Искупление Эдема (The Redemption of Eden)

– Спасибо, что приехал так быстро, – сказал отец Гилберт, проходя через лес надгробий навстречу своему внуку. – Это показалось важным, – сказал Адам, поднимаясь с водительского сиденья своей машины, в то время как остальные три двери распахнулись. – Мне пришлось нарушить несколько правил дорожного движения, чтобы добраться сюда так быстро. Отец Гилберт слегка замедлил шаг, с удивлением увидев жену и детей Адама, тоже вылезающих из машины. – Ты… привёз семью, я вижу. – Ты сказал, что это важно, – повторил Адам. – Мы были в Брайтоне. В отпуске. Надеюсь, это правда важно. – Очень, – сказал отец Гилберт. – Я не знал, безопасно ли говорить об этом по телефону. Адам нахмурился. – Ты не знал?.. – Я объясню, – сказал отец Гилберт, делая Адаму знак подойти ближе. – Здравствуйте, Гилберт! – окликнула его Бет, жена Адама. Отец Гилберт поднял руку и слегка помахал ей. – Рад вас видеть! Мне просто надо переговорить с Адамом. – Дети, не разбредайтесь, – велела Бет, захлопнув дверь рядом с водителем, и обошла капот машины вслед за Адамом. – Когда мы вернёмся на пляж, мам? – спросил один из детей. – Когда папа скажет. Отец Гилберт повернулся и повёл Адама подальше и чуть не врезался прямо в Берта, который ходил за ним по пятам последний час, видимо, слегка в растерянности. – Простите, – сказал Берт, быстро отходя с дороги, – э-э, господи. – Хватит уже этого, – в третий раз сказал отец Гилберт, отмахнувшись от слов Берта. – Привет, Берт, – сказал Адам, когда они прошли мимо него, и обратился к отцу Гилберту. – Э-э, он что, знает?.. – Да, – ответил отец Гилберт, ведя их вверх по пологому холму к Дереву, растущему над могилой Азирафеля. – О, – сказал Адам, и отец Гилберт услышал, как он повернулся и обратился к Берту. – По-моему, мы официально не представлены. Я Адам, Антихрист. Отец Гилберт поморщился и стал ждать расспросов. – О-о, – пробормотал Берт. – Разве это не… э-э… плохо? – Только если это позволить, – попросту сказал Адам. Отец Гилберт дошёл до дерева и остановился под ним, теперь достаточно далеко от машины, чтобы дети Адама не слышали его. Бет, однако, последовала за ними и встала рядом с Бертом. – А вы сверхъестественное существо? – в лоб спросил Берт, когда она присоединилась к нему. Бет взглянула на него. – Увы, нет. Я Бет, кстати. – Берт. Отец Гилберт снова переключил своё внимание на Адама, а те двое тем временем пожали руки. – Вот это то Дерево, – сказал он. – Ты помнишь его? Адам кивнул, посмотрев вверх на ветви, которые теперь держали полдюжины спелых или почти спелых груш. Он протянул руку и задумчиво потрогал одну. – Ты знаешь, что они делают? Лицо отца Гилберта помрачнело. – Знаю, – он многозначительно посмотрел на Берта и Бет. – Не смотрите на меня, я никуда не уйду, – сказала Бет. Берт пробормотал что-то, соглашаясь с ней. Отец Гилберт снова перевёл взгляд на Адама. – Ну, говори, – сказал тот. Отец Гилберт сделал глубокий вдох. – Я полагаю, оно даёт свободу воли – истинную свободу воли, от всякого вмешательства всеведущих существ. Или, по крайней мере, оно стирает их из моего всеведения. Адам нахмурился. – Звучит не очень. Кто съел его плод? Отец Гилберт поморщился. – Я. Последовало мгновение молчания. – …что? – наконец спросил Адам. – То есть вы… стёрли себя из своего же всеведения? – спросила Бет с изумленным видом. – Это вообще возможно? – Очевидно, – сказал отец Гилберт. – Я уверен, это пройдёт через несколько дней – в лучшем случае через две недели – но это вырубило всё мое всеведение. Адам просто уставился на него. – Всё целиком? Отец Гилберт поморщился. – Понимаешь теперь, почему я тебе позвонил. – Нам надо держать это втайне, – сказал Адам. – Сколько уже прошло? Если мы заляжем на дно, все должно быть нормально… ты можешь немного прожить без всеведения, разумеется… – Всё обстоит еще хуже, – сказал отец Гилберт. – Я не знаю, как это случилось, но будущее изменилось. В какой-то момент, после того как я съел грушу, что-то произошло, какой-то эффект домино, который столкнул мир с пути, на который его поставил План. Адам уставился на него. – Что это за изменение? – спросила Бет. – Каков масштаб эффекта домино? – …Кроули, – осознал Берт. Адам и Бет повернулись и посмотрели на него. Берт переводил взгляд с одного из них на другого. – Об этом вы говорите, верно? О Кроули? Отец Гилберт кивнул со страдальческим выражением лица. Адам резко развернулся к отцу Гилберту. – О чем он говорит? Что с Кроули? Он в порядке? Отец Гилберт неловко глянул на Берта. – Я не знаю. Ранее сегодня утром кто-то сбил его машиной и похитил. – Вот черт, – выругался Адам. – А Азирафель? – Помчался за ним. – Твою мать, Гилберт, тебе же полагается быть ответственным! – Адам сделал несколько шагов в сторону, очевидно слишком взволнованный, чтобы оставаться на одном месте, и принялся расхаживать по траве перед могилой Азирафеля. – А что вы сделали? – расспрашивал Берт. – Чем занимались, я имею в виду? Вы встретили кого-нибудь или сделали что-нибудь необычное? Может, у нас получится отследить эффект домино и таким образом выяснить, что случилось с Кроули. – Я держался тихо, – сказал в свое оправдание отец Гилберт. – Я не делал ничего особенного. Поэтому-то я и не позвонил тебе сразу же. Я думал, что все цепные реакции, которые я спровоцирую, я смогу просто потом исправить, когда действие груши сойдет на нет. – Вы уверены, что дело действительно в чем-то, что вы сделали? – спросила Бет. – А не в чем-то, что и так случилось бы? – Почти наверняка, – сказал отец Гилберт в тот же самый момент, когда Адам, направляясь назад к ним, сказал: – Должно быть в этом. Отец Гилберт глянул на Адама. – Ты говорил, что План завершен, – объяснил Адам. – Так что с будущим все должно было быть в порядке, так? Ты бы предвидел что-то настолько катастрофическое. – Да, – согласился отец Гилберт. – Но меня меньше заботит то, как это случилось, чем то, почему Кроули был похищен. Он серафим, так что не всякий смог бы это сделать. Кто-то точно стоит за всем этим, кто работает против Плана и намеренно меняет историю. Я надеялся, что ты сможешь помочь мне выяснить, кто это. Он посмотрел на Адама. Адам остановился. – Ты знаешь, что мое всеведение в лучшем случае частичное. – Кто бы это ни был, они значительно меняют будущее. Их должно быть легко заметить. И в данный момент, из нас двоих только у тебя одного есть всеведение. Адам поморщился. – Я попытаюсь, пожалуй. – Мы должны положить этому конец как можно скорее, – добавил отец Гилберт. – Это будущее не будет гарантировано еще долго. Мы все еще в критической зоне, а учитывая, что Голгоф вот-вот Поднимется, а Кроули и Азирафель исчезли, существует слишком много неизвестных, слишком много всего может пойти не так. – Я согласен, – сказал Адам, снова начиная вышагивать, – но что насчет того чтобы не вмешиваться в дела других? Я думал, ты позволяешь им выбирать свой собственный путь. – Эффект домино наверняка был запущен либо мной, – настаивал отец Гилберт, – либо каким-то случайным обстоятельством, настолько невероятным, что оно даже не объявилось, когда я заглядывал в мультивселенную. Так что это или моя вина, или просто какое-то невезение; и, так или иначе, я положу этому конец. Я не позволю этой вселенной погибнуть после шести тысяч лет из-за какой-то груши. Адам согласно промычал, продолжая расхаживать взад и вперед. – Зачем вы вообще ее съели? – спросила Бет. Слегка виноватое выражение мелькнуло на лице отца Гилберта. – Из любопытства, – признал он. – Я не мог сказать, что делает Дерево, потому что оно блокировало ту часть мультивселенной: я думал, это просто ситуация кота Шрёдингера, но оказалось, что это происходило из-за того, что блокирование мультивселенной и было тем, что Дерево делает. – Отлично, просто прекрасно: ему становится любопытно, и наш отпуск летит коту под хвост, – проворчал Адам. – Можете перенести свой отпуск, – резко сказал отец Гилберт. – Мы должны добраться до того, кто за этим стоит. Если ты закончил отчитывать меня, давай уже начнем исправлять проблему, пока кто-нибудь не погибнет. Это заставило Адама замереть на месте. – Он прав, – сказала Бет. – Не время искать виноватых. Адам, проверь, сможешь ли ты что-нибудь увидеть. Адам издал недовольный звук, но послушно закрыл глаза, очевидно, чтобы лучше видеть за гранью человеческого зрения. – Ты ищешь узел, – сказал отец Гилберт. – Место, где много нитей сходится вместе, катализатор многих событий. – Я в курсе, как выглядит переломный момент, – пробормотал Адам. Последовало мгновение тишины, за которое Берт нагнулся к Бет и тихо спросил: – Кто такой Голгоф? – Кажется, я что-то нашел, – сказал Адам долгое время спустя. – Кто-то недобрый, кто заставляет временную линию поворачивать, так? – Да, – быстро сказал отец Гилберт. – Кто это? Где они? – Дай мне секунду, – сказал Адам, все еще с закрытыми глазами. Отец Гилберт в тревоге ждал, чувствуя, как драгоценное время утекает сквозь пальцы. – Есть, – сказал Адам почти минуту спустя. – О, ну, это меня не удивляет. – Кто это? – спросил отец Гилберт, когда Адам открыл глаза и потер веко. – Мой старый приятель Метатрон, – ответил Адам. – И они явно вмешиваются по-крупному. Видать, то, что Апокалипсис не удалось устроить, им покоя не дает. – Метатрон, – медленно повторил отец Гилберт, чувствуя имя на языке. Он помнил Метатрона, помнил, как создавал его, одним из последних своих ангелов, вкладывая в него всю силу, которая понадобится ему, чтобы стать хорошим лидером. Он назначил Метатрона своим глашатаем, на должность, которая изначально подразумевала не более чем главного посланника, и постепенно переросла в гораздо большее. Когда Бог решил, что настало время уйти на покой и позволить Его творениям управлять тем миром, который Он дал им, Метатрон возвысился и стал главным ангелом на Небесах, организовав архангелов под своей властью и разделив административные обязанности между ними. Метатрон говорил Голосом Бога – не истинными словами самого Бога чаще всего, а просто Его властью – и «он» превратился в «они», чтобы всякий, кто говорил с Метатроном, помнил бы, что с ним – с ними – рядом был и Бог. В последние века Метатрон всё более и более собственнически относились к Небесам, очевидно осознав, что Бог не планирует в ближайшее время возвращаться. В тот момент, когда отец Гилберт съел грушу, Метатрон были фактически правителем Небес, и, возможно, эффект домино – каким бы он ни был – побудил их принять более непосредственное участие в событиях, чем прежде. – У них определённо есть мотив, – сказал Адам. – Я остановил Апокалипсис, но Кроули и Азирафель тоже были там, и Метатрон, вероятно, этого не забыли. – Дела могут пойти очень плохо очень быстро, – взволнованно согласился отец Гилберт, обдумывая эту проблему. – И, поскольку они серафим… Мне придётся заняться ими самому. – Эй, что? – спросил Адам, когда отец Гилберт направился прочь. – Куда это ты собрался? – На Небеса, – сказал отец Гилберт, слыша, как остальные последовали за ним через кладбище. – Метатрон должны быть там, и я, вероятно, единственный человек, которого они послушают. – Ты с ума сошел? – спросил Адам. – Без твоего всеведения? Ты с таким же успехом можешь сделать не лучше, а хуже! – Остальные как-то справляются без всеведения, – парировал отец Гилберт. – И что скажут все ангелы, когда увидят отца Гилберта, расхаживающего по Небесам? – поинтересовался Адам. – Ты собираешься явить им себя? – Я сделаю то, что будет необходимо, – ответил отец Гилберт, продолжая уходить прочь. – Ты окончательно пустишь План под откос, так? – осудил Адам, все еще торопясь за ним. – Если мы будем вести себя тихо, мы могли бы подтолкнуть его обратно в колею, но ты намерен просто выбросить его весь целиком… Отец Гилберт резко остановился и развернулся к своему внуку. – Я не выброшу План, – прорычал он. – Я создал План, не забывай это. Я буду держаться тихо, но если дойдет до того, что выбор будет между первым появлением Бога на публике за несколько тысяч лет и смертью Кроули или кого-то еще, уж поверь мне, я колебаться не стану. Адам замедлил шаг, немного смутившись. – Я знаю… – Знаешь? Знаешь ли ты, через что я заставил пройти Кроули и Азирафеля – и весь мир на протяжении шести тысячелетий, чтобы продвинуться так далеко? Я позабочусь о Метатроне и исправлю это. Но я буду осторожен, потому что я понимаю, как хрупка мультивселенная, учитывая, что это я ее создал и все такое. – Нечего срываться, – сказал Адам, защищаясь, и сложил руки на груди. – Я просто не хочу, чтобы ты пошел и сделал что-нибудь опрометчивое, что, возможно повлечет последствия, которые никто из нас не сможет предвидеть. Отец Гилберт сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться. – Послушай, я знаю, что ты просто пытаешься помочь, но что мне нужно, так это чтобы ты остался здесь и охранял Дерево, пока меня не будет. – Охранял Дерево? – переспросил Адам изумленно. – Да ты это не серьезно. Если ты отправляешься на безумную охоту, я иду с тобой. – Эффект груши будет временным для меня, – напомнил отец Гилберт своему внуку, – но если человек съест ее, это вполне может быть навсегда. Я не могу позволить себе новые слепые пятна в моем всеведении. – Тогда за ним может приглядеть кто-то другой, – возразил Адам, и его взгляд упал на Берта, который вместе с Бет следовал за ними через кладбище. – Например… Берт! Он может присмотреть за Деревом. Берт открыл было рот, чтобы ответить, но отец Гилберт перебил его, обращаясь к Адаму. – Я могу сойти за человека даже среди ангелов, но тебя все знают. Ты привлечешь всеобщее внимание. – Ты только что сказал, тебя не волнует внимание! – возразил Адам. – Если до этого дойдет, – подчеркнул отец Гилберт. – В крайнем случае. Но если я смогу добраться до Метатрона, не сбив с курса никаких серьезных цепочек событий, и затем, открывшись только им, я, должно быть, смогу до них достучаться. Они же Глас Божий, в конце концов. – Ты можешь замаскировать меня, – попытался Адам. – Скрыть мою ауру. Будет полезно иметь хоть чуть-чуть всеведения под рукой. – Послушай, Адам, я ценю это… – Кроули и Азирафель – мои друзья, – перебил его Адам. – И так уж случилось, что я живу на этой планете. Я хочу помочь. – И ты можешь помочь, – сказал отец Гилберт. – Оставшись здесь и проследив, что никто не доберется до Дерева. И, если Азирафель вернется, нам нужно, чтобы кто-то его перехватил. Адам открыл рот, чтобы продолжить спорить, но отец Гилберт не дал ему это сделать, положив отеческим жестом ладонь на плечо своего внука. – Послушай, Адам, тебе нужно подумать о семье. – Я справлюсь, – с жаром сказал Адам. – Ты неуязвим для многого, но на Небесах есть божественное оружие, которое может убить даже тебя. Лучше мне пойти одному. – Это просто отговорка, – пробормотал Адам. – Если повезет, я уйду совсем ненадолго, – примирительно сказал отец Гилберт. – Но поскольку я не смогу видеть, что происходит здесь внизу, если что-то случится за пределами Небес, мне надо, чтобы ты проследил, чтобы никого не убили. – Пфф, – сказал Адам, но вроде бы признал, что это имело смысл. – Искупление может прийти к любому, – сказал отец Гилберт, – но сложно помочь тому, кто мертв. Сохрани всех в живых. – …Ага, ладно, – согласился Адам. Отец Гилберт хлопнул его по плечу. – Спасибо. – Если это все не принесет плодов, я иду за тобой, – предупредил Адам. – Ха-ха? – рискнул Берт, но никто не обратил на него внимания. – Я вернусь, как только смогу, – сказал отец Гилберт, кивнув Адаму и Бет, а затем пошел дальше к выходу с кладбища. Он прошел всего несколько метров, прежде чем заметил, что Берт трусит вслед за ним. – Оте… э-э, сэр! – Еще какой-нибудь каламбур хочешь отметить, Берт? – спросил отец Гилберт, не останавливаясь. – Простите за это, – сказал Берт. – Так, если вы отправляетесь на Небеса, я хотел спросить, нельзя ли мне… э-э… пойти с вами? Отец Гилберт нахмурился, посмотрев на Берта, который бежал рядом с ним. – Полагаю, ты тоже хочешь помочь? Берт быстро кивнул. – Кроули – один из моих лучших друзей, и я видел, что сделала та машина. Если этот, как его, Метатрон что-то имеют против него и Зирафеля, я хочу помочь. Может, я мог бы быть лишней парой глаз. Я буду делать все в точности, как вы скажете. Отец Гилберт продолжал хмуриться, когда завернул по направлению к дороге. Ему было бы сложно защитить кого-то настолько безрассудного и упрямого, как Адам, который вероятно, при первой же возможности бросился бы туда, куда его поведет собственное чутье, но он не мог отрицать, что было бы неплохо иметь лишнюю пару глаз, особенно учитывая, что его собственные в последнее время были так слепы. С другой стороны, вводить еще одну переменную в уравнение было рискованно, и он не чувствовал себя уверенным в том, что сможет сейчас гарантировать чью-либо безопасность. Кроме того, Берт заслужил свой счастливый конец, и отец Гилберт не хотел ставить это под угрозу. – Это слишком опасно, – отверг его предложение отец Гилберт. Берт быстро кивнул. – Я правда не против, сэр. Я понимаю риски. – Ответ нет, Берт. Ты должен пойти домой, – когда они дошли до края кладбища, отец Гилберт оглянулся назад на Дерево, где он увидел разговаривающих Адама и Бет. – Азирафель и Кроули знают, что вы Бог? – спросил Берт внезапно осмелевшим голосом. Взгляд отца Гилберта снова обратился к Берту в изумлении. – Что? – Они знают, что вы Бог? – повторил Берт. – Что вы прятались в Мидфартинге все это время? – Во-первых, – сказал отец Гилберт, зашагав по тротуару, – Я не прячусь. А во-вторых, нет, они не знают. – Хм, – сказал Берт тоном, который совсем не понравился отцу Гилберту. – Тогда я позвоню Азирафелю прямо сейчас и расскажу ему? Берт начал доставать свой мобильный из кармана, и отец Гилберт резко остановился. – Чего ты хочешь, Берт? – Я хочу пойти с вами, – тут же ответил Берт. – На Небеса. Отец Гилберт нахмурился, глянув на него. – Это небезопасно, – повторил он. – И меня не волнует, расскажешь ли ты Азирафелю и Кроули, кто я такой. Я все равно собирался это сделать: у них есть право знать. Но мне, вероятно, придется покинуть Мидфартинг, когда они узнают, так что я признаю, что держал эту информацию при себе. Но ты узнал, кто я, сам, по своей воле, так что я не буду стоять у тебя на пути, если ты захочешь распространить эту информацию. У Берта был ошарашенный вид, и затем – порядком смущенный. – Ох. Простите. Отец Гилберт снова зашагал по тротуару, но еще мгновение спустя Берт снова нагнал его. – Так вы уважаете свободу воли, стало быть? – Да, – выдавил из себя отец Гилберт, мечтая, чтобы Берт просто ушел домой. – Как насчет моей свободы воли в том чтобы… чтобы пойти с вами? – спросил Берт. – Вы откажете мне в моем выборе? Отец Гилберт остановился снова, закрыл глаза и поднял руку, чтобы потереть переносицу. – Я просто хочу увидеть Небеса, сэр, – сказал Берт. Отец Гилберт сдался. – Ладно, хорошо, ты можешь пойти со мной, но, пожалуйста, не высовывайся. И перестань звать меня «сэр». – Простите, э-э, Господи. – Так еще хуже. Они прошли еще немного дальше по дороге, пока Дерево и машина Адама не скрылись из поля зрения. Отец Гилберт остановился и Берт остановился рядом с ним. Отец Гилберт положил руку на плечо Берта. – Воу, что это вы делаете? – спросил Берт. – Отправляюсь на Небеса. – Вы собираетесь… типа… вжухнуть нас туда? Отец Гилберт в замешательстве моргнул на него. – …да? – О, супер. Отец Гилберт взялся поудобнее и потянулся в пространство, начиная сворачивать его вокруг них. – Куда именно на Небесах мы направляемся? – Ты всю дорогу собираешься задавать столько вопросов? – Простите. Отец Гилберт притянул одну складку пространства близко к ним и потянулся за другой, надеясь совершить перенос достаточно медленно, чтобы не вырубить Берта. – Мы отправимся в ту часть Небес, где никогда никого не бывает, – сказал отец Гилберт в качестве объяснения, – чтобы никто не увидел, как мы вынырнем из воздуха. – О, круто, – сказал Берт. – Э-эм, и где это? Отец Гилберт улыбнулся, найдя складку пространства, которую он искал, и притянул ее ближе, готовясь переместить их из одной точки в другую гораздо быстрее, чем любая физика позволила бы. – В библиотеку. Куда же еще?

~~***~~

– Ты уверен? – настаивал Люцифер, нависая все ниже над тонким силуэтом Борхата, лучшего гонца Ада. – Вельзевул не передавал тебе никакого послания для отправки? Борхат быстро покачал головой и попытался еще сильнее вжаться в стену, к которой припер его Люцифер. – Не сегодня, мой господин. Люцифер уставился сверху вниз на демона низшего ранга так пристально, что Азирафелю начинало становиться не по себе от одного только присутствия в той же комнате. Что-то в самом поведении Люцифера изменилось, пока они ждали прибытия Борхата, его саркастичное, но в некотором смысле приятное выражение растаяло как лед под палящим солнцем. Сейчас он был прямо-таки пугающим, и эффект был сильнее, чем можно было рассчитывать, из-за тьмы в его глазах и мощи силы серафима, висящей в воздухе. Само его присутствие ощущалось тяжелым весом, требуя покорности, верности и абсолютного подчинения от всех, кто находился в его власти. – Ты совершенно уверен? – подчеркнул Люцифер, леденеющим голосом. – Вспомним, с кем ты разговариваешь. Борхат торопливо кивнул, соответствующим образом перепуганный. – Совершенно. Люцифер хмурился еще некоторое время, а затем откинулся назад, убрал руку от стены и сделал Борхату знак, что он может идти. – Есть ли кто-то еще, кому Вельзевул мог передать послание? – попробовал Азирафель, когда он ушел. – Другой гонец, может быть? Губы Люцифера скривились, тьма в его глазах отступила и он расслабился. – Это возможно, – он молчал некоторое время. – Хотя, я боюсь, есть и иная вероятность. Идем со мной. Люцифер прошествовал вон из тронного зала, и Азирафель последовал за ним. Они поднялись на несколько кругов, демоны быстро разбегались у них с дороги, а потом высовывали головы из трещин, в которых укрылись, когда необычная пара проходила мимо. Темные стены стали грубым шершавым камнем, и, когда они повернули за угол, Азирафель внезапно узнал, где они находились. Он почувствовал, как его сердце замерло в груди, когда Люцифер намеренно прошел по залу к запертой и охраняемой двери, за которой находилась сокровищница Ада. Именно оттуда Азирафель украл фрагмент Десяти Заповедей, который в итоге открыл то, что Кроули были серафимом, и именно здесь, прямо снаружи Азирафель упал на колени, почувствовав, как жизнь Кроули угасла. Азирафелю потребовалось мгновение, чтобы отогнать воспоминание, успокаивая себя теплым чувством в груди, которое уверяло его, что Кроули жив и здоров, пусть даже и разлучен с ним. Он поспешил догнать Люцифера, в то время как стражник поспешно отпер дверь и отошел в сторону. – Это сокровищница Ада, – сказал Люцифер и вошел внутрь. Азирафель, размышляя о том, как он вообще оказался в такой ситуации, где ему показывают эту комнату как гостю, проследовал за ним. – Мы держим здесь меч, который отпирает Северные Врата в Эдем. Люцифер немедленно пошел мимо гор сокровищ, и Азирафель позволил себе оглядеться вокруг повнимательнее, чем в прошлый раз, когда он был здесь. Большая часть окружающего была золотом и драгоценными камнями, но комната была завалена и более необычными артефактами тоже: резными посохами, потайными ящиками, музыкальными шкатулками, нефритовыми статуями, затейливо раскрашенными камнями, и было еще что-то похожее на кусок соли. Голос Люцифера донесся к Азирафелю из-за гор с сокровищем. – Я так понимаю, Вельзевулу и Кроули может потребоваться чуть больше времени, чем мы ожидали, чтобы добраться до Эдема, потому что мы не точно знаем, где именно находятся Северные Врата, но мы хорошо прикинули их местоположение. Азирафель согласно хмыкнул и поплелся за Люцифером вокруг колоссальной горы золота, покоящейся в центре комнаты. – Где вы вообще все это взяли, могу я поинтересоваться? Люцифер глянул на него, стоя рядом с ящиками, которые он открывал в изысканном комоде черного дерева с инкрустацией. – У грешников, в основном. В большинстве случаем душа ценнее, чем все земные богатства, предлагаемые во время сделки, но иногда можно отпустить душу за достаточно хорошее сокровище. И примерно половина всего этого проклята, так что я бы держал руки при себе. – О, – сказал Азирафель, быстро убрав руки в карманы, хотя у него и не было намерения заниматься мелким воровством в присутствии Царя Ада. Люцифер продолжал выдвигать ящики комода и заталкивать их обратно, просмотрев их содержимое. – Ты что-то ищешь? – спросил Азирафель. Люцифер промычал в знак согласия. – Пару наручников – просто обычные металлические с рунами на них. Азирафель начал осматривать ближайшую груду сокровищ. Длинный витой серебряный рог с частичками розового торчал из груды неподалеку, и он вытащил его и начал тыкать его концом в многообещающие на вид фрагменты серебра, выглядывающие из груды золота. – Они не должны быть глубоко зарыты, – сказал Люцифер, когда Азирафель спустил легкий каскад из золотых монет, отчеканенных в четыре разных тысячелетия, вниз по горе сокровищ. Кусочки металла, падая, звенели, ударяясь друг о друга. – Ясно, – сказал Азирафель, обходя гору вокруг и продолжая тыкать в нее, хотя его все больше отвлекал прекрасно инкрустированный комод позади него, который содержал в себе все от арбалетов и изогнутых индийских кинжалов до корон и золоченых кубков из раковин моллюсков. Азирафель поддел кончиком рога что-то изогнутое и серебристое, показавшееся из груды золота, и появился серебряный кубок с рунами, окаймляющими его края. Азирафель узнал в надписи енохианский язык, решил, что он, вероятно, проклят, и быстро отвел глаза. Его взгляд упал на крышку маленькой деревянной шкатулки, которая стала заметна в результате Азирафелевых копаний в монетах. На его крышке была выгравирована надпись, и Азирафель с удивлением узнал в ней язык древних израильтян. С любопытством он отодвинул кончиком рога в сторону драгоценные камни и золото, лежащие сверху, а затем потянулся, чтобы открыть крышку. Внутри было нечто вроде кольца, носившегося много столетий лишь королями, с прочным золотым ободом и большим толстым диском с перевернутой печатью, вырезанной на нем. – О, вот куда оно запропастилось, – произнес голос Люцифера из-за плеча Азирафеля, и он вздрогнул так, что крышка захлопнулась вновь. – Прости, – сказал Азирафель. – Печать Соломона, – сказал Люцифер, задумчиво глядя на шкатулку. – Довольно могущественная реликвия. Азирафель снова удивленно посмотрел на шкатулку. Он никогда не видел Печать лично, но слыхал о ней: все слыхали. Утверждалось, что сигил, выгравированный на печати можно было использовать, чтобы поймать в ловушку демона. – Ты… э-э… нашел наручники? – спросил Азирафель. Люцифер нахмурился и направился назад к двери сокровищницы. – Нет. – Для чего они тебе были нужны? – Ни для чего, вообще-то, – сказал Люцифер, сделав Азирафелю знак выйти из комнаты первым. – Просто было интересно, здесь ли они еще. – А раз их нет, это значит?.. Азирафель помедлил снаружи сокровищницы, пока стражник запирал за ними дверь. – Я пока не уверен. Мне надо будет еще кое-что проверить. Азирафель кивнул. Хотя его тревожило, что письмо Кроули к нему каким-то образом затерялось, было похоже, что с Кроули действительно все в порядке, и он в скором времени вернется. Поскольку он, вероятно, вернется в Ад с Вельзевулом, Азирафелю казалось разумным просто подождать здесь его возвращения. Ему следовало еще позвонить Казариэль и дать ей знать, что он выяснил, где Кроули. Он только начал следовать за Люцифером назад туда, откуда они пришли, когда уловил легкий знакомый запах старой кожи и пергамента. Его голова безошибочно повернулась в направлении библиотеки Ада – прямо за углом от сокровищницы. – Послушай, ты не против, если я полистаю пару книг в твоей библиотеке, а? – спросил Азирафель. – Может быть, парочку позаимствую? Мне было бы крайне интересно посмотреть, что вы припрятали здесь. Люцифер пожал плечами. – Пожалуйста. Ты знаешь, где меня найти. Азирафель кивнул и подождал, пока Люцифер уйдет, прежде чем направиться к двери в библиотеку. Он уже слышал отдаленные крики о помощи от книг, прикованных цепями к узким, наполовину сгнившим полкам внутри, и не все они существовали только в его воображении. Возможно, прежде чем Кроули вернется, у Азирафеля будет время немножко позаниматься освобождением.