Глава Змеиного клана

      Не зря говорят, хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах. В моих новых реалиях — богов и небожителей, духов и прочую нечисть. Понятия не имею, чем таким успел перед ними провиниться, что они с завидным постоянством ниспосылают мне облом за обломом. Обидно, знаете ли: желания у меня незатейливые и необременительные, чужие интересы не задевающие, и вот поди ж ты! — с птицей обломинго уже успел свести весьма тесное знакомство.       Проснулся я от злого конского ржания — Соловушка лошадиным матом крыл кого-то неведомого, но что-либо разглядеть в тумане, пришедшем с рассветом и неожиданно окутавшем лужок, оказалось проблематично. Напрягши слух, мне удалось различить два приглушённых мужских голоса, но слов было не разобрать. В принципе, ничего хорошего от утренних гостей ожидать не стоило, поэтому я пхнул локтем Чэн Ши и аккуратно вылез из общего кокона, который мы с ним во сне образовали, стараясь сохранить уютное тепло.       Не успел я сделать и пары шагов, как в дверном проёме, словно призрак, материализовалась не очень высокая, но довольно широкоплечая фигура неожиданного визитёра. Одет он был небогато, но добротно, с пониманием дорожных реалий, рука в перчатке с обрезанными пальцами крепко сжимала рукоять кинжала устрашающего вида, заткнутого за пояс. Неравномерная пегая щетина милосердно прикрывала изрытое оспинами лицо, обрамлённое неопрятными прядями волос с проседью, выбившихся из растрёпанной причёски. Ступал он мягко и пружинисто, что выдавало в нём человека опасной профессии — не то вояка, не то бандит, короче говоря, благонадёжностью от него не пахло. Пахло металлом, кровью, застарелым потом, человеческим и лошадиным, а ещё чем-то резким и гнилостно-сладковатым.       Увидев меня, с растерянным видом стоящего посреди сарая, сонно хлопающего глазами в полнейшем непонимании происходящего, он заметно расслабился, коротко хохотнул и, загнав обратно в ножны кинжал, подошёл практически вплотную.       — И кто же у нас тут такой маленький и беззащитный? — мерзкий тип с видимым удовольствием обшарил глазами мою мелкую фигурку и, схватив меня за подбородок, приблизил к себе, пахнув в лицо вчерашним перегаром. — Надо же, какая мордашка миленькая! Ты вообще мальчик или девочка? И не разберёшь сразу!       Тут он заметил шевельнувшегося в сене Чэн Ши.       — Кто это тут с тобой?.. О, ещё один! Тоже вроде ничего… Полюбовничек твой? — рябой мужик снова мерзко хихикнул и, повернув голову к двери, крикнул в туман: — Иди уже сюда! Глянь, какой у нас сегодня добрый улов! Мелкий — чисто кукла фарфоровая, как мы у той богатой суки видели, помнишь? Прикинь, сколько за него золота отвалят! Старший попроще будет, да и взрослый почти, много не дадут.       Из быстро редеющего тумана послышались приближающиеся шаги, и более молодой голос недовольно ответил:       — Чего разорался на весь лес? Сейчас подойду посмотрю.       Дальше медлить было нельзя.       — Я чего думаю, давай со старшеньким развлечёмся немного, а потом уже…       Договаривать мужик почему-то не стал, только невнятно булькнул, с непониманием и недоверием уставившись мне в лицо, потом опустил взгляд вниз на свой же кинжал, торчащий из живота, и попытался схватить меня за горло слабеющими пальцами. Ага, вот прям щаззз, через три «з»! Стоило просто чуть отклониться назад, и жаждущая мести рука поймала только воздух. Следующим движением я надавил на рукоять, загоняя кинжал ещё глубже, а потом рванул его вверх, вспарывая нутро аж до самой грудной клетки.       Ноги ещё недавно предвкушающего развлечения и наживу разбойника — ну это же разбойник, правильно? — подкосились, и он стал медленно оседать на пол, хватая ртом воздух, а руками полу моего ханьфу, в стекленеющих глазах отразилась бешеная ненависть, но я не дал ему шанса что-то сделать или произнести хоть слово, быстрым росчерком ножа перерезав горло. Тело рухнуло на грязные прогрызенные доски пола, заливая их кровью, которая тут же просачивалась сквозь дыры куда-то вниз.       Запоздало охнул перепуганный Чэн Ши, и тут же от дверей послышалось недоумённое «Эй! Что здесь…» молодого спутника свежеупокоенного. Надо сказать, соображал парень быстро: прежде чем я успел его разглядеть, он, правильно оценив диспозицию и свои шансы, тут же развернулся и дал дёру, на ходу вынимая меч. Да он заклинатель! Сбежит же сейчас! Встанет на меч и сбежит! Нельзя!..       На самом деле я так и не понял, зачем придурок достал меч, ведь ядро у него было слабенькое, он никак не смог бы подняться в воздух, но это уже и неважно — брошенный вслед кинжал вонзился в спину беглеца, заставив его упасть на колени как раз рядом с нашими привязанными на ночь лошадьми. Может, именно к ним он и бежал? А меч вынул, чтобы перерезать поводья? Как бы то ни было, соловый был явно против. Он как-то совсем уж злобно взвизгнул, попытался встать на дыбы, а потом резко взбрыкнул, угодив кованым копытом прямо в лицо ползущего на четвереньках парня. Кровь и мозговое вещество, словно из лопнувшего перезрелого арбуза, брызнули на ноги и круп коня, запятнав светлую шкуру — и вот нахрена, спрашивается, я его вчера чистил?!       Адреналиновая волна постепенно схлынула, и я оглядел место происшествия уже более трезвым и здравомыслящим взглядом: рядом с флегматичной кобылой на привязи нервно месил грязь Соловейка, угрожающе скаля крепкие зубы, у его ног валялся обезображенный труп неведомого заклинателя с кинжалом подельника в спине, две неприкаянные лошади призраками бродили в поредевшем тумане, а в дверях роковой сараюшки стоял бледный как смерть Чэн Ши. Наверное, он уже не раз проклял ту злополучную минуту, когда решил последовать за мной в неведомые дали за лучшей жизнью.       — Ты в порядке? — произнесли мы одновременно.       Да уж, более глупой фразы в сложившихся обстоятельствах и не придумаешь — у нас тут два свеженьких трупа в наличии и неясные перспективы в ближайшем будущем, какое может быть «в порядке»? И тем не менее, что-то сказать полагалось.       — Кто это был? — немного помолчав, спросил Чэн Ши.       — Без понятия, — честно ответил я. — Представиться они почему-то забыли.       — А если… — и он испуганно замолчал.       — Если — что? Погоня за нами? — Чэн Ши подтверждающе кивнул. — Кто его знает, может, и погоня. Но почему-то мне кажется, что нет. Нужно осмотреть их, да и вообще…       Лекарчонок с озадаченным видом ждал продолжения фразы, а я думал, что же теперь делать, как избавиться от трупов и обратить сложившуюся ситуацию нам на пользу, хоть какую-то. Взгляд упал на лошадей, наших и чужих, потом на труп и на сарай, и план постепенно стал выкристаллизовываться.       — Помоги мне, — позвал я Чэн Ши. — Надо этого перенести в сарай к первому и раздеть обоих. Пусть те, кто их найдёт, подумают, что это банальное ограбление. Насколько я знаю, разбойники обирают своих жертв до нитки, но мы с тобой всё-таки оставим исподнее, а то как-то уж совсем…       Сказано — сделано. Передо мной лежали два мёртвых тела, а я с глубоким неодобрением взирал на них, уперев руки в бока. Честно говоря, притрагиваться к ним не хотелось совершенно: у того, кто был при жизни заклинателем, сквозь дыру в черепе всё ещё сочилась кровь, а окрашенные багровым кусочки мозга и кости облепили его лицо тошнотворным контрастным орнаментом, словно цветные матовые стёклышки из разбитого детского калейдоскопа; у широкоплечего коротышки было вскрыто брюхо от пупка до самого солнечного сплетения, и мерзко-серые кишки, щедро перемазанные кровавой жижей, словно макароны кетчупом, валялись среди природного мусора и продуктов мышиной жизнедеятельности на старом дырявом полу. В общем, так себе зрелище. Соответственно, одежды их тоже были испоганены всем этим говнищем.       В очередной раз тяжело вздохнув, я покосился на восседающего на куче сена задумчивого Чэн Ши, немигающим взором пялящегося куда-то вдаль и помогать в грязном деле совершенно не собирающегося. Наверное, у парня был шок, но поскольку он всё-таки был лекарем и к крови привычным, истерики у него не наблюдалось, и то хлеб. У меня, кстати, тоже никакого «отката» не последовало, я был слегка на нервах, умеренно страшился неведомого опасного будущего, злился на внезапных визитёров, обеспечивших нам такую паскудную побудку и озадачивших меня припрятыванием их останков, но не более того. Меня не тошнило, морально не колбасило — ничего подобного, только холодные логика и рационализм, никаких терзаний по поводу двойного убийства. Всё произошло ровно так, как и должно было — на войне как на войне, или ты, или тебя.       В прошлой своей жизни мне как-то не довелось столкнуться с чем-то кровавым и криминальным — ну повезло, Бог миловал! — поэтому нынешнее равнодушие к собственноручно отнятым жизням удивляло. Может, случись со мной в той жизни что-то подобное, я тоже смогла бы убить? Скорее всего, так и есть, и юный Шэ Хей каким-то образом это разглядел, ведь «по образу и подобию» же подбирал. Интересно, конечно, но размышлять на данную тему можно до бесконечности, и все думы будут из области предположений и догадок, не более того. А работа себя сама не сделает!       В сотый раз вздохнув, я принялся за дело. Тряпки утренних неудачливых визитёров мне нахрен не сдались, так что они были просто бесцеремонно срезаны с их тел и свалены в кучу возле кострища, ожидая своего уничтожения в огне. При непропорциональном мужике ничего кроме двух дополнительных ножей интересного не нашлось, зато его напарник порадовал: за пазухой молодой человек хранил мешочек цянькунь, содержимое которого заставило меня удивлённо присвистнуть и взглянуть на свои жертвы под другим углом. На аккуратно расстеленной на сене мехушке внушительной горкой громоздились разнокалиберные украшения, спутанные в небрежный жмут, причём там вперемешку были и очень дорогие из золота, с камушками и без, и довольно простые серебряные, доступные любой горожанке среднего достатка; серёжки, колечки, брошки и заколки яркими звёздами рассыпались по одеялу, кокетливо подмигивая драгоценными бочками, и вовсю намекали, что очутились здесь не просто так.       Кроме цацек в мешочке нашлось пять брусков серебра и три золота, несколько монет странного вида, пара свитков с какими-то шифровками, четыре хрустальных флакончика с неясным содержимым и чёрная деревянная шкатулка с затейливой резьбой, запечатанная специальными талисманами сохранности. Естественно, она-то и заинтересовала больше всего.       Бесцеремонно содрав пломбы-обереги и ножом расковыряв замочек, я поспешил ознакомиться с таинственным содержимым шкатулки, даже Чэн Ши поборол свою апатию и встал позади меня, заглядывая через плечо. Содержимое, прямо скажем, озадачило. Не знаю точно, что я ожидал там обнаружить, но уж никак не странные буро-коричневые пластинки спрессованного непонятного вещества, похожие на пастилу, и шёлковый мешочек с каким-то гадостным сеном. Чэн Ши с моего молчаливого согласия осторожно достал одну пастилку, недоумённо покрутил её в руках, отломил кусочек и протянул мне. В нос тут же ударил малоприятный и какой-то тошнотворно-маслянистый запах — организм тут же запротестовал, потребовал выкинуть каку и больше не тянуть загребущие ручонки ко всякой непонятной гадости. Я выразительно поморщился, избавляясь от вонючки, и решил заняться шёлковым мешочком. Когда высыпал часть его содержимого себе на ладонь, то сначала даже не понял, что меня смутило: ну, сушёная трава со специфическим тяжёлым запахом для чая или лечебных надобностей, редкая, наверное, раз с такими предосторожностями везли, — подумаешь! — и вдруг разглядел среди стебельков, палочек и измельчённых листиков кусочки бутонов с семенами. Что-то это напоминало, вот только что?       Мы с Чэн Ши крутили наши находки и так и сяк, пытаясь сообразить, что же такое попало к нам в руки, как вдруг, в очередной раз растирая между пальцев новую партию из мешочка, я наткнулся на почти целую головку с семенами, и всё встало на свои места, паззл сложился. Маковая соломка — вот что сейчас лежало у меня на ладони! А те бурые пластинки, стало быть, выпаренный и спрессованный сок опиумного мака. Весело!.. Да у нас тут нехилая, по древним меркам, партия наркоты неожиданно нарисовалась, а курьеры скоропостижно скончались, приняв в организм слишком много железа. Открытие, мягко говоря, не порадовало — нам ещё наркомафии на хвосте не хватало!       Чэн Ши удивлённо посмотрел, как я брезгливо стряхиваю «сено» с рук и спросил:       — Ты догадался, что это такое?       — Ага, догадался. Опий это, вот что! Знаешь такое?       Лекарчонок задумчиво наморщил лоб и через несколько секунд кивнул, чем немало меня поразил, но тут же пояснил:       — Опий лекари применяют как обезболивающее. Ну, когда совсем-совсем уже человеку плохо, и боль терпеть невозможно.       А, ну так-то да, раньше же применяли опий и морфий в лечебных целях, было такое.       — Тебе приходилось иметь с ним дело? — ну а что, любопытно же!       — Нет, что ты! Это же очень дорогое снадобье, куда мне! Да и у Ян Цуна тоже не было. Хотя… Мэн Шу на днях сболтнул, что вроде как наставник заказал зачем-то. И заказал у… — тут парень испуганно округлил глаза и громким шёпотом продолжил: — У Ван Пинтина!       Ну, у кого же ещё! Кто у нас в каждой бочке затычка?!       — Зачем?       — Не знаю, — честно признался Чэн Ши.       И вот что нам теперь с этой отборной гадостью делать? Таскать с собой — да у меня руки отсохнут! Ненавижу всё, что хоть как-то мозг туманит. Выбросить — кто-нибудь найдёт, да и легенду разрушит. Только уничтожить. А как?..       Разведя костёр, я методично стал сжигать срезанную с трупов одежду, недовольно посматривая на плотный дым и размышляя о том, куда деть трофейный опиум. А ещё говорят: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро». Вот прямо наш вариант! Утро у наркокурьеров, можно сказать, задалось. А заодно и нам свезло, аж не знаем, куда это везение распихать!       Так ничего умного и не надумав, я взял большой нож, вырыл ямку и тупо заковырял наркоту в землю — авось перегниёт, а шкатулку разбил на мелкие куски и забросил в кусты шиповника недалеко от полянки. Нет, ну а какие варианты у меня ещё были? Сжечь? Да мы так успеем нанюхаться весёлого дымка, что уже никогда никуда отсюда и не уедем.       Кстати, пора бы уже и правда отсюда отчалить, а то соседство с убиенными угнетало не только Чэн Ши, но и меня самого. Нужно собрать, наконец, барахло и двигаться дальше, про завтрак в подобной напряжённой обстановке речь даже не шла.       Покончив с утилизацией, я вернулся в сараюшку, где обнаружил Чэн Ши, сидящего возле мертвецов и о чём-то размышлявшего.       — Я вот думаю, — задумчиво протянул он, — если эти двое возили для Ван Пинтина такие штуки, — при этих словах мы как-то синхронно и подозрительно глянули на оставшиеся неопознанными плотно запаянные флакончики, справедливо подозревая в них ещё какую-нибудь разновидность дурманящих веществ, — то откуда у них подобное? — и парень кивнул на разбросанные по одеялу драгоценности.       — Ай, да что тут думать! Мужики просто сочетали приятное с полезным, вот и всё! Возили своему хозяину — ну, или заказчику, — запрещёнку и мимоходом баловались грабежами. А может, и ещё чем похуже, ведь нас-то они куда-то за деньги собирались пристроить, судя по словам того рябого. И нет, я не думаю, что они про нас знали и участвовали в погоне, скорее уж случайно наткнулись. Как вариант, нас сдали вчерашние торгаши у ворот, очень уж подозрительно смотрели.       — Ты уверен?       — А то! Я уже заглянул в седельные сумки — там только грязная одежда, чистой нет, и денег совсем немного. В путь так не отправляются, наоборот, они в дороге уже довольно долго, вон, как от них потом несёт!       Против таких аргументов возразить было нечего, и мы стали собираться. С трупами я решил не возиться вовсе и оставить как есть — когда-нибудь кто-нибудь на них да наткнётся, и чем хуже они при этом будут выглядеть, тем лучше. Если не восстанут лютыми, конечно. Была мысль сжечь их вместе с сарайкой, но огонь мог привлечь ненужное внимание, да и велик шанс лесной пожар спровоцировать, и кто знает, к каким последствиям это приведёт.       Ещё оставались две бесхозные лошади, и оставлять их просто так — всё равно, что расставить указатели, ведущие на этот лужок. Чем больше я думал, куда их пристроить, тем больше понимал, что, к сожалению, мне придётся попрощаться с моим новоприобретённым другом, уж больно много внимания он к себе привлекал. Обидно, досадно, но собственное выживание, увы, для меня было важнее зарождающейся дружбы и взаимопонимания. На душе стало как-то погано, но решение принято. К тому же, что мне с ним в Ланьлине делать? И сам измается, и меня отвлекать будет. Эх… Жаль.       Оседлав для Чэн Ши его неприметную лошадку, я взял себе одну из трофейных — такую же гнедую и среднестатистическую, без всяких особых примет. Тут же образовалась новая проблема: как транспортировать двух других? Лекарчонок мой и так еле в седле держится, куда ему ещё одну лошадь тащить! Пришлось чужую привязывать к седлу, а солового вести в поводу. Естественно, далеко мы так не уехали, но главным было убраться с полянки, где остались тела незваных гостей. Двигаясь наобум и не удаляясь на большое расстояние от Нанчу, мы в конце концов набрели на более-менее удобное место — какую-то небольшую вырубку, расчищенную от остатков деревьев, окружённую густым кустарником. Из минусов было отсутствие воды, но до вечера скоротать время вполне возможно, а на ночь остановимся в какой-нибудь из близлежащих деревушек, благо, их тут хватало. Тем более, Чэн Ши предстояло сидеть здесь одному, я же планировал добраться-таки до города, узнать последние новости и сбагрить лишний транспорт.       Естественно, в своём нормальном виде появляться в городе не стоило, а значит, нужно было замаскироваться так, чтобы не привлекать лишнего внимания. И с этим обозначилась проблема: мой невеликий рост не давал простора воображению и рубил на корню все идеи. Самым простым казалось переодеться в женское платье, никто и не заподозрит во мне мальчишку, но юная симпатичная девушка без сопровождения взрослого мужчины гарантированно обеспечит себя неприятностями, так что не вариант. Можно обрядиться в лохмотья и изобразить беспризорника-бродяжку, но тут тоже возникали свои подводные камни: конкуренция среди нищих за хлебные места была жестокой и подчас кровавой, и появление нового персонажа их явно не обрадует, куда в итоге может это привести, не хочется даже думать. К тому же, у меня будут две лошади на продажу, а юная прелестница и, тем более, нищий мальчишка уж точно с ними не коррелируются. Нужно думать дальше.       Однако ничего путного в голову не приходило, и я начал злиться. Видя такое моё состояние, Чэн Ши решил, что с его стороны будет хорошей идеей насобирать хвороста для костра и поискать в окрестностях воду, лишь бы убраться подальше от эпицентра зарождающейся бури.       — О, отлично! Поброди там где-нибудь подольше, хочу, чтобы ты оценил мой новый вид, когда вернёшься, — на мысленном горизонте как раз забрезжила интересная в своей наглости идея, но для её реализации нужно время и очень много всякого-разного, а Чэн Ши хотелось показать полученный результат, причём так, чтобы он не знал, чего ожидать, и выдал настоящую реакцию.       Через время вернувшийся на искусственную поляну лекарчонок от неожиданности выронил весь собранный хворост и, настороженно глядя в глаза, стал потихоньку пятиться обратно в лес. Ну ещё бы! Вместо взбалмошного подростка перед ним появился низкорослый мужичонка неопределённого возраста с самой что ни на есть бандитской наружностью: нижняя половина лица была скрыта чёрным тканевым шарфом, из-под низко надвинутого капюшона неопрятными прядями торчали давно немытые волосы, щедро разбавленные сединой, сквозь эту неприбранную завесу недобро сверкали прищуренные глаза, а замотанные грязными не то тряпками, не то бинтами руки выразительно поглаживали рукоять большого кинжала, заткнутого за пояс. Одежда тёмно-бурого неопределённого цвета выглядела старой и видавшей виды, но ещё довольно прочной, хотя низ её заметно обтрепался, толстые утеплённые штаны делали фигуру человечка ещё более приземистой и массивной, скрывая все нюансы фигуры. А вот сапожки на ногах — небольшие, аккуратные, даже щегольские — выбивались из всей картины и невольно притягивали взгляд, настолько не к месту они казались на этих ногах. Сквозь разрез на боку верхнего одеяния при движении можно было заметить метательные ножи, прикреплённые к ноге, да и из-под наручей тоже поблёскивало что-то металлическое. Пахло от карлика дымом, конским потом и… кровью. Короче говоря, персонаж, поджидавший Чэн Ши на вырубке у лошадей, не внушал ни доверия, ни каких-либо других положительных эмоций.       — И куда это ты собрался? — голос был довольно тихим, сипло-шипящим и как будто придушенным.       Кажется, у меня получился «вау-эффект»: еле-еле успел перехватить рванувшего невесть куда перепуганного парня и чуть не получил при этом в глаз. Только заговорив своим собственным голосом, я смог утихомирить его, отчаянно вырывавшегося из моей хватки. После этого он снова едва не засветил мне в ухо, но уже от облегчения, видимо, настолько его проняло моим маскарадом.       Разведя из добытого хвороста костерок примирения, я подробно ответил своему неожиданно темпераментному старшему товарищу, как добился такого кардинального преображения, решив в своей задумке идти от противного. Одёжки подобрал из тех, что достались от наёмников, пришедших со мной на Могильные Холмы, оружия поднакопилось за время пребывания в Илине и недолгой дороге немало — скоро им торговать смогу, а седину сделал из нескольких срезанных прядей из светлой гривы Соловейки. Привести это всё в замызганный вид труда не составило — грязи кругом хватало, даже Чэн Ши вон, тонну на ногах принёс. Размер одеяния решился путём отрезания лишнего, отчего обрезанный край и приобрёл свой потрёпанный вид, а замотанные тряпочками руки визуально казались более широкими и грубыми. Выбивающиеся же из затрапезного образа сапожки несомненно привлекут внимание, но в сочетании с лишними лошадьми прекрасно дополнят образ «романтика с большой дороги», присвоившего чужое имущество.       Конечно, идея с подобным обликом была рискованной, и так я уж точно без всеобщего внимания не останусь, но запомнят-то именно карлика сомнительного вида, а не мальчика-девочку. Возможные соглядатаи Ван Пинтина если и заинтересуются мной, то совсем в другом плане, а это не страшно, выкручусь — или свалю, или завалю. После утреннего происшествия что-то внутри меня будто сломалось, а что-то раскрылось, и я чувствовал себя совершенно другим человеком, будто перешёл на новый уровень сложнейшей игры, затеянной неведомым кукловодом, обрёл какую-то странную уверенность, коей до сегодняшнего дня не было и в помине, причём об её отсутствии вовсе не подозревал. Хладнокровное убийство даром не прошло, но отразилось совершенно не так, как можно было бы предположить. Да и чёрт с ним.       В принципе, я мог вообще не заморачиваться с этим всем переодеванием, а попросту послать в город Чэн Ши, но если хочешь сделать что-то хорошо — сделай сам. Нет, Чэн Ши, без сомнения, уже большой мальчик — вон, даже жениться собирался! — да были у меня некоторые сомнения, что он сможет правильно сбыть лошадей, наврать окружающим с три короба, разузнать новости и не «спалиться». К тому же, Нанчу располагался совсем недалеко от Илина, и парня могли узнать. А так он посидит на вырубке до темноты, спокойно дождётся меня, отдохнёт, помедитирует, и мы двинемся дальше, ориентируясь на сведения, которые добуду в городе. Разделяться отчего-то совершенно не хотелось, но куда деваться? Выбора не было.       С сожалением похлопав Соловейку по крутой шее, я вскочил в седло облюбованной трофейной гнедой, взял его в повод, вторую лошадь привязал, как утром, и отправился навстречу новому приключению. На душе было нестерпимо гадко и мерзостно — с конём расставаться не хотелось категорически, очень уж по сердцу он мне пришёлся, несмотря на все закидоны. Создавалось полное ощущение, что предаю друга, доверившегося мне, но здесь тоже выбора не было: когда я покупал этого жеребчика, абсолютно не подумал о том, что он со своей приметной соловой мастью будет отличным ориентиром тем, кто за нами охотится, ведь даже ночью он словно светился каким-то отражённым светом, будто луну проглотил. В Ланьлине он и вовсе застоялся бы, а ведь лошадь — не статуэтка, на полку не поставишь, она должна двигаться регулярно, тем более, я абсолютно не знал, что меня самого там ждёт. Как буду спустя годы добираться домой, вообще не представлял, и конь тоже мог стать при этом обузой. В общем, я себя старательно убеждал, что Соловейка по всем параметрам мне в тягость. Убедить до конца не смог, но, стиснув зубы, терпел.       С попаданием в город днём никаких проблем не возникло, и мне довольно быстро удалось найти приемлемую дешёвенькую гостиницу, снять там комнату до завтра, оставить свою новую лошадь в конюшне с категоричным приказом не рассёдлывать и, по подсказке гостиничного конюха, отправиться в торговые ряды на поиск рекомендованного барышника. Барышник оказался худым плюгавеньким мужичком ростом ненамного выше моего, и может, именно поэтому мы очень быстро нашли общий язык — в кои веки на него не смотрели сверху вниз, торговались самозабвенно за каждую монету, да и товар подогнали достойный. Я бы и вовсе казался идеальным клиентом, если бы не внушал ему подспудный страх своим арсеналом, резкими движениями, странным голосом и фривольно-развязным поведением, презирающим условности, что намётанному глазу торговца говорило о многом, причём весьма красноречиво. Происхождение торгуемых животных барышника не то чтобы не интересовало, просто он отлично понимал, что подобных вопросов задавать не стоило, тем более, кровь на крупе светлого коня ясно намекала о судьбе прошлого владельца, а сапожки на моих ногах, на которые он постоянно косился с подозрением, явно не соответствовали общей обшарпанности и только добавляли в этом уверенности.       Я ещё не успел покинуть ряды, где торговали живностью, а Соловейка уже приобрёл нового хозяина в лице какого-то проезжего богатея. Вот только конь был явно против, он дико ржал, вставал на дыбы, брыкался и кусался, не даваясь в руки слугам новоиспечённого владельца, рвался вслед за мной, обжигая мою удаляющуюся спину обидой и недоумением. Конечно, я по пути попытался ему объяснить, почему это делаю (да, глупо, знаю!), но если уж сам себя не смог убедить, то коня и подавно.       В мрачном и несколько подавленном настроении я вернулся в гостиницу, разместился в общем зале, где постояльцы (и не только они, по всей видимости) вкушали пищу, и потребовал того пойла, которое местные упрямо называли вином. Нет, заливать спиртным горе потери мне не требовалось, просто нужно было послушать, о чём судачат окружающие, а сидеть за пустым столом означало привлекать нездоровое внимание, итак на меня озадаченно косились, но вступать в диалог с неприветливым коротышкой, слава богам, не спешили. Слышно было, как вполголоса обсуждали мою нетривиальную персону, строили предположения о личности, даже назвали пару каких-то имён, гадали, что скрыто под шарфом, и ждали, что сниму его, когда захочу промочить горло. А вот фиг вам! Неторопливо раздвинув слои намотанного на лицо шарфа, я спокойно поднёс горлышко бутылки к образовавшейся щели и сделал глоток. Вернее, изобразил этот самый глоток — ещё отравиться местной бурдой не хватало для полного счастья!       Спустя почти что добрый шичэнь посиделок и три бутылки пойла, щедро разделённые с какими-то неопознаваемыми растениями в кадках по соседству, я засобирался к себе в арендованную комнатушку. Постепенно интерес ко мне угас, люди вернулись к разговорам о том, что их волновало на самом деле, а там и драка завязалась. Вот под шумок гневных разборок не поделивших барыши торгашей, я подозвал вёрткую девицу, разносившую в зале снедь и напитки, выложил на стол приятно звякнувшие ценные кругляшки и заказал еду к себе в комнату. Девица, в начале кривившая свой маленький носик, увидела щедрую оплату и тут же сменила гнев на милость, охотно раскланялась моей невзрачной персоне и бодро рванула в сторону кухни, справедливо надеясь на мне ещё как-нибудь подзаработать. Ну посмотрим, может, и заработает — отыгрываемый суровый карлик оказался весьма щедрым малым.       Комнатка мне досталась небольшая, впрочем, стандартная для сего заведения, мебелью небогатая: кровать-полуторка, столик со скамеечкой, сундук для вещей, полка, стойка для меча, ширма, за которой на колченогом табурете стоял тазик для умывания, выщербленный кувшин с водой, «ночная ваза» и тусклое старое зеркало, в которое можно было разглядеть разве что собственный силуэт. Полотенец не имелось в принципе, как и жаровни с углями, в местных реалиях выполняющей роль обогревателя, а потому в комнате было стыло, влажно и неуютно. Бельё на кровати выглядело чистым, но сильно застиранным, давно сменившим свой изначально белый цвет на унылый серый. Хорошо, если тут клопы не водились и прочая малоприятная живность! На эксперименты не тянуло.       Из окна комнатёнки открывался потрясающий вид на внутренний двор, уставленный пустыми цветочными кадками, горшками, мешками и другой хозяйственной хренью, среди которой курсировала, как теплоход по речным волнам с лодками на прицепе, дородная тётка в ярко-синей одежде с двумя девчонками-служанками, подобострастно ловящими каждое её слово и попутно собирающими в большие плетёные корзины сушащееся на верёвках бельё. В ожидании заказанного перекуса я лениво наблюдал за ними, даже не стараясь уловить, что же такое важное хозяйка им вещает, итак наслушался всякой ненужной чепухи. Нет, в плане познания окружающей действительности оно как бы и ничего, но по интересующему вопросу никто и словом не обмолвился за те пару часов, что я проторчал в зале. Несколько раз в разговорах промелькнул Илин, Вэй Усянь, Вэни, Ордена и однажды даже я сам под кодовым прозвищем «Наследник», но всё не по делу, не о том. Значило ли это, что про нас с лекарчонком здесь никто ни сном ни духом — непонятно.       Наконец, раздался короткий стук в дверь, и на пороге появилась давешняя подавальщица с большим подносом в руках. Аккуратно и неспешно расставляя плошки-чашки на столике, она томно и многозначительно поглядывала из-под ресниц, явно намекая на продолжение знакомства. Ну что же, не стоит обижать даму, даже такую, готовую ради лишней монетки составить компанию и заведомому уродцу с явно криминальными наклонностями! Поманив пальцем, я шепнул ей, что буду ждать её здесь к часу Крысы, то бишь, в районе полуночи, и щедро отжилил девице самое дешёвенькое колечко из утренних трофеев в качестве не то задатка, не то подарка. Глаза её довольно сверкнули, и она, нацепив добычу на пальчик, счастливо крутанулась на месте, взмахнув юбкой, после чего удалилась танцующей походкой. Ясное дело, до часа Крысы я давным-давно покину этот городок, но кто об этом знает?!       Лапша с овощами и кусочками мяса подарила приятное тепло во всём теле и сытость в желудке в частности, а вот чай своё гордое название не оправдал: единственным достоинством этой светленькой жидкости можно было признать только то, что она горячая. Собственно, чего ещё ожидать от этой затрапезной гостиницы? Да и я, в общем-то, не Ван Пинтин, чтобы редкие чаи употреблять, сойдёт и такой.       До сумерек, под сенью которых можно было незамеченным покинуть Нанчи, было довольно далеко, самое время расслабиться и вздремнуть пару часиков, да что-то не тянуло — то ли место не способствовало, то ли ещё что, но глаза отказывались смыкаться и дарить заслуженный отдых. Ну, нет так нет, не буду насиловать организм и займусь чем-нибудь полезным. Например, почерпну новых знаний из бездонного колодца мудрой и занимательной Книги.       Решительно пролистав до места, где в прошлый раз остановился, попутно зацепившись за пару интересностей из истории ныне родного клана, я добрался до человеческой анатомии. О, сколько любопытных и полезных точек, оказывается, есть на теле — и полезных, и лечебных, и болезненных, и блокирующих, и стимулирующих! Обалдеть просто! На ком бы теперь потренироваться? Чэн Ши для этой цели не годился, его жалко… Решено, следующий нехороший персонаж, который попадёт мне в шаловливые ручки, — а сомневаться в том, что таких индивидуумов по дороге найдется немало, не приходилось, — послужит наглядным пособием по анатомии и лекарскому ремеслу. Интересно, а мой лекарчонок иглоукалыванием владеет? Без разницы, попрактиковаться будет полезно и ему тоже. Нет-нет, никакого садизма, всё на благо науки и просвещения!       После занимательной анатомии шёл раздел природоведения. В уме сразу же всплыли слова старой песни:       «А в городе том сад, всё травы да цветы,       Гуляют там животные неведомой красы».       Со вздохом внутреннего неприятия я стал перелистывать красочные страницы — ботаника не моя стихия вот ни на граммулечку! Ни в прошлой жизни, ни в этой растительность не привлекала меня совершенно, но раз здесь находился этот раздел, стоило ему всё-таки уделить внимание. К тому же, я Наследник клана, который много чего выращивает сам и перерабатывает во всякие снадобья, имея с этого гигантскую прибыль, поэтому мало-мальски в вопросе разбираться должен, как бы мне это не претило.       На самом деле, справочник был великолепен, труда в него вложил далёкий предок немеряно — каждое растение зарисовано целиком и по отдельным фрагментам: цветок, листья, корни, стебель, что-то даже в разрезе; имелись все варианты названий, как общепринятые, так и местные, описывались подробнейшим образом известные и предположительные свойства, как и для чего оно применяется, где произрастает и когда его лучше всего собирать для тех или иных целей. Часто текст был дополнен другими почерками — что ж, наука не стояла на месте, и новые сведения тут же попадали на страницы родового талмуда, это заставляло с заслуженной гордостью думать об умных и дальновидных предках.       Совершенно случайно мой взгляд упал на приписку возле одной ветвистой травки, что данное растение простые люди, не обладающие золотым ядром (так и хотелось сказать «маглы»), не видят. О как! И такое, что ли, бывает?! Уже внимательнее я стал присматриваться к написанному и обнаружил, что кроме обычных, хорошо известных растений типа аира болотного и подорожника, имеются и такие вот «невидимки», порой весьма занятные. В частности, «язык мертвеца» — ну просто обалденное название! Впрочем, заслуженное. Эта штука произрастала исключительно в гористой местности практически на голых скалах, удовлетворяясь тонким слоем наносной почвы между камней, цвела раз в пять лет мелкими нестойкими белыми цветочками в форме звёздочек и стоила бешеных денег. Своё название растение получило из-за растущих плотной розеткой толстых листьев неприятного синюшного цвета, имевших вид человеческого языка. В эти самые листья оно, как верблюд в горб, запасало питательные вещества, за счёт чего и выживало. Цветочки-звёздочки были исключительно ядовиты и в сочетании с некоторыми абсолютно невинными травками образовывали убойнейшие вещества, сравнимые разве что с боевыми отравляющими моей прошлой современности. Однако ценился «язык мертвеца» отнюдь не за это. Главной ценностью его были, как нетрудно догадаться, именно листья. Субстанция, которая накапливалась в них, имела потрясающий анестезирующий и обеззараживающий эффект и использовалась при производстве той самой «заморозки», которой я обрабатывал раны перед ночным походом за мечом на Могильные Холмы. Для более полного раскрытия свойств собранные листья слегка проваривали или же обдавали крутым кипятком, чтобы удалить содержащиеся в них лишние алкалоиды, а особенно отчаянные выпивохи даже рисковали употреблять эту водичку как спиртное, за что и расплачивались потом циррозом печени.       Нет, ботанику в свете открывшихся новых горизонтов всё-таки следовало изучить поподробнее — вон сколько любопытного разом обнаружилось даже при беглом взгляде! Заодно разберусь с тем, что там такого нужного и полезного мне запихнули на дорожку в цянькунь с лекарствами и травами, ведь некоторые экземпляры даже хорошо разбиравшийся во всём этом сене Чэн Ши опознать не смог. Но, конечно, не здесь и не сейчас — на это требовалось действительно много времени, дабы подобная информация как следует укоренилась в памяти.       Перевернув очередную страницу, я наткнулся на тигра. Нарисованного, разумеется. То есть, вслед за ботаникой мне предстояло изучить зоологию — в принципе, логично. Справочник по зверюшкам был составлен абсолютно аналогично предыдущему, только тут зарисованы мышцы, кости, зубы и весь ливер, который мог для чего-то сгодиться. Нет, я, конечно, знал, что китайцы — те ещё извращенцы в сфере так называемой традиционной медицины, но воочию столкнулся с этим впервые. Оставалось удивляться, как тут вообще ещё что-то живое бегает при таком-то потребительском отношении!       В зоологии я разбирался намного лучше, чем в травологии, поэтому простых животных распознал всех, а вот дальше… Ну конечно же, дальше шли те, которых видят лишь избранные, этакое подобие «Волшебные твари и где они обитают», включая всякую нежить и нечисть. И мама моя родная, сколько ж их всяких тут понаописано! Неужели они все до сих пор живут где-то параллельно с нами и облизываются, глядя на беспечных глупых людишек из чащи? Становилось понятно, почему профессия заклинателя в таком почёте и с чего вдруг их так много развелось — вынужденная мера, выходит, и ни как иначе.       Подтверждением моих опасений являлись уже привычные частые приписки разными почерками к той или иной статье, хотя чаще всего это были методы более эффективного изничтожения данной особи и способы применения её останков. Разнообразие вредоносных тварей зашкаливало, некоторые из них были вполне человекоподобными, и зачастую представали в виде привлекательных женщин — интересно, почему? Например, хулицзин, более известная как кицунэ (в японском варианте) — демоническая лисица-оборотень, выкачивающая из человека жизненную энергию под ноль. Или вот хуапигуй, дух с разрисованной кожей — тоже та ещё милашка, ночью пожирающая людей, а днём маскирующаяся под прелестную девушку, облачаясь в кожу своей жертвы. Ух, жуть какая! Этот раздел Книги юного Наследника был однозначно признан мной, как наиболее полезный, ибо имел прямое отношение к профессии заклинателя, коим я в настоящее время и являлся.       Читая про разных необычных существ, я то и дело поглядывал в окно — без всякого явно выраженного намерения, чисто машинально. Что-то меня беспокоило, вот только неясно, что именно. Может, это волнение за оставленного в одиночестве Чэн Ши? Но он по здешним меркам являлся уже вполне взрослым парнем, тем более, что местным, лучше меня знакомым с бытовыми реалиями и далеко не таким беспомощным, как могло показаться. Тогда что? Непонятно.       За окном, между тем, как-то совсем уж быстро потемнело, и вовсе не потому, что вечер наступил — наползли чёрные зловещие тучи, грозившие пролиться на городок чудовищным ливнем. Твою мать! Этого мне только ещё не хватало! Резко подорвавшись с нагретого собственным телом ложа, я спешно оделся и, не теряя времени даром, выскочил прямо в окно, распугав заполошно раскудахтавшихся кур во дворе. Спускаться по лестнице и вступать в вынужденный диалог с кем-либо у меня не имелось ни возможности, ни желания — надо было до дождя добраться до вырубки с ожидающим там Чэн Ши, успеть собраться и найти убежище. Благословив свою паранойю, заставившую гостиничного конюха держать мою лошадь нерассёдланной, я единым махом вскочил в седло и понёсся во весь опор по улице, заставляя немногочисленных прохожих отскакивать в стороны и сыпать проклятиями вслед. Однако, как бы не торопился, первые тяжёлые капли настигли меня уже в воротах и более не отставали, погоняя не хуже казацкой нагайки, так что до места встречи бесконечно понукаемый каблуками конь долетел, как на крыльях.       Каково же было моё удивление, когда на облюбованной вырубке Чэн Ши не обнаружился! Нет, лошадь лекарчонка стояла на том же месте, на котором её и оставили, костерок вяло дымил, догорая, а вот его самого не было и в помине. Что за дела? Куда он подевался так не вовремя? За хворостом опять отправился, что ли? Ну так дождя он не мог не заметить, а тут вещи раскиданы!.. Ругаясь и причитая, я спешно собрал немногочисленные пожитки, распихал их в седельные сумки и приготовился обрушить гневную тираду на нерадивого парня, когда он соизволит вернуться.       Однако, когда, несмотря на всё усиливающийся дождь, он так и не появился, я обеспокоился уже всерьёз. Тщательный обыск близлежащего пространства ничего не дал: ни чужих следов, ни крови — вообще ничего подозрительного на вырубке не выявилось. Как так? Где ж его черти тогда носят? Нужно идти на поиски, а то что-то плохое предчувствие когтистой лапой уже сжимало сердце. Вот только куда именно идти, в каком направлении? Если здесь и были какие-то следы и запахи, то дождь уже всё благополучно смыл.       Глубоко вздохнув, я неимоверным усилием воли заставил себя успокоиться, расслабиться, отпустить сознание и прощупать местность уже с помощью ци — любое живое (и не очень) существо неизбежно оставляет энергетический след в пространстве, а уж Чэн Ши, как мне казалось, срисовался бы таким образом в два счёта. Но к своему неимоверному удивлению, первое, что почувствовал, был совсем не след пропавшего парня, а нечто другое, причём что это за пакость, вообще непонятно. Это был даже не след, не запах, не сгусток, а некий едва заметный флёр, тончайший, практически неуловимый, оседающий дурманящей сладостью на нёбе и замеченный лишь краем сознания, будто мелькнувший в кустах хвост убегающего зверя. Так-так! Ты-то мне, поди, и нужен!       Вытащив меч, ни на что более не обращая внимания и не замечая неровностей рельефа, я рванул за ускользающим «хвостом», справедливо опасаясь, что он вот-вот развеется окончательно и оставит меня без единой возможности найти моего бедового товарища. Я нёсся со всех ног по лесу, перепрыгивая ручейки и поваленные стволы деревьев, чавкая налипшей на сапоги мокрой землей, оскальзываясь на мелкой щебёнке — ни дать ни взять, олень, гонимый стаей волков. Странное сравнение, ведь это не за мной идёт охота, оружие в руках именно у меня! Что за дичь в голову лезет?..       Я вынырнул из-под очередной низкорастущей еловой лапы и вдруг резко остановился, будто меня кто-то на всём скаку осадил, как горячего жеребца, показалось даже, что на полном ходу влетел во что-то твёрдое и вязкое. Тем не менее, человеческий взгляд ничего особого не замечал: те же сосны и ёлки вокруг, шелестящий дождь, липко стекающий по лицу и спине, мокрая земля и громадные камни скального выступа, полузанесённые опавшей хвоей и прочим лесным мусором. Кстати, во время бега мне нет-нет, да и попадались подобные каменюки, невесть откуда взявшиеся посреди леса, но не такие большие. Создавалось впечатление, что раньше здесь была полноценная скала, но она каким-то непостижимым образом взорвалась, раскидав ошмётки по окружающей местности, либо же переползла в другое место, оставляя за собой след из камней, подобно улитке.       Хмыкнув на подобные мысли, я стал осторожно приближаться, и когда угол зрения слегка сместился, моему взору предстала большая щель, образующая вход в пещеру. Обжитую пещеру, ведь вход в неё перекрывала самая настоящая дверь, хитро оббитая мхом для маскировки, а подходы к ней охранял барьер из тёмной ци. Энергия была «сырой», необработанной, можно сказать, дикой, выставленной в барьер без заклинаний и талисманов — типа той, что оплетала мою комнату в Илине в последние дни, но далеко не такой сильной и густой. Она клубилась вокруг пещеры, словно рой мошкары, но именно здесь снова чувствовался слабый отголосок золотого ядра Чэн Ши, ранее чем-то перекрытый. Подозреваю, намеренно перекрытый. И отголосок этот был почему-то слишком слабый даже для него.       Прикрыв глаза, я вытащил наружу тёмную энергию, живущую бесплатным квартирантом в моём теле, и, завернувшись в неё, словно в плащ какого-нибудь Бэтмена, шагнул вперёд.