Алекситимия любви

— Это просто невыносимо, — фыркает Арсений, скрещивая руки на груди.       Дорога от дома до школы теперь занимала почти час, а если с пробками, то все полтора. В прошлом году Попов написал все пробники на высокий результат, и родители решили, что сын вполне способен и даже должен поступить в ВУЗ на бюджет. Однако учебное заведение, в котором учился Арсений на тот момент, являлось далеко не самым сильным в области. Мало мероприятий, недостаточно возможностей для получения дополнительных грамот и наград, учителя, дающие поблажки — явно не уровень МГУ. Больше всего Попов злился на тот факт, что у родителей достаточно денег, чтобы без проблем оплатить обучение в любом институте, но им в голову опять что-то ударило, и сынок должен отдуваться за их прихоть. Погода за окном, словно уловив настроение парня, решила добить его. Сильный ветер и тучи, что предвещали грозу, быстро проявили себя. — Тысяча двести сорок рублей, — голос таксиста заставил парня вздрогнуть. Он понял, что машина остановилась у входа в школу, и тяжело вздохнул, оплачивая поездку через телефон.       Арсений покинул автомобиль, осматривая старое здание, что стояло перед ним. Несмотря на всю «мишуру», подготовленную для дня знаний, школа всё равно была мрачной. Попов почувствовал себя очень неуютно из-за огромного количества людей, что бежали на линейку. Ещё и эта дебильная форма — синяя жилетка с эмблемой школы, — которая превращала всех в мешок. Благо Арсений догадался заказать на пару размеров меньше, чтобы на нём она смотрелась хорошо. Сама по себе жилетка предусмотрена слишком свободной и длинной, а теперь сидит по фигуре. На перекличке парень не появлялся, потому было немного боязно сейчас идти к классу. Вливаться в новый коллектив для Попова всегда сложно.       Сделав глубокий вдох, Арсений всё же смело двинулся вперёд, высматривая табличку «11А». Её держала женщина лет сорока, вроде бы Дарья Николаевна, по крайней мере, Попов знал, что так зовут его классную руководительницу. Однако до этого он её не видел — всё в этой школе решал за него отец.       Гимназия славилась своими стобалльниками, победами в олимпиадах, а также огромным количеством успешных выпускников, что сейчас занимали высокие должности. Дружный коллектив, внимательность, ответственность — всё это наобещали отцу Арсения. Правда это или нет — предстоит проверить самому Попову. — Арсюш! Солнце, мы тут! — этот крик женщины Арсений запомнит навсегда. Во-первых, потому что только он спас его от позорного падения в газон и вернул в реальность, где Попов прошагал мимо класса, задумавшись о своем, а во-вторых, потому что Арсения навсегда хватил нервный тик от такого обращения к нему.       Арсюш, блять. Солнце. Что ещё придумаете, женщина?       Было довольно унизительно, точнее, так считал сам Арсений. Он в конце концов уже достаточно взрослый для того, чтобы к нему не обращались таким образом. Парень повернул назад и направился к своему классу. Все ученики уже во всю осматривали его без грамма приличия. К такому Попов не привык. Его прошлая школа была другая. Совсем. Она отличалась не только внешне, но там был и другой менталитет. Разные классы населения — сейчас Попов, как никогда, понимал, что это значит. Ранее он учился вместе с детьми из семей с достатком выше среднего, ну а теперь что есть, то есть. — Привет всем, — Арсений сухо махнул рукой, с недоверием и неким пренебрежением осматривая учеников. — Дети, Арсений не был на перекличке по семейным обстоятельствам, но теперь он будет учиться с нами. Знакомьтесь все. Скоро директор начнёт говорить речь, — учительница с улыбкой кивнула ребятам, и те в момент окружили новенького. — А ты из какого района? В какой школе учился? Ого, это настоящие или подделка? — вопросы посыпались кучей, кто-то хватал его за руки, рассматривая часы, кто-то уже делал фотографии и записывал истории. — Можно не трогать, — рыкнул Арс, выдёргивая руку и отходя в сторону. — Ой да ладно тебе, весело же, — один из парней развёл руками. — Мне нет. Налетели, как муравьи, на сахар. Личное пространство существует.       Ребята переглянулись и пожали плечами, возвращаясь к своим делам. Хотя они не сильно отличались от того, что происходило пару секунд назад. Все толкались между собой, смотрели что-то в телефоне и громко смеялись, хватаясь друг за дружку. — Ты не пугайся. Сначала выглядит стрёмно, но тут просто все привыкли к друг другу, соскучились за лето, вот и бесятся, — один из одноклассников встал рядом с Поповым и протянул ему руку, — я Серёжа Матвиенко. — Арсений, — Попов спокойно пожал руку. — Уже взрослые, а ведут себя, как придурошные. — Ну перестань. Веселиться и в тридцать можно. Какая разница сколько лет? Мы тут вместе с первого класса, новенький только один был, в третьем пришел. Ну это у нас в классе так, в других чаще приходили. Не знаю, почему так вышло. Если интересно, то класс дружный, хороший, так что не бойся. — Я и не боялся. Скоро там начало? — Арсений пытался высмотреть директора. — Ладно, остынешь, потом поговорим. Скоро, — новый знакомый отошёл обратно к одноклассникам.       Попов с трудом дождался начала линейки. На улице было холодно, и постепенно начинал капать дождь. Речь директора заняла где-то пятнадцать минут со всеми стихами и напутствиями от прошлых выпускников. Всё-таки это последний день знаний в школе для Попова. После этой официальной части всех наконец-то запустили в школу. Внутри она выглядела не лучше, чем снаружи.       Кабинет класса находился на втором этаже примерно по центру. Попов зашёл в него вместе со всеми и встал у стены, позволяя ребятам сесть на свои места. В классе было двадцать три человека, так что мест хватало. Когда все расселись, Арсений посмотрел на несколько свободных стульев. Он уже было хотел пойти на последнюю парту, но Серёжа махнул ему рукой, приглашая к себе, так что Попов направился к нему. Третий ряд, третья парта, второй вариант — вполне хорошее место, чтобы списывать. Вскоре в классе появилась Дарья Николаевна. Она тоже сказала пару добрых слов и попросила открыть дневники, чтобы записать расписание. — Бумажные дневники? Отстой, — Попов планировал лишь буркнуть это себе под нос, но вышло довольно громко, так что все обернулись к нему. Ничего не оставалось, кроме как продолжить, — что? Это действительно какой-то прошлый век. — Арсений, я понимаю, что твоя прошлая школа была крутая и новая, с кучей техники, но наша гимназия ценится за другое. Придется привыкать. Ты принес с собой дневник? Если нет, то я дам тебе листок, запишешь всё на нем, а дома перенесёшь, — Дарья Николаевна принесла ему листочек и ручку. — Пиши, ладно?       Она вернулась к доске, чтобы все её видели и слышали, и начала диктовать расписание. Попов записывал его и думал о том, как не заблудиться в этой гимназии, ибо все уроки были в разных кабинетах, а школа очень даже большая. Этот своеобразный классный час длился минут двадцать. Подписывали всякие листы по технике безопасности, рассказывали о факультативах и выдавали списки с ними. — Не забываем, что у вас углублённое изучение русского языка и литературы, поэтому на факультативы к Антону Андреевичу записываемся обязательно, — предупредила учительница, и класс моментально недовольно взвыл. — Что такое? Почему все недовольны? — Арсений взглянул на Серёжу, ожидая объяснений. Родители специально отдали его в этот класс, потому что парень выбирал между факультетом филологии и журналистики. — Антон Андреевич Шастун — учитель русского языка и литературы. Преподает хорошо, но мудак редкостный. У нас он уже три года ведёт. До этого год повышал квалификацию. Сразу после института сюда. Хрен знает, почему так, вроде поступил в хороший ВУЗ, бюджет, выше девяносто сдал все экзамены, — Матвиенко пожал плечами. — А ты откуда знаешь? — Попов выгнул бровь. — Мы когда в первый класс пришли, он в одиннадцатом тут был. — Отстой. Никогда бы не вернулся в ту школу, где учился. — Думаю, что он говорил так же.       Арсений вздохнул и кивнул, решая согласиться. Когда всё закончилось, то ребята стали расходиться по домам. Попов думал о том, что он теперь ежедневно будет тратить больше тысячи на проезд туда и обратно. Но уж лучше так, чем ехать на общественном транспорте. Парень вызывал такси, стоя под козырьком крыльца, потому что на улице уже во всю прогуливался дождь. Ну а что ему ещё делать? Он желанный гость для земли. Почва, растения и обезвоженные животные всегда ему рады. Машина подъехала через пятнадцать минут.       «Ну и глушь», — в очередной раз подумал Попов.

***

— Арсений, перестань злиться. Это отличная школа. У неё такие рейтинги. Я ведь показал тебе выпускников. Ты разве не хочешь жить в достатке? — на ужине отец уже не мог смотреть на поникшее лицо сына. — Я и так живу в достатке, папа. Вы могли оплатить мою учебу и всё бы было замечательно. — Мы с твоей мамой сами выбивались в люди, и мы хотим, чтобы ты понимал цену деньгам, а не считал, что они падают с неба, и всем всё легко даётся. Ещё спасибо мне скажешь. — Старая гимназия в какой-то жопе мира? Спасибо, блять, пап, — Арсений рывком поднялся из-за стола, уходя на второй этаж дома, к себе в комнату. — Арсений! — лишь зло крикнул вслед глава семейства.       Попов заперся у себя и обреченно свалился на кровать, доставая телефон и читая классную беседу, в которую его добавил Серёжа. Сначала Арс даже посмеялся, ведь не говорил свои контакты ни в одной социальной сети. Настырный парень. На завтра уже всё было готово: форма, учебники, дневник. Оставалось выбрать только факультативы. Ну, русский и литература обязательно, а что ещё? Или хватит двух? Попов не был уверен, что стоит брать больше. Ему для начала нужно освоиться в новом месте, а только потом загружать себя.       Утром всё прошло достаточно гладко. Парень даже выспался и не опоздал к первому уроку. Только вот зайдя в класс, не совсем понял происходящего. Он не увидел на половине класса жилеток, девушки были с распущенными волосами, хотя вчера на линейке предупреждали о внешнем виде. Попов подошёл к Серёже. — Что происходит? Почему все так выглядят? — Арсений выгнул бровь, тут же чувствуя себя идиотом и каким-то заучкой, что надел школьную форму. — Как? А… ты про форму? Так никто её не носит особо. Мы все же люди, а не роботы, — усмехнулся Матвиенко. — Садись давай. Сейчас математика будет. — Да, я помню. А кто её ведёт? — Арсений приготовился к уроку и устало опустился на стул. — Ты вообще ничего про школу не смотрел? Наша классная ведёт. Ты, конечно, смешной, — фыркнул одноклассник.       Арсений может и ответил бы что-то, но прозвенел звонок. Попов постарался сосредоточиться на уроке. Время тянулось невыносимо долго, благо хоть на переменах две девочки вызвались проводить ему экскурсию по школе. Теперь парень примерно ориентировался в этом замке Дракулы. Отсидев четыре урока, Арс направился на пятый, слушая Серёжу, что гудел про какой-то сериал под боком. Зайдя в класс, Попов нахмурился, замечая, как дети быстро натягивают жилетки, доставая их из сумок, девочки собирают волосы, да и в принципе все рассаживаются странным способом — на первом варианте девочки, на втором мальчики. — А это что за придурь? — Арсений прошёл к своему месту, в то время, как Серёжа, видимо, следуя всеобщему сумасшествию, ушёл на следующую парту позади Попова, присаживаясь на второй вариант. — А это урок русского языка, — усмехнулся Матвиенко, — привыкай. — Шухер! — в класс влетел запыхавшийся одноклассник и быстро схватил жилетку со своей парты, натягивая её. — Не прокатит, Туманов. Дневник на стол, живо, — рыкнул следом вошедший мужчина.       Весь класс тут же встал у своих парт, приветствуя учителя, и стал ждать разрешения идти дальше на перемену. Один только Арсений облокотился на стену, не сводя взгляда с преподавателя. Высокий… нет. Очень высокий мужчина в тёмно-синем костюме в клетку с белой футболкой под пиджаком сейчас рылся в своём столе, не обращая никакого внимания на построившийся класс. На брюках болталась цепь, прикреплённая к ремню и карману, а на руках множество колец. — Ну Антон Андреевич, я же в жилетке, — протянул тот самый Туманов, крутя в руках дневник. — Не советую портить мне настроение, Андрей. Одиннадцатый «Б» уже написал сегодня контрольную, хочешь оказать своему классу такую же услугу? Я только остыл, — мужчина выпрямился и поправил чёлку, осматривая класс. Его взгляд остановился на Арсении. Антон, не глядя, взял дневник из рук Туманова. — Новенький, да? Когда видишь, как все остальные стоят ровно, стадный инстинкт не срабатывает? В голову мысль о том, что надо так же встать, не закрадывается? — Нет, не закрадывается, — фыркнул Попов, но все же выпрямился. Он ничего плохого не сделал, но уже попал под раздачу. Теперь понятно, что имел в виду Серёжа, когда говорил словосочетание «мудак редкостный», — нет привычки «быть, как все». — Советую выработать её, по крайней мере на моих уроках, — преподаватель записал замечание Андрею и вернул ему дневник. — Сейчас звонок уже будет. Садитесь и закройте дверь.       Арсений, как и остальные, сел за парту, доставая тетрадь и ручку. Парень записал число, готовясь слушать учителя. Всё это было чересчур. Попову встречались немного повернутые учителя ранее, но этот экземпляр что-то с чем-то. Антон уже писал на доске какие-то слова в ряд, кажется, стараясь сделать каждое из них заумнее и длиннее, чем предыдущее. — Арс, ты не парься так, — раздался сзади голос Матвиенко, — он не всегда такой. Сегодня просто прям вообще настроения нет. — Да, Матвиенко. Ты прав. Сегодня у меня вообще настроения нет, так что тащи дневник, задрал болтать, — мужчина обошёл стол и запрыгнул на него, закидывая ногу на ногу. Он протянул руку, чтобы получить в неё очередной дневник. — Да блин, — Серёжа тяжело вздохнул и подошёл к учителю, отдавая дневник, после чего вернулся на место. — Без блинов, — Антон закусил губу и стал высматривать жертву, которую хочет вызывать к доске. — Новенький, а новенький, не хочешь блеснуть знаниями? — Не особо, если честно, — Арсений усмехнулся и пожал плечами. — Ты с юморком, типа? К доске, бегом. И запомни, когда отвечаешь у доски, в моём классе существует только две оценки. Пять и два, — учитель указал на слова на доске, — давай, объясни нам всем их смысл. — Окей... — протянул Попов и осмотрел слова, которые были на доске, после чего принялся объяснять. — Так, ну антимония — это болтать ни о чём, пустая болтовня. Эскапизм — уход от реальности в выдуманный мир, в мечты. Эмансипация подразумевает освобождение от зависимости. Аутофобия — боязнь одиночества, — Арсений замолчал, ожидая реакции преподавателя. — Хорошо. Но слов на доске пять. Что такое алекситимия? — Антон вскинул брови, осматривая Арсения. — Не знаешь? Очень жаль. Садись, новенький, два. — Что? Почему? — Арсений даже дёрнулся, не понимая такого решения преподавателя. — Ты глухой? Может, носишь слуховой аппарат? Нет? Тогда ты должен был слышать мои слова о том, что у доски в моём классе есть только две оценки. Пять и два. — Я вас слышал. Но я назвал четыре слова из пяти, — Арсений возмущённо фыркнул. — Ну да. Четыре из пяти это явно не пять, согласись? Ты, конечно, гуманитарий, раз в этом классе, но, думаю, на такой базовый уровень математику знаешь. Неси дневник, поставим заслуженную оценку, — Антон довольно улыбнулся и дождался дневника, после чего красиво нарисовал в нем «лебедя». — Три дневника за пять минут урока. Иду на рекорд, — фыркнул он, и класс тихо засмеялся, — а вам я смеяться не разрешал, — с улыбкой произнёс преподаватель, и все замолчали, но уже поняли, что сейчас у Антона Андреевича немного поднялось настроение. — Дуй на место, новенький. — У меня имя есть так-то. Арсений, — Попов грубо выхватил свой дневник из рук учителя и вернулся на место, демонстративно закрывая тетрадь и отодвигая ее. — Ты, конечно, можешь выпендриваться и ничего не писать. Это вообще не проблема. Я серьёзно сейчас говорю, — заметив недоверие в глазах ученика, произнес Шастун. — Тебе ребята расскажут на перемене, да, класс?       Все в классе кивнули, и Антон пожал плечами, начиная нормально вести урок. Арсений не притронулся к ручке в течение этих сорока минут — гордость не позволяла. Выйдя с урока, Попов направился в мужской туалет, чтобы умыться. Зайдя в нужную дверь, он уже хотел закрыть её, но в проёме показался Матвиенко. — Еле догнал, — Серёжа просунулся внутрь. — Ты чё с ума сошёл, так себя вести? — Я? Ты, блять, серьезно? Он мне два поставил за ответ у доски, хотя я выполнил задание, — Арсений скинул сумку на пол и стал умываться. Парень немного брезговал этой водой, потому что она даже пахла отвратительно, но он сейчас был зол, следовательно и покраснел. Так случалось всегда, когда Попов злился, смущался или стыдился чего-то. — Но не до конца же. Послушай, я понимаю, что он мудак. Но преподаватель хороший. Я в прошлом году пробник на девяносто восемь написал. Он со мной после уроков занимался, помогал. Тиранил дико, но зато я написал. И теперь уверен, что ЕГЭ точно сдам. У нас весь класс ещё в прошлом году был готов сдавать, — Матвиенко облокотился на стену. — А на уроках советую писать. У нас к контрольной работе допускаются только те, у кого есть все конспекты и записи с уроков. Антон Андреевич собирает все тетради на выходные перед контрольной, проверяет и пишет потом индивидуально каждому, кто допущен, а кому нужно что сдать. — Мне нужно к сдаче экзаменов готовиться, а не этим бредом заниматься, — Арсений сделал глубокий вдох. — Ладно. Что-нибудь придумаю. Идём на урок? — Идём, — Серёжа хлопнул Попова по спине, и они направились на географию.       Настроение Арсения не улучшилось и в течение последнего урока. Кажется, стало наоборот хуже, ведь Попов вообще не мог понять, как теперь нормально учиться, ибо за сегодня он успел заметить, что все учителя требуют слишком много. Он никогда столько не учился, не писал и не думал, сколько за один сегодняшний день. Домой парень вернулся дико раздражённый. — Ну как первый учебный день? — отец с матерью ждали его прямо в прихожей. — Шедеврально, — рыкнул Попов, громко хлопнув входной дверью. Парень взглянул на родителей, взглядом показывая всё, что он думает об этой школе, и ушел к себе в комнату. — Думаю, что он освоится, — с наигранной улыбкой произнес Попов старший.