Искупление Эдема (The Redemption of Eden)

Берт не видел, как Небесная библиотека развернулась вокруг отца Гилберта, когда пространство и время привели себя в порядок: всё, что он знал – это что в одну секунду он стоял в Мидфартинге, а в следующую оказался в совершенно ином месте. Приступ тошноты накатил резко, почти как удар хлыста, и он почувствовал, как рука отца Гилберта сжала его плечо. – Держись. Когда тошнота прошла, Берт глянул вокруг, всё ещё не в состоянии до конца поверить, что они действительно телепортировались. Высокие книжные шкафы стояли вокруг них, изящные полки были заполнены рядами аккуратно расставленных и безукоризненно протертых от пыли книг. Вдоль подножия каждого шкафа шёл ряд шкафчиков в форме ромба, заполненных свитками, а в конце прохода на стене помещалось большое окно, пропускающее яркий золотой свет, падающий на передвижную лестницу и освещающий каждую пылинку, висящую в воздухе. По другую сторону от себя Берт видел кусочек основной части библиотеки, заполненный столами с зелёными лампами для чтения. – Где… это?.. – Библиотека Небес, – сообщил отец Гилберт. – Если библиотекарь не сменился, кроме нас здесь не должно никого быть. Отец Гилберт решительно направился по проходу к столам для чтения, и Берт пошёл за ним следом, все ещё в лёгком трансе. Он мимоходом заметил потолок и теперь следовал за отцом Гилбертом, задрав голову и разглядывая усыпанные звёздами своды и позолоченные антаблементы, тянущиеся вдоль верха стен. Отец Гилберт безошибочно вёл их через библиотеку, пока Берт не заметил мельком клочок голубого неба впереди. Отдел библиотеки, в котором они находились, завершался большой аркой, которая тянулась до самого сводчатого потолка. За ней лежала некая антикамера, потолок в ней был выкрашен темно-синим и усыпан золотыми и серебряными звёздами, образующими незнакомые созвездия. В дальнем конце антикамеры возвышались гигантские рельефные бронзовые двери. Они были широко открыты, и это через них Берт увидел проблеск неба. Они были всего в десяти метрах, когда Берт оторвал свой взгляд от сводчатого потолка и осознал, что у них на пути, под первой аркой, что-то было. Если точнее, у них на пути был кто-то. Фигура сидела на высоком табурете перед ещё более высоким столом, спиной к ним. Два крыла росли из его спины, и, хотя было ясно, что когда-то они были белыми, сейчас они казались почти коричневыми, отягощенные, похоже, слоем пыли. Отец Гилберт сделал Берту знак вести себя тихо, но, прежде чем бармен успел приглушить свои шаги, крылья ангела на табурете шевельнулись, и их владелец обернулся через плечо. Он казался не намного старше Берта, но в его лице было что-то, что заставило Берта подумать, что его хобби было орать на детишек, чтобы те убрались с его лужайки. Это впечатление не сглаживалось тем, что в данный момент он яростно смотрел на них. Берт, не желая рассердить первого же ангела, которого он встретил на Небесах, быстро замер на месте. Отца Гилберта, напротив, это, казалось, совершенно не потревожило, он зашагал вперёд и широко улыбнулся ангелу. – Харахель! Всё ещё здесь, я смотрю. Ангел – Харахель – прищурился. Берт увидел, как маленькое облачко пыли слетело с его крыльев, когда они в раздражении дёрнулись. – Как вы сюда попали? – рявкнул Харахель. Его взгляд скользнул с двоих нарушителей на библиотеку позади них, как будто ища следы взлома. – Влезли в окно? – Ничего подобного, – беззаботно сказал отец Гилберт. – Если ты не против, мы просто пойдём своей дорогой. – Вы совершенно точно не пойдёте своей дорогой, – сказал Харахель, слезая со своего табурета. Он каким-то образом оказался еще более пугающим, когда стоял на ногах, несмотря на то, что был значительно ниже без табурета. Его крылья слегка развернулись позади него, загораживая им путь. – Серьезно, Харахель… – начал отец Гилберт. – Вы вломились в мою библиотеку, – прошипел Харахель, переводя взгляд с отца Гилберта на Берта. – Воры, без сомнения. И, судя по вашему виду, совершившие побег от Азраил. Берт подвинулся ближе к отцу Гилберту и сдержал порыв спросить, кто такая Азраил. – Вы никуда не пойдете, пока я не проверю каждую рукопись, свиток и скрижаль в этой библиотеке на предмет повреждений или кражи. И поверьте мне, вы будете оштрафованы, как полагается. Несмотря на резкий тон Харахеля, Берт начинал понимать, что он на самом деле не собирался ничего с ними делать. – Вы, несомненно, облапали своими немытыми пальцами все мои книги, запачкали жиром пергамент, не так ли? – продолжал Харахель, делая шаг ближе и говоря с искренним расстройством, несмотря на зловещий тон. – Поставили их назад в неправильном порядке, оставили их на солнце, поставили их на корешки, вы… вы… варвары. Берт нагнулся поближе к отцу Гилберту: – Он напоминает мне Зирафеля. Взгляд Харахеля метнулся к Берту, меж тем как отец Гилберт улыбнулся и кивнул. – Азирафеля? – пророкотал Харахель. Сразу же выражение его лица сменилось раздраженным пониманием. – Ну, разумеется, вы с ним: этот самонадеянный мальчишка, посылает всяких людей в мою библиотеку в любое время суток… Берт удивленно захлопал глазами. – Постойте, вы знаете Зирафеля? – «Знаю» его? – повторил Харахель своим сухим голосом. – Да я практически воспитал его. – И хорошо в этом преуспел, – примирительно сказал отец Гилберт. – Но мы его хорошие друзья, так что, может быть, мы все-таки могли бы пойти своей дорогой. – Мы не трогали никакие книги, – поклялся Берт. Харахель сердито посмотрел сначала на одного из них, потом на другого, но, похоже оставил всякую надежду задержать их. – Как будто я, черт возьми, могу вас остановить, – проворчал он, начиная складывать крылья. – Когда снова увидите Азирафеля, скажите уж ему, что меня не радует, что он посылает людей шляться по моей библиотеке. – Непременно, – сказал отец Гилберт примирительно. – Ты потрясающе справляешься, кстати. Ну, мы тогда пойдём. Он начал потихоньку обходить крылья Харахеля, и Берт последовал за ним по пятам. – И все-таки, как вы сюда попали? – спросил Харахель все ещё с сердитым выражением лица, когда они проскользнули мимо него. – Чтобы я мог устранить брешь. – О, не волнуйся на этот счёт, – беспечно ответил отец Гилберт, быстро шагая через большую антикамеру и к открытым дверям. – Идём, Берт.

~~***~~

– Он… ох. Он прекрасен. – К Древу – туда, – сказал Кроули, показывая вглубь Сада в ту сторону, где, как он знал, находилось Древо Жизни. Воспоминание о его последнем визите в Эдем было живо в памяти. Вельзевул вытащил Эдемский меч из грубого валуна, служившего замочной скважиной Северных Врат, и Иранский пейзаж стал смутным и неясным позади них, когда ворота закрылись. – Я никогда здесь не бывал, – сказал Вельзевул, следуя за Кроули в Эдем. – Даже до Падения. Я только слышал о его чудесах. – Да, здесь чудно, – сказал Кроули уклончиво. Он тоже считал, что Эдем был просто потрясающим, и отреагировал примерно так же, как Вельзевул, когда был здесь с Азирафелем несколько лет назад, но он не видел смысла делиться этим с Вельзевулом. – И Эдем был здесь все это время? – спросил Вельзевул, пока Кроули шагал дальше в Эдем, а вид на пустыню позади них все больше закрывали ветви деревьев. – Спрятанный на Земле. – Агась, – подтвердил Кроули, заворачивая за плотное скопление деревьев. Несмотря на его желание казаться невпечатленным перед Вельзевулом, Эдем действительно был прекрасен, и Кроули заметил, что любуется пышным буйством зелени этого места помимо своей воли. Здесь было еще и некое тепло, сочащееся сквозь каждый листик, папоротник и травинку, будто бы светящееся отпечатком Сотворения. Ему припомнился тот судьбоносный день, когда он заполз сюда, чтобы соблазнить Еву, и как это привело к тому, что он встретил Азирафеля. Вельзевул, должно быть, был погружен в свои собственные мысли, потому что он долгое время больше ничего не говорил, пока Кроули уверенно вел его через Сад. Если Вельзевул и заметил, что Кроули случайно провел их кругами не один раз, немного заблудившись в незнакомой северной части Эдема, он, похоже, не возражал. Даже учитывая слабые навыки Кроули в ориентировании, в скором времени они ступили на идеально круглую поляну. В центре ее стояло Древо Жизни, высокое и почти совершенно симметричное – самое приятное глазу персиковое дерево, которое кто-либо когда-либо видел. – Что ж, вот и она, – сказал Кроули, останавливаясь, когда Вельзевул вышел вслед за ним из леса. Вельзевул некоторое время рассматривал Дерево, а затем оглядел тихую поляну, неподалеку от которой сладко пели птицы. – Вот охранное заклинание, – продолжал Кроули, выходя на поляну и останавливаясь подальше от сетки тонких серебряных линий, покрывающих траву вокруг основания Дерева. Они образовывали большой круг, в который была вписана сорокадевятиконечная звезда; края сигила значительно выступали даже за листву самых длинных ветвей Дерева. Когда Кроули был здесь в последний раз, он ступил в сигил, чтобы достать персик для Азирафеля. Он едва выбрался из круга, сохранив жизнь, и почти навсегда лишился своих сил. Ему не очень хотелось повторять этот опыт, так что он махнул Вельзевулу, чтобы тот подошел. – Вот подписи наложивших заклинание, – сказал Кроули, шагая примерно в метре от окружности и показывая на восемь маленьких кружков, прячущихся около ее края, в каждом из которых находился сложных геометрический символ. – Печать Метатрона, – узнал Вельзевул. – И семи архангелов, – подтвердил Кроули. – Вместе равные силе двух серафимов. Вельзевул согласно хмыкнул и пошел вокруг Дерева, бросив взгляд от полных персиков ветвей, до края поляны, будто пытаясь запомнить место. Пока Вельзевул осваивался, Кроули задумчиво отошел на несколько шагов от Дерева и послал ободряющие мысли к Азирафелю. Он все еще чувствовал беспокойство Азирафеля, но оно стало значительно меньше в последний час или около того, и он надеялся, что это означало, что Азирафель получил его письмо. Была уже середина вечера, но, учитывая разницу во времени, если повезет, он, возможно, мог бы успеть домой к позднему ужину. Может, они с Азирафелем могли бы найти Берта завтра и подарить ему его подарок на годовщину. Кроули вдруг припомнил, что он держал бутылку бренди, когда его сбила машина, и печально задумался, пережила ли она аварию. Вельзевул вернулся со своего обхода Дерева несколько мгновений спустя, с интересом поглядывая на персики. – Правда нечто, да? – спросил Кроули, заворачивая рукава длиной в три четверти на своем пиджаке. – Люцифер сказал, ты принес что-то, что поможет сломать сигил. Вельзевул кивнул, еще раз окинул взглядом поляну и вытащил из глубокого кармана своей сутаны прекрасное ожерелье. – …и вот это Люцифер наделил своей силой? – изумленно спросил Кроули. – Оно наделено силой, только не Люциферовой, – поправил Вельзевул. – Это ожерелье проклято. Мы вдвоем сможем уравнять силу сигила, но, чтобы сломать его, нам понадобится еще немного – какая бы частица силы ни хранилась в этом ожерелье, ее должно хватить с лихвой. – И у вас эти штуки… просто так валяются? – Вроде того, – признал Вельзевул, достав из ножен Эдемский меч, и неловко обвязал ожерелье вокруг основания его рукоятки. – Я подумал, мы могли бы использовать меч, чтобы физически разбить сигил. Он не удержит нашу силу более пары минут, но этого должно быть предостаточно. Мы просто нанесем свои печати сюда, – Вельзевул указал на основание клинка меча, – и разрежем сигил кончиком. – А, – сказал Кроули, глядя, как Вельзевул провел пальцем по основанию клинка. Маленькая круглая печать появилась под его пальцем, не совсем выгравировавшись на металле, но слабо светясь. Вельзевул передал меч Кроули. Кроули взял его осторожно. – Э-э, а что, если у меня нет печати? Вельзевул моргнул, глядя на него. – В каком смысле? Ты уверен? – Вполне. – Он не… – Вельзевул сделал неопределенный жест рукой. – Не дал тебе ее? Кроули поднял бровь, не впечатленный. – Меня как-то не было в классе о тот день, когда Отец их раздавал, если ты об этом. Вельзевул прищурился. – Ну, у тебя есть подпись, так? Истинное имя? Просто используй его. Кроули нахмурился и опустил взгляд на меч. У него было много имен за эти тысячелетия, и первые два ему совсем не нравились. Но он полагал, что имя, которое Бог дал ему, было тем, о котором говорил Вельзевул, так что он вывел: «Фануэль» на клинке меча, прямо под печатью Вельзевула. Когда он поднял палец, он увидел, что круг очертился вокруг его имени, скрепив изображение в печать. Кроули передал меч обратно Вельзевулу. – Ладно, – сказал Вельзевул, поудобнее перехватив рукоять меча. Он подошел на несколько метров ближе к сигилу и остановился рядом с тем местом, где восемь печатей его создателей находились, скрепляя собой его силу. Он взвесил в руке меч и посмотрел вниз на сигил. Кроули ждал, что он продолжит начатое, но Вельзевул только сделал вдох и снова оглядел поляну вокруг них. И тогда внезапно Кроули осознал, что Вельзевул не просто оглядывался… он искал кого-то. – Ну, поехали. Кроули сделал шаг вперёд и открыл рот, почувствовав, как беспокойство пронзило его резкой вспышкой. Прежде чем он успел заговорить, Вельзевул опустил меч и провел кончиком по краю сигила. Лезвие меча слабо засветилось, проливая белое сияние, и серебряные нити сигила расступились под клинком, как волокна сладкой ваты под теплым ножом. – Погоди, – сказал Кроули, делая еще шаг ближе. Что-то в воздухе было не так, что-то мерцало неестественным образом, будто искаженная оптическая иллюзия. Перед Вельзевулом серебряные нити сигила испарялись, растворяясь в ничто по мере того, как сигил разрушался, побежденный более высокой силой. Вельзевул глянул через плечо на Кроули, держа в опущенной руке меч, готовый что-то спросить. Потом его глаза скользнули прямо мимо Кроули. Характерного шороха травы под ногами не было – только вспышка незнакомого присутствия в тот момент как мерцание в воздухе спало, обнаружив ауру, которая до того была очень хорошо скрыта, но теперь была слишком близко, чтобы ускользнуть от внимания Кроули. Кроули развернулся, но было уже поздно – слишком поздно. Вспышка боли пронзила его бок, а мгновение спустя что-то сильно ударило его в плечо, заставив сделать неровный шаг в сторону, чтобы сохранить равновесие. И только тогда он увидел Метатрона, увидел их спину, когда они прошли прямо мимо Кроули и к Вельзевулу, держа окровавленный меч в руке. – Ч… что… – пробормотал Вельзевул, а Метатрон тем временем приближались. Вельзевул сделал машинальный шаг назад, в то место, где закончил таять сигил. – Зачем вы это сделали? Кроули начинал осознавать, что он ранен: его рука метнулась к боку, который онемел, а затем вспыхнул болью так быстро, что в глазах потемнело. – Приводить его с собой не входило в соглашение, – прорычали Метатрон, все еще приближаясь к Вельзевулу. Вельзевул, видимо, понял, что он был в опасности, и поднял Эдемский меч, обороняясь. Метатрон выбили его из его руки одним умелым ударом. Кроули сделал неровный шаг назад и в оцепенении оглядел себя. Он с удивлением увидел кровь, намочившую его рубашку, ярко-красное пятно, растекающееся по ткани, как капля краски, упавшая в воду. Он на мгновение убрал руку от своего бока и с таким же удивлением увидел, что его ладонь была полностью покрыта кровью, которая продолжала течь из почти горизонтальной раны на боку, пока он смотрел. У него резко закружилась голова, и, когда его колени подогнулись, он со всей готовностью осел на землю. Около Дерева Вельзевул бросил попытки сражаться и убегал прочь, обогнув ствол, чтобы как-то оторваться от Метатрона. Теперь Кроули начинал замечать панику в глубине сознания – отдаленную панику, которая, похоже, принадлежала не ему. Но она прорезала туман оцепенения в его мыслях, запустив его собственный прилив адреналина и помогая бороться с шоком. Под деревом Вельзевул потянулся и схватил персик, ветка нагнулась, и плод сорвался с нее. Он поднес его ко рту, чтобы откусить, и в этот миг Метатрон пронзили его насквозь. Кроули глядел сквозь туман, как окровавленный кончик меча Метатрона вышел из груди Вельзевула, и ему казалось, будто он засыпает, смотря что-то по телевизору. Меч провернулся и вышел, рука Вельзевула дернулась, сжав персик, и его тело рухнуло вниз. Он был мертв раньше, чем коснулся земли.

~~***~~

Вельзевул судорожно втянул ртом воздух, и сделал быстрый шаг вперед, пытаясь увернуться от Метатрона, одновременно машинально притянув руку в груди. Метатрон, однако, испарились. Поляна была пуста, за исключением Дерева, но, когда Вельзевул потянулся к стволу в поисках опоры, его рука прошла прямо сквозь него. ЭТО КРАЙНЕ НЕОБЫЧНО, – произнес позади Вельзевула голос, будто охватывающий всю вселенную. Вельзевул резко развернулся и инстинктивно отступил на шаг назад, встретившись лицом к лицу с самим Смертью. – Т-твою… – заикаясь, пробормотал Вельзевул, таращась на скелет перед собой. – Я что… погоди… ты… Иштиар? Смерть не ответил. – Люцифер послал меня, – быстро сказал Вельзевул. – Венера, в смысле. Смерть остался неподвижен, голубые искры света в его темных глазницах слегка поникли. – Он желает поговорить с тобой, – с готовностью сказал Вельзевул, делая шаг вперед. Затем полное понимание того, что, по-видимому, случилось с ним, настигло его. Он не сможет отнести ответное послание Люциферу, не сможет принести ему персик, как он того просил, не сможет сделать больше ничего вообще – это был конец. ЧТО ЭТО У ТЕБЯ РУКЕ? – спросил Смерть. Вельзевул был так занят своей собственной недавней кончиной, что у него ушло некоторое время на то, чтобы осмыслить слова Смерти. Он моргнул и опустил взгляд на свою правую руку – руку, которую он протянул к дереву прямо перед тем, как Метатрон убили его. И там, в его руке, как и все время с тех пор, как Смерть забрал его, был прекрасный, безупречный персик. КОГДА ДУШИ УМЕРШИХ ПРИХОДЯТ КО МНЕ, – сказал Смерть, – ОНИ ПОЯВЛЯЮТСЯ ТАКИМИ, КАКИМИ ИХ ПОДСОЗНАНИЕ ИХ РИСУЕТ. ЭТО ИХ ПОСЛЕДНЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ – ИХ ПОСЛЕДНЕЕ СОЗНАТЕЛЬНОЕ ПОНИМАНИЕ СЕБЯ САМИХ… И ТЫ… Вельзевул уставился на персик. – Я только что сорвал его, – тихо сказал он. Его глаза снова обратились к Смерти. Персик в его руке казался очень реальным. Смерть протянул костистую руку, рукав его черного, усеянного вселенными одеяния откинулся назад. ДАЙ МНЕ ЕГО.