёс! И за мясо не договорился — заболтали меня совсем эти женщины!       Останавливать его я не стал: он ведь и правда не выполнил поручение, значит, пускай идёт. За дурной головой и ногам покоя нет, как известно.       Чэн Ши ушёл, но и мне стало вдруг как-то некомфортно лежать: собаки не выходили из головы. Поведение их было странным: они то вели себя очень осторожно, умно, то вдруг напали ни с того ни с сего на слугу с мясом. Да, там была всего одна псина, но этот случай вообще как-то выбивался из их типичного modus operandi. Почему? Оголодали, что ли? И как это связано с поспешным бегством их же хозяина? Могли ли они быть управляемы через те странные ошейники? В принципе, могли. Это хорошо сочеталось со сведениями, полученными от господина И: они нападали на неугодных хозяину людей по его прямому приказу. Правда, непонятно, как это осуществлялось на деле, ну так я и не специалист, всего лишь совершенствующийся на начальном этапе своего пути! Хорошо, допустим, так всё и было. А как тогда остальная стая узнала о гибели Жёлтого? Всё-таки какое-то подобие коллективного разума? Почему бы и да! Предположим, у Жёлтого пса-вожака был главный ошейник, ведь говорили, он всегда был как бы со стороны, следил за другими собаками, и от него информация передавалась остальным членам стаи через такие же ошейники. Интересно, они были взаимозаменяемыми? Смог бы Ван Пинтин управлять своим четвероногим оружием без Жёлтого и его ошейника? Теперь уж и не узнать. Но то, что гибнущая псина успела-таки что-то сообщить своим подчинённым, не вызывало сомнения, это однозначно.       Я запустил руку за пазуху и извлёк трофейный ошейник: хе-хе, господин Цзинь не досчитался одного в своей коллекции! А что, имею право, честно добыл в бою! Сейчас он вовсе не напоминал опасный артефакт: напряжный тёмный флёр развеялся, значки зловеще не светились и вообще стали еле заметными, — такой себе собачий аксессуар из железных пластин, скрепленных между собой кожаными ремешками. Ну и как с ним теперь разбираться? Мой экземпляр, кстати говоря, был целеньким, совсем неповреждённым: снимался же с обезглавленного тела, ничего не мешало ему остаться в первозданном виде, но мерцание угасло само собой в течение нескольких минут после смерти носителя. Интересно, он ещё рабочий? Если надеть его на какую-нибудь другую псину, он «оживёт»? Стоило бы, конечно, проверить на деле, но было в этом артефакте что-то настолько глубинно-мерзкое, что лишний раз контактировать с ним не хотелось. Полустёртые, явно недавно обновлённые значки на пластинках действительно выглядели максимально необычно и как-то совсем уж нездешне: этакие остроконечные треугольнички с сильно вытянутыми носиками, направленные в разные стороны. Это должно что-то значить? Хм…       Я задумчиво покрутил на пальце загадочный ошейник, — эти чёртовы треугольники мне что-то напоминали, вот только вспомнить бы, что именно, и чью память в данном случае применить! Кто у нас спец по языкам? Конечно же, женская часть. Ну, и что мне подскажет память махрового гуманитария-языковеда? Только то, что это не современный мне-прошлой язык. Хотя…       Хотя… Да бляха-муха! Вот оно! Тут не языки надо было вспоминать, а историю и картинки из школьного учебника! Я ещё раз внимательно рассмотрел письмена и даже, повздыхав, зарисовал их на память, вдруг надумаю поэкспериментировать? Вот только артефактная штуковина всё также вызывала вопросы, на которые вряд ли ответит кто-то кроме самого Пинтина: откуда у китайского заклинателя, хоть и Вэня, набор древних вещиц шумерского происхождения? Да-да, те треугольнички — ни что иное, как клинопись, и мне даже страшно представить, столько им на самом деле столетий. Раритет, однако! Или не раритет, а новодел? Тогда у нас проблема: кто-то шибко умный расшифровал древний язык и шарашит на нём тёмномагические хреновины. Не, не верю! Вариант с аутентичной поделкой давно засыпанных песком шумеров как-то правдоподобнее.       Я снова покрутил на пальце ошейник. Да уж, забавная вещица! А если учесть, что этих вещиц целый набор, становится забавно до тошноты. Предположим, Ван Пинтин добыл ЭТО праведным путём, купив у какого-нибудь торговца, или неправедным, ограбив его же. Вопрос: где сам торговец надыбал такие палёвые вещицы? Ну, в принципе, Шёлковый Путь должен сейчас во всю функционировать, а уж в шустрых сорвиголовах, грабящих древние могилы и поселения, никогда недостатка не было. Тут другое: как этот хренов Вэнь-не-Вэнь разобрался с действием артефактов? Вот уж не думаю, что он такой супер-головастый! Неееет, определённо есть кто-то, кто во всём этом конкретно шарит! Какой-то колдун и, скорее всего, залётный. Как и вещицы с треугольничками. Бля, как же всё сложно!       Нет, всё понимаю, но шумеры! Про них вообще науке не так уж много известно, даже откуда пришли на юг современного мне-прошлой Ирака тысяч семь лет назад и на каком языке говорили. Они были наиболее продвинутым народом своего времени, много чего понаизобретали, в том числе колесо, систему орошения полей и свою знаменитую уникальную письменность — клинопись. Не трудно догадаться, что её так обозвали из-за формы значков, в ней применяемых, — ну тяжеловато что-то другое изобразить тростниковой палочкой на сырой глине! А потом и прижилось, вряд ли была особая альтернатива таким письменам. Загадочные это были людишки, непонятные для соседей, двинутые на своей религии и обрядах, вот и начали им приписывать всё подряд, на что человеческая фантазия горазда: что-то страшное, магическое, даже демоническое? Это к шумерам! С другой стороны, дыма без огня не бывает, таблички из обожженной глины много чего порассказали: поисследовать чего-нибудь, пошутить с природой вещей, создать пару-тройку жутких артефактов — самое то для этих таинственных ребят. А потом и благополучно сдохнуть от своих же изобретений, ага. И потомкам завещать. И проклясть заодно. Ну, чтоб не расслаблялись, да.       Ладно, к чёрту все эти древности с их изготовителями и потребителями, всё равно ни до чего путного не додумаюсь, чего попусту голову ломать! Куда там Чэн Ши запропастился с нашей колбасой? Опять, что ли, тётки кухонные его атаковали?       Я встал, прошёлся по комнате и остановился у окна, бездумно созерцая уже хорошо изученную улицу и свой бывший дом. Свой дом, надо же! Кто б подумал! Знал бы раньше! Гм, ну, знал бы, и что дальше? А ничего! Меня, раненого, притащили в гостиницу, как и всех остальных, где над нами, не смыкая глаз, трудились лекари и целители. И что, ради меня одного кто-то бегал бы по другому адресу? Нет, всё правильно, тому же Чэн Ши намного удобнее было обслуживать меня именно в гостинице. А в плане безопасности… Гостиница, как ни крути, общественное место, людей кругом полно, так что какую-нибудь гадость в отношении меня провернуть намного сложнее. Конечно, это не помешало этой гадости в конце концов провернуться, но стоило только поднять шум, как сами собой образовались помехи, и зловещим планам осуществиться не дали. В отдельно стоящем же домике кричи — не кричи… Ну, понятно. Да, защитить его в какой-то мере проще гостиничного номера, но кто б эту защиту ещё поставил? Так что да, по здравым размышлениям, мне было выгоднее всё это время находиться именно здесь, а не там. М-да.       Где там тот Чэн Ши уже? Мне пора начинать волноваться?.. Мрачные мысли не отпускали. Я вздохнул и снова прошёлся по комнате, перекидывая злосчастный ошейник с пальца на палец. Поразительная координация движений! Даже у меня прошлой, которая специально тренировала подобные навыки, такой не было! Это тело, так странно и внезапно пожертвованное мне прежним владельцем, быстро восстанавливало свои прежние параметры, и они восхищали. И вводили в ступор непонимания. Впрочем, весь оригинальный Шэ Хей вызывал это самое непонимание. Времени у меня на подумать было дуром — раненая тушка позволяла, так что я, как ни странно, таки думал, и даже временами размышлял. Доразмышлялся до того, что пришёл к неутешительному выводу: жить мне в этом расчудесном тельце аккурат до шестнадцати лет — времени, отведённому той пророчицей. Хорошо бы как-нибудь её найти и вытрясти всю информацию про это грёбаное предсказание! Но будет ли на это время? Сомневаюсь. Я уже во всём сомневаюсь.       Разговор с Шэ Хеем никак не выходил из головы, нет-нет, да и всплывали какие-то нюансы, ранее мной не замеченные. Ясно-понятно, что мне удалось выдавить тогда из него намного больше, чем он изначально планировал сказать, но и недоговорок и нестыковок хватало. Дыр в слепке его памяти было довольно много, но тут вина мальчика могла быть минимальной — хочешь-не хочешь, а обязательно что-нибудь упустишь, забудешь. Если, конечно, это не сделано специально. И вообще, кто сказал, что та память, что мне вложили — истинная? Шэ Хей сказал? Ну-ну. Пока я не вернусь в Змеиную Долину и не увижу всё собственными глазами, не пощупаю руками, до конца не поверю. Да и вернусь ли? Нет, это тело вернётся по любому, в это верю безоговорочно. Впереди ждёт куча приключений, и вряд ли приятных приключений, но — выкручусь, знаю точно. А что будет в шестнадцать?       Мне всё меньше и меньше верилось в то, что Шэ Хей просто так уйдёт на перерождение. Допустим, он соберёт грешную душу своего ненаглядного, а дальше? Дальше придётся надеяться на то, что после перерождения они вспомнят друг друга и будут вместе, да и возродятся одновременно — три ха! Вероятность подобного ничтожно мала, а мой оригинал не тот человек, который будет надеяться на высшее провидение, на милость богов, пустит всё на самотёк, — нет и ещё раз нет! Он из разряда людей, привыкших ковать счастье своими руками, ни на кого не полагаться в этом нелёгком деле, держать ситуацию под контролем. Сложить покорно лапки и уйти в белый туман, когда вот тут рядом есть такое хорошее, уже прокачанное тело? Щаззз!       Что и как он сделает, мне не ведомо, пути, которыми ходят мысли этой загадочной души, неисповедимы. Я же сам пока ещё очень мало знаю, своего опыта не наработал, книжек и свитков не читал, но даже так могу сходу прикинуть пару вариантов, и оба для меня одинаково неутешительные. Собственно, по моим прикидкам, различаются только способы возвращения Вэй Усяня. Первый: Шэ Хей собирает паззл из кусочков его души, возвращается в своё родное тело, изгоняя меня, и заставляет какого-нибудь бедолагу точно так же пожертвовать своё тело ради «всеобщего блага», как он когда-то проделал со мной. Второй способ: он совершает те же самые манипуляции с душой Старейшины и выселению меня, а потом ищет способ вернуть ему изначальное тело или вырастить новое. Или собрать по кусочкам от разных доноров, но это совсем уж кринж какой-то. Так или иначе, он от меня избавится. Почему именно в шестнадцать? Ну, раньше смысла нет, там какие-то неведомые испытания и опасности, а после уже и вряд ли получится: стоит мне занять должность Главы, и всё, специальный обряд не даст заместить имеющуюся душу. Так что сроки предельно прозрачны. Грустно.       С чего я решил, что это всё у Шэ Хея получится? Просто верю, он уже доказал, что для него нет ни границ бытия, ни пределов открывающихся возможностей, так что соберёт он свою драгоценную мозаику, чего бы это ему ни стоило. А дальше… Я, конечно, поборюсь за это тело, — у меня просто не будет другого выхода. И желания расставаться с ним тоже. Но вот получится ли? У мальца явно был план, и что он там уже успел напридумывать, даже великомудрые местные гуи, коим ведомо всё без исключения, не знают. И ещё напридумывает, когда поймёт, что не всё идёт по его хорошо продуманной схеме. Моё преимущество в том, что я начну готовиться к этой эпохальной схватке уже сейчас, он ведь уверен, что я не буду ожидать удара с той стороны. У меня есть четыре года, и нужно провести их с пользой.       М-да, мальчик, конечно, обладал невероятными мозгами — гений, как он есть! Был. И манипулятор. Вот только и я мозги имею, причём в обоих смыслах! Знавала я, работая в школе, парочку гениальных детишек, ну или считавшихся таковыми. Мне, слава Всевышнему, повезло, и в подшефном классе таковых не было, зато в параллели училась как раз такая девочка. Нет, хорошая девочка, действительно: спокойная, интеллигентная, скромная, грамотная, умная — ну радость, а не дитё! И по характеру золото, и с одноклассниками в хороших отношениях, и эйдетической памятью Боженька наградил, чего ещё желать? Этакий усовершенствованный вариант Гермионы Грейнджер с учётом всех косяков предыдущей версии. На дежурный вопрос, кем она хочет стать, отвечала, микробиологом. И все понимали: станет. Она спокойно могла бы закончить школу раньше, как это обычно бывает с подобными персонажами, но она пожимала плечами и говорила: «Зачем? Дальше-то что?» Её совсем не раздражали сверстники, не способные запомнить и половины того, что она уже знала. Вот вообще беспроблемная девчонка, на редкость! Но однажды она подошла ко мне с просьбой научить её китайскому. На резонный вопрос о причинах подобного выверта будущий микробиолог грустно вздохнула. Оказалось, мечтала она вовсе не о научных изысканиях, хотя и проекты писала, и выступала где-то там со своими докладами, а о свободе. Гениальная Алёнушка Крылова хотела вести трэвел-блоги и колесить по миру, аки перекати-поле. Вот так вот, а тут вы со своими бактериями!       Вторым гениальным ребенком был Ванечка Денисов, было ему одиннадцать годочков, и его боялась вся школа, ибо большего мозгоклюя, если не сказать нецензурнее, нужно ещё поискать. Соображал он быстрее любого компьютера, всё схватывал налету, но вот логику имел какую-то вывернутую, а характер въедливо-мерзопакостный. Любимым его школьным развлечением был срыв уроков путём задавания вопросов учителям, причём сугубо по теме. И вот ведь! — нередко оказывалось, что он владеет информацией ничуть не меньшей, а то и большей, чем подопытный учитель. Какое-то время Господь меня берёг: мелкий гадёныш учился английскому в другой группе, у другой учительницы, и уж та рыдала горькими слезами и плотно сидела на валерьянке. Хотя тут я была с Денисовым даже солидарна: моя коллега откровенно манкировала своими обязанностями и частенько во время уроков зависала в телефоне, дети жаловались, но другого преподавателя взять было неоткуда, вот и терпели. А потом чудовище перевели в мою группу. На первом же совместном уроке его глазёнки горели радостным предвкушением, но приключилась контрольная, и пацана жёстко клюнула весёлая птица обломинго. Зато на втором уроке он отвёл душеньку, назадавал такую массу вопросов, что и на три урока хватило бы. Я спокойно выслушала и заявила:       — Denisov, after classes (после занятий)!       И конечно же, Денисов торжествующе припёрся «after classes». К его великому сожалению, я была не преподавателем, а переводчиком, и знала много такого, о чём будущим учителям не рассказывают в институтах за ненадобностью. Однако уже вопросе на третьем стало понятно, что даже мне так просто не отвертеться: очень быстро накатилась дикая усталость от него самого и от его мозговыносящей сбивающей манеры перебивать, как только начинаешь углубляться в тему. Просто ему нафиг не нужны были эти все объяснения, он так издевался, а заодно и экзаменовал новую игрушку. И я не выдержала.       — Слушай, деточка, а ты, случаем, никуда не опаздываешь? На кружок там, на секцию? — вроде как я слышала, что он чем-то там спортивным занимается, и довольно серьёзно.       Довольная ухмылка медленно сползла с наглой Денисовской физиономии, и он глянул на часы. Эх, как он подорвался, как заторопился! Ага, ага, сейчас-сейчас! Попался, черток мелкий!       — А ну сидеть! Пока я не закончу с ответами, никуда не пойдёшь!       — Но мне надо!       — Не волнует! Пришёл, значит, сиди и слушай! Моё время слишком дорого стоит, чтобы я второй раз тут с тобой викторины проводила!       — Но я же опоздаю!!!       — Ничего страшного! Может, после этого начнёшь ценить чужое время и усилия.       И я продолжила длинные и велеречивые объяснения с того места, где он меня имел несчастье прервать, никак больше не реагируя на все его восклицания. В конце концов мальчик заплакал. Даже не так, у него приключилась полноценная истерика! Оказалось, юный сволочной гений метит не в юристы и политики, а — парам-пам-пам! — в футболисты, отдаёт тренировкам всего себя, и для него настоящая трагедия пропустить хоть одну, там с этим строго. А тут забылся, не рассчитал время, увлёкся новым объектом. Конечно, я сжалилась и всё-таки отпустила ребёнка к его мечте, а сама пошла к зеркалу считать седые волосинки, которые не могли не появиться после подобного стресса. С того дня он меня сильно зауважал и больше экспериментировать не рисковал.       А ещё со мной в классе учился Саша Ершов. В принципе, мальчик как мальчик, но родители усиленно лепили из него того самого гения, не считаясь ни с чем. Особыми талантами он не блистал, всего добивался упорством и усидчивостью — короче, зубрилка классическая. Вот только в классе над ним не издевались, его банально жалели: свободного времени у пацана не было вообще, все его движения расписывались поминутно. Он печально вздыхал, глядя как другие гоняют во дворе мяч, катаются на великах, и плёлся на очередное своё занятие. Он даже выиграл какой-то телевизионный конкурс, «Умники и умницы», кажется. И мы им гордились, конечно же, искренне поздравляли. После школы он поступил туда, куда и собирался — в Бауманку, не хухры-мухры! Вот только, как мне рассказали потом одноклассники при встрече, на одном из занятий, прямо у доски во время ответа, с ним приключилось нечто странное. Внезапно он захихикал прямо посреди фразы, бросил учебник на пол, запулил маркером в препода, запрыгнул на ближайшую парту и поскакал резвым козликом по аудитории. Его забрали в психушку прямо из учебного заведения, и больше он оттуда не вышел: нервный срыв перешёл в глубочайшую депрессию с попыткой суицида. И такое бывает!       К чему это я полез так глубоко в жизненные воспоминания своей женской части души? Да к тому, что на каждого гениального ребёнка найдётся своя управа! И училка во мне это прекрасно понимала. А значит, поборемся, и ещё как поборемся!       Мои пессимистично-оптимистичные размышления прервал появившийся в дверях Чэн Ши. Ну слава Богу, нашлась пропажа!.. Заходил в комнату он как-то нервно, бочком, а в руках держал большой поднос со снедью и чайным набором. Глядя на то, как он преувеличенно аккуратно расставляет на столе приборы и тарелочки, упорно не поднимая глаз, ко мне начало подкрадываться осознание того, что у нас опять какие-то проблемы.