Белое и зеленое

Малфой варит кофе. Он вполне неплохо ладит с магловской техникой, не считая той, что испускает невидимые волны, поджаривающие мозги. Газовая плита в кухне привратницкой выглядит успокаивающе несовременной: белая, железная, громоздкая. Этот агрегат отлично вписался бы в интерьер колдовского дома. Малфой снял мантию и закатал рукава тонкой белоснежной рубашки. Многие из моих знакомых принципиально не верят, в отсутствие сексуального влечения между молодыми мужчиной и женщиной традиционной ориентации. Тем не менее между нами влечения нет. Война выявила в нас нечто общее, отчасти похожее на семейное родство, через которое вот так просто не переступишь ради перепихона. Я прислоняюсь к столу, кладу ладони на край. Кофе скоро закипит. Я перевожу взгляд на окно. Парсон и ее группа свернули оборудование и отбыли в министерство. Мы с Малфоем остались на случай, если Фред вернется. Чистокровка уверен, долго ждать не придется. Мне хочется, чтобы в этот раз он просчитался. Не по причине потревоженной совести, как можно, Гермиона, использовать в качестве наживки товарища и друга, а из-за страха перед новым болезненным выбором. У Фреда глаза человека, который живет только ради спокойствия близких. Точнее делает вид, что живет, а Уизли делают вид, что верят. Мне всегда легко давалась учеба, уроки войны я тоже поначалу усваивала легко, но сломалась на милосердии. Там оно всегда сводилось к смерти. Малфой вручает мне чашку, и я подхожу к окну, раздумывая, а не взбодрит ли кофе сильнее в зябкой утренней прохладе. И тут начинает сыпать снег. Белые хлопья врезаются в стекло, будто плевки. С чашкой в руке я смотрю, как снег накрывает зеленую траву. — Весна — сука, — комментирует Малфой. — Надеюсь, ты не забыла палочку. Когда мы выходим, снегопад уже закончился. Ветер холодный, хотя и не такой противный, как покалывание сетки маскировочных чар. Я наматываю на голову легкий шарф. Да, палочка у меня с собой, но нет никакого желания колдовать сверх необходимого. Наша обувь собирает снег с гравийной дорожки, оставляя четкие прорехи. Впрочем, все это и так скоро растает. Сделав очередной круг, мы возвращаемся к земляному полозу. Потеплело. Посветлело. Земля очистилась от снега, небо от хмурых туч. Старая каменная морда вся в изъянах: трещинках, щербинках, пятнах мха. Глаза вытаращены, раньше они казались мне змеиными, теперь человеческими. Из сомкнутой пасти торчат клыки. Воображение Колина Брисбена смешало в одну кучу змея, человека, дракона. К голове примыкает изогнутое земляное тело, свежая зеленая трава служит красивой шкурой. Осенью полоз выглядит куда менее эффектно. — Прицениваешься, Грейнджер? — Собираю идеи, на случай если куплю особняк с парком. — Не советую, слишком дорогое содержание и высокие налоги на недвижимость. Наша обычная манера разговора — множить сарказм, но все чаще и чаще наши перепалки заканчиваются ничьей. Причем и его и меня этот результат устраивает больше чем победа. Конечно, мы об этом помалкиваем. Краем глаза я замечаю в воздухе знакомую дрожь и вместо того, чтобы ответить, резко оборачиваюсь. Фред выходит из прорехи и мерцание за его спиной гаснет. Палочки мы выхватываем почти одновременно, при этом Малфой не забывает самодовольно ухмыльнуться. Каменная морда беззвучно раскрывает пасть, камень между челюстями будто стал податливой плотью. Порядок действий мы обговорили заранее. Мое усыпляющее заклинание бьет Фреда и тот валится на траву, Магия Малфоя замораживает каменную морду, не позволяя захлопнуть темный зев, через секунду к ней добавляются чары Гарри, подоспевшего по горячему аппарационному следу. Я скидываю маскировку и проверяю пульс Фреда. — Все. Дальше пусть разбираются министерские. — Я бы так не сказал, Поттер. Мэтью Корнмах — это наше дело, — голос Малфоя едва слышен изнутри полоза. Черт! Своей маскировкой он обманул не только противника, но и нас. Его типичный трюк. «Псих недобитый», — думаю я, а Гарри выражается грубее. — Будь здесь, — кричит он мне и, согнувшись, ныряет в темноту земляной глотки. Я убеждаюсь, что Фред не очнется в неподходящий момент, укрываю его согревающим, и бросаюсь следом. Эта сверхъестественная пакость слишком хорошо умеет морочить головы мужчинам. Передо мной подземный ход, люмус выхватывает полукруглые стены. Я бегу, скорчившись вдвое, стараясь не касаться стен и не глотать слишком много гнилого воздуха. Пахнет землей и разложением. Мозг не ко времени задается вопросом, кто прорыл и укрепил этот ход: Брисбен или магия… или это их совместный труд. Стены будто шершавые, они не похожи ни на грязный камень, ни на спрессованную землю. Я выскакиваю в круглое помещение, где потолок выше, а места больше, и торможу. Серебристое свечение в центре залы ослепляет меня. — А, Грейнджер, — Малфой тянет мою фамилию в своей самой противной манере. — Как вовремя. Разбей Потеру сердце в качестве отвлекающего маневра и тогда мы сумеем вырвать нашего страдальца из лап этой красотки. Я прищуриваюсь, серебристое сияние, словно толстая меховая шуба, укутывает старый почерневший скелет. Голый череп склонился над тощим стариком, тот еще дышит и даже пытается что-то простонать. Костлявые пальцы ласково гладят его по седым волосам, неразборчивые всхлипы смолкают. Потом скелет поднимает голову. В его глазницы будто затолкали твердое белое мороженое. Нервный смешок царапает горло. Я, наконец, встретилась с идеальным воплощением милосердия. — Хватайте старика и бегите, — Гарри приближается к скелету и тут же отходит к стене. Взгляд твари следует за ним, вгрызается. Нет времени просчитывать риски, боятся ошибиться. Скелет начинает медленно двигаться, он будто змея, которая замечает лишь теплокровные объекты, видит только Гарри, его боль, его безнадлегу. Оценивает. Как только свет отползает от мужчины, мы с Мафлоем тащим его к выходу. Я берусь за плечи, Драко за ноги. Гарри по шажочку двигается к нам. Я встречаюсь с ним взглядом, почти физически ощущаю немой приказ: убирайтесь отсюда. Подземный ход кажется бесконечным, мы спешим и только чудом не спотыкаемся, не роняем ношу. Пасть выпускает нас на волю, чары еще держаться. Я отпускаю плечи мужчины и хочу прыгнуть обратно в темноту, но меня подсекает малфоевское заклинание. Я — на земле, сижу почти в полном оцепенении: могу посмотреть на Малфоя, на человека, которого мы вытащили. Дневной свет отметает последние сомнения это Мэтью Корнмах, за год постаревший лет на тридцать. Перевожу взгляд на черный провал и пытаюсь встать. Не получается. — Без паники, Грейнджер, — Малфой водит палочкой над лицом и грудью Корнмаха. Первичная диагностика. — Поттер тебя не бросит… во всяком случае не ради трехсотлетней дохлятины. Из глотки полоза доносится звук шагов, страх перехватывает горло. Через секунду другую появляется Гарри. Взмах палочки сметает заморозку и пасть захлопывается, сверху падает тяжелый клубок запечатывающих чар. Горячий воздух обдает мое лицо. Гарри падает рядом со мной на траву, спрашивает, едва отдышавшись: — Все целы? — Да, и наш потеряшка — жив, — отвечает Мафлой, а потом жизнеутверждающе добавляет. — Пока. — Отлично, — Гарри кидает на траву призывающую метку, она напоминает светящуюся синим бумажную снежинку. Скоро здесь будут авроры и лекари. Оцепенение отпускает, и я горблюсь, мне на плечи ложится теплая надежная рука. Я пытаюсь улыбнуться, но смотрю на Мэтью Корнмаха, двадцатишестилетнего старика, на погруженного в колдовской сон Фреда и улыбка гаснет. — Мы правда их спасли? — Полгода назад я бы ответил нет, ну ты знаешь, что для нас милосердие, — Гарри хмыкает, а потом заглядывает мне в глаза, — а сейчас… я хочу верить, что да.