Twelve Days of Christmas

На девятый день Рождества моя настоящая любовь подарила мне: Девять Танцующих Девушек, Восемь Горничных, Доящих Коров, Семь Плавающих Лебедей, Шесть Гусынь, Откладывающих Яйца, Пять Золотых Колец, Четырёх Говорящих Птиц, Трёх Французских Куриц, Двух Горлиц И Куропатку на Грушевом Дереве С самого утра в эту субботу, когда Хёкджэ встал, всё пошло неправильно. Сначала он не проснулся от своего будильника и опоздал из-за этого на сорок минут в студию. В такой день, как сегодня, каждая минута была на счету. Из-за спешки у него совершенно не было времени, чтобы позавтракать, и, определенно, не будет времени для обеда весь оставшийся день. Плохие новости продолжали прибывать, когда он приехал в студию. На шее у Хёён был красный синяк, который, как она уверяла, появился из-за щипцов для завивки, но больше был похож на засос. Тридцать пять минут потребовалось на скрывание пудрой отметины, чтобы убедиться, что никто не пустит сплетни за день до шоукейса. Хёкджэ не любил спорить, и, хотя он хотел ей верить, он не мог не согласиться с остальным персоналом, что эта метка выглядела слишком подозрительно. Один из танцоров подвернул лодыжку прошлой ночью, и, в конечном итоге, Хёкджэ пришлось изменить три номера. Он наблюдал, как все бегают по комнате для практики, повторяя танцы или корректируя освещение и музыку. Худшая новость появилась за пару часов до обеда. Сам Чхве Шивон пришел, чтобы поговорить с Хёкджэ, сорвав хореографа с середины танца айдол-группы, за которым тот наблюдал. Как оказалось, совет решил отказаться от двух танцевальных выступлений, тот, который был соло Хёка и от танца Хёён. Шивон, как мог, сражался за номера. В данный момент он не знал, что произошло, но ходили слухи, что отец Ли Тэмина, очень влиятельный спонсор, угрожал забрать свои деньги из-за того, что выделено чересчур много времени неайдолам-танцорам, то есть танцам Хёкджэ и Хёён. - Хёён. – Хёк, наконец-то, нашёл балерину в комнате для практики С6, которая пристально смотрела в зеркало, покачивая своим телом во всевозможных направлениях. Она была полностью поглощена музыкой, а её волнистые светлые волосы мотались в разные стороны, несмотря на то, что были забраны на затылке в хвост. Она закончила несколько шагов, а затем остановилась, чтобы отдышаться, её руки уперлись в колени, а лицо горело красным цветом, пока она пыталась привести в нормальное состояние ритм своего дыхания и сердца. Хёкджэ зашел в помещение и убавил звук стерео, позволяя музыке из танцевального номера играть фоном. - Мистер Ли, - заговорила она, выпрямившись и обернувшись к нему, её руки уперлись в бедра, а на лице засверкала улыбка, – я повторяла вторую версию соло. Думаю, у меня почти всё получается. Мне просто нужно чуть быстрее переставить мою левую ногу. - Это хорошо. – Искренне улыбнулся Хёкджэ. – Ты работала очень усердно. – Он не мог ответить с тем энтузиазмом, который заслуживала его ученица, зная, что то, что он собирался ей сказать, скорее всего, сделает усилия, приложенные к этому танцевальному шагу, отрабатываемого ей в течение нескольких недель, несущественными. - Что ж, это потому что мой учитель работал ещё усерднее. Он показывает великолепный пример. – Она убрала со лба мокрую от пота прядь волос. – Как проходят приготовления к репетиции? Я нужна вам для чего-то? - С приготовлениями всё хорошо. – Он не имел ни малейшего представления, как рассказать ей. – Ты не понадобишься нам какое-то время. Но мне нужно кое о чём тебе рассказать. – Нижняя губа Хёкджэ вытянулась, открывая ряд зубов, когда он попытался избавиться от своей нервозности. Он так усердно работал, чтобы подготовить Хёён к этому выступлению. Она была готова экспериментировать с совершенно новым стилем танцев и променяла свои розовые домашние тапочки на фиолетовые туфли на шпильке. - Мистер Ли, - засмеялась она, несмотря на свои следующие слова, - вы так серьезны. Не говорите мне, что увольняете меня. Её смех длился какое-то время, но быстро стих, когда Хёкджэ ничего не ответил. - Хорошо, теперь вы заставляете меня волноваться. Что происходит? За все свои годы работы на CSW Хёкджэ ни разу не приходилось убирать чьё-то соло. Он знал, как больно это может быть, и поклялся, когда танцевальная команда в старшей школе убрала его соло после появившихся слухов о его сексуальной ориентации, что он никогда не сделает так кому-то. - Я не увольняю тебя, Хёён. Она ждала продолжения, но Хёкджэ больше ничего не сказал. - Что не так, мистер Ли? Сделав глубокий вдох, он сжал губы, а затем кивнул сам себе. - Ты просто продолжай усердно работать, хорошо? Мне нужно кое о чём позаботиться. Это соло было важно для Хёён намного больше, чем маленький номер Хёкджэ в старшей школе. Как Сонмин сказал прошлой ночью, это было первое выступление Хёён с тех пор, как… Она нуждалась в нём. Он не знал пока, как, но Хёкджэ сделает всё, чтобы она получила своё соло, даже если ему придется отказаться от своего номера и, возможно, от чего-то ещё. Теперь ему просто нужно было найти, где он оставил свой телефон. Только через пару часов Хёкджэ нашел свой телефон в задней комнате «CSW Galleria». Он выкроил несколько минут для себя и позвонил единственному человеку, который мог всё это решить. - Хён, можешь сделать мне одолжение? – Расхаживал Хёкджэ по главному холлу. - Конечно, Хёк. Всё, что ты хочешь. - Прости, что я прошу тебя об этом, я бы никогда не сделал этого, если бы смог придумать что-то другое. – Красноволосый тяжело выдохнул от осознания того, что ему нужно попросить об этом одолжении, но он всё ещё надеялся, что можно что-то сделать, чтобы сохранить соло Хёён. – Ты знаешь отца Ли Тэмина? - Мммм. Кто его не знает? - Видимо, совет CSW хочет убрать несколько соло из завтрашнего шоукейса. Шивон думает, что это из-за того, что отец Тэмина угрожает отменить финансирование мероприятия или что-то вроде того. Мне нужно… - Подожди. Они хотят убрать твоё соло? - Да, но это не то, из-за чего я беспокоюсь. Мы инвестировали большую сумму денег в соло Ким Хёён, и она сама вложила огромное количество времени и энергии. - Хёк, этот шоукейс будут показывать по всей Азии, и это соло будет и твоим первым соло. Перестань беспокоиться о других на минуту и… - Хён, пожалуйста. Просто помоги мне понять, как спасти соло. – Хёкджэ имел в виду выступление Хёён, но знал, что Чонсу и пальцем не пошевелит ради номера девушки. По мнению Итука, это соло будет тем, что по-настоящему утвердит Хёкджэ как хореографа и танцора. - Сделаю, что смогу. - Хён, мне не нужно, чтобы ты что-то сделал. Мне просто нужен совет. - Не беспокойся, Хёкджэ. Всё это будет улажено. Просто продолжай готовиться к вечерней репетиции. Хёкджэ вернулся в раздевалку, которая была зарезервирована для него на несколько следующих дней, чтобы оставить телефон там, где он будет о нём помнить. Посреди комнаты, устройство завибрировало у него в руках. Входящий Вызов: Донхэ Быстро обдумав, есть ли у него время или нет, Хёкджэ решил уделить этому несколько минут. - Говорит Ли Хёкджэ, - продолжил он своё движение по комнате. Сквозь трубку посыпался смех Донхэ: - Почему ты отвечаешь, если не знаешь, кто это? Я поражен, что ты действительно ответил. Ты где? - Прямо сейчас я в Галерее. – Хёкджэ увидел улыбающееся ему в зеркале его отражение, как только подошел к туалетному столику в маленькой комнате. Мгновенно он сбросил с лица улыбку, смутившись на себя за то, что так отреагировал, только услышав голос Донхэ по телефону. - Когда я могу подъехать? – Сердце Хёка запылало, когда он услышал нетерпеливый вопрос Хэ, и он знал, что это не было несварением, потому что у него до сих пор не было времени поесть. - Я только бегаю туда-сюда, приготавливая всё к вечеру. Репетиция начнётся около семи. – Он облокотился на туалетный столик, улыбка предвещала своё появление приподнятыми уголками губ. – Разве ты сегодня не занят? - У меня были дела сегодня рано утром, но сейчас я валяюсь дома и скучаю. – В трубке на заднем плане стало слышно негромкое постукивание. - А, то есть ты просто хочешь приехать сюда и увидеть меня, потому что тебе скучно? Теперь я понимаю. – Его собственное игривое обвинение заставило его ухмыльнуться. Да, некоторые могли назвать это флиртом, но Хёкджэ нравилось думать об этом как о дружеском подшучивании, которое, возможно, могло бы быть заигрыванием, если бы парень на другом конце провода имел хоть какой-то интерес к собственному полу. - Ты понял последнюю часть неправильно. Я просто хочу приехать, чтобы увидеть тебя. Хёкджэ слегка прикусил свою нижнюю губу: - Думаю, тебе будет еще скучнее, если ты будешь ходить за мной весь день. - Мне никогда не скучно рядом с тобой. Он знал, что снова покраснел, и был рад, что здесь никого не было, чтобы это увидеть. - Ты просто… - Ох, подожди секунду, Хёк. Мне звонят. Красноволосый обернулся, чтобы посмотреть в зеркало и, когда услышал звук того, что Донхэ переключил линии, пригладил свои волосы, желая убедиться, что он выглядит презентабельно, если актёр всё же приедет раньше. Все мысли о возможно отменяющемся соло испарились. - Хёкки? – Донхэ звучал слегка запыхавшимся, когда снова переключился на линию с Хёком, а затем Хёкджэ услышал захлопывающуюся дверцу машины, звон ключей и рёв двигателя. – Прости. Кое-что только что свалилось. Я приеду к репетиции. Я обещаю. - Хорошо. Но всё ли… - Зазвучал двойной сигнал, и Хёкджэ понял, что Донхэ уже положил трубку. - Ынхёк, ты нужен нам на сцене на секунду. – Невысокий парень просунул свою голову через дверь, Хёк положил свой телефон на стеклянную поверхность, а затем последовал за парнем. - Я только что пытался дозвониться до него снова и у меня не получилось. – Сонмин, захлопнув телефон, положил его в карман и начал мять плечи Хёкджэ. Нервничающий танцор сидел перед зеркалом в раздевалке. Он всё ещё не был уверен, будет ли у него возможность танцевать своё соло завтра, и не знал, как сохранить номер Хёён. Чонсу сказал, что обо всём позаботится, но не сказал ничего определенного. - Мм. Что ж, это просто репетиция, правильно? - Хёкджэ, - Сонмин сел на небольшой стул рядом с нервничающим танцором, - почему ты так беспокоишься за приход Донхэ сегодня вечером? - Э? Я не беспокоюсь. Я просто не хочу, чтобы, в конечном счете, он опоздал, потому что, возможно, забыл или ещё что-то. – Это звучало достаточно убедительно, так ведь? Короткий разговор между ними ранее очень сильно подпортил оборону Хёкджэ против шарма Донхэ. Было тяжело думать о последнем только как о друге, когда по телефону были сказаны такие вещи. Сонмин облизал свои губы и тихо вздохнул: - Он тебе нравится? - Н-н-нет. Ч-что заставило тебя так думать? - Ты знаешь, что он натурал, так ведь? Двое братьев Ли сидели во втором ряду театра, наблюдая репетиции нескольких айдол-групп. Сонмин вытащил свой телефон и заявил, что позвонит Донхэ ещё раз. - Вообще, почему я тот, кто звонит? - Я даже не знаю, где я оставил свой телефон. – Пожал плечами Хёкджэ, скрестив наудачу пальцы так, чтобы их не увидел Сонмин. Глаза Мина расширились, а Хёкджэ смог услышать шум, исходящий из трубки. - Донхэ?... Ах, что ж, он рядом?... Хёкджэ был… О, понятно. – Сонмин повернулся к Хёкджэ с таким выражением на лице, которое последний не смог понять. – Нет, спасибо. Никаких сообщений. – Круглолицый парень закончил звонок и положил свой телефон на колени. - Он не приедет, Хёкджэ. Только услышав эти слова, Хёк осознал, как сильно они ранят. Танцор чувствовал себя разбитым. - Всё хорошо? - Да, - закатил глаза Сонмин. – По словам Ким Хичоля, Донхэ был слишком занят приватным танцем в «Девяти Танцующих Девушках», чтобы подойти к телефону. Глаза Хёкджэ наполнились слезами, но он не собирался плакать над всякой глупостью. Ранее были только слова по телефону, которые подняли его надежды так высоко. Теперь Донхэ не просто бросил репетицию Хёкджэ, он сделал это для того, чтобы посмотреть на женский стриптиз на шесте в самом ужасном заведении. - Хёк, - пухлая рука Сонмина легла на худую руку Ынхёка. - Во всяком случае, ты заслуживаешь большего, чем этого тупицу. Даже как его фанат, я знаю, что он полнейший неудачник, когда дело касается любви. Репетиция проходила сумбурно. Влюбленность была веселой, пока она длилась, правда? Хёкджэ пропустил половину своих партий и неуверенно исполнял каждое движение. Возможно, он и не заслуживал соло танца. Репетиция Хёён прошла успешно. Она со всем справилась. Чувство неполноценности затопило Хёкджэ, когда он, закинув на плечо спортивную сумку, покинул раздевалку. Сонмин ожидал своего двоюродного брата в холле. - Ты надерешь всем задницу завтра. Не волнуйся об этом. Вдвоем, еле тащась, они направились через холл. Просто Хёкджэ не мог переставлять быстрее свои ноги. Они были тяжелыми, как якоря, которые вонзаются в океанское дно, пытаясь остановить корабль от столкновения с айсбергом. Каждый шаг приводил его всё ближе и ближе к реальности, после того, как он неделю жил в фантастической стране. Слева от них прошли три молодых айдола, поклонившись Хёкджэ и Сонмину, когда те их поприветствовали. Они были участниками группы, которая состояла из пятнадцати человек и с которой Хёк довольно часто работал, и он не забыл похвалить парней за их выступление на репетиции. Затем два других айдола спустились в холл. Одна была хорошей подругой Хёён еще с тех пор, когда они учились в школе для девочек, и Хёкджэ встречал её несколько раз, пока работал с известной балериной. - Я думала, что они навсегда расстались. – Младшая, известная как Сохён, с милым личиком и длинными каштановыми волосами сплетничала Санни. - Что ж, всякое случается. Я даже слышала, что он развлекался вечером, отмечая с друзьями то, что они снова вместе. – Санни, подруга Хёён, показала свой телефон другой девушке. Хёкджэ и Сонмин слышали всё, не прикладывая для этого никаких усилий. Казалось, что никто не научил двух этих девушек, как нужно делиться слухами, а двум парням в данный момент не о чем было разговаривать. Никому из них нечего было рассказать о том, как прошла ночь. Сохён смахнула свои длинные каштановые волосы на одну сторону. - Разве ты не её лучшая подруга? Тебе следует знать, снова ли она и Эйден вместе или нет, не заглядывая на всякие низкопробные сайты. Хёкджэ и Сонмин обменялись взглядами… Теперь они определенно слышали, о ком шла речь, продолжая идти вместе с двумя девушками как можно незаметнее. - Что ж, - Санни драматично понизила свой голос, но недостаточно для того, чтобы Хёкджэ не услышал её следующие слова. – Я точно знаю, что они продолжают поддерживать связь. Хёён даже говорила на прошлой недели, что она была бы готова простить его за всё, если бы могла его вернуть. Стук в дверь напугал Хёкджэ, который ополаскивал тёплой водой лицо, смывая с него мыло. Он схватил полотенце для рук и начал им вытираться, прокричав «Входи». Чонсу появился в дверях, пока Хёк возился со своим лицом. - Привет, хён! – Повернулся Хёкджэ с улыбкой дёснами, приветствуя Чонсу. Старший нежно улыбнулся: - Как твои дела, парень? Хёк продолжал улыбаться, но выпустил всё говорящий за себя вздох усталости: - Не очень плохо. О, да, насчет ранее… - Об этом уже позаботились. – Улыбка Чонсу стала ещё теплее. – У вас обоих будет соло завтра. В глазах Хёка читались вопросы, но Чонсу отмахнулся от них, и младший промолчал. - Спасибо. – Почти прошептал он, когда Итук оправился в спальню. Хёкджэ последовал за ним и сел во главе кровати в отличие от Чонсу, который уселся у подножия. - Хён, как ты думаешь, сколько потребуется времени, чтобы исцелить разбитое сердце? Пак Чонсу, скорее всего, был единственным человеком, которому он мог задать подобный вопрос, и ему не пришлось бы беспокоиться об ответе о том, почему он захотел узнать о таких вещах. По правде говоря, Хёкджэ даже не заботил тот факт, если Итук узнал о его чувствах к Донхэ. Он доверял своему хёну больше, чем кому бы то ни было, и хотя последнее время они так не делали, но они часто раньше разговаривали поздно ночью, так, как сейчас, и просто рассказывали друг другу всё. Из всех людей в жизни Хёкджэ Чонсу был тем, кто больше всех знал о разбитом сердце. В отличие от Хёка, он не раскрывал с лёгкостью свои чувства другим. Когда же Чонсу это делал, он отдавал всё. Оба раза, когда старший влюблялся, всё обрывалось тем, что он был полностью разбит из-за окончания отношений. Последнее расставание было таким ужасным, что Хёкджэ боялся, что его хён, в конечном счёте, окажется в больнице из-за того, что пытался напиться до смерти или ещё чего похуже. Прошло несколько месяцев, как парень Чонсу (должен был быть жених, если бы у Итука была возможность сделать предложение) ушел, не сказав ни слова, и композитор медленно начал снова жить нормальной жизнью. Он всё ещё наотрез отказывался от идеи кого-то снова полюбить, но опять вернулся к своим похождениям. - Хёк, со временем это, во всяком случае, случится. – Чонсу подвинулся, чтобы освободить место, когда Хёкджэ вытянул ноги под покрывалом. – Это очень болезненно, но это точно случится. Тебе просто нужно быть храбрее меня и быть готовым полюбить. - Ты храбрейший человек, которого я знаю, хён. – Широко улыбнулся Хёк. – Я был бы счастливчиком, превратись я в такого замечательного мужчину, как ты. Чонсу покачал головой, посмеиваясь: - Не думаю, что Сеул сможет вынести еще одного меня. – Хёк засмеялся над этим и кивнул. – Кроме того, Хёкджэ, думаю, что переживания из-за разбитого сердца научат нас полезным вещам. Если бы я не прошел через то, что я прошел, тогда, скорее всего, я бы никогда не получил такого, как Хиним. Хёкджэ изогнул бровь от имени: - Ты имеешь в виду Ким Хичоля? Только от звука имени Чонсу засиял. - Он сумасшедший, знаю, но он помогает мне здраво мыслить. Я чувствовал себя не так одиноко несколько последних дней, пока рядом была эта психованная дива. Красноволосый парень, спрятавший ноги под покрывалом, быстро подполз к подножию кровати и поцеловал своего хёна в щёку, обвивая руками шею старшего и крепко обнимая. Когда Хёкджэ отстранился, он вытер руками глаза. - Ты плачешь, Хёкки? – Вопрос Чонсу был скорее похож на довольный смех. - Н-нет. – Надул Хёкджэ губы, продолжая вытирать свои покрасневшие глаза, но слёзы оказались быстрее. - Из-за чего ты плачешь? – Чонсу кинул на Хёка такой взгляд, который говорил, что он ни на минуту не поверил в эту ложь. - Я не хочу, чтобы ты был одинок, хён. – Наконец признался танцор. Чонсу снова засмеялся и взъерошил Хёкджэ волосы: - Ну, сейчас я не одинок, поэтому прекращай плакать, глупый.