Twelve Days of Christmas

На пятый день Рождества моя настоящая любовь подарила мне: Пять Золотых Колец, Четырёх Говорящих Птиц, Трёх Французских Куриц, Двух Горлиц И Куропатку на Грушевом Дереве - Ты уверен, что не хочешь повеселиться сегодня вечером, Ынхёк? – Поднимая с пола спортивную сумку, снова спросил китайский певец Хёкджэ о походе на неофициальную рождественскую вечеринку, которую он организовывал. - Большое спасибо за приглашение, Ханген, но я не думаю, что мне будет очень весело. Я чересчур сильно устал. – Возможно, Хёкджэ мог бы поехать домой, принять душ и отправиться на вечеринку. На самом деле, он просто не хотел. Он всё ещё хандрил из-за того, в какую катастрофу превратилась прошлая ночь, потому что Сонмин потерялся на пути домой, и Хёкджэ пришлось всю ночь ехать в Пусан за своим двоюродным братом после того, как, к его разочарованию, его бросили одного во время ужина. Технически, его не бросили. Он сказал Донхэ ехать, и именно это он и имел в виду. Но, всё же, сравнивая с тем, каким бы мог быть его вечер, всё повернулось совсем не так, как он хотел. Сейчас было бы прекрасно залезть в горячую ванну и отмокать в ней в течение часа, а может быть и нескольких дней или лет. - Всё хорошо. Возможно, как-нибудь потом. – Ответил Ханген на своём ломаном корейском, затем поклонился Хёкджэ и, извинившись, ушёл. Иностранец был хорошим парнем, и Хёку нравилось с ним работать. Это была замечательная возможность поработать с певцом, который, как шторм, захватил Китай своей музыкой. Хореограф был шокирован, когда Шивон сказал ему, что знаменитый Ханген специально хотел приехать в Сеул и поработать с «Ынхёком из CSW» над хореографией к его следующему музыкальному видео. Закинув сумку в багажник побитой кучи мусора, как Хёкджэ называл свою машину, танцор понял, что он слишком изнурен, чтобы идти сегодня куда-то. Все его мускулы болели, и душ – это то, в чём он отчаянно сейчас нуждался. Не удосужившись надеть пальто, чтобы дойти до двери водительского сиденья, Хёкджэ задрожал от неожиданного порыва холодного воздуха. И то, что он весь был мокрый от пота совсем не помогало. Первое, что он сделал, когда забрался в машину, это включил отопление. Он хотел просто опереться головой о спинку сиденья и закрыть глаза, но тогда он, скорее всего, уснул бы, так и не добравшись до дома. Надув щёки, Хёкджэ растер руки и начал снова регулировать ручку отопления до того, как выехать из гаража. Если в студии было очень жарко, то температура ниже нуля на улице могла кого угодно заставить дрожать, тем более такого худого, как Хёк. Он недостаточно замерз для того, чтобы преодолеть свою усталость и вынуть пальто из багажника, потому что оно потребуется, когда ему придется снова вылезать из машины. Только когда Хёкджэ остановился на первом попавшемся светофоре, он вспомнил про перенесенный ужин. - Дерьмо. – Застонал он, следя глазами за красным светом. Его часы на радио показали, что у него всё ещё будет пара часов до того, как кто-нибудь появится, ему следовало принять душ и немного подремать до прихода гостей. Сейчас же нужно было пройти все эти светофоры. Почти уснув и чуть не упав пятой точкой на подъездную дорожку, Хёкджэ был рад, что никто его не видел. Пока он пытался удержать себя в вертикальном положении на скользком асфальте, Хёк заметил великолепный синий Ягуар и начал думать, что, возможно, он уже упал и ударился головой, раз он уже видит машину Донхэ. До того, как он успел обернуться, запрыгнуть в свой хэтчбэк, поехать обратно в студию, чтобы принять душ и попытаться привести себя в презентабельный вид, со стороны главного входа заорал Сонмин. Его крохотные ладони были прижаты к его рту в форме рупора, чтобы Хёкджэ точно его услышал: - Поторапливайся, Недотёпа, ты заработаешь себе пневмонию, стоя на улице в снег. Он всё ещё не надел своё пальто, но в данный момент Хёкджэ предпочел бы стоять на улице, на холоде, чем зайти внутрь, выглядя, как уличный бомж. Мысль о том, что, может быть, Донхэ будет в другой части дома и у него не будет возможности увидеть Хёка, подвигла красноволосого поспешить в свою комнату, чтобы остаться незамеченным. Когда Хёкджэ, наконец, подошёл к дому, придуманная идея стала казаться ему не такой уж и хорошей. - Йа, Хёкджэ, ты выглядишь ужасно. Ты не получил моё сообщение, что гости придут раньше? Почему ты так поздно? – Заворчал Чонсу, как только ботинок Хёка приземлился на пол с обратной стороны двери. - Какое сообщение? – Хёкджэ сосредоточился на том, чтобы смотреть вперед, прямо на Чонсу, а не на хихикающего справа от него Сонмина. - Мы оба написали тебе, чтобы ты вернулся раньше, дурак. Хёкджэ, нахмурившись на Сонмина, присел на корточки и начал рыться в своей спортивной сумке, чтобы проверить телефон. У него было пять пропущенных звонков и семь входящих сообщений. - Итук-хён, у тебя на самом деле изумительный… О, привет, Хёкки. – Донхэ появился из-за угла, на половине обрывая своё предложение, когда увидел Хёкджэ, снимающего с себя промокшие кроссовки и носки. Хёк только от звука голоса Хэ готов был провалиться под землю от смущения. Он был весь покрыт потом и снегом, одет, как мешок картошки, и молча смотрел на парня. Этого парня, который… Который что? Почему Хёкджэ был так повернут на том, чтобы впечатлить Донхэ? Почему этот момент был таким унизительным? - Привет, Донхэ, - вряд ли могло такое случиться, что Донхэ заинтересуется мужским полом, если Хёк будет чаще перед ним мелькать. В помещении повисла тишина. А затем: - Я должен вернуться на кухню, чтобы убедиться, что официанты расставят всё правильно. – Умчался Сонмин. - Я тоже должен, хм? – Подмигнув Хёку, Чонсу тоже быстро ушёл. Хёкджэ думал, что его стошнит в любую минуту. Он осознал это сразу после того, как понял, что его слепое увлечение Донхэ стало очевидно не только ему, но и Сонмин и Чонсу тоже это заметили. - Как прошел твой день? – Донхэ повернул голову, чтобы посмотреть, как два запинающихся идиота выходят из помещения. Казалось, что происходящее не возымело на него никакого эффекта, и Хёкджэ свел это к тому, что Донхэ не понял смысл неожиданного ухода Сонмина и Чонсу. К тому же, почему натурал должен понять эту ситуацию? Хёкджэ молился про себя, чтобы Хэ, на самом деле, не обратил внимание на эту глупую влюбленность. - Ах, - нервно засмеялся Хёк, стоя босиком в потных штанах и майке и промокнув от растаявшего снега, который нападал на него на улице. К счастью, Донхэ был достаточно далеко, чтобы унюхать запах пота и грязи, окутывающий Хёкджэ. – Немного затянувшийся? Твой? – Они, правда, будут стоять здесь, в холле, и перебрасываться фразами? - Не так уж и плохо. На самом деле, замечательно. – Улыбнулся Донхэ и сложил ладони напротив груди. – Снова прости за прошлую ночь. Я хотел бы, чтобы мне не пришлось вот так убегать. - Всё в порядке, - теперь Хёкджэ осознал, как сильно он замерз, когда растаявший снег стал стекать под его майкой. – Всё получилось, правда? Я имел в виду, ты сделал вовремя то, что хотел? - Да, - Донхэ наклонил вниз голову и вздёрнул бровь. – Тебе, правда, следует стоять здесь в этой одежде? Ты не заболеешь? У Хёкджэ в голове это перевелось как «снимай свою одежду, Хёкджэ» или «Я не хочу, чтобы ты заболел, Хёкджэ». Оба варианта заставили его покраснеть. - Мм, - ещё один нервный смешок. – Наверно, мне следует принять душ и переодеться. – Но он даже не двинулся. Гость просто стоял и пристально смотрел на него. Тогда Хёк стал медленно двигаться в сторону лестницы, пытаясь держаться на расстоянии от Донхэ, чтобы тот не учуял его запах. По некоторым причинам, возможно из-за того, что Хэ все время оказывал на него странный эффект, заставляющий мозг Хёкджэ отказываться исправно работать, танцор, не оборачиваясь, пошел спиной по ступеням, продолжая поддерживать зрительный контакт. - Йа! Смотри себе под ноги. – Воскликнул Донхэ, когда Хёк чуть не опрокинулся назад. Униженный парень просто обернулся и оставшуюся часть пути поднимался без каких-либо слов, задаваясь вопросом, наблюдает ли всё ещё за ним Хэ, в надежде поймать Хёкджэ, чтобы тот не чувствовал себя еще более неловко, или же нет. Оказалось, что парень с волосами цвета ржавчины с субботней вечеринки, с которым флиртовал Сонмин, был никем иным, как Чо Кюхёном. Хёкджэ интересовало, почему Сонмин раньше ничего не сказал об этом. И когда все шестеро сели этим вечером за стол, Хёк думал, что его может стошнить от того, насколько очевидным был его двоюродный брат. - Ох, ты обожаешь вино, не так ли, Кюхён? – Сказал Сонмин, когда Кибом, лучший дворецкий Чонсу, заново наполнил тёмно-красной жидкостью бокал Кюхёна в золотой оправе. - Ты помнишь? – Кюхён, как позже понял Хёкджэ, не был обычно таким воспитанным, каким он был с Сонмином. - Конечно, я помню. – Хёкджэ тошнило не от их слов, а от того, как они хлопали своими ресницами, смотря друг на друга, и замирали в унисон. Хёкджэ ничего не имел против юной любви. На самом деле, он хотел, чтобы его двоюродный брат нашёл себе кого-то, кто сделает его счастливым, но Хёк хорошо знал Сонмина. Мастер боевых искусств имел привычку преследовать айдолов и будет фанбоить около любого, чьё имя занесено хотя бы в список не очень популярных знаменитостей. Чёрт, только три дня назад Хёкджэ спалил свою кухню, услышав, как Сонмин, чуть не разорвав свои легкие, завопил о появлении Донхэ на телевидении. Теперь Донхэ сидел прямо напротив Мина, а тот даже намека на интерес не показывал. Одержимости Сонмина всегда были мимолетными, и Хёкджэ понимал, что ничем хорошим для Мина или Чо Кюхёна - а что важнее, для Чонсу и Донхэ – это объединение не обернется. Ещё хуже было наблюдать за тем, как Чонсу пускал слюни на Ким Хичоля. Хёкджэ знал, благодаря вчерашнему объявлению Донхэ, что у Итука и Хи уже был секс. Хёк понял, какой была причина появления их той ночью в спальне Хичоля, потому что они намеревались развлечься. Однако, когда они вошли внутрь, они, должно быть, были шокированы увиденным и им не удалось выполнить запланированное. Между этими двумя нечего было подслушивать. Чонсу не был таким, как первая парочка. Он не был сантиментальным. Но Хёкджэ не упустил тот факт, что рука Чонсу была под столом и достигла сидящего слева Хичоля как раз в тот момент, когда второй чуть не подавился едой. Хотя не было ничего тошнотворного в парне, который сидел справа от Хёкджэ, всё, что его касалось, вызывало головокружение. Хёк понял, что это не просто влюбленность в какого-то милого парня. Ему на самом деле нравился Донхэ. Ему нравилось наблюдать за тем, когда Донхэ разговаривал слишком громко и жевал с открытым ртом. Ему нравилось слушать, как Донхэ говорил с Мокпо-акцентом, когда вступал в какой-то разговор. Особенно ему нравилось, что на протяжении всего вечера стул Хэ пододвигался всё ближе и ближе к его. К тому времени, как подали десерт, все, кроме Хёкджэ, были пьяны – Сонмин и Кюхён предложили делиться историями о том, какие нелепости кто совершал в пьяном виде, это казалось хорошей идеей (хотя таковой не являлось), Чонсу собирался раздеть Хичоля и перепихнуться с самым известным в стране МС прямо здесь, на обеденном столе, чтобы все видели, а Донхэ сидел так близко, что Хёкджэ чувствовал жар, исходящий от его бедра. - Тост! – Чонсу поднял в воздух бокал, ожидая пока остальные сделают то же самое. – За будущий успех дорамы и за блестяще сочиненный саунтрек. Все засмеялись, присоединяясь к бокалу Чонсу посередине стола. Пять бокалов с вином, окольцованных золотом, и один стакан Хёкджэ с водой чокнулись над дубовым столом. - Что ж, теперь, когда мы закончили с этим, нам нужно веселиться по-настоящему. – Засмеялся над собственной шуткой Чонсу, отодвигая свой стул. Тот, кто не понял, что конкретно предлагал хозяин дома, всё осознал, когда Хичоль тоже отодвинул стул и вышел изо стола. Когда Хёкджэ впихивал в себя второй кусок торта, Сонмин объявил, что он и Кюхён пойдут вниз, в винный погреб, и спросил, есть ли у кого-то какие-нибудь просьбы. Ни у кого не было. Не нужно говорить, что Хёкджэ не видел этих двоих в течение долгого времени. - Сколько кусков ты собираешься съесть? – Спросил Донхэ, прикончив ещё один бокал вина, его речь стала слегка невнятной. - Сколько бокалов ты собираешься выпить? – Спросил Хёкджэ, отрезая еще один кусок шоколадного рая. Донхэ фыркнул: - Это был последний. – Он не выдыхал воздух, но запах алкоголя стал чувствоваться острее, когда он ближе наклонился к Хёкджэ. - Это, скорее всего, мой последний кусок. И всё же, какое это имеет значение? – Хёкджэ запихнул вилку с куском торта в рот. - Потому что я уже несколько часов жду, чтобы забрать тебя всего себе, и сейчас, когда у меня есть такая возможность, я не хочу просто сидеть здесь и смотреть, как ты ешь торт. – Рука Донхэ легла на худое бедро Хёкджэ, в то время как последний начал задыхаться из-за торта, воздуха или шока. - Т-ты ч-ч-что? – Его вилка упала на стол, а Хёкджэ торопливо вытер свой рот салфеткой. Он был благодарен звездам, что он не решил выпить свою воду, потому что он был уверен, что сразу бы её выплюнул, когда Донхэ пододвинулся ещё ближе и провел своей рукой выше, к члену Хёкджэ. - Ты не помнишь первую ночь, когда мы встретились? – Рука Донхэ занималась делом, в то время как его слова были сказаны так близко к уху Хёка, что горячее дыхание окутало всю правую сторону шеи пораженного танцора. Как вообще он мог забыть ту ночь? Она была только в прошлую пятницу. Он не успел вставить элегантный ответ на вопрос, когда почувствовал прижатые к его шее губы Донхэ. - Мммммммхххммм, - Громко выдохнул Хёк, уронив голову на высокую спинку стула. Его руки обвисли по бокам, а ноги были расставлены. Его пухлые губы широко распахнулись, поэтому тяжелое дыхание выходило изо рта наружу повторяющимся «хаххх». Не о чем было думать, пока Донхэ посасывал кожу на его шее и массажировал то, что скоро должно было стать очевидной эрекцией. Он не был настолько сильно опьянен ощущениями, чтобы не услышать звук открывающегося замка на штанах или не почувствовать расстегивание своих пуговиц. - Дон…хэ… Это могло бы звучать как мольба о большем, если бы Хёкджэ не смог, наконец, совладать со своей правой рукой, которая до этого момента была совершенно не дееспособна, и, схватившись за запястье Донхэ, стал за него держаться. - Ты не хочешь, чтобы я сделал тебе приятно, Хёкки? Тебе не нравится, когда я так к тебе прикасаюсь? Если бы Хёкджэ был пьян, он бы, скорее всего, позволил бы Донхэ себя так вести, но он не был пьян. Он осознал, что актёр много выпил и был далеко не трезв. На самом деле, оба раза, когда парень «подкатывал» к Хёкджэ, он был пьян. И, по мнению Хёка, Донхэ был натуралом, когда был трезв. Хёкджэ, в отличие от стремительного красавца-актёра, чья рука сейчас пыталась перетянуть на себя всё внимание Хёка, не хотел, чтобы между ним и Донхэ были такие отношения. Старомодный? Возможно. Противоречивый? Вероятно. Испуганный? Определенно. - Тебе следует лечь спать, Донхэ. Ты действительно пьян. – Это прозвучало холодно, несмотря на продолжающиеся тихие тяжелые вздохи, что было намного лучше чем, если бы он звучал неуверенно. Ему нужно было, чтобы Донхэ поверил, что он сейчас не умолял мысленно о помощи, чтобы продолжить говорить. Рука Хэ передвинулась на живот Хёкджэ, и пьяный парень засмеялся в шею Хёка: - Мне следует поехать домой? – Хотя он прекратил свои исследования рукой, его губы продолжали двигаться по шее, скулам и за ухом. - Т-ты не можешь вести машину в таком состоянии, Донхэ. – Глаза Хёкджэ оставались закрытыми, в то время как он позволил себе эту маленькую вольность. Донхэ сел прямее и засмеялся, наклонив голову, а его рука направилась застегивать штаны Хёка. Даже это крохотное прикосновение, которое было противоположно тому, чего в этот момент на самом деле хотел Хёкджэ, снова заставило его голову закружиться. - Ты хочешь, чтобы я спал здесь, с тобой? Донхэ издевался, и это было вполне очевидно. - Э-э-это не то, что я имел в виду. – Хёкджэ тоже сел прямо, смахнув, в довершение, с себя руку Хэ, вконец засмущавшись. – Здесь полно свободных комнат. - А что, если я хочу спать с тобой? – Донхэ, по неизвестным причинам, решил подняться на ноги, но сразу же споткнулся. Хёкджэ вскочил, чтобы поймать его, не имея ничего против того, чтобы Донхэ руками обхватил его за его костлявые плечи. - Тебе следует просто поспать, Донхэ. Хёк посмеялся над тем, как Хэ передвигал своими ногами, пока они шли из столовой до лестницы. Шаг за шагом Хёкджэ дотащил пьяного Донхэ до первой лестничной площадки. Отрицательная черта того, что у Чонсу был такой огромный дом, заключалась в том, что требовалось определенное время, чтобы добраться до необходимого помещения. - Не думаю, что смогу пройти ещё, - после этого Донхэ сдался и обвис всем своим весом на Хёкджэ, толкнув их двоих на пол. - Йа! – Возмутился Хёк и попытался спихнуть с себя парня, но понял, что не может освободиться от его коленей. В обычной ситуации это не вызвало бы никаких проблем, но у Хёкджэ был длинный день, а Донхэ был упрям. - Давай просто спать здесь, Хёкки. - Брюнет закрыл свои глаза, как будто, и правда, собирался здесь спать. - Что вы двое делаете? – Снизу лестницы хихикал Сонмин, а очень пьяный Кюхён облокотился на перила. - Хён, помоги мне отнести его наверх. – Это прозвучало немного плаксивее, чем Хёкджэ рассчитывал, но он слишком устал, чтобы обращать на это внимание. Сонмин кивнул и хихикал всю дорогу до лестничной площадки, Кюхён ковылял позади. Брат Хёкджэ наклонился, чтобы положить другую руку Донхэ себе на плечо и помог Хёку поднять парня с пола. - Ты соблазняешь Донхэ? – Громко прошептал Сонмин Ынхёку. - Что? – Хёкджэ слегка споткнулся на середине второго пролета. – Н-нет. Я просто помогаю ему добраться до кровати. - Ты собираешься помочь ему и раздеться? – Продолжал издеваться старший. Хотя Хёкджэ сейчас был пурпурного цвета, и ему было совсем не до смеха, Кюхён громко засмеялся, а затем к нему присоединился Сонмин и даже Донхэ. От унижения Хёкджэ было смешно всем, кроме него самого. - Хёкджэ, - простонал Донхэ с кровати, пока парень, которому это было адресовано, пытался найти что-то более удобное, в чём мог спать актёр. Костюм определенно не подходил для сна. Кроме того, по мнению Хёкджэ, костюм был слишком хорошим, чтобы кто-то в нём спал и мял его. – Я не хочу спать один. Посреди поисков Хёк обернулся и увидел Донхэ, развалившегося в центре кровати. Хёкджэ хотел, чтобы Сонмин и Кюхен помогли ему и с одеждой, но как только они добрались до комнаты, они бросили Хэ на кровати и сами побежали раздеваться. - Я не могу с тобой спать, Донхэ. – Он опять отвернулся искать большую чёрную футболку, а найдя, кинул её на кровать. – Надень её. - Но мне будет одиноко, – а через полминуты с раздражением, - я не знаю, как это сделать. – Донхэ старался изо всех сил справиться, но у него никак не получалось расстегнуть белую рубашку, его пальцы постоянно промахивались мимо маленьких пуговиц из слоновой кости. Схватив пару спортивных шортов, Хёкджэ подошел к подножию кровати. - Значит, тебе будет одиноко. Теперь сядь. – Хёк не хотел, чтобы Донхэ было одиноко, но спать в одной комнате, а тем более в одной кровати, даже не обсуждалось. Ворча, Хэ сел, и Хёкджэ как можно быстрее начал расстегивать рубашку, путешествуя глазами по потолку. - Хорошо, этого достаточно. – Сказал он и стянул через голову с актёра рубашку, не разобравшись с половиной нижних пуговиц, надеясь, что вещь не порвется, потому что он не был уверен, что у него хватит денег, чтобы купить замену. - Хёкки, - заныл Донхэ и внезапно очень быстро наклонился вперед, обхватывая Хёкджэ за торс, а голову положив ему на пресс. Громко сглотнув, Хёк опустил взгляд на копну каштановых волос. - Я буду сидеть здесь, пока ты не уснешь, хорошо? – Слабак! Хёкджэ был слабаком! Хотя это была не его вина. Донхэ выглядел невероятно жалким сейчас, и мысль о том, что парень на самом деле одинок… - Хорошо! – Донхэ отпустил его и с невероятной ловкостью начал расстегивать свои штаны. - ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? – Хёкджэ быстро отвернулся, при сложившихся обстоятельствах падение в обморок было бы приемлемым вариантом после того, что он чуть не увидел. - Мне нравится спать только в боксерах и майке.