Twin Swap

Нацуо ходит быстрее, чем помнит Даби, но, если честно, последний раз, когда они общались, Нацуо было девять. Сейчас он на десять лет старше, выше, чем Даби (нечестно) и пьёт свой чай с шариками, который они купили двадцать минут назад, настолько противно, насколько это в принципе возможно. Словно по команде, Нацуо громко затягивает напиток через трубочку, наполовину заполненную воздухом. Даби смотрит на него. Его чай всё ещё почти полон; он определённо сделал это специально. Даби взвешивает плюсы и минусы того, чтобы вырвать его чай из рук и кинуть на тротуар. С одной стороны, больше никакого чая. С другой, Нацуо может купить ещё один, и всё это дерьмо понесётся по кругу. Даби делает глубокий вздох. Он не собирается ничего поджигать. И не только потому, что сейчас он просто физически на это не способен, но и потому, что раздражающий младший брат не станет тем, что выведет его из себя. Он злобно собирается сделать глоток собственного чая и... смотрит на свой стакан с нарастающей яростью. Он протягивает его Нацуо. — Разморозь. Нацуо ухмыляется. — Знаешь, технически ты сам можешь разобраться, как это сделать. Теперь это твоя причуда. — Раз-мо-розь. — Какой неприятный у тебя характер, — отмечает Нацуо, но протягивает руку и успевает разморозить чай Даби прикосновением пальца до того, как желание придушить брата истощит его терпение. — Какая неприятная у тебя привычка дразниться, — Даби сердито возвращается к чаю. Шарики теперь все странные: одна половина из них лопнула, а другая увяла от быстрого замораживания и плавления. Он всё равно по очереди высасывает их, решив допить свой напиток, прежде чем он снова застынет. Когда шарики заканчиваются, они продолжают бродить – дом Нацуо, очевидно, на другом конце города, и он хочет вдоволь поболтать, прежде чем отправиться обратно. Фуюми по-прежнему живёт дома – не вариант, если Даби хочет избежать Старателя. От осознания того, что она всё ещё там, много лет спустя, как замороженный в янтаре комар, пойманный в ловушку и неспособный освободиться, у Даби крутит живот. Он запоминает всё, что говорит Нацуо, потому что полезно знать, где она живёт, вплоть до какой двери в каком коридоре и куда выходит её окно. Ему... возможно, придётся кое-что забрать, прежде чем он сбежит. Даби высматривал место, где он мог бы при необходимости исчезнуть в толпе, но Нацуо не сводил с него взгляд. — Так где же ты был? — Запрыгнул на уходящий в закат корабль и стал стриптизёром, — невозмутимо говорит Даби. Нацуо закатывает глаза. — Ага. Вижу, наслаждаешься жизнью. — Что я могу сказать, у меня свои пороки. — Но правда. Где ты был? Даби задумывается. — Помнишь, как я все время тренировался с ублюдком? — Ага? — Стал пожирателем огня в цирке. Нацуо с отвращением ухмыляется; Даби впечатлён его способностями невербального общения. — Я бы заплатил, чтобы на это посмотреть. Хотя я бы заплатил даже за фотографии, просто чтобы показать Старателю – его бы припадок хватил. — Ага. Я отчаянно трачу свою жизнь, пытаясь вызвать у старика сердечный приступ. — Похоже на тебя. Не могу поверить, что я так по тебе скучал, — Нацуо качает головой, но слабо улыбается, — хорошо, продолжай уклоняться от ответов. Я спрошу об этом Фуюми позже. Она мне всё расскажет. Даби корчит гримасу, но предпочитает не спорить. Фуюми, её знания и в принципе его существование – всё это очень скоро станет большой проблемой, но он не может что-либо с этим сделать, пока Нацуо у него под боком. Нацуо перестаёт приставать к нему, как муха, когда они доходят до квартала с таким большим количеством перекрёстков и недостатком уличных знаков, чтобы тот сосредоточился на том, чтобы понять, в какую сторону они должны идти. Даби позволяет себе немного отстать – но он всё ещё направляется к тому же углу, за который Нацуо только что завернул, но внимательно осматривает переулки, мимо которых проходит. Каждая неудачная попытка побега будет лишь заставлять Нацуо наблюдать за ним внимательнее, но чем быстрее он сможет вернуться к Фуюми, тем в большей безопасности будут все. Пожарная лестница многоквартирного дома может быть неплохой идеей; никто никогда не поднимает глаз. Он делает шаг навстречу, задумываясь… Он резко отшатывается, потому что Героиня-кролик: Мируко падает на тротуар менее чем в футе от него и хватает его. У Даби было достаточно опыта импровизированной борьбы с Лигой (ну, со Спиннером, спорящим, кто будет мыть посуду, когда Курогири готовит, поскольку остальные члены Лиги Идиотов по разным причинам дисквалифицированы с должности посудомоек; для протокола: Даби никогда не проигрывал), так что он реагирует инстинктивно: он обхватывает её руки локтями и пытается бросить через бедро. Ключевое слово там: пытается. Внезапно всё закручивается, небо вращается с неестественной скоростью, пока Даби внезапно не перестаёт двигаться. К сожалению, Мируко стоит прямо и устойчиво, а не лежит на земле. Ещё более удивительно то, что Даби тоже не на земле... Он и не на ногах, потому что Мируко держит его на руках. — Привет, детка! Ты наконец начала заниматься самообороной? Почему не сказала? Я бы дала пару советов. Даби слишком поражён замешательством и абсолютным унижением, неспособный двигаться в течение критических секунд. — Как ты, блять, меня назвала? Мируко моргает. — Детка? Хочешь, могу называть тебя принцессой или как-то ещё? Я думала, тебе нравится "детка". Даби обычно старается не использовать свою причуду в рукопашной схватке, потому что боль и долгий опыт научили его, что это ужасная идея. Эта же идея в теле Фуюми не лучше, потому что она тоже может пострадать от своей причуды, но Даби всё равно начинает над этим раздумывать. — Чёрт возьми, как ты покраснела, — радостно говорит Мируко, — я ещё могу! Милашка, сладкие щёчки, подожди, стоп, ты что, материлась? — она выглядит озадаченной, но не расстроенной, — твой день, должно быть, был ужасным. Хочешь, поговорим об этом? Раздаётся резкий отрывистый звук шагов, и Нацуо поворачивает к ним за угол. Даби никогда не был так рад видеть кого-то, от кого пытался сбежать менее двух минут назад. Нацуо смотрит на открывшуюся перед ним картину, моргает и выглядит так, будто очень старается не рассмеяться. И он не очень хорошо с этим справляется. Отбой. Даби нихрена не рад его видеть, но это и не значит, что он не примет метафорический спасательный круг, как утопающий, при условии, что Нацуо предложит его. — Ты что, споткнулась? — Нацуо хохочет. — На самом деле она пыталась меня перекинуть! — Мируко гордо поправляет его. — Детка, я не могу поверить, что ты не сказала мне, что брала уроки… Даби ощетинивается, будто мокрая кошка. Присутствие Нацуо прорывается сквозь сюрреалистичность и обнуляет его чувство собственного достоинства. Он отказывается терпеть это от кого-либо, не говоря уже о героине. — Опусти меня, или я тебе зад отморожу. Мируко смеётся, явно не видя в его словах чрезвычайно искренней угрозы, но ставит его на землю. Даби отступает и решает, что он позволит ей жить. Временно. По крайней мере, до тех пор, пока он не сможет отойти на достаточно большое расстояние, чтобы она не могла вновь немедленно поднять его. — Я думаю, ты, наверное, не говорила мне, чтобы сделать сюрприз? — нахально предлагает Мируко. А потом. Она подмигивает. Даби признает, что временами ему было немного любопытно, чем занимается Фуюми. Он бы хотел узнать о её личной жизни. О том, чем она жила. Ему больше не любопытно. Он делает два широких шага в сторону и ставит Нацуо, который весь покраснел от полной неспособности сдержать смех, грёбаный предатель, между собой и демоницей. — Нацуо. Объясняй. Немедленно. Нацуо слишком долго был его сварливым младшим братом, чтобы не осознавать, когда ему лучше начать говорить, чтобы сохранить себе почки. Он машет Мируко рукой, чтобы привлечь её внимание. — Это не… — ему приходится снова остановиться, чтобы рассмеяться, но затем он восстанавливает зрительный контакт со сбитой с толку Мируко, — это не Фуюми. Мируко моргает и искоса смотрит на Даби, избегающим её, прячась за Нацуо – он никогда раньше не считал рост Нацуо чем-то хорошим, но сегодня он узнал много нового. Носик Мируко дёргается. — Она похожа на Фуюми. — Два часа назад Фуюми задело причудой, — говорит Нацуо, вытирая слезы с глаз. Он наконец успокаивается, но Даби всё ещё слышит веселье в его голосе, — обмен телами близнецов. Это Тойя, наш брат. Мируко распахивает рот, и её уши резко поднимаются. — Что! С каких это пор у неё есть близнец? — С рождения, — саркастически говорит Даби. Нацуо толкает его локтем. — Ай! А это за что? — Мы думали, что он умер десять лет назад. Мы не очень любим об этом говорить, — торопливо объясняет Нацуо, будто ответ Даби был не совсем верным, — Фуюми особенно – это долгая история. Но он не умер, так что поздравляю, у тебя будет три шурина, когда дело дойдёт до предложения! — Что? — вместе говорят Мируко и Даби. Нацуо явно наслаждается хаосом, засранец. — Ты не такая и скрытная, Руми. И Тойя, может быть, если бы ты дал нам знать, что жив, может, узнал бы всё это до того, как тебя взяла на руки девушка твоей сестры! Мируко низко присвистывает, кладя руки на бедра. — Хорошо, я понимаю, время семейной драмы. — Нет, не время семейной драмы, — язвительно огрызается Даби, — потому что я ухожу. Сейчас же. До свидания. Нацуо хватает его за руку, и Даби дёргается. Он устал от того, как часто его хватают сегодня. К сожалению, Нацуо вынес из семейной помойки почти столько же генов, сколько и Даби, и на самом деле достаточно защищён ото льда. — Тойя, перестань пытаться убежать… — Я не буду проводить время с девушкой моей близняшки! Особенно, когда я в теле упомянутой близняшки, — шипит ему Даби, — я уже хочу залить себе мозги отбеливателем, Нацу, больше не рискую. Есть вещи, которые мужчина никогда не должен знать о своей сестре. А теперь перестань быть сукой и заставь её уйти. Мируко пытается замаскировать смех под кашель. Она не очень хорошо справляется. Ноль тактичности, ноль из десяти, хорошая работа, Фуюми. Почему у его близняшки должны быть худшие вкусы в романтических партнёрах? — Нацуо, ты можешь попросить Фуюми позвонить мне, когда она вернётся обратно? Даби корчится и молится всем святым, чтобы Нацуо не сказал ей о недельном сроке. Из-за того, что Мируко может начать преследовать её, он не хочет выходить из дома. Ему всё ещё нужно убить Старателя, чёрт возьми. Нацуо, в редком порыве здравого смысла, не упоминает об этом. — Конечно. Она, наверное, всё равно тебе позвонит, но я ей напомню, — он хмуро смотрит на Даби, который медленно отдаляется от Мируко, — увидимся позже, Руми. Ух, я чувствую себя няней. — Няня? — возмущённо требует Даби, — Нацу, ты ведёшь себя как проклятый надзиратель. — Боже мой, тебя арестовывали? — Эээ, нет? — тупо говорит Даби. Ему действительно не нравится, как у Мируко оживились уши, — у меня всё ещё есть отпечатки пальцев, я почти уверен, что наш ублюдок узнал бы об этом немедленно, если бы я был достаточно глуп, чтобы меня... — не говори "поймали", не говори "поймали", — арестовали. Мируко фыркает. — Ну тогда постарайтесь не совершать никаких преступлений, вы двое. Я расстроюсь, если вы заработаете моей девушке срок. Увидимся позже, Нацуо! Наконец, демоница уходит, чтобы завершить патрулирование. Нацуо уводит Даби в противоположном направлении, всё ещё смеясь. По крайней мере, в основном под нос. Это… наверное, было наименее жёсткое столкновение Даби с героем за последние десять лет. Даби решает не отмечать это как успех из-за своей новой эмоциональной травмы. Фуюми, ну почему?

* * *

Фуюми решает, что Компресс – её любимец из местной банды маньяков-убийц. Он очень вежлив, когда приводит её в ванную и помогает очистить лицо, даже напоминая, что нужно быть осторожной, чтобы скобы не зацепились за мочалку. Он не смеётся, когда она дважды колит себя в язык, пытаясь засунуть скобы обратно. Конечно, он может беззвучно смеяться над ней под своей маской, но Фуюми одаривает его презумпцией невиновности. Если даже и он не в своём уме, она, вероятно, и сама долго не продержится. — Почему бы мне не помочь? — мягко говорит он, забирая у неё из рук открепившуюся скобу. Он обливает её медицинским спиртом перед тем, как попытаться самостоятельно её вставить, осторожно придерживая Фуюми за подбородок, чтобы лицо оставалось неподвижным. Его маска всё ещё выглядит жутко вблизи, но она впечатлена её мастерством и деталями. На ней нет отверстий для глаз, но он хорошо видит, поэтому она сосредотачивается на геометрическом узоре. К сожалению, этого недостаточно, чтобы отвлечься от боли, когда он снова вставляет скобу. — Ой, — Фуюми подносит руку к лицу, когда Компресс отходит, осторожно теребя скобу, — это… безопасно? Компресс пожимает плечами. — Предполагаю, да. На самом деле я никогда не видел, чтобы Даби заботился о своих швах, и он никогда не просил о помощи. Я уверен, что всё будет хорошо; метод проб и ошибок никому ещё не вредил. Фуюми уверена, что это явная ложь, и она категорически не хочет участвовать в каких-либо методах проб и ошибок, связанных со скобами и собственной кожей, но ещё меньше она хочет разбираться с этим в одиночку. — Спасибо. — Всегда пожалуйста! — Компресс производит впечатление, будто он улыбается, что впечатляет, учитывая, что у маски нет рта. — Должен сказать, странно слышать благодарность из уст Даби. — Почему-то я не думаю, что это самое странное в ситуации, — бормочет Фуюми чуть мятежно. Она искоса смотрит в зеркало, а затем так же быстро в сторону. Она помнит Тойю с ярко-рыжими волосами. Даже если она очень хорошо понимает, почему он решил их покрасить, это всё равно сбивает с толку. Как и шрамы. Компресс работает тихо, вытирая кровь с раковины уже запачканной тряпкой. Достаточно тихо, чтобы Фуюми могла слышать только собственные скачущие мысли. — Я не знаю, что делать, — внезапно признается она, потому что Компресс кажется, по крайней мере, хоть немного вменяемым, и слова отказываются оставаться неозвученными, — я в логове злодеев и встречаю множество людей, которых я точно не планировала встречать. Кажется, что я вот-вот развалюсь на куски. И это правда проблема, а не преувеличение, поскольку я просто скреплена скобами. Компресс погружает тряпку в воду, отжимает её, аккуратно складывает и осторожно произносит: — Если вы хотите отвлечься, я не уверен, что вы сможете, так как сомневаюсь, что вы захотите участвовать в каких-либо наших обычных делах. — Преступная деятельность запрещена, — соглашается Фуюми. — У Шигараки всегда есть видеоигры, но, честно говоря, заимствование любой из них может быть немного опасным для вашего здоровья. У каждого из нас есть свои увлечения, но... Фуюми смотрит на пену на дне ванны. — Где моющие средства? Компресс моргает. — Что? — Я должна что-то делать, я не занимаюсь преступностью, не могу выполнять свою работу, — рационализирует Фуюми. — Итак... дайте мне чистящие средства, и я приберусь. В любом случае, здесь какой-то беспорядок. — Верно, — со вздохом признает Компресс, — при нашей нынешней… популярности сложно нанять горничную. Что ж, уж точно не буду жаловаться, если вы точно хотите этим заниматься, — его голова склоняется набок, говоря о любопытном выражении лица, которого она не видит, — вам понадобится фартук? Фальшивая невинность в его голосе слишком напоминает ей озорного младшего брата и предприимчивых учеников. — Я не буду участвовать в какой-либо преступной деятельности, в том числе в шантаже, — чопорно говорит ему Фуюми, — всё, что я хочу, это чем-то себя занять, прежде чем я сойду с ума и начну поджигать всё подряд. После этого объявления Копмресс показывает ей чистящие средства гораздо охотнее.

* * *

Фуюми решает начать с кухни. В основном потому, что там холодильник, и ей срочно нужен холодный компресс – да даже пачка замороженного горошка сойдёт. Горошка не обнаруживается, но в холодильнике на удивление много льда, ровно как и стопок пластиковых пакетов, наполненных, как она уверена, джемом. Это определённо не пакеты со льдом, они заморожены, но она хмурится – она никогда не видела, чтобы варенье так хранилось. Когда она подносит к лицу два пакета со льдом, ей требуется почти минута, чтобы вспомнить, что причуда Тойи – полная противоположность её, и поэтому она не чувствует холод. Фуюми бьётся лбом о дверцу морозильной камеры и впивается в неё взглядом. Она целиком засовывает голову в холодильник, чтобы посмотреть, может ли это быть более эффективным. — Ищешь чего? — раздаётся яркий голос Химико. Фуюми дёргается назад, и по-совиному медленно моргает, но Химико лишь продолжает невозмутимо сиять, — если проголодалась, можешь взять один из моих пакетиков с кровью! Очень вкусно! Но лучше возьми уже размороженные. Фуюми смотрит на неё. Смотрит на внезапно устрашающую стопку пластиковых пакетов в морозилке, которые заполнены явно не джемом, а… замороженной кровью. На долгое время она застывает, надеясь на то, что это было украдено из больницы, а не получено естественным путём. Химико ёрзает. — Ихай, ты встала прямо на проходе! Моооожно мне пакетик? Фуюми машинально отодвигается. Химико открывает холодильник, вытаскивает из заднего кармана металлическую соломинку и втыкает её в пакетик, будто в пакет с соком. Она отхлёбывает, снова усмехается Фуюми и ускользает. Фуюми тупо смотрит в дверной проем. Потом ещё более тупо на место преступления в морозильной камере. Медленно, осторожно, будто Химико будет преследовать её, если она будет двигаться слишком быстро, она подбирается к раковине. Она просто… помоет посуду или что-то в этом роде. Она останавливается и смотрит на свои руки. В частности, скобы на руках и, скорее всего, технически открытые раны. Считаются ли они открытыми ранами? Вероятно, достаточно для болезней, передающихся через кровь, и, по-видимому, здесь много крови подозрительного происхождения. Резиновые перчатки. Ей нужны резиновые перчатки. Потом она помоет посуду.

* * *

Шигараки сидит на диване с телефоном в руках, когда Фуюми врывается в гостиную, выглядящая настолько раздражённой, что ей всё равно, дезинтегрирует тот её или нет, если она задаст слишком много вопросов. К тому же, это важный вопрос. Это очень важный вопрос. — Почему, — любезно спрашивает она, — из тридцати ножей, которые я нашла на кухне, только шесть предназначены для готовки? Шигараки моргает, слегка озадаченный. — Потому что у нас есть другие ножи? Дыши, Фуюми, дыши. — Но в ящике должны лежать кухонные ножи. — Он называется ящик для ножей, а не ящик для кухонных ножей, — указывает Шигараки, — и туда мы их и складываем. — Но он для кухонных ножей. Для тех, которыми не режут людей. Шигараки задумался. На короткое мгновение Фуюми кажется, что он понял её мысль. — Но людей можно резать и кухонными ножами. Не важно. Фуюми следовало догадаться, куда пойдёт этот разговор. Она закрывает глаза рукой и категорически произносит: — Я собираюсь положить кухонные ножи обратно в ящик, а все остальные ножи - в коробку. Вы можете решить, куда их положить позже. Шигараки фыркает и пожимает плечами, возвращаясь к своему телефону. — Лучше отдать их Тоге. В любом случае, большинство из них, вероятно, её. Фуюми не знает, на что она рассчитывала.

* * *

— Твайс, помоги, пожалуйста, подвинуть диван. Твайс так резко подскакивает с места, что Фуюми вздрагивает. — Конечно! Подвинь сама. Зачем? Мне плевать, он выглядит ужасно. — Я пылесошу, — объясняет она и делает паузу, чтобы поднять свою сторону дивана одновременно с Твайсом. Они тащат его назад, пока он не упирается в стену, и Фуюми кривится, глядя на теперь обнажённый ковёр, — тут ужасно пыльно. Вы давно тут живёте? — Около месяца. Не твоё дело. — Понятно, — не то чтобы это обнадёживало. Но она и не удивлена, особенно когда на ковре, где раньше был второй диван, всё ещё кучка пыли, оставшаяся от Шигараки. Ковёр, по-видимому, раньше был однотонным, и не имел на себе цветных полос, как она думала, когда впервые вытащила пылесос из туалета в коридоре. Она включает пылесос с мрачной решимостью солдата, заряжающего ружье, и атакует пыль, которая раньше была диваном. Требуется четыре прохода, и она удивлена, что их оказалось не больше. Бедному пылесосу придётся поработать. Как по команде, он протестующе хрипит. Фуюми вздыхает, вытаскивает мусорное ведро из коридора и начинает опорожнять мешок. — Неужели Шигараки всё подряд превращает в пыль? — она взрывается, — мне уже третий раз приходится опорожнять пылесос, и я даже коридор не закончила! Спиннер, занимавшийся своими делами и несущий из кухни пакет чипсов — она надеется, что это не отражает пищевые привычки Лиги в целом, но он явно едва вышел из подросткового периода, так что надежда есть. — У него вспыльчивый характер, — бормочет он, защищаясь, — и сильная причуда. Фуюми убирает сумку обратно в пылесос и захлопывает корпус, сразу же жалея об этом, поскольку её рука услужливо напоминает ей, что у неё в коже застряли металлические скобы, которые не любят удары. — Тогда почему он не в перчатках? Существуют всевозможные специализированные перчатки для пятиточечных причуд, ему даже не нужно было бы делать их на заказ. — Когда ты злишься, ты больше похожа на Даби, — замечает Спиннер, не отвечая на её вопрос. Она сдаётся. — Я же говорю его голосом, так почему бы и нет, — Фуюми снова собирается включить пылесос, но тут что-то приходит в голову. Она замирает, — … Спиннер? Почти у двери Спиннер издаёт звук поражения. — Что теперь? — Ради всего святого, пожалуйста, скажи мне, что я не запылесосила людей. Спиннер замирает, как олень, пойманный в свете фар, пакет с чипсами прижимается к груди, а его взгляд метается между ней и пылесосом. — Эм-м-м. — Соври мне, если нужно. — Я, э... — Я уверен, что в ковре никого нет, — искренне заявляет Твайс, — Шигараки точно кого-то здесь прикончил. И он в любом случае не стал бы делать этого в жилых помещениях, у нас есть переулок снаружи. Думаешь, в мусорке достаточно пыли, чтобы собрать человека? Фуюми тупо протягивает Твайсу пылесос. — Твайс, не мог бы ты закончить здесь? Я приберу то, что с меньшей вероятностью вызовет у меня аневризму. — Конечно, Ихай! Просто умри уже. — Спасибо. Я пойду… тогда, — Фуюми сбегает в ванную, запирает дверь, и ей требуется минута, чтобы сосредоточиться на медленном, глубоком вдохе. Всё великолепно. Она в порядке. Она определённо не убрала труп или четыре трупа и, о, боже, это было незаконно? Она сделала что-то незаконное? Что, если кто-то узнает… Подождите, она в теле Тойи. Неважно. Даже если это было технически незаконным, она уверена, что он сможет справиться с этим. Уборка логова злодеев не сравнится с поджогом, похищением и чёрт знает чем ещё. Чувствуя себя немного глупо, Фуюми качает головой и отвергает эти мысли как результат чрезмерно напряжённого ума. Она просто приберётся здесь, чтобы остыть. Судя по остальной части дома, ей, вероятно, придётся вынуть всё из аптечки и помыть полки (и, возможно, сами флаконы с лекарствами), прежде чем сложить всё обратно организованным образом, но она может это сделать, это хорошо. Когда она открывает шкаф, пятна крови почти вызывают у неё чёртов сердечный приступ. — Почему? — громко вопрошает она, хотя здесь никого нет, и она не хочет, чтобы кто-то был — нет, вообще-то, как? Как они вообще… как они так живут? Она делает ещё несколько глубоких вдохов и берёт себя в руки. Щека саднит; она поднимает руку, находит ещё кровь, вздыхает. Выскочила ещё одна скоба, и она понятия не имеет, куда она делась. Не то чтобы она особенно хотела крепить её к лицу, если она упала на пол. Фуюми так сильно хочет пакет со льдом. Неудивительно, что вся Лига, кажется, ожидает, что Даби будет засранцем. Она становится всё более и более раздражительной из-за стресса и постоянной слабой боли, а в этом теле она пробыла всего несколько часов. Она надеется, что Тойя наслаждается своим безболезненным временем. Она надеется, что его в её теле не арестовали. Она вздыхает, укоризненно смотрит на пятна крови в аптечке и начинает рыться в поисках перекиси. Где-то она должна быть.