Глава Змеиного клана

      Хм, водопады? Ну, водопады так водопады! Их в Змеиной Долине в избытке на любой самый взыскательный вкус: и маленьких, образованных на лесных ручьях камнями и прочими природными препятствиями, и больших, прыгающих вниз с крутых скал и заглушающих своим гулом человеческую речь, и тех, которые каскадами спускаются по склонам и радуют глаз.       Я бесцеремонно схватил Вэй Усяня за руку и потащил через заросли к дорожкам, минуя полигон на отшибе — ну, так просто быстрее, да и гость вроде не возмущался, не ругался, покорно следовал за мной и шало сверкал глазами. Но, вывалившись из кустов на каменную тропинку, мы едва нос к носу не столкнулись с некой группой старейшин, теснящих Да Мао и что-то от него недовольно требующих. На счастье, нам повезло вылезти у них за спинами, а Да Мао, узрев такое внезапное появление, сделал «страшные глаза» и еле заметным жестом руки намекнул убраться восвояси как можно скорее.       Человека, подобного Да Мао, нужно слушаться, и слушаться беспрекословно в экстремальных условиях, а несколько старейшин «не в духе» — это, без сомнения, экстремальные условия и есть. Не мешкая ни секунды, я затащил Вэй Усяня обратно в кусты, и мы с ним замерли, словно мышки, пригнувшись к земле. Когда голоса стихли в отдалении и можно уже было беспрепятственно вылезать из временного убежища, я повёл гостя в сторону, противоположную ушедшей компании. Жаль, у меня были блестящие идеи на счёт прогулки, но что поделаешь, будем гулять в другую сторону. О! А свожу-ка его к пещерам! Там и водопады имеются, и Источники не так уж далеко, а искупать Старейшину в целебной водичке внезапно показалось весьма полезной затеей.       — И от кого мы прятались? — спросил он, метким щелчком сбивая со своего плеча наглого паучка, вцепившегося в его серое ханьфу всеми лапами.       — Сам не знаю, — честно ответил я. — Да Мао велел куда-нибудь срочно деться, вот и делись. Наверное, из-за старейшин. Думаю, позже он скажет, ради чего мы живность на себя собирали! — если Вэй Усяню достался паук, то мне — его паутина со всем содержимым, и избавиться от этого природного подарка было не так просто.       — А что не так со старейшинами?       — Н-ну-у… Как в любом большом ордене, старейшин в какой-то момент времени оказывается слишком много, и они начинают вести свои собственные игры, хорошо, если только внутри Совета. Вот и Долина в очередной раз дожила до этого. Часть из них очень недовольна моей персоной, Да Мао, дядей-регентом и, скорее всего, именно на них мы чуть не напоролись. Да Мао этих неразумных, конечно, отведёт отсюда подальше, но нам с вами на всякий случай лучше идти другой дорогой. Хочу показать господину Вэю пещеры, в какой-то из них предположительно находится вход в Хранилище.       Вэй Усянь оказался совсем даже не против пещер — как выяснилось в ходе разговора, он и сам на своей горе Луань Цзан проживал именно в пещере, так что они его не пугали и даже вызывали любопытство.       Где-то среди этих самых пещер действительно находился тщательно скрытый вход в Хранилище, в которое мне пока ещё путь закрыт, но это не значило, что я не пытался его найти — и сам, и с товарищами. Говорят, любимое развлечение всех мальчишек любого поколения — пытаться найти этот вход, так что наша подростковая команда в подобном отношении ничем от остальных не отличалась. Имелись ещё заброшки, в которых когда-то давно держали заразных больных, но в конце концов решили, что построить временные деревянные домики для таких целей и после использования сжечь, будет намного проще. Некоторые из этих заброшек позже приспособили под всякие хозяйственные нужды и склады, но большинство так и остались незанятыми и неизменно притягивали к себе детвору всех возрастов.       Ещё были Погребальные Пещеры. Они находились в конце гряды, и туда не пускали не только чужаков, но и вообще, лишний раз ходить в то место не рекомендовалось никому: они являлись последним пристанищем почивших Глав и их половинок. Тревожить священный покой предков никому в здравом уме в голову не приходило, хотя строгого запрета на хождение по той тропе и не было. Просто незачем, тропа не являлась сквозной и оканчивалась тупиком. Там же располагалась ритуальная площадка с вырубленными на её молочно-белом камне сакральными знаками, облегчающими уход души усопшего за грань. Тело умершего Главы по обычаю со всеми почестями глубоким вечером возлагали на этот камень, а утром от него не оставалось и следа, зато очередная ниша оказывалась наглухо запечатанной. Естественно, лишний раз бродить там считалось неприличным и… глупым. Поговаривали, что живой человек, появившийся в том месте без важной причины, не жилец. И вообще, чаще всего, ушедшего под вечер к тем пещерам больше никогда не видели. Насколько данные слухи правдивы, никто достоверно не знал, но рисковать своим драгоценным гостем я не собирался категорически, поэтому нужно было срочно что-то придумать такое, чтобы он сам туда случайно не полез.       Одного я не учёл — перерыва между занятиями на площадках, мимо которых предстояло пройти. Дети, как только узрели легкоузнаваемую фигуру нашего гостя, облепили его, как обезьянки дерево со сладкими фруктами. Малышня, бесцеремонная в своей непосредственности, дёргала легендарного Тёмного за рукава и полы ханьфу в стремлении дотронуться до ожившей сказки, пронзительно чирикала тонкими голосами в старании перекричать остальных. Сначала Вэй Усянь напряжённо и растерянно оглядывался на этот кошмар, не зная, как себя вести в такой ситуации, но быстро освоился и стал с улыбкой что-то отвечать на этот щебет, даже подхватил на руки одного мелкого, который всё никак не мог пролезть сквозь ряд своих более крупных сокомандников. На шум подтянулись и адепты постарше. Они, конечно же, вели себя более прилично, но активности проявляли не меньше и с любопытством сверкали глазами. Слава Фу Си, моей команды поблизости не наблюдалось, а вот более старшие уже были тут как тут и стояли чуть поодаль, стараясь показать своей степенностью и видимым спокойствием хорошие манеры.       Взгляд зацепился за небольшую группку подростков, среди которых я увидел Бай Яна, мою будущую Тень. Предполагаемую, конечно. Ему уже исполнилось четырнадцать, он был почти что взрослым и относился ко мне несколько снисходительно, свысока, всячески подчёркивал мою незрелость и свою состоятельность, делая какие-то намёки на любовные победы и некий приобретённый опыт. Меня это больше раздражало, чем интересовало, что вызывало у него только этакую «понимающую» усмешку. Рядом с ним, как всегда, возвышался Хай Дай — одноглазый здоровенный парень из пришлых, маялся суетливый Ин У, умевший искусно подражать голосам разных птиц, и сверкала улыбкой Цай-Цай — девица, которую явно готовили для «медовых ловушек», уж больно характерно она себя вела. Я бы и не обратил на них внимания — и без этой компании было, на кого смотреть, да только почувствовал спиной чужой пристальный взгляд и, обернувшись, встретился глазами с Бай Яном, глядящим исподлобья. Чего ему?.. Но на мой вопросительный жест он только качнул головой и отвернулся, зато Ин У радостно подскакал, ловко уворачиваясь от буйной мелочи, и завалил вопросами по самую макушку.       Наконец, пришли наставники и разобрали своих подопечных, и мы с высоким гостем смогли облегчённо выдохнуть и продолжить наш путь. Он расспрашивал о том, чему у нас учат, как доносят общеизвестные факты, например, «Правило трёх «У» (Упокоение, Усмирение, Уничтожение), сравнивал с тем, как это происходит в Юньмэне и даже затронул Гусу, со смехом рассказывая забавные истории, приключившиеся с ним во время обучения в этом Ордене, а потом с явным предвкушением сказал:       — На самом первом занятии Учитель Лань Цижэнь завалил меня множеством вопросов по разным темам, а потом задал одну задачку. Мне интересно, как ответили бы вы.       Конечно же, мне захотелось блеснуть перед ним своими знаниями, поэтому тут же согласился на своеобразный экзамен.       — Предположим такую ситуацию, — начал Вэй Усянь. — Жил себе в городе палач, выполнял положенную работу, и в итоге за всю свою жизнь обезглавил больше сотни человек, а сам внезапно скончался прямо посреди оживлённой улицы. В наказание за его деяния труп палача выставили на солнце на семь дней. Вскоре затаённая злоба сделала своё дело: он восстал и начал убивать. Что нужно сделать?       — Погодите, а за какие деяния с его телом так жестоко обошлись? За то, что он был палачом и по решению суда обезглавливал преступников? Он же не бегал с топором по городу и не рубил головы направо-налево, а выполнял свою работу! Да, не самую приятную, но всё же! Кто-то должен был её делать, не так ли? Не удивительно, что он восстал от такой несправедливости!       Вэй Усянь озадаченно почесал макушку и вытащил из волос маленький фиолетовый цветочек, недоумённо посмотрел на него и ответил:       — Странно, и правда! Ещё более странно, что на это никто из нас тогда не обратил внимания… И всё же, что случилось, то случилось, он восстал. Что делать в таком случае?       — Хм… Он же был не старый ещё? Иначе внезапная смерть на него бы так не повлияла… Ладно. Безвременная кончина в толпе народа и непогребение в течение семи дней, да? Тогда или лютый мертвец, или ожесточённый призрак. В таком случае обычно действуют по устоявшейся схеме «Трёх У»: сначала найти его родственников и расспросить о последней воле усопшего, дав таким образом возможность упокоиться с миром. Но, как правило, это редко срабатывает, и тогда его следует усмирить или сразу уничтожить, что обычно и бывает на практике, так?       — В принципе, да, так оно и есть. Лань Цижэнь настаивал, что все заклинатели обязаны придерживаться этих правил, и никак иначе, отклонения недопустимы. Он прав?       — Да ну, как можно жить в таких жёстких рамках? Каждая ситуация уникальна, если её тщательно расследовать. Но кто этим на самом деле заморачивается? «Три У», и всё! А как же творческий подход? Скукота!       Вэй Усянь бархатно рассмеялся, а потом хитро сощурился, отчего его глаза превратились в два задорных полумесяца, и назидательно погрозил мне пальцем:       — Ай-ай-ай, молодой господин собирается нарушить установленный порядок?! Учитель Лань будет от вас в шоке!.. И что вы предлагаете сделать?       — Ну как что? Подчинить, конечно! Зачем добру пропадать? Вдруг пригодится?       — Оу, и как же он может пригодиться, хотелось бы знать?       — Ну как… Его можно натравить на врагов или других каких-нибудь тварей.       — Отличный вариант, — кивнул экзаменатор. — Именно так я и делал, поэтому теперь отступник — не повторяйте моих ошибок!       — Ой, да бросьте! Это был самый логичный выбор, просто и удобно! Настолько я знаю, только благодаря армии мертвецов и удалось избежать колоссальных потерь в рядах союзников во время войны. Ваш вклад в победу неоценим и бесспорен… И всё же, что вы тогда ответили на заданный вопрос Учителю?       — Я тогда особо не задумывался о Тёмном пути, конечно, поэтому брякнул то, что пришло в голову. Сказал, можно было бы вскрыть могилы тех, кого он обезглавил, и использовать против преображённого. Некоторые вещи становятся бесполезны после упокоения, так почему бы не найти способ обратить их во благо? Когда Юй Великий усмирял воды, возведение дамб было лишь вспомогательным средством, основным же было перенаправление потока. Усмирение — это как возведение дамб, так что, получается, это не главный способ. Духовное начало — это светлая энергия, затаенная злоба — темная энергия. Светлая энергия копится у человека в даньтяне, и с её помощью можно раскалывать горы и осушать моря. Так не следует ли нам научиться использовать и темную энергию?.. Вроде так было, не очень точно сейчас помню.       — И что же вам ответили? Вряд ли кто-то из Ланей на такое бы согласился!       — Да-да! Лань Цижэнь сначала прочёл нотацию, что упокоение — это сама квинтэссенция заклинания тварей, а я якобы отрицаю этику и мораль всего заклинательства и извращаю естественный порядок вещей, а потом запустил в меня книгой. Я увернулся, конечно же, и продолжил размышлять на эту тему, пока он меня вовсе не выгнал. Хоть отдохнул от его занудства!       Между тем мы уже приблизились к цели нашего похода, и я пропустил гостя вперёд, давая ему возможность идти, куда вздумается, и совать нос, куда пожелается. Вэй Усянь воспользовался предоставленной свободой в полной мере, и носился туда-сюда как заведённый — ему всё было интересно, до всего было дело. У меня только глаза округлялись при виде такого разительного преображения: от величественного Тёмного заклинателя до великовозрастного любопытного ребёнка. Это забавляло и умиляло, он был таким искренним и порывистым, что я только улыбался, глядя на его неподдельный энтузиазм в исследованиях. Мы походили на парочку «родитель-сын» на прогулке, где роль взрослого, снисходительно наблюдающего за играми потомка, досталась почему-то мне. Да-да, из нас двоих именно я чувствовал себя в этот момент старшим. Бесподобное ощущение!       Очередная осматриваемая пещера неожиданно преподнесла очень неоднозначный и пренеприятный сюрприз: стоило втиснуться в узкий проход и слегка оглядеться, как послышался низкий зловещий гул, перешедший в оглушительный грохот, окружающее пространство тряхнуло, полетела мелкая пыльная взвесь и каменная крошка. В маленькой пещерке, представляющей из себя скорее глубокую нишу, стало как-то темновато. Я судорожно, до побелевших костяшек, вцепился в стоявшего рядом Вэй Усяня, а он в ответ прижал меня к себе, закрывая своим телом от творящегося вокруг кошмара. Раздался ещё один шелестяще-рокочущий звук, по ощущениям, прямо над головой, и мой защитник потянул вниз, издав приглушённый стон. Спустя полфэня грохот утих, как и дрожь камней, и нас охватила ватная давящая тишина, только мелкие камешки где-то снаружи едва слышно поцокивали, скатываясь вниз.       Кашляя и отплёвываясь, мы аккуратно поднялись с колен, всё также не отпуская друг друга, словно боялись потерять единственную опору в окружающем пыльном хаосе, и Вэй Усянь опасливым шёпотом спросил:       — Это что было?       — Кажется, обвал. И нас завалило, — ответ был таким же тихим.       С неохотой отлепившись от товарища по заточению (такой худенький наощупь!), я осторожно подошёл ко входу и попытался пнуть ту огромную каменюку, что загородила проход, но увы, она намертво притёрлась к скале и даже не подумала шелохнуться. Что ж, ожидаемо.       Хотя глыбища законопатила вход в пещеру, темнота всё-таки была относительной: через многочисленные щели струился свет, и в косых лучах пробивающегося в каменный мешок солнца танцевали столбы пыли, постепенно оседая на полу и нашей одежде. Теперь точно первым делом на Источники пойдём!       — Когда нас хватятся? — задумчиво произнёс Вэй Усянь. — И как долго доставать будут?       — Ну, думаю, хватятся к вечеру, когда темнеть начнёт. А может, и раньше, кто знает? Но сидеть здесь, несмотря на компанию, мне не очень хочется, так что выберемся своими силами.       — Как? Я видел, камень сел плотно.       — Не страшно. Кто бы это не сотворил, он явно не знал, что я не так давно начал изучать техники Стихии Земли, Да Мао лично взялся меня обучать, это его основная Стихия. И у меня уже кое-что получается!       — Подожди! Ты сказал: «кто бы это не сотворил». Думаешь, к этому кто-то приложил руку? — Тёмный, видимо, забылся и перешёл на неформальный тон, а меня как иголочкой кольнуло, так отчего-то приятно стало!       — Уверен. Хоть здесь кругом горы, обвалов не бывает совсем: что должно было упасть — давно упало, а остальное укрепили основательно. Я в очередной раз кому-то помешал, наверное.       — Это что, для тебя нормально? — мужчина был явно шокирован.       — Да нет, конечно! Разве такое может быть нормой?.. Но этот случай какой-то уж совсем… криворукий, что ли. Непрофессионалы, явно!.. Ладно, мне сейчас нужна точка опоры и поддержка, я не знаю, сколько сил потрачу. Можно, о вас обопрусь спиной, господин Вэй?       — Вэй Ин.       — Что?       — Вэй Ин, и на «ты». Опирайся.       — Тогда — Шэ Хей, — да за возможность называть его по первому имени я согласен ещё раз попасть под какой-нибудь обвал!       На самом деле ничего сложного в моих будущих действиях не было, требовалось просто расколоть камень так, чтобы он распался на мелкие куски, подобно распустившемуся бутону, но почему бы не воспользоваться ситуацией в полной мере?! Подавив неуместную в данной ситуации коварную усмешку, я с удовольствием облокотился на жилистое, враз напрягшееся тело Тёмного, сделал несколько глубоких вдохов и сосредоточился на «сердце» камня, которое определил, когда подходил попинать его. Тут главное подать нужное количество силы, и вот как раз с этим-то у меня были проблемы, никак не получалось пока выдать именно тот импульс, который нужен: подашь больше — пластом ляжешь от истощения, подашь меньше — результата не получишь. В этот раз я тоже переусердствовал, отчего глыба словно взорвалась изнутри и распалась не на большие осколки, а практически на мелкую щебёнку и пыль. Надо ли говорить, что отдача была знатная? Я тихо охнул и покачнулся, но сильная рука тут же подхватила меня и прижала к себе.       — Ты в порядке? — услышал сквозь шум в ушах обеспокоенный голос Вэй Усяня. — Присядешь, может?       — Сейчас, подожди… Сейчас пройдёт… — ответил я, борясь с головокружением.       Ох и достанется мне от Да Мао опять за перерасход! Неделю, чувствую, с полигона не выпустит!       Между тем, пыльная взвесь начала оседать, и мы, взявшись за руки, вылезли, наконец, из пещеры. К нам уже бежали люди, но, конечно же, первыми подоспели дети, хорошо хоть старшие, и одним из них был Бай Ян. Он с хмурым прищуром пристально осмотрел меня, недовольно поджал губы и вперился в Вэй Усяня странным взглядом. Да что с ним такое сегодня творится? То не заткнёшь обычно, а то молчит, как золотой карп, и глаза также пучит! Да ну его к гуям с этими перепадами настроения! Схватив товарища по недавнему заточению за рукав, решительно потащил его подальше от зевак, на ходу кивнув одному из подбежавших слуг:       — Мы на Источники. Подготовьте нам сменную одежду и всё необходимое, — последовал приказ. — И обед туда же принесите. Да Мао доложили?       — Послали вестника, — сообщил тот и, поклонившись, удалился.       — И куда это мы? — вопросил сбитый с толку Старейшина, решительно утаскиваемый мною, целеустремлённо шагающим в хорошем темпе по направлению к нашей главной достопримечательности.       — Мыться, — безапелляционно заявил я.       — Что? Куда это?.. Подожди! — он попытался было остановиться и вырвать руку из моей хватки, но куда там: у меня была цель!       Наконец, почувствовав его сопротивление, я остановился в недоумении:       — Ты что, меня стесняешься?       — Нет, но…       — Раз нет, то не тормози! Неужели не хочешь смыть с себя всю эту грязь? К тому же, вода там целебная.       Было заметно, что Старейшину я не убедил, но весомых аргументов против похода к Источникам у него не нашлось, и он с неудовольствием подчинился.       Напрасно он всё-таки противился: многие знаменитые и состоятельные люди, отягчённые болезнями, всё богатство своё отдали бы, чтобы сейчас очутиться на его месте! Наши Источники являлись истинной природной жемчужиной, заботливо отшлифованной и вставленной в подходящее обрамление заботливыми руками многими поколениями моих предков. Вода в них насыщена таким невообразимым количеством полезных веществ, растворённых в ней, что является целебной. Наши целители на её основе изготавливают абсолютно все лекарства, отвары и настойки, и, конечно же, используют напрямую, применяя в качестве лечебных ванн. Одной из таких природных ванн я и предлагал насладиться нашему гостю.       Надо отметить, что Источники представляли собой целую сеть из каскадов и потоков, бегущих с горных вершин и вплетающих в себя выбивающиеся на поверхность горячие термальные источники. Таким образом, холодные и горячие воды кое-где смешивались, приобретали абсолютно другие свойства, разделялись дальше, вбирали какой-то очередной ручей и устремлялись вниз по склону. Надо ли говорить, что в разных местах воды отличались по свойствам и температуре? Умные предки всё это подметили, проанализировали и на основе своих исследований разработали методы лечения тех или иных заболеваний. Для удобства проходящих лечение людей в скалах были выдолблены своеобразные «ванны» с естественным притоком целебных вод. Эти «ванны» отличались по размеру — были и одноместные, и рассчитанные на нескольких пациентов сразу.       Однако драгоценная вода использовалась не только для лечения — она здорово приводила в тонус или наоборот, расслабляла и успокаивала, очень быстро залечивала мелкие ссадины, порезы, ожоги. Именно поэтому воины, вернувшиеся с задания, первым делом после доклада шли прямиком туда, если, конечно, их не ждала семья, да и после тренировок поваляться в тёплой водичке считалось очень правильным делом. Кроме того, был и обособленный рукав, прозванный в народе «Весенним», и там этот самый народ расслаблялся уже по-иному.       Конечно, на Весенний источник я бы Вэй Усяня ни за что не пустил — нечего на него облизываться посторонним людям! Но вот на лечебные, как мне казалось, ему попасть просто необходимо. Идеальным вариантом было бы и вовсе заставить его пройти диагностику у целителей, чтобы они ему курс лечения нормальный прописали, но вряд ли это получится, даже пытаться не стану. Намекнуть-то намекну, бесспорно, но…       Ванну пришлось выбрать среднего размера — как раз для нас двоих, ещё и место осталось: не хотелось смущать и без того чувствовавшего себя неуютно Старейшину. Быстро скинув одежду, я с удовольствием погрузился в ласковую водичку и с недоумением воззрился на мнущегося на краю одетого Тёмного. Не сразу до меня дошло, что мы хоть и перешли на более неформальное общение, но всё же являлись друг для друга посторонними, а в Срединном Китае у многих кланов был своеобразный «пунктик» на счёт неприемлемости обнажения в общественных местах и при чужих людях. Это у нас в Долине с подобным было просто — жара делала своё дело, а совместные купания в водоёмах с раннего детства напрочь отшибали любое стеснение. Тем не менее, иное мировоззрение нужно уважать, так что пришлось отвернуться, пока он разоблачался, хотя потом мы спокойно сидели, приятно проводя время за беседой и обедом, и что-то я не особо заметил того смущения, которое было продемонстрировано изначально. Выяснилось, между прочим, что для нашего гостя приключение в пещере не прошло бесследно — на плече обнаружилась пусть и неглубокая, но неприятная «царапина», как он сам выразился, полученная каменным зубом, вылезшим из условного потолка во время обвала. Не беда, Источник легко с этим справится!       Нашу идиллию разрушил своим появлением хмурый Да Мао, однако, узрев еду, тут же повеселел и, мгновенно разоблачившись, запрыгнул к нам, подняв волну. Утолив первый голод, он ехидным голосом напомнил:       — Дорогой Наследник, вы собираетесь исполнять свои прямые обязанности? Что, забыл? А дети ждут, между прочим!       Я даже не сразу сообразил, о чём он толкует, а потом с ужасом понял, что и правда забыл! Дело в том, что по нашим законам только Глава приводит юного адепта в Арсенал для выбора своего будущего меча, ну, или вот Наследник. И сегодня у меня аж трое таких! Следовало поспешить. Но Вэй Усянь!..       Я нерешительно поочерёдно посмотрел на обоих мужчин, на что Да Мао благодушно махнул мне рукой:       — Беги уже, позабочусь о твоём госте, не переживай! — и я, подхватив принесённую слугами чистую одежду, рванул с места, одеваясь чуть ли не на бегу. Эх, а такие планы были ещё на совместную помывку! Но может, это и к лучшему, а то меня куда-то не туда несёт сегодня, прямо сам себя не узнаю.       У входа в Арсенал действительно ждали трое взволнованных мальчишек семи-восьми лет, нетерпеливо переминающихся с ноги на ногу в тщетной попытке соблюсти хоть какой-то благопристойный вид, и едва заметно усмехающийся в усы охранник. Тут же вспомнилось, как сам не так давно был таким же, только тогда меня за руку держал отец, ещё живой и весёлый Глава Шэ. Подавив тяжёлый вздох, я ввёл первого новика в оружейную.       Ждать долго не пришлось: и первый мальчишка, и второй довольно быстро разобрались со своим новоприобретённым духовным оружием, а вот с третьим вышла заминка — ему не подошёл ни один меч из имевшихся! Мальчик чуть ли не плакал, но я поспешил успокоить его и указал на плюсы данной ситуации: мол, его меч кузнец выкует таким, как сам ребёнок захочет, и украсит тоже по желанию малолетнего уникума. Теперь следовало выбрать заготовку и с этим куском металла идти в кузницу, но ребёнок и здесь отличился: так и не смог выбрать между двумя брусками, они оба отзывались ему одинаково! Ситуацию смог разъяснить только пришедший наставник, у которого тренировался мальчик. Оказалось, он был попросту «двуруким», и ему требовалось именно два меча! Это было редкостью даже для нашего клана, поэтому я спросил имя ребёнка и сделал себе мысленную пометку отслеживать его судьбу — такой боец в личной гвардии был бы на вес золота. Да Тун, следует запомнить! А раз так, то мы уговорились с мальцом на неделе наведаться в сокровищницу клана и подобрать камни для украшения рукоятей, и я с лёгкой душой отвёл его в сопровождении наставника к кузнецу.       На обратном пути, освободившись от своих прямых обязанностей, я завернул в библиотеку — следовало подобрать книги для гостя, а это дело не одного цзы, как ни крути. В итоге потратил по времени целую палочку благовоний, и это при том, что прекрасно ориентировался в пространстве и примерно наметил уже, что следовало найти. Однако на выходе из библиотеки меня ждал посланник от Да Мао с просьбой следовать немедля в Зал Приёмов. Хм, интересно, что ещё у нас случилось?       Взобравшись на шикарный, но пока великоватый для меня трон Главы Шэ, взглядом подозвал уже присутствовавшего здесь Да Мао. Кроме него в Зале находились старейшины, регент при Наследнике дядя Цзинь Икуай и четыре фаланги вооружённых воинов. Это настораживало.       — Покушение на Наследника Шэ раскрыто, — не дожидаясь вопроса, тихим голосом поведал Да Мао. — Сейчас будет суд. Ты удивишься! — а потом окинул меня задумчивым взглядом и протянул: — А может, и нет…       Когда все присутствующие заняли положенные места, двое конвоиров ввели связанного пленника, в котором я с немалым изумлением опознал Ин У, друга Бай Яна. Вот только сейчас всегда яркий и говорливый паренёк словно поблек, выцвел, губы его были синюшными и дрожали, глаза опухли от слёз, а на скуле расцветал огромный синяк. Тем не менее, на вопросы он отвечал чётко и ясно, без всякой утайки, что делало ему честь. Всё оказалось до банальности глупым и нелепым: узнав, что мы с гостем собираемся идти в пещеры, он решил нас попугать с помощью своей Стихии, да перестарался, никого позвать не успел, потому что мы и сами вылезли, спустя непродолжительное время. И это происшествие кончилось бы для него в итоге какими-нибудь исправительными работами, не более, если бы под завал не попал Наследник, а это уже совсем другое дело, закон суров и глупость не прощает. Теперь ему грозила, ни много ни мало, смертная казнь за покушение на мою важную персону, Цзинь Икуай настаивал именно на таком приговоре. Мне же, понятное дело, было жаль дурака, смерти я ему не желал, хоть и видел, что парень врёт, кого-то выгораживая, и даже догадывался, кого именно, поэтому внёс предложение ограничиться изгнанием. На том и порешили, к вящему неудовольствию дядюшки, и через три дня Ин У должны были отправить куда-нибудь подальше порталом со случайными координатами. Опасное дело, между прочим — а ну как выкинет посреди моря или в толще скалы?! Хотя, готов спорить, координаты по невероятному совпадению оказались бы где-то на территории Великих кланов!       — А где наш гость? — шёпотом спросил я Да Мао, дёрнув за рукав. — Кто сейчас с ним?       — Не переживай, спит твой гость, — ответил довольный исходом дела и моим мудрым решением Да Мао. — Устроил его в лучшем гостевом домике.       — Откуда знаешь, что спит? — такая категоричность вызывала удивление.       — Кое-что добавил ему в вино, вот и знаю! Ему действительно стоило бы поспать нормально, и не какой-то жалкий шичэнь, а все двенадцать!       — Мне тоже так показалось, тут ты прав. Когда он проснётся?       — Уже скоро. Его домик крайний — тот, что со змеёй на столбе. И, мальчик мой, будь осторожнее, он всё-таки взрослый, а тебе только десять лет.       — А причём тут?.. — начал было я и осёкся. — Как ты понял? Неужели это так заметно? — ужас и стыд накрыли меня с головой, словно волна на большом озере в глубоком детстве.       — Я тебя слишком хорошо знаю, сынок. Потому и прошу: будь аккуратнее! Отговаривать не стану, он в одиночку за несколько фэней сделал то, что не удалось никому за три года. Ты сегодня буквально расцвёл, но надеюсь, что ты меня сейчас услышал.       Я нёсся к гостевому домику как на крыльях, но всё равно не успел: Вэй Усянь с меланхоличным видом поджидал меня на террасе, опершись плечом о тот самый столб, который украшала фигурка сползающей вниз змеи, и медленно вертел между пальцев свою флейту с красной кистью.       — Я даже не понял, как так быстро уснул, — протянул он задумчиво. — И как господин Да Мао определил, что это непременно произойдёт, — его взгляд внезапно стал сабельно-острым и полыхнул багрянцем.       — А это действие Источника такое! — благая ложь сама собой сорвалась с моих уст. — Кого-то он успокаивает и расслабляет, а кого-то наоборот, заряжает энергией. Вы выглядели уставшим и страдающим от регулярного недосыпа, вот вас и развезло! — с перепугу я снова перешёл на уважительную форму обращения. — Как, кстати, спалось? Кошмары не беспокоили?       — На удивление, — Вэй Усянь успокоился, и его глаза вновь вернули свой серебристо-серый цвет. — И теперь даже полон сил!       — Вот-вот! Тебе бы пожить у нас, поучиться у Мастеров и на Источники походить, как новенький стал бы, — я облегчённо выдохнул и тут же забросил пробный камень в тихое озерцо его сознания.       Надо сказать, что Старейшину Илина боялись не просто так. Когда он гневался или просто раздражался, его взгляд мало походил на человеческий, зажигаясь демоническим багровым светом, а тело окутывалось тёмной зловещей дымкой, давящей на подсознание того, кто посмел привести Вэй Усяня в подобное состояние с чудовищной силой, внушая какой-то первобытный ужас перед ним. Выглядело весьма впечатляюще.       — Да с удовольствием бы, — печально вздохнул Тёмный, — но у меня люди. Они мне доверились, как я их оставлю сейчас, когда весь мир словно сговорился стереть с лица земли даже память об этом клане? Обустроиться толком надо, Вэнь Нин ещё! Вот когда все эти вопросы решу… Если решу… Тогда сразу! — в его устах это звучало как «никогда», но выхода я пока тоже не видел.       — Кстати! Я же обещанные книги принёс! Вот, смотри! — подборка книжек, извлечённая из цянькуня, тут же отвлекла Вэй Усяня от тяжких дум. Он уже хотел было зарыться в них с головой, но тут в отдалении послышались голоса, и в одном из них я с ужасом узнал Шэ Утуна.       — Знаешь, что? А давай-ка мы отсюда уйдём как можно скорее, ладно? Покажу тебе одно место — там такие обитатели! Как раз для изучения подобной литературы, сразу и практика будет! — и, не ожидая ответа, схватил гостя за руку и поволок за собой.       Идти было на самом деле далеко: сначала до каменной лестницы, ведущей вниз, а потом спускаться на дно ущелья, минуя замаскированные ловушки, но оно того стоило. Природа вокруг была первозданная, почти нетронутая, только слегка облагороженная — не дотянулись сюда деятельные ручки одной из моих пра-прабабок и её сестрицы, изменивших в своё время внешний облик Змеиной Долины до неузнаваемости. К лучшему, конечно, изменивших, никто не споит, но всё же! А ещё именно тут стояла мёртвая армия, созданная не менее деятельным пра-прадедушкой, и как раз к ней-то я и вёл своего дорогого гостя.       Что ж, расчёт оказался верен: Вэй Усяня войско мертвецов в императорских доспехах впечатлило. Более того, он попросил разрешения попробовать взять их под контроль, но пришлось его разочаровать:       — Они под специальным заклинанием находятся, чтоб не разлагались, а ещё здесь куча талисманов всяких, не только охранных, сохранных, отталкивающих и так далее. В общем, они защищены от спонтанного оживления и постороннего вмешательства. Но я не против, если ты попытаешься. Если что, скажем, экспериментировали. Получится у тебя взять их под контроль — значит, надо дополнительную защиту ставить, не получится — выходит, всё в порядке!       Вызов был принят с энтузиазмом. Старейшина нарезал круги вокруг мертвецов, изучая знаки на талисманах, что-то шептал, хмурился или, напротив, одобрительно цокал языком. Потом он с видимым удовольствием вытащил свою знаменитую флейту и провозгласил:       — Ну, начнём!       Я буквально вытянулся в струнку, стоя рядом с ним, чтоб не пропустить ни одного звука, ни одного движения, ни одного взятого дыхания. Чэньцин пела, смеялась, угрожала, умоляла, льстила и требовала, мелодия текла то плавно и тягуче, то вздыбливалась, подобно норовистой лошади, то ласкала слух, а то больно и резко била по ушам, заставляя съёживаться. Такого широкого охвата чувств с помощью одной-единственной флейты мне ещё слышать не доводилось, хотя моя мама играла великолепно, и я считал её признанным мастером своего дела. Сам Вэй Усянь казался сказочным демоном, вышедшим прямиком из Диюя: вытянутая игла его тонкой фигуры, обёрнутая чёрными шелками клановых одежд Шэ и тёмной энергией, струящейся из легендарной флейты вместе с очередной мелодией, алая лента в развевающихся волосах и такого же цвета кисть на Чэньцин завораживали и заставляли сердце сбиваться с ритма, густые ресницы прикрывали вновь изменившие цвет глаза, бросая лёгкие тени на бледные щёки, а ловкие тонкие пальцы, точно лапки паучка, сплетали лёгкий узор очередного приказа, безостановочно снуя по чёрному бамбуковому телу инструмента.       Резкая мелодия внезапно оборвалась прямо на своей кульминации, и Старейшина медленно опустил флейту, разочарованно глядя на облачённое в доспехи воинство, так и не сдвинувшееся с места.       — Отдаю должное вашим мастерам-заклинателям, они действительно выстроили великолепную защиту — ещё не было случая, чтобы кто-то из мёртвых не услышал зов Чэньцин, — сказал он глухим голосом.       — Они услышали, — я указал на слегка повёрнутые в нашу сторону головы ближайших воинов. — Но то ли не могут, то ли не хотят подчиняться.       — Хм, возможно! Ваш предок мог поместить на их тела талисманы, препятствующие возможности управления ими человеком чужой крови, — его голос постепенно возвращал себе свои неповторимые оттенки и больше не звучал, как из бочки. — Чуть позже попробую по-другому, если разрешишь. А пока передохнём, устал немного. Давай книги смотреть!       Мы разместились под большим старым деревом — он прямо на земле, опершись о шершавый ствол спиной, а я на одном из узловатых корней, дугой выпростанных из-под земли, отчего казалось, что это вовсе не дерево, а притаившийся монстр, изготовившийся к побегу. Однако спокойно мне не сиделось, до смерти хотелось прикоснуться к волшебному инструменту, вспомнить то, что вложила в меня моя до сих пор бессонными ночами оплакиваемая любимая мамочка, так мечтавшая увидеть своего сына со своей флейтой в руках! Листавший учебник для малышей Вэй Усянь заметил мои метания.       — Хочешь что-то спросить?       — Можно мне её в руки взять?       — Кого? Чэньцин? Да пожалуйста!       — Но это ж твоё духовное оружие…       — Пф! А-Юань уже не раз её на зуб попробовал, и ничего!       — А-Юань?.. А, ребёнок ваш, да, помню… Что? На зуб пробовал? — изумлению моему не было предела, но Старейшина только посмеялся с меня.       В общем, я смог не только подержать Чэньцин в руках, как следует обсмотрев её вдоль и поперёк, но и даже кое-что сыграть. Духовную силу, конечно же, не вкладывал, но и того хватило, чтобы удивить Вэй Усяня. Пришлось признаться, что уже был знаком с флейтой ди, отчего он только ещё больше воспылал интересом и показал некоторые нюансы, научил нескольким основным рабочим мелодиям, удивляясь при этом, как быстро я схватывал мелодию, и отказывался принимать похвалы в свой адрес.       Так мы и просидели почти шичэнь — я осваивал флейту, Вэй Усянь штудировал учебники, иногда не стесняясь просить разъяснения, а иногда замирая в ступоре от прочитанного, а потом с чувством хлопая себя по лбу. В конце концов он отложил их в сторону и поднялся на ноги.       — Ну что, попробуем ещё раз? Если и сейчас не сработает, то не сработает ни у кого и никогда!       Мне думалось, он снова просто применит Чэньцин, как в прошлый раз, но нет, Старейшина эффектным жестом вытянул вперёд руку, и в ней тут же материализовалась какая-то странная штуковина с прицепленной к ней красной кистью. От неё так несло тёмной ци, что я аж невольно отшатнулся. Судя по всему, это и была знаменитая Стигийская Тигриная Печать — артефакт, созданный самим Вэй Усянем во время войны и приводивший в трепет всех, кто хоть раз видел его боевое применение. О Печати ходили такие дикие слухи, что оставалось только удивляться изобретательности некоторых недалёких умов и их извращённым фантазиям.       На этот раз дьявольский концерт смотреть было ещё интереснее, ведь к нам стала стекаться вся тухлятина разной степени разложения, имевшаяся в окрестностях Долины и в ней самой, начиная от дохлых насекомых и оканчивая неучтёнными случайными трупами, не говоря уже о разных белочках-птичках, коих в лесах имелось изрядное количество. Но вот те, к кому, в общем-то, и было обращено воззвание Старейшины, упорно оставались на месте. Их страшно корёжило, сгибало и выкручивало, они выли и стонали, но печати на них были сильнее.       Наконец, Вэй Усянь сдался и плюнул на эту безнадёжную затею, с удивлением воззрившись на окружившую нас падаль.       — М-м-м, не совсем тот эффект, на который я рассчитывал! И куда их теперь деть?       Ну да, оставлять здесь всю эту гадость как-то не хотелось, пришлось совместными усилиями отогнать вонючую мертвечину подальше и упокоить. По ходу дела Вэй Усянь делился ценными наблюдениями и заметками, давал интересные советы, найдя в моём лице крайне благодарного слушателя. За ним следовало бы записывать, но писчих принадлежностей у меня с собой не было, увы, пришлось так запоминать — обязательно оформлю потом это отдельным свитком!       Мы снова вернулись к уже облюбованным местам у дерева-монстра, и я отметил, что Старейшина выглядит как-то не очень — усталый, бледный, нервный. Это так Тигриная Печать действует на человека, когда её используешь? Ужас просто! Но у меня с собой было кое-что из экспериментальных творений наших лекарей, способное быстро привести человека в норму — настой из маральего корня, дикого перца и шалфея, и я попросту сунул бедолаге кувшинчик в руки.       — Пей, только не торопись, по глоточку. Это должно помочь.       — Лекарство какое-то?       — Почти. Пей, — и он, слегка кивнув, подчинился — значит, доверяет!       — Интересная это штука, — кивнул я на артефакт, который Вэй Усянь всё ещё сжимал в кулаке. — Как тебе пришло в голову сотворить такое?       — Ой, не спрашивай! — устало отмахнулся он. — Однажды нам с товарищами по несчастью не повезло оказаться в одной пещере с Черепахой-Губительницей, там-то я и наткнулся на меч, преисполненный нечеловечески-тёмной ци, напитанный ненавистью до невозможности. Потом, во время «Аннигиляции Солнца», вспомнил о нём и переделал вот в это.       — С виду похожа на Императорскую. Она тоже двусоставная?       — Да, так надёжнее хранить. Знаешь, это по истине дьявольская вещь! Управлять ею и легко, и трудно одновременно, она только делает вид, что подчиняется, а сама так и норовит захватить сознание. Как ты понимаешь, хозяина она над собой не признаёт и с готовностью отдастся в любые руки — праведные ли, нечестивые — без разницы. Да и сомневаюсь я, что праведник с такой вещью на руках надолго останется чистеньким! Артефакт вытягивает из человека всё скрытое: все страхи, пороки, страсти, тайные желания — то, что спрятано у каждого человека глубоко в душе и обложено множеством печатей запрета. Вытягивает и умело манипулирует этим, незаметно подчиняя сознание. Заметить это воздействие очень тяжело, бороться ещё тяжелее. Иллюзии Печати качественны и до ужаса правдоподобны. Моё заветное желание — избавить мир от этой гадости раз и навсегда, уничтожить, чтоб и следа не осталось, но загвоздка в том, что весь заклинательский мир уже знает о ней, и мне просто не поверят, что я добровольно избавился от такого сильного оружия. Каждый хочет её себе, глупцы! Только представь на миг, что будет, если чьи-нибудь алчные руки завладеют ею! Мы утонем в крови. А так она — моя гарантия того, что на нас с моими Вэнями поостерегутся напасть, просто побоятся. Обычно я храню Печать в разобранном виде, иначе, боюсь, уже сошёл бы с ума от её постоянного воздействия!       Он пристально глянул мне в глаза своими рубинами и, загадочно усмехнувшись, спросил:       — Хочешь её?       — Нет! — тут же выпалил я, не задумываясь. — Даже если уговаривать будешь! Но посмотреть поближе в твоих руках не откажусь.       — Да ладно тебе! На! — и Вэй Усянь сунул-таки мне эту дьявольскую вещь.       Тяжёлая, зараза! А так и не скажешь… Тяжёлая и холодная, прямо обжигает!       — И как тебе? — он всё ещё всматривался в меня вынимающим душу взглядом и что-то искал.       — Неприятно, — мой ответ был предельно честным.       — Это хорошо, — он кивнул каким-то своим мыслям и отстранился, откинувшись на ствол дерева, делая очередной глоток целебного настоя. Рубины в его глазах постепенно затухали, превращаясь в серебро. — Я не боюсь давать тебе Печать, ты слишком непростой человек, тебя так просто не подчинишь. Между прочим, ты вообще единственный, кто когда-либо держал её в руках, кроме меня самого! — он отсалютовал полупустым кувшинчиком и уставился куда-то вдаль, глядя на облака, окрашивающиеся оранжевым светом заходящего солнца.       Стигийская Тигриная Печать в моих руках действительно сильно напоминала официальную Императорскую, ту самую, которую правитель использует для одобрения размещения войск на определённой территории, но были и отличия, если приглядеться. Тут тоже фигурировали два тигра — каждый на своей половине, но размещены они были по-иному, и чем больше я вглядывался, тем больше находил мелких деталей. Определённо, человек, создавший этот шедевр, являлся гением!       Я снова бросил взгляд на Вэй Усяня, загадочно глядящего куда-то в пространство — красив, как же он красив и притягателен! Словно услышав эти мысли, Тёмный медленно, с некой ленцой повернулся и встретился со мной глазами. Один долгий мяо мы смотрели друг на друга, а потом… Потом я почувствовал сильные пальцы на своём предплечье, резкий рывок, и осознал себя уже сидящим верхом на бёдрах мужчины, которым только что любовался. Он всё так же пристально вглядывался в мои глаза, как и тогда, когда вручил Печать, но сейчас, казалось, выискивал нечто другое. И, по-видимому, нашёл, потому что в следующий миг его рука зарылась мне в волосы и решительно надавила на затылок, заставив податься вперёд. Наши лица оказались в ошеломительной близости друг от друга, его участившееся дыхание обдало жаром щёку, и сердце моё замерло, словно пойманное когтистой лапой страха и томительного, тягучего ожидания того, что может сейчас случиться. Шершавые губы мягко мазнули по моим, будто пробуя на вкус, прощупывая границы возможного, а потом решительно пошли в наступление, юркий влажный язык легко проник в мой приоткрытый от удивления рот и всецело завладел им. Я не сопротивлялся, сначала застыв от шока, а после от охватившей эйфории: мне нравилось, нравилось, гуй подери, то, что сейчас со мной происходило! О каком сопротивлении могла идти речь, когда я сам хотел этого?! Все наставления Да Мао тут же выветрились из головы, стоило требовательным губам Старейшины накрыть мои, с готовностью распахнувшиеся ему навстречу, я уже самозабвенно отвечал, пусть пока и неумело, но со всей горячностью; приветствовал дрожью тела наглую руку, распахнувшую ворот ханьфу и ожёгшую прикосновением кожу груди, вторую такую же, многозначительно сжавшую колено. В желании быть ещё ближе, притереться к наливающемуся мужской силой бугорку, который отлично ощущался моей собственной промежностью, я, выгнувшись, подался вперёд и потерял равновесие. Неосторожная ладонь напоролась на острый сучок и…       Вэй Усянь развалился на траве, прислонившись спиной к стволу дерева, задумчиво глядя на убегающие вдаль оранжевые облака, неспешно прихлёбывая настой на травах, и думал о чём-то своём. Я же сидел на приютившем мою задницу извилистом корне и дрожал мелкой нервной дрожью, судорожно сжимая обеими руками проклятую Тигриную Печать, в которую медленно, словно нехотя, втягивались едва заметные глазу дымчатые жгутики тёмной ци. Что там Вэй Усянь говорил? Очень качественные иллюзии? О, да! Качественнее не придумаешь, я до сих пор чувствовал на своём теле след чужих прикосновений, а губы болели от настойчивого поцелуя — моего первого, между прочим!       Печать вытягивает всё самое сокровенное — тоже да! Заодно она показала мне мою слабость. Старейшина Илина, Вэй Усянь являлся моей несомненной слабостью. Впрочем, и без всякой Печати это уже стало понятно. Правда, то, с какими страстью и желанием я жаждал чужих рук, и не только рук, откровенно пугало и заставляло насторожиться. Это сейчас мне десять, и тело ещё не пробудилось, ему, по сути, никто не нужен, а что будет, когда исполнится четырнадцать? Шестнадцать? С моей-то внешностью и наследственностью? Об этом следует помнить, чтобы не наделать ошибок.       Всё-таки хорошо, что сам Вэй Усянь даже не представлял, что только что со мной (и с его воображаемым участием) происходило, иначе как ему и дальше спокойно в глаза смотреть? Он-то, в отличие от фантазии, нормальный мужчина, явно не из любителей юных мальчиков! С одной стороны, это радовало, с другой — огорчало, потому как проблема чересчур юного возраста вставала во всей красе — мне нужен был этот человек, но… Не сейчас, увы.       Подуспокоившись за время размышлений и восстановив своё сильно пошатнувшееся душевное равновесие, я потянулся к Вэй Усяню и аккуратно всунул ему в ладонь Тигриную Печать, для надёжности даже накрыв её пальцами другой руки. Его руки, не своей, благо, кувшинчика уже в ней не было.       — Смотрю, не понравилась тебе Печать, — как-то печально усмехнулся Тёмный.       — Так разве ж может подобное понравиться нормальному человеку? — он что, хотел мне её насовсем оставить? Серьёзно?.. Да нет, вряд ли, просто показалось.       Между тем потихоньку стало смеркаться, пора было возвращаться в более людные места, домой.       — Вэй Ин, хочу показать ещё одну нашу достопримечательность, нигде больше ты такого не увидишь. И, даю слово, тебе она точно придётся по душе!       — Ещё одну? Да сколько же у вас всего?! Я впечатлений за сегодня набрался под завязку — и это за один день! А, оказывается, ещё не всё видел!.. Но не поздно ли? Скоро стемнеет!       — Наоборот, я специально ждал сумерек, днём было бы не так эффектно!       — Ого, что же это такое?       — Скоро увидишь! Там есть очень удобная беседка, я заказал туда ужин как раз на это время. Так и знал, что мы увлечёмся и пропустим его!       Когда мы дошли до нужного места, уже стемнело, повсюду зажглись фонари, слышался смех и разговоры, по дорожкам сновали неугомонные адепты, беседки занимали компании. В основном это была молодёжь, но встречались и более солидные люди — народ расслаблялся и отдыхал после трудового дня, радовался спавшей дневной жаре и ночному прохладному ветерку, долетавшему со стороны многочисленных водоёмов. Некоторые водопады, в том числе и Источники, расцвели множеством декоративных огней, создавая атмосферу лёгкости и праздника — впрочем, так у нас было каждый вечер, и только непривычному к подобному Вэй Усяню всё казалось нереальным и исключительным.       Горбатый мостик с резными перилами и изящной беседкой, подсвеченный неяркими огнями, его очаровал с первого взгляда, но озеро, через которое мост и был перекинут, заставило замереть на месте. Я оказался прав: как человек, выросший в Юньмэне, славящимся своими лотосовыми озёрами, Вэй Ин не мог не оценить по достоинству открывшуюся ему красоту: на чёрной глянцевой поверхности водоёма ночными звёздами распустились уникальные фиолетовые лотосы, широкие лепестки цветов слабо светились, делая их похожими на призраки.       — Они… Они правда светятся? Или мне просто кажется? — шёпотом, в благоговении, спросил Вэй Усянь.       — Не кажется, так и есть. За день они напитываются солнцем, а ночью возвращают этот свет.       — А разве так бывает?       — Это особый сорт, его вывела моя прабабушка, — сообщил я и, взяв за руку очарованного гостя, отвёл в беседку, но и там он не спускал глаз с дивного зрелища. — Эта достойная женщина была родом из Юньмэна, её семья занималась как раз разведением этих цветов. Сюда она приехала, захватив с собой семена ваших знаменитых розовых лотосов в добавок к нашим белым, и они тут благополучно прижились. Но в конце концов прабабушка заскучала — муж нечасто бывал дома, войны шли одна за одной, вот она и задалась целью вывести новый, уникальный сорт, которого нет нигде более. Для этого она активно использовала другие водяные цветы — кувшинки, лилии, и в итоге получила вот такую завораживающую красоту. В самом конце эксперимента её драгоценные подопечные чуть не погибли — пришла горестная весть, что вся её семья погибла, в живых осталась только старшая сестра. За ней-то она и рванула в Юньмэн, позабыв всё на свете. Вернулись они уже вдвоём, и чтобы легче пережить горечь утраты, заняли себя полезным делом. Всё, что ты видишь вокруг — дело рук этих двух сестёр, именно они придали Змеиной Долине её нынешний облик. Представляю, как удивился тогдашний Глава, вернувшись из похода и застав на месте дома грандиозную стройку!       Вскоре к нам присоединился Да Мао, принеся с собой местное вино, чему Вэй Усянь несказанно обрадовался. Мы просидели втроём ещё какое-то время, беспечно разговаривая на самые разные темы, пока из гуляющего народа совсем никого не осталось, и гость напомнил, что ему уже давно пора возвращаться.       — Мне у вас действительно очень нравится, я не помню, когда так хорошо отдыхал, но сердце тревожится за оставленных без пригляда людей на Луань Дзан, вдруг что-то случилось, а меня нет поблизости? Никогда не прощу себе, если что-то с ними случится по моей вине! Нужно идти. Надеюсь, когда эта непростая ситуация всё-таки разрешится, я воспользуюсь вашим приглашением и гостеприимством на более продолжительное время, хотелось бы действительно поучиться у ваших Мастеров, да и подлечиться на чудесных Источниках не помешало бы, но это в будущем. Я рад, что не позволил сомнениям закрасться в душу и посетил Змеиную Долину. Мне есть теперь над чем подумать, голова просто забита новыми идеями!       Как же не хотелось его отпускать! Сердце словно железными тисками сдавливало, вдруг подумалось, что больше никогда его не увижу, не услышу его голос, смех. Не почувствую никогда настоящий вкус его губ — настоящий, не иллюзорный! Горький ком застрял в горле, не давая вздохнуть… И тут я вспомнил о мысли, которая пришла мне в голову на Источниках. Нужно было торопиться! Нет, бежать, лететь!       Не помню, когда последний раз так быстро бегал — пожалуй, что никогда, но всё-таки успел, Да Мао ещё не увёл Вэй Усяня к стационарному порталу.       — Вэй Ин, подожди! Вот, чуть не забыл!       Я аккуратно развернул ещё мокрую тряпочку — некогда сушить было! — и показал три небольших ореховых зёрнышка, плоды моих экспериментов.       — Скормишь их своему Вэнь Нину. Не знаю, поможет ли это, но на один шанс у тебя будет больше. Они подвергались действию медицинских талисманов, направленных на работу с повреждённым разумом, долго лежали в Источнике, да и ещё кроме этого… В общем, неважно! Я их делал для себя, так что…       — Ах ты ж, паршивец! Так вот откуда у тебя такая память!       Да Мао попытался схватить меня за ухо, но я увернулся и спрятался за Вэй Усянем, бережно держащим в ладони тряпочку с орехами, в другой руке у него была большая корзина с едой и лекарствами, что смогли на скорую руку собрать слуги для несчастных Вэней, прикрытая сверху свёртком со старым ханьфу Старейшины — тем самым, серым с языками пламени; за пазухой торчал толстый пучок полезных трав, а под мышкой рулон ткани неприметного серо-коричневого цвета.       Такой походно-базарный вид страшного Старейшины Илина, повелителя толп мертвецов, выбил меня из колеи окончательно. Глядя вслед двум растворяющимся в ночи фигурам, я не сдержал дурацкого хихиканья, перешедшего в полноценную истерику со слезами, но этого уже никто не видел.