Три дебила — это сила
«Арс, мы ни с кем и не дружим из класса больше, они же все тебя доставали из-за фоток» Уля, 9:12 «Вот именно, нахуй их. А откуда у тебя ответы? Никто не знает заданий» Серый, 9:12«Антон Андреевич дал мне первый вариант и сказал, чтобы я нашел ответы, потому что там трудно. Разрешил мне и вам списать, потому что я попросил) Но сказал, что если ещё кто-то спишет, то он мне три пары поставит» Вы, 9:14
«Уууу…. Так вот у вас уже какие отношения с Антоном Андреевичем) Он прям тает на глазах. Рядом с тобой такой добрый и милый» Уля, 9:15«Да, я такой, ахах. Запишите себе куда-нибудь на маленький листочек ответы» Вы, 9:15
Арсений успел найти всё и написал в чат буквы, под которыми были верные варианты ответов. Серёжа и Уля быстро переписали это себе. Попов смыл вариант в туалет и вернулся в кабинет со звонком. Он сел на свое место, спрятав шпаргалку в карман брюк. Антон Андреевич собрал телефоны, а после раздал всем варианты. Шастун положил Матвиенко и Ульяне тоже первые варианты, как и у Арсения, потому что понимал, что они уже записали себе ответы. — Итак. Начинаем работу, а я пока пройдусь по рядам, соберу всё то, что вы успели заготовить. Списать захотели, как же, — зло рыкнул преподаватель. Антон взял в руки ластик и подошёл к первой парте, начиная избавляться от карандаша на парте. — Живо убрали всё с парты. Оставили только ручку и карандаш. У кого увижу ещё хоть что-то — сразу за дверь, и два за контрольную, ясно? Ребята поспешили сложить все свои вещи в рюкзаки и сделать вид, что старательно думают над заданиями. Кто-то уже возмущался по поводу вопроса об обоях. Антон лишь усмехнулся этому, будучи довольным реакцией. Он собрал все шпаргалки, стёр записи и поднял учебники с пола, также не забыл осмотреть руки и ноги, если вдруг кто решил написать там. — Что ж, вы сами напросились. Все сорок минут, пока вы пишите, я буду ходить по классу, — Шастун пожал плечами и медленным шагом стал передвигаться вдоль рядов. Преподаватель старался не смотреть в сторону Арсения и его друзей, чтобы остальные ребята тоже случайно не увели туда взгляд. Но это не спасло. Где-то на середине уроке Миша поднял руку и громко заявил: — Антон Андреевич! У Арсения шпаргалка. Он её в карман сейчас убрал. Шастун сглотнул, прикрывая глаза. Он повернулся на Попова, который испуганно хлопал ресницами. Антон вышел к своему столу и подозвал Арсения к себе. Парень сглотнул и подошёл, зло смотря на Мишу. — Новенький, выверни задние карманы. Их я сам проверять не стану, мало ли что подумаешь, — фыркнул преподаватель в своей манере, а весь класс ехидно засмеялся. Арсений же теперь зло взглянул на Антона Андреевича. Он вывернул задние карманы. Сердце бешено стучало, да и слова преподавателя сильно задели. — Окей, теперь так, — Шастун завел руки в передние карманы Арсения. Он замер на секунду, когда нащупал бумажку, но потом просто вынул руки. — Там ничего нет, Миша. Смотри лучше в свою тетрадь, — преподаватель подошёл к месту, где сидел Арсений. Он осмотрел стул и стол. — Тут тоже пусто. Всё. Вернулись все к работе. Попов сел за свою парту, спокойно продолжая делать работу. Миша же прищурился. Он чувствовал что-то неладное, ведь точно видел, что Арсений убрал листок в передний карман. Парень твёрдо решил, что сам разберётся с этим. Когда все немного забыли эту ситуацию, Арсений продолжил списывать. Через десять минут прозвенел звонок, и Антон Андреевич собрал все листы, не позволяя никому дописывать. Он сел за свой стол, сразу принимаясь за проверку, чтобы не тащить контрольную домой. Попов хотел поговорить с преподавателем после того, как все заберут телефоны и разойдутся. Он уже начал было диалог, но к ним подошёл Миша. — Что-то случилось? — одноклассник невинно улыбнулся. — Нет, я просто говорю с Антоном Андреевичем, — Попов закатил глаза и посмотрел на Мишу, ожидая, что тот уйдет. — О, супер. Я тоже поговорить хочу. Какая тема? Или это что-то личное? Вроде бы у вас не может быть каких-то личных тем с учениками, я разве не прав? — парень выгнул бровь. — Миш, успокойся, пожалуйста. Мы говорили об успеваемости Арсения. Всё. Идите на следующий урок, — ответил преподаватель. Шастун взглянул на учеников и кивнул им в сторону двери. — Но я… — договорить Арсению не дали. — Тебе же сказано идти, вот и пойдём, — Миша взял Арсения за талию двумя руками и повел на выход из класса, прижимая его к себе ближе, чем стоило бы просто одноклассникам. Последнее, что Арсений увидел — это крайне возмущенное лицо Антона Андреевича, который сердито смотрел на то, как именно Миша вытаскивает Попова из класса. Арс не понимал, почему преподавателя это разозлило, но и думать было некогда. Миша затащил Арсения в туалет и закрылся с ним в одной из кабинок, прижимая парня к стенке и начиная лезть в его карманы. — Что ты делаешь?! Перестань! — Арсений старательно отталкивал Мишу, но парень был сильнее физически. — Не ори, придурок, — он вынул бумажку с ответами и победно усмехнулся. Хотя, несмотря на притворную радость, было ощутимо, что парень всё же надеялся, что он не прав. — Ты с ним трахаешься? Верно? — Что? Нет! Да и вообще, тебе какое дело? — Арсений непонимающе хлопал ресницами. — Такое, что он выделяет тебя среди учеников. Залез к тебе в карманы, нашел записку и ничего не сделал. Просто соврал всем, что там ничего, — Михаил придвинулся к Арсению ближе, практически дыша ему в шею. — И чем же он так хорош, что ты перед ним ноги раздвигаешь? Нравятся мудаки? Что ж я тебе не угодил тогда, вроде бы тоже не подарок, м? Или за тобой надо как-то ухаживать, давать ответы на тесты? Ну? Говори. — Я не… — Арсений вздрогнул, когда почувствовал, что руки одноклассника обвивают его талию, прижимая ближе. Попов шумно выдохнул, а тело непроизвольно покрылось мурашками. Сам Миша был ему неприятен, но такие действия, словно в грёбаном фильме, очень подкупали. Попов окончательно убедился в том, что все эти действия и слова одноклассника не случайны. Миша действительно пытается к нему подкатить. Своим способом. Грубым и несуразным, но пытается. — Можно я пойду? Мне надо дописать номер из домашнего задания, — лишь выдохнул Попов. Миша усмехнулся и коснулся кончиком носа кожи Арсения около мочки ушка. Парень осторожно провёл им вверх и вниз, а потом подтолкнул Попова к выходу из кабинки. — Ну беги. Потом продолжим разговор. Арсений, ничего не говоря и не смотря в сторону Миши, выбежал из туалета, прижимая к себе рюкзак. Он убежал в класс, садясь на своё место и дописывая математику, чтобы отвлечься. На расспросы Серёжи о том, почему Арс выглядит так, словно только что поцеловался с дементором, Попов лишь бросал судорожное «не сейчас». Несмотря на попытки забыть о случившемся, Арсений всё равно думал о реакции Антона Андреевича. Попов не знал почему, но считал важным объясниться преподавателю, сказать, что он тут не причём. И был прав в своих догадках. Шастун сидел за столом, закрыв кабинет на ключ. Он не мог понять, что вызывало в нём такие эмоции. В тот момент, когда Миша так схватил Арсения, внутри стало очень не приятно, и даже возникло желание познакомить лицо Миши с поверхностью стола. Антон шумно дышал и надеялся, что Арсений как-нибудь прокомментирует эту ситуацию в воскресенье, потому что говорить с Арсом в школе было опасно. Слухи и так до сих пор иногда ходили, а лишиться работы, да и получить статью совсем не хотелось. У Шаста и так проблем хватало. «Арс, в школе мы больше на отвлечённые темы не говорим, ты меня понял? Мне нужна моя работа» Отправил Шастун, решая всё объяснить сейчас насчёт их общения. Он посмотрел на своё сообщение. Как-то грубо. Антон тяжело вздохнул, думая о том, что стоит извиниться за свои слова на уроке. Всё-таки Арсению и так досталось от одноклассников за те фотографии и за то, что все узнали про его ориентацию. А Антон сегодня просто подлил масла в огонь.«Прости за то, что ляпнул, когда карманы проверял. Я это для них сказал, чтобы они не думали, что у нас какие-то особые отношения. В общем, я не могу объяснить, просто извини, я не должен был». Вы, 10:20
«Всё в порядке, я не обижаюсь) По крайней мере, после ваших извинений. Можно я скажу насчёт Миши?» Сюша, 10:23«Давай в воскресенье) Поделаем твоё восьмое задание и просто поговорим» Вы, 10:24
«Хорошо) уже очень жду воскресенье)» Сюша, 10:24 Антон чуть улыбнулся. Было приятно это слышать. И объяснять себе почему так, Шастун не собирался. Он лишь взглянул на то, как Арсений записан у него и подумал, что вообще выглядит странно, если не знать контекста. Антон совсем недавно так его записал. Просто он смотрел фильм, в котором был мальчик Арсений, и мама называла его «Арсюша», а потом девочка из садика, которая не могла выговорить букву «р» решила звать мальчика просто «Сюша». Антон подумал, что это смешно, и переименовал Арсения так. Именно так. Никак иначе. Да. Как же. — В пизду, — вслух произнёс Антон, понимая, что это нихрена не смешно, а просто мило, и Арсений стал ассоциироваться у него с чем-то «милым». — Блять, нет. Я не гей. Ну да, дрочил на его фотки в ванной, конечно, не гей. Боже, что было бы если б он узнал. Я говорю сам с собой. Хорошо, что мой психотерапевт этого не слышит. У тебя девушка есть, хватит думать об Арсении! Вскрикнул сам на себя Шастун и стал готовиться к следующему уроку. Нужно довести до нервного срыва ещё три класса, а потом рабочий день будет закончен. Время пролетело достаточно быстро. Антон активно объяснял задания и вызывал учеников к доске, чтобы влепить двойки. Когда закончился последний урок, Шастун собрал свои вещи и вышел из класса, закрывая его на ключ. Он покинул школу и направился к психотерапевту, желая поделиться тем, что начинает что-то чувствовать и что смог довериться другому человеку. В кабинет Антон впервые шагнул с улыбкой. — Здравствуйте, я хочу кое-чем поделиться, — с порога произнес парень и уселся на диван. — Добрый день, я… да, тоже бы хотел вам кое-что рассказать, но сначала вы, — Дима вздохнул. Он видел, что у его пациента хорошее настроение, и портить такое не хочется. — Я… начал испытывать положительные эмоции. И я их понимаю. Не всегда, но уже что-то есть. И я смог поделиться с новым человеком тем, что со мной случилось. Всё рассказал ему. Всё, что помню, — Антон закусил губу, словно ребенок, который сделал что-то хорошее и ожидает похвалы. — Правда? Это потрясающе. Я рад, что у вас получается постепенно возвращаться к прежней жизни. Не расскажете, что это за человек, с которым вы поделились? Он стал вашим близким другом? — Дима стал записывать. — Я… я не уверен, что могу сказать, кто он конкретно. Помните, я говорил, что меня возбудило фото парня? Вот. Это тот самый парень, — Антон отвёл взгляд, а у Димы дрогнула рука. Он сразу вспомнил диалог Иры и ее подруги. — Что ж. Возможно… он для вас что-то значит. Помимо физического влечения. Но, насколько я знаю, у вас все ещё есть девушка, я прав? — Д-да, — Антон тут же замялся. — На что вы намекаете? Я не гей, мне не нравятся парни. Это просто случайно вышло. С организмом просто проблемы. У меня есть девушка, я её люблю. И вообще скоро ей предложение сделаю. Вот, — уверенно заявил Антон. На самом деле Шастун уже давно думает над тем, чтобы сделать Ире предложение. Но это не столько его желание, сколько понимание безысходности. Никто больше не знает его настоящего, никто не был с ним столько, сколько она. Антон обязан ей. Думает, что должен за всё, что она для него делала. Помогала заново освоиться в мире, сидела рядом с ним в больнице, поднимала на ноги. Была с ним со школы. Да и кому он нужен-то, кроме неё? Уже почти тридцать, нужно заключать брак, заводить детей. Время не ждёт. — Предложение? Послушайте, я… я не хочу портить вам настроение, но я обязан сказать. Ваша девушка была в Питере не так давно, я прав? Была на конференции с подругой, верно? — врач отложил блокнот и поднялся на ноги, смотря на Антона. — Да, была. Стоп. Вы откуда это знаете? Что происходит? — Шастун нахмурился, потому что ничего хорошего такие вопросы не предвещали. — Пожалуйста, выслушайте меня. Я не могу сказать вам всё в лоб и сразу, потому что это травмирует вашу психику ещё сильнее, чем есть. Вы запутаетесь. Я буду медленно подносить информацию, которую случайно узнал. Я тоже был на этой конференции. Я услышал… услышал её диалог с подругой. Про вас, — Позов поправил очки и хотел было продолжить, но Антон его опередил. — Так. Я не намерен слушать сплетни. Тем более подслушанные личные разговоры. Не думаю, что нам стоит проводить ещё встречи, всего доброго! — Шастун вышел из кабинета, хлопая дверью. Парень сильно разозлился и ушёл в туалет, закрываясь там в одной из кабинок. Шастун переводил дыхание, стараясь успокоиться. Он не хотел никаких проблем. Бежал от них и прятался, потому что в жизни и так достаточно всего, с чем ему нужно разобраться. Пусть хотя бы в любви всё будет относительно спокойно. Антон пробыл в туалете минут пятнадцать, мысленно обсуждая с собой дальнейшие действия. «Я просто сделаю это. Начну постепенно. С цветов допустим. А потом… когда у нас всё наладится и закончатся ссоры на пустом месте, и её тяжёлые вздохи, тогда я сделаю предложение. Вот и всё», — в конце концов решил Антон. Шастун вышел из кабинки, вымыл руки и покинул здание, садясь в машину. Он вбил в навигатор адрес ювелирного магазина и направился туда, чтобы прямо сейчас купить кольцо. Так ведь меньше шансов передумать. Ехать до ювелирного нужно было полчаса. За это время Антон успел сотню раз засомневаться, но отступить себе не дал. Он заблокировал автомобиль и прошел внутрь, где его почти сразу встретил консультант. Шастун быстро и чётко изложил то, что ему нужно. Парень долго выбирал кольцо, потому что единственное, что он знал — это размер пальца Иры. Шаст был не в курсе ни о том, какой металл девушка предпочитает, ни о приятной ширине изделия, ни о любимых камнях. В итоге Антон выбрал золотое кольцо с красивой гравировкой. Его упаковали в бархатную коробочку, а потом и в пакетик. Шастун спрятал всё это в бардачок машины и поехал домой, по пути заскочив в цветочный и купив букет. Стоило ему открыть дверь, как в коридоре появилась Кузнецова. Ира была настроена на ссору и на то, чтобы высказать всё в лицо Антону прямо сейчас, но опешила, заметив в руках парня букет. — Привет, соскучилась? Это тебе, — Шастун тепло улыбнулся и обнял девушку, целуя в кончик носа. — Я… Что-то случилось? — Ира взяла цветы в руки и вдохнула их запах. — Я просто… подумал, что уже слишком долго падаю куда-то вниз, не замечая ничего вокруг. Не замечая тебя. А это как-то неправильно. В последнее время у меня хорошее настроение и, возможно, у нас получится вернуть наши нормальные отношения, — Шастун прикрыл глаза, обнимая Иру. Но было, чёрт возьми, не то. Шастун понимал, что не чувствует того тепла и радости, той беззаботности, которые есть рядом с Арсением. Антон сглотнул, не отпуская девушку, чтобы та не увидела эти эмоции сомнений у него на лице. «Почему так? Почему, блять, так?» — мысленно выругался Антон. — Арсений просто хороший друг… Точно. Мне всё это время просто не хватало друга, которого я потерял. Наверное, у меня к нему такие же чувства, как и к Жене. Мы друзья. Поэтому мне рядом с ним спокойно, он заменяет мне его. Мой мозг воспринимает Арса, как Женю. И ничего более к Попову я не чувствую. Наконец-то я разобрался». И было не ясно: обманывает Антон себя сейчас, просто стараясь притянуть за уши логичное объяснение своему желанию быть рядом с Арсом, или он действительно понял, что Попов просто замена потери и не более того? С этих цветов все более менее стало налаживаться. Ира теперь каждое утро готовила Антону завтраки, и они вместе ездили на работу, а по вечерам делала массаж, что было кстати, ведь Шастун очень уставал постоянно находиться в сидячем положении. Антон же приезжал в школу и заряжался энергией от Арсения. Он просто смотрел на него, думал о парне, слышал его голос и смех, и это всё заставляло выйти из тоски и уныния. Этого хорошего настроения вполне хватало, чтобы дотерпеть до следующего утра и не сорваться на Иру, не испортить всё вновь. Только благодаря этой энергии и тому, что Кузнецова перестала вечно быть недовольной, Антон спокойно мог находиться с ней в одной квартире, а не злиться и психовать на всех и вся. Так продолжалось до вечера субботы. Идиллия была прервана одной лишь фразой Антона. Шастун просто решил предупредить свою девушку о том, что завтра к ним приедет Арсений, чтобы позаниматься. Ира, которая в этот момент мыла посуду, выронила тарелку из рук, и та разлетелась по всей кухне. — Вот значит как. Цветочки я тебе дарить буду, обнимать начну, целовать… как я сразу не догадалась, — раздражённо рыкнула Кузнецова, поворачиваясь к Шасту. — Что? Я не понимаю тебя. Чего ты опять психуешь? — Антон нахмурился, смотря на Кузнецову. — Всё хорошо, блять, было. Чё ты опять завелась, истеричка? — Шастун моментально завелся. — Истеричка?! Так вот, что ты думаешь обо мне! Ахуенно, Антон! Именно так надо думать о той, с кем встречаешься! Хотя какое тебе дело до меня, ты просто стараешься скрыть измену! — Кузнецова толкнула Антона в грудь, и тот резко перехватил её руку, больно сжимая запястье. — Какую измену?! Ты ебнулась совсем уже?! Я тут стараюсь, из кожи вон лезу, чтобы у нас всё было хорошо, я… да не важно, что я. Тебе бы меньше про измену пиздеть! Думаешь, что я забыл, что тогда было? Думаешь, уже не помню, как поймал тебя с каким-то мужиком? — кричал Шастун, чувствуя, как голос иногда срывается. Весь этот ком эмоций копился в нём, вся эта злость и неприязнь. Появилось ощущение, что Ира не та, кто был всегда рядом, не та, кого он любил. Это всё вырвалось сейчас наружу. — Ты трахаешься со своим Арсением! Думаешь, что я не знаю, да? А я про всё в курсе. Что ты водил его сюда! Что трахал его на нашей кровати! Что ты ездишь к ёбаному психотерапевту. Я доложу Павлу Алексеевичу о том, что знаю. Пусть я и немного времени провожу в школе, но я такой же педагог и тоже знаю о том, что совращать учеников незаконно! — Что ты несёшь, блять? Я не спал с ним. Даже мысли не было, я… Почему ты так уверена в том, что я мог бы спать с парнем? Что ты знаешь? Что ты мне недоговорила?! — Антон сглотнул, понимая, что девушку совсем не удивляет то, что он мог бы ей изменить с Арсением. — Что недоговорила?! Это психотерапевт тебе мозги промыл, да?! Ты что-то вспомнил? Что ж, радуйся. Меня уже тошнит молчать. Хочешь знать? Да пожалуйста! Ты гребаный пидор! — на эмоциях выкрикнула Кузнецова. Она почувствовала, как легко стало внутри. Словно все камни, что лежали у неё на душе, стали превращаться в пар. Эти чувства облегчения и эйфории вскружили голову, так что она продолжила, не думая ни секунды. — Ты гей, Антон! Всегда им, блять, был! Живи с этим. А ещё живи с тем, что ты сделал Жене предложение! Вы собирались пожениться! Собирались уехать в другую страну. Жить там счастливо, но… но ты сел за руль тогда. И всё. Ваша радостная история закончилась. Женя умер. А ты всё забыл. Даже имени его не помнил. Не помнил того, кто любил тебя больше всего на свете! Кто был рядом и трепетно относился к каждому твоему движению, боготворил тебя, был предан, словно пёс. Ты его просто забыл! Понимаешь?! Слышишь меня?! Ты забыл его! Сделал пустым местом, выбросил. Как так можно?! Неужто не смог сохранить самое дорогое, что у тебя было? — Ира судорожно вдохнула, чтобы продолжить. — И я не знала, как сказать тебе о том, что умер человек, которого ты любил. Любил так, как пишут только в книгах. Вы были идеальной парой. И мне… мне пришлось соврать. Но я солгу, если скажу, что была против этих выдумок. Нет. Мы дружим с шестого класса. А с седьмого я в тебя влюбилась. Надеялась, что ты это заметишь. Ответишь мне взаимностью. Что мы станем парой. А потом появился Женя… новенький в нашем классе. И всё. У тебя крышу снесло. Ты осознал свою ориентацию, влюбился в него безумно. Попросил меня быть вашим прикрытием. Ты хоть понимаешь каково это?! Быть прикрытием для того, в кого влюблена?! И вот… мне выпадает шанс сделать всё так, как я хочу, но при этом не травмировать тебя окончательно. Естественно, я им воспользовалась. И у нас всё было нормально. Да, не без проблем, но хотя бы что-то. А тут этот Арсений, как снег на голову летом. Чёртовы новенькие, я их ненавижу, — Кузнецова уже плохо видела Антона из-за слез. Она всхлипывала и старалась убрать упавшие на лицо волосы. — Я уезжаю к маме. Захочешь поговорить — напиши. Девушка рванула в комнату, чтобы собрать вещи. Она оставила стоять Антона по среди кухни с абсолютно пустым взглядом. Он сглотнул и медленно опустился на пол, садясь среди осколков. Шастун крупно задрожал в один момент и почувствовал, как сердце завыло от боли. Этот монолог Иры вызывал эмоциональное потрясение, а правдивые факты вперемешку с нахлынувшими ощущениями взбудоражили мозг, заставляя его активно работать. Перед глазами Антона замелькали картинки. Он вспомнил все. Он вспомнил Женю.