~~***~~
Азирафель нежно провел большим пальцем по тыльной стороне ладони Кроули в сотый раз. Кожа Кроули были слегка прохладной по сравнению с его собственной, но, по крайней мере, больше не горела жаром. Он был полностью без сознания, когда медсестра, наконец, позвала Азирафеля из того ужасного зала ожидания и сказала, что он может увидеть Кроули. По-видимому, ему полагалось побыть с ним только пять минут, прежде чем оставить Кроули отдыхать, но Азирафель с помощью капельки магии убедил медсестру, что будет совершенно не страшно, если он останется, и что он не будет никак мешать. После нескольких часов в палате интенсивной терапии у Кроули, очевидно, дела шли достаточно хорошо, чтобы он удостоился перевода в обычную палату, куда Азирафель упрямо последовал за ним, заверяя всех, кто неодобрительно на него поглядывал, что у него есть разрешение здесь находиться. Теперь они поставили Кроули капельницу, снабжавшую его, как понимал Азирафель, исключительно большим количеством антибиотиков, чтобы бороться с инфекцией. Его усыпили на время операции, чтобы подлатать его бок, и он уже несколько часов пребывал в медикаментозном сне, не реагируя на нежные прикосновения Азирафеля к его руке и лицу. Кроули ненадолго очнулся некоторое время назад, бормоча имя Азирафеля и спрашивая, что происходит, но снова уснул посреди ответа Азирафеля. Теперь Азирафель просто составлял ему компанию, как только мог, нервно листая всё те же три больничные брошюры, которые сестра дала ему. Он прочитал каждое слово в них уже по нескольку раз и жалел, что у него нет книги, чтобы отвлечь свое внимание, хотя он и знал, что все равно слишком нервничал бы, чтобы прочесть больше, чем пару предложений за раз. Азирафель опять беспокойно листал брошюру о перфорации желудочно-кишечного тракта, когда он почувствовал, как рука Кроули дернулась в его руке и пальцы слегка сжались. – Кроули? – позвал Азирафель, торопливо отложив буклет и крепче сжав руку своего партнера. Хотя доктор заверил его, что у Кроули были хорошие шансы на выздоровление, и, вероятно, он будет в полном порядке спустя какое-то время, Азирафель провел большую часть тысячелетия, не доверяя больницам, и ему необходимо было увидеть это своими собственными глазами. Следующий вдох, который сделал Кроули, был чуть глубже остальных, и Азирафель встал и подвинулся ближе, взволнованно глядя вниз на Кроули. Он все еще был очень бледен, но на его щеках была капелька румянца, который не казался вызванным лихорадкой. И грудь Кроули поднималась и опускалась ровно под одеялом. Азирафель нервно изучал своего партнера, ожидая, не придет ли он в себя окончательно на этот раз. Медсестра сказала, что действие анестезии кончится через пару часов, но это было уже какое-то время назад, не так ли? Губы Кроули слегка приоткрылись, но потом мгновение спустя он выдохнул и, казалось, снова успокоился. Его рука замерла в руке Азирафеля. – Ничего, дорогой мой, – мягко сказал ему Азирафель, нежно поцеловав руку своего мужа и снова садясь. – Отдыхай столько, сколько нужно. Азирафель поднял брошюру и снова уставился на ее обложку, обеспокоенно скривив губы. Он только открыл брошюру снова, приготовившись подождать еще немного, когда услышал голос Кроули, тихий и хриплый. – А…зирафель? Азирафель резко поднял голову и, мгновенно отбросив брошюрку, вскочил на ноги и взволнованно застыл над постелью Кроули, крепко сжимая его руку. – Я здесь. Приоткрытые глаза Кроули, казавшиеся усталыми, но ясными, нашли его, и он слабо улыбнулся. – Привет. – Как ты себя чувствуешь? – спросил Азирафель, когда Кроули медленно согнул свои пальцы в обхвативших их ладонях Азирафеля. Кроули подумал немного, а потом как-то уклончиво промычал. Его веки снова опустились. Азирафель понял это так, что Кроули еще был не готов разговаривать, поэтому он неохотно сел снова, продолжая держать руку Кроули в обеих своих. Спустя примерно, наверное, минут двадцать Кроули снова пошевелился, попытавшись слабо переплести свои пальцы с пальцами Азирафеля. – Я здесь, мой дорогой, – мягко сказал Азирафель, переплетая их пальцы вместе и ободряюще пожимая руку Кроули. Азирафель увидел, как улыбка тронула уголок губ Кроули, и он принял это за приглашение снова встать и занять свое место, с надеждой склоняясь над кроватью Кроули. Кроули, похоже, пробудился больше на этот раз, и он пожал руку Азирафеля в ответ, а его золотые глаза медленно сфокусировались на лице Азирафеля. – Как ты себя чувствуешь, дорогой мой? – нежно спросил Азирафель. – Тебе больно? Кроули сделал глубокий вдох и, мгновение спустя, поморщился. – Чуток побаливает, – прохрипел он, сухим и тихим голосом. Он откашлялся, и это действие, видимо, пробудило его дальше – Не так… плохо. Не… не чувствую ничего особо сссейчас, если честно. – Это анестезия, – объяснил Азирафель. – Тебе дали наркоз, когда зашивали тебя. Хочешь воды? Может помочь горлу. – …Ага, – прохрипел Кроули, и Азирафель отошел, чтобы налить ему чашку из кувшина, который медсестра оставила ранее. Он вернулся мгновение спустя и помог Кроули сделать несколько глотков, осторожно, чтобы не пролить слишком много. Кроули все еще выглядел очень усталым, но вода, похоже, немного помогла, и он сделал глубокий вдох, когда Азирафель убрал чашку. – Дай знать, если захочешь еще, – сказал Азирафель, возвращая чашку на маленький столик и снова занимая место рядом с Кроули. – И если боль вернется, вот здесь есть морфин, – Азирафель показал на кнопку неподалеку. – Или просто скажи мне, я этим займусь. Кроули повернулся туда, куда показывал Азирафель, а потом попытался слегка приподнять голову, оглядывая себя. – Что… как там всссё? – Гораздо лучше, – Азирафель заверил его успокаивающе, сразу поняв, что имел в виду Кроули. – Доктор сказал, что клинок частично прорезал твой тонкий кишечник, и это усугубляло инфекцию. Хирургу, однако, удалось его зашить, и он сказал, он должен зажить естественным образом. Могло быть гораздо хуже. Кроули выдохнул. – Круто. Он откинул голову на подушку, его голос все еще был тихим, но уже не хрипел так и понемногу начинал крепнуть. – И, учитывая, что Метатрон прямо проткнули Вельзевула, полагаю, я должен быть благодарен, а? Есть шанс, что мы сможем улучшить дело чудом? Азирафель грустно улыбнулся ему. – Уже пытался. Вроде бы помогло чуть-чуть, но сложно было сказать. Может быть, после того как она заживет еще немного сама, то будет более восприимчива. Кроули промычал в знак согласия. – Доктор сказал, ты должен почувствовать себя лучше через пару дней, – взволнованно продолжал Азирафель, – когда отек спадет. Но, похоже, полное выздоровление займет около года. Я тут читал всякое об этом. Кроули удивленно хмыкнул. Его глаза теперь с интересом оглядывали палату. Его взгляд остановился на окне, на котором были тяжелые занавески, задернутые почти целиком, оставляя лишь тонкую полоску света. – Где мы? – В Тебризе, – сказал ему Азирафель. – В Иране. Это была ближайшая из больниц нормального уровня. Я подумал, мы останемся здесь на несколько дней, пока ты поправляешься, а потом полетим обратно в Англию, чтобы тебя осмотрел кто-нибудь там. Кроули кивнул. – О, и я… – Азирафель потянулся назад к своему стулу, через подлокотник которого был перекинут пиджак Кроули, и взял сложенный лист бумаги, лежавший поверх него. Он показал его Кроули. – Я нашел это в твоем пиджаке. – О, да, – сказал Кроули. – Я дал его Вельзевулу, чтобы он послал его тебе сразу же. Но потом, когда мы были в Эдеме, он сказал, что не посылал его, и отдал его мне, – глаза Кроули снова нашли лицо Азирафеля, и его черты приняли смутное выражение глубокого стыда. – Но я… я правда пытался связаться с тобой, я клянусь… – Я знаю, – быстро заверил его Азирафель, сжав руку Кроули. – Я отправился в Ад искать тебя, и Люцифер объяснил, что произошло. Мы поговорили с гонцом и поняли, что он не передавал твоего послания. Кроули кивнул с облегчением, но не прошло и секунды, прежде чем тревога внезапно вспыхнула в его глазах, прогнав последние следы усталости с его лица. – О, и Древо! Метатрон срубили Древо Жизни! – он машинально попытался сесть, сжав в своей руке руку Азирафеля, с выражением поспешности на лице. Он недалеко продвинулся, прежде чем вся кровь отхлынула от его лица, и он снова упал на подушку со сдавленным мучительным стоном. – Эй-эй, – в тревоге сказал Азирафель, обеспокоенно подняв свою свободную руку так, что она зависла над плечом Кроули, готовая перехватить его, в случае если он попытается сесть опять. – Осторожно. Не торопись. – Один из… один из персиков уцелел, – задыхаясь, поспешно проговорил Кроули, игнорируя слова Азирафеля и встречаясь с ним взглядом. – Тот, с помощью которого Вельзевул вернулся к жизни. – Мы посадили его в Эдеме. Азирафель в изумлении захлопал на него глазами. – И раз он… он посажен в ту же почву, мы думаем, из него вырастет другое Древо Жизни! Иштиар вроде был порядком уверен на этот счет, а он Смерть, так что, наверное, знает, о чем говорит. Азирафель сделал глубокий вдох, чувствуя, как в груди растет надежда. – П-правда? Он изо всех сил старался игнорировать боль смертности – относительно простая задача, когда Кроули нуждался в гораздо более срочной помощи – но она начинала пробираться обратно на поверхность его мыслей в последние несколько часов, затмевая его мысли о будущем. Когда Азирафель умер как смертный человек прежде, среди лилий около их коттеджа, его душа была унесена на Небеса, тогда как тело погибло, но он сомневался, что ему так же повезет снова. Начать с того, что тело, которое было у него сейчас, не было настоящим воплощением, лишь впечатлением о нем самом, которое Древо Жизни создало для него: теперь, когда Древо было срублено и бессмертие Азирафеля исчезло, он подозревал, что, если это тело будет уничтожено, исчезнет и его душа тоже. Это была мрачная перспектива, учитывая все обстоятельства, и такая, о которой он был бы рад больше не думать. – Ага, – сказал Кроули, улыбаясь ему устало, но с облегчением. – Так что нам просто нужно подождать несколько лет, пока оно не даст свои первые плоды, а потом мы сможем вернуться и достать тебе еще один персик. Азирафель улыбнулся в ответ, с облегчением пожав руку Кроули. – Это… ох, Кроули, это здорово. Кроули согласился, но казалось, это мгновение силы быстро таяло, и усталость снова начинала охватывать его черты. – Так что нам надо просто… надо уберечь тебя в целости пока что, пока ты смертный. Азирафель поспешно кивнул. – Понял. Мы можем залечь на дно. Как только тебе станет получше, мы вернемся в Мидфартинг и будем держаться подальше от дел Небес и Ада. И поскольку, похоже, пройдет немало времени, прежде чем мы поставим тебя на ноги, это, вероятно, к лучшему. Кроули кивнул. – И есть… еще кое-что. Азирафель ждал, что Кроули продолжит, но он молчал, на его лице боролись эмоции. – Что? Кроули помедлил еще немного с таким видом, будто пытался решить, как лучше сформулировать то, что он собирался сказать. – Ты помнишь… когда я умер в тот раз, мы со Смертью мило поболтали? – Да, – осторожно сказал Азирафель, которому совсем не нравилось, к чему это всё вело. – Он сказал мне кое-что тогда, но это не показалось мне особо важным в тот момент, и я не помню, говорил ли я тебе об этом или нет. Азирафель взволнованно нахмурился. Кроули рассказал ему многое из того, что передал ему Смерть, но надо признать, там было очень много всего, и почти все откровения были потрясающими. – Я честно совсем забыл об этом, но потом Иштиар напомнил мне об этом в Эдеме, – медленно продолжал Кроули. – Та часть моей души, которая у тебя, и часть твоей, которая у меня… – Кроули помедлил. – Они… Иштиар сказал, они связывают наши судьбы вместе. Азирафель позволил себе осмыслить это. Пальцы Кроули все ещё были переплетены с его собственными. – Что ты имеешь в виду? – Это значит, если один из нас умрет… другой умрет тоже. Азирафель обдумал это. Он почувствовал первоначальную волну облегчения, оттого что новости, которые Кроули с такой неохотой открыл, оказались, в итоге, не такими уж плохими. Потом он обдумал их снова и почувствовал другое, более неоднозначное облегчение. Если то, что Кроули сказал, правда, – а у него не было причин сомневаться в словах Кроули или Иштиара – то это означало, что последние несколько часов он волновался на пустом месте. Он, разумеется, все-таки очень хотел, чтобы Кроули жил, но было очень странным облегчением знать, что они никогда больше не будут разлучены смертью, как случалось уже дважды. – О, – сказал Азирафель. – Что ж, я полагаю, это имеет смысл. Кроули нервно глянул на него. – Я… говорил тебе об этом раньше? Я не помню. – Абсолютно точно не говорил, – сказал Азирафель, все ещё осмысливая все, что означали слова Кроули. Он вспомнил о своей собственной недавно вернувшейся смертности, и горячо понадеялся, что Иштиар действительно знает, о чем говорит относительно Эдемских Деревьев. – Прости, – сказал Кроули. – Я правда не думал об этом сам, и это казалось несущественным в то время, потому что ты был бессмертен. – Это… это не страшно, дорогой мой, – сказал Азирафель, возвращая все своё внимание к Кроули и ободряюще ему улыбаясь. – Так у нас… у нас все нормально? – спросил Кроули. – Я подумал, это вообще-то не так уж и плохо, правда? – Совсем не плохо, – согласился Азирафель, нежно погладив тыльную сторону ладони Кроули большим пальцем. – И это правда логично, если задуматься: мы или живем вместе или умираем вместе. Это кажется вполне справедливым. – Ага, – сказал Кроули, похоже, с некоторым облегчением услышав ответ Азирафеля. – И, я хочу сказать, конечно, я не хотел бы, чтобы ты… ну, знаешь… если я, э-эм… но если ты… я просто… я не знаю, смог бы я… – Я понимаю, – сказал Азирафель, пожимая руку Кроули. – Я чувствую то же самое. – О, – сказал Кроули, а потом совсем чуть-чуть покраснел. – Я люблю тебя, дорогой мой, – сказал Азирафель, наклоняясь, чтобы поцеловать Кроули в лоб, – Как бы ты ни любил об этом забывать. – Я… не забыл… – пробормотал Кроули. – Конечно, нет, – сказал Азирафель успокаивающе и поцеловал его ещё раз – на этот раз в щеку, прежде чем снова опуститься на свой стул, потянув руку Кроули за собой. – Но я думаю, тебе теперь лучше бы ещё отдохнуть. Ты страшно бледный. – Правда? – спросил Кроули. Усталая хрипотца снова пробралась в его голос, будто подтверждая слова Азирафеля. – Да, – ответил Азирафель. – Эта рана должна будет зажить человеческим способом, знаешь ли. Долгим путём. Кроули отчетливо простонал, но, к счастью, в этом стоне, похоже, не было настоящей боли. Его веки тяжело опустились. – Не напоминай мне. – По крайней мере, ты уже сделал все самое трудное, – сообщил Азирафель в утешение, похлопав Кроули по руке и пытаясь держать свой тон радостным. – Ты выжил, верно? Выздоровление – это легкая часть. Кроули хмыкнул, не впечатленный. Азирафель знал, что выздоровление, на самом деле, очень вряд ли будет легким, если можно было судить по брошюркам, но не было смысла волновать Кроули на этом этапе больше, чем было необходимо. На это будет довольно времени в будущем, и Азирафель все равно полностью намеревался взять на себя львиную долю волнений. – Но если серьезно, – сказал Азирафель, опустив глаза на руку Кроули. – Эта рана очень легко могла стать смертельной. Ты боролся с такой силой. Ты очень храбрый. Спасибо, что не сдался. Азирафель услышал шорох подушки Кроули, и, подняв глаза, увидел, что Кроули повернулся к нему с удивленной и усталой улыбкой на лице. – Конечно, я не собирался сдаваться, – сказал он, мягко пожимая руку Азирафеля. – Мне нужно было выжить ради нас обоих.~~***~~
Очертания виллы Рафаэль уменьшались позади него. Вскоре после того как Берт сбежал от него – что-то насчет чрезвычайных обстоятельств и его жены: он плакал и был рассеян, и отцу Гилберту не удалось остановить его, – отец Гилберт вспомнил, где находилась задняя дверь на третье небо. Он успешно оставил виноградник позади и перешел во второй круг, смутно осознавая то, как пространство сворачивалось вокруг него, когда он совершал переход. Небеса были странными в этом отношении – работали по принципам пространственной геометрии, которые человеческому мозгу было сложно понять. Ранее, например, когда Берт настаивал, что они ходят кругами, правда была в том, что они шли четко по прямой, но сделали петлю назад. Так или иначе, отец Гилберт достиг второго круга и теперь направлялся к первому, где, как он знал, находился офис Метатрона. Довольно много времени уже утекло, и он ускорил свой шаг, недовольный своей собственной дырявой памятью и твердо решивший помешать Метатрону как можно скорее, пока они не повернули временную линию на путь, с которого она не сможет вернуться. Отец Гилберт достиг конца ряда деревьев с золотой корой и пошел по переливающейся траве, которая тоже была подернута золотом. Впереди была статуя на квадратном постаменте – женщина-ангел с причудливо изогнутыми крыльями. Когда отец Гилберт приблизился, немного озадаченный – он не помнил, чтобы делал эту статую, когда создавал Небеса – он увидел, что она, похоже, была вырезана из единого куска мрамора, такого идеально белого и безупречного, что, казалось, почти светилась. Затем отец Гилберт преодолел холм, остановился перед постаментом статуи и осознал, что здесь случилось. На протяжении времени Небеса по крупицам вбирали в себя лучшее из земной архитектуры, игнорируя все формальные правила и контексты, связанные с ними, вместо этого используя стили там, где, как представлялось, они будут лучше всего смотреться. В результате это привело к винегрету из архитектурных стилей и черт, наполнявшему Небеса, к смешению всего – от строгих белокаменных зданий и классических храмовых фасадов до итальянских барочных фонтанов и русских православных куполов. Что лежало теперь перед отцом Гилбертом, было живописным регулярным парком, перенесенным прямо из восемнадцатого века. Прямо перед ним располагалась аллея – идеально прямая дорога, окаймленная с обеих сторон тремя рядами деревьев, закрывавших ему обзор. В конце аллеи стоял высокий обелиск, и отец Гилберт видел еще несколько аллей, расходящихся от его основания, окаймленных живыми изгородями. Каждая из тропинок была проложена так, чтобы завести его в ландшафт, который был таким же лабиринтом и загадкой, как и сад. И где-то за ним лежала дорога, ведущая на первые небеса. Отец Гилберт подумал над тем, чтобы обойти кругом – он помнил, что было более одного пути на первые небеса – но он знал, что уже потратил порядочно драгоценного времени. К тому же, если этот сад был разбит здесь, чтобы замаскировать вход на первые небеса, у него не было причин полагать, что подобные меры предосторожности не были приняты и у других входов. Поэтому он вошел в сад, направившись вниз по пологому холму и ступив на аллею, ведущую к обелиску. Дорожка была длиннее, чем казалась, но в конце концов он добрался до обелиска, такого же ослепительно белого, как и статуя ангела. Отец Гилберт не потрудился изучить его и вместо этого пошел вниз по центральной дорожке, исходящей от него. Гравиевая дорожка была окаймлена живыми изгородями выше роста отца Гилберта, и в конце ему была видна каменная арка триумфального типа, какие когда-то строили римляне, увитая каким-то плющом. Когда он приблизился, отец Гилберт увидел, что это были розовые розы, и, когда он ступил од арку, перед ним открылся следующий фрагмент сада. Идеально прямые линии деревьев конической формы выступали перед ним, будто нижние зубы какого-то огромного чудовища. Длинный прямоугольный зеркальный пруд протянулся прямо перед ним и еще два были по обеим сторонам немного подальше. Фонтан шумел посередине пруда, и еще несколько белых статуй на постаментах стояли вокруг. – Немного асимметрии еще никому не повредило, – пробормотал отец Гилберт, быстро шагая по саду. Именно тогда, когда он добрался до края зеркального пруда, у него возникли первые подозрения, что за ним следят. Это было крайне странное ощущение, некое тревожное покалывание в районе затылка – животная реакция на чье-то приближение, которая была куда более раздражающей, чем когда ты просто знаешь, кто находится рядом, через всеведение. Отец Гилберт остановился, гравий хрустнул у него под ногами, и он повернулся, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда пришел. Было зловеще тихо, единственными звуками был шорох ветра в ухоженных деревьях время от времени, да бульканье и плеск фонтана. Ничего не увидев, отец Гилберт медленно развернулся обратно и пошел вниз по тропинке вокруг сада, сопровождаемый своим отражением в искрящейся воде. Через десять метров волоски на затылке отца Гилберта зашевелились вновь, и он остановился и развернулся, оглядывая сад и чувствуя глубокую тревогу. Он правда не представлял, как люди так живут. – Покажитесь, – сказал отец Гилберт голосом, прозвучавшим слишком громко в тишине. Он начал осторожно исследовать местность с помощью других своих чувств, когда он обернулся к дорожке и вздрогнул. Кто-то стоял прямо перед ним – скрестив темнокожие руки и сложив за спиной две пары белых крыльев. – И-Иофиил, – заикаясь, пробормотал отец Гилберт, машинально отступив назад, когда его сердце неприятно дрогнуло в груди. – Не обязательно так подкрадываться. Иофиил нахмурился и опустил руки, только подчеркнув этим движением ширину своих плеч. – Откуда ты знаешь, кто я? И это тебя не должно быть здесь, человек. Прежде чем отец Гилберт успел отступить еще на шаг назад подальше Иофиила, тот схватил его, крепко сомкнув пальцы на его плече. – Отпусти меня, – сказал отец Гилберт своим самым строгим голосом. – Это вряд ли, – сказал Иофиил и направился туда, откуда отец Гилберт пришел, таща его за собой, прочь от первых небес. Отец Гилберт неохотно пошел за ним, ломая голову над каким-нибудь способом сбежать, который не насторожил бы Иофиила. Он все-таки был архангелом, так что почти точно сложил бы два и два, если бы отец Гилберт показал какое-либо количество силы и необъяснимым образом ускользнул от него. Он также был в достаточной мере связан с другими архангелами, а те – с Метатроном – чтобы вмешательство в их свободную волю могло усугубить проблему отклонения от временной линии. – Это те четверо баламутов выпустили тебя из твоих небес или ты сбежал из Ада? – недовольно спросил Иофиил, продолжая шагать назад к увитой розами арке и таща отца Гилберта за собой. – Никто не сбегает из Ада, – резко сказал отец Гилберт, прежде чем успел обдумать это. – Ха! – сказал Иофиил, добравшись до триумфальной арки и проходя под ней, все еще крепко сжимая руку отца Гилберта. Отец Гилберт прищурился. Когда они проходили мимо живых изгородей, отец Гилберт спросил: – Куда ты меня ведешь? – К Азраил, – коротко ответил Иофиил. – Как бы мне ни хотелось лично отправить тебя обратно в Преисподнюю, чтобы ты продолжил отбывать назначенное тебе Богом наказание, ты человек, а стало быть, находишься в юрисдикции Азраил. Отец Гилберт нахмурился, глядя на спину и плечо Иофиила – ту единственную его часть, которую он мог видеть, потому что архангел шагал впереди него. – Назначенное Богом? – повторил он. – Да, – твердо сказал Иофиил, все еще сжимая руку отца Гилберта. – Это часть Его Плана. Все мысли резко вылетели из головы отца Гилберта: добраться до Метатрона было важно, но тут было кое-что, что он мог исправить прямо сейчас, нечто, что приписывали ему. – Вообще-то, – осторожно сказал отец Гилберт, ускоряя шаг, чтобы иметь возможность идти рядом с Иофиилом, и показав на свой пасторский воротничок. – Как вы можете видеть, я священник, и я полагаю, вы кое-что перепутали…~~***~~
– Это прямо здесь, – сказал Александр, останавливаясь в захламленной нью-йоркской квартире и открывая еще одну невидимую дверь. Он протянул руку, показывая, что две его спутницы должны войти прежде него. – Спасибо, – сказала Мара и первой вошла на следующие небеса. Она сделала несколько шагов внутрь и в удивлении остановилась, оглядывая помещение. Это была гостиная в маленьком коттедже, похожем на те, что были в Мидфартинге и вокруг. Берт был там и несмотря на свой возраст сидел на полу, позволяя маленькой девочке вплетать ромашки в его волосы, а женщина, которую Мара не узнавала, улыбалась неподалеку. Донни сидела на диване рядом с мужчиной в костюме, и еще двое мужчин стояли рядом и разговаривали, оба одетые так, будто сошли со съемочной площадки особенно безумного исторического эпизода «Доктора Кто». Головы повернулись в их сторону, когда сначала Бет, а потом Александр прошли вслед за Марой, и дверь закрылась за ними. – Мара! – быстро сказала Донни, после чего встала и, обогнув диван, направилась к ним. Ее колени заныли в знак протеста. Берт тоже оглянулся с удивлением на лице. – Путешествие сюда было тем еще, – сказала Мара, быстро обняв Донни. – Столько небес! – она показала на Бет, которая с любопытством оглядывалась вокруг. – Это Бет. Она тоже ищет своих детей. – А ты что здесь делаешь? – изумленно спросил Берт, подходя к ним, с огорчением на лице и желтым цветков, заткнутым за ухо. Он смотрел на Бет. Бет скрестила руки на груди. – Могу то же самое спросить у тебя. – Я, э-э, пришел с отцом Гилбертом, – признался Берт. – А ты хоть как сюда попала? – Портал, – коротко ответила Бет. – Мой бестолковый муженек сотворил его, и мы думаем, наши дети утопали через него. – О, нет! – воскликнул Берт, переводя взгляд с Бет на Мару и обратно так, что одна из ромашек выпала у него из волос. – Вы еще их ищете? Мы можем чем-то помочь? – Погодите, – громко сказала Донни, глядя на Берта и показывая на Бет. – Откуда вы двое друг друга знаете? Бет пожала плечами. – Только вчера с ним познакомилась. – А что это было насчет… насчет портала? Виноватое выражение появилось на лице Бет. – Мой муж – Антихрист. Последовала пауза. – Но… но, если там был портал, – спросила, наконец, Донни, оставляя без внимания предыдущий комментарий, – значит… вы обе не мертвы? – Боже, надеюсь, что нет, – сказала Мара в тот же момент, когда Бет сказала: – Нет. Донни моргнула, ее глаза чересчур блестели. – А как этот портал выглядел? Он случайно был не в поле, нет? Мара покачала головой. – Большой белый круг, слегка вращающийся, такой трудно не заметить. И он был над прудом. Донни кивнула и опустила глаза. Берт глянул на нее, и его лицо сделалось обеспокоенным. Он положил руку ей на локоть, но, прежде чем он успел заговорить, к ним подошел Людвиг. – Простите, что вмешиваюсь, – сказал Людвиг, останавливаясь неподалеку, – но нам четверым надо идти. Вам всем более чем рады здесь, надеюсь, кто-нибудь из нас сможет завернуть за вами позже. – Куда вы идете? – спросила Мара. – Есть один ангел по имени Метатрон, – объяснил Людвиг. – Мы думаем, что они, возможно замышляют недоброе против Азирафеля, и мы собираемся попытаться им помешать. – Азирафеля? – изумленно повторили Бет и Мара в унисон. – Он наш друг, – объяснил Людвиг, глядя на них удивленно. – Вы тоже его знаете? Обе женщины кивнули. – Если Метатрон втянули в это Азирафеля, то дело может быть серьезней, чем просто похищение Кроули, – сказала Бет, глянув на Берта. – Я пойду с вами, Людвиг. Зная моих глупых детей, уверена, они будут в самой гуще событий. – Я тоже пойду, – вызвалась Мара, немного недоумевая, что происходит, но зная, что Генри, вероятно, последует за детьми Бет, если они действительно повстречали друг друга. – Я… – выражение замешательства появилось на лице Берта, и он посмотрел сначала на Донни, а потом на женщину, которую Мара не узнавала и которая подошла ближе вместе с маленькой девочкой, прячущейся за ее ногами. – Этот… Азирафель – важный для тебя человек? – спросила женщина Берта. Бармен серьезно кивнул. – Они с Кроули – единственная причина, по которой я здесь, единственная причина, по которой вообще узнал, что Небеса реальны. Мгновение спустя Донни резко развернулась к Берту. – В каком смысле… ты что, хочешь сказать, ты уже знал обо всем об этом? Отчетливо виноватое выражение появилось на лице Берта. – Э-эм… я объясню по дороге. – Так ты тоже хочешь пойти? – спросил Людвиг. Берт посмотрел на Людвига и снова кивнул, на этот раз тверже. – Он мой друг. – Тогда я тоже пойду, – сказала женщина, стоявшая позади Берта. – Нет-нет, – сказал Берт, быстро повернувшись к ней. – Энн, это может быть опасно… Женщина по имени Энн посмотрела на него оскорбленно. – Так что, значит, тебе можно сбегать на опасные приключения, а мне нет? – Но что если… что если с тобой что-то случится? Я… я не вынесу… – Ничего не случится, – твердо сказала Энн. – И что-нибудь может случиться и с тобой тоже. Берт казался расстроенным. – Но… как же Кэролайн? – Она может остаться здесь, – сказала Энн. – С ней все будет хорошо. Это же Небеса: ничего плохого с ней не случится. Маленькая девочка подняла голову на взрослых из-за ног ее матери, услышав свое имя. – Донни? – спросил Людвиг, повернувшись к ней. Донни оглядели их всех и пожала плечами. – Похоже, мы все в деле. Людвиг серьезно кивнул. – Я благодарю вас всех. Приготовьте любое оружие, какое у вас есть: мы выходим через пять минут. Мара встретилась взглядом с Бет. «Оружие?» – беззвучно спросила она.~~***~~
– Сколько еще? – заныл Генри, тащась за Харахелем, Томасом и Аннабелль. – Не знаю, – ответил Томас. – Ты уверен, что дедушка в этом направлении? – спросила Аннабелль, ненадолго забежав вперёд Харахеля, чтобы оглядеть покрытые травой холмы, точно такие же, как и во всех других частях Небес. – Да, – Томас и Харахель сказали одновременно. Аннабелль скорчила рожицу, но снова пошла в ногу со своим братом. Харахель окинул взглядом холмы, свернув к дороге, которая, как он знал, вела с четвёртого неба, где находилась библиотека, на третье. Он избегал дорог до сих пор, надеясь уберечь детей от излишнего внимания, но он недостаточно знал обходные пути между кругами, чтобы думать, что сможет найти такой в относительно короткий срок. Когда Харахель понял, что они всего в нескольких холмах от дороги, он остановился и повернулся к детям, поудобнее перехватив тяжелую книгу в своих руках. – Пожалуйста, ведите себя тихо с этого момента, – сказал им Харахель. – Здесь поблизости могут быть другие, и нам не следует привлекать внимание. – Чудовища? – с надеждой спросил Генри. – Злодеи? Харахель не то чтобы считал других ангелов чудовищами, но все равно кивнул. – Да, и важно, чтобы мы вели себя тихо. И держитесь поближе ко мне. Когда все дети кивнули, принимая эти правила, Харахель повернулся и продолжил вести их ближе к дороге, намереваясь пойти по параллельной ей тропинке, когда они перейдут на третье небо. Он поглядывал через плечо на детей время от времени, следя за тем, чтобы те оставались рядом. Когда они приблизилось к третьему кругу, ряды вишневых деревьев начали появляться вдоль перевалов холмов, с гибкими ветвями, полными сотен нежных розовых цветов. Харахель ускорил шаг, начиная слышать слабые звуки движения со стороны дороги и зная, что, если он пропустит вход в третий круг, они могут бродить часами. Харахель услышал отдаленные звуки голосов – один громче других, звучащий так, будто он делал какое-то заявление. Затем довольно внезапно он различил ауру, хорошо замаскированную, но слишком близкую, чтобы ее можно было не заметить, и слишком отличную от ауры любого ангела. Харахель резко остановился, сделав знак детям встать позади него, и начал расправлять свои крылья, ища глазами среди деревьев источник странной ауры. – Что… – спросила Аннабелль, но Томас цыкнул на нее. Харахель расправил крылья дальше, заслоняя детей, которых взялся защищать. Он почувствовал, что полускрытая аура приблизилась, а потом фигура поспешно перешла через хребет ближайшего холма со стороны дороги. Он был заметен благодаря отсутствию крыльев, и он резко затормозил, как только заметил Харахеля. – Ч-черт, – произнес человек и направился назад вверх по холму. Харахель почувствовал, как что-то толкнуло низ его крыльев, расправляя перья, и, мгновение спустя он почувствовал, как что-то вылетело вперед из укрытия его крыльев. – Папа! Харахель дернулся было схватить Аннабелль, когда она устремилась вперед, но промахнулся. Мужчина, торопящийся уйти от них, остановился и вытаращил глаза. – Аннабелль? Томас тоже пролетел мимо Харахеля, и тот неохотно сложил свои крылья, когда мужчина подхватил Аннабелль и поднял ее на уровень своего бедра одной рукой. – Томас! Что вы двое здесь делаете? – на лице мужчины появилось выражение отчаяния, когда он приблизился еще на несколько шагов. – Где ваша мама? Что-нибудь случилось с Деревом? – Кхм, – сказал Харахель, подходя ближе вместе с Генри, который все ещё неуверенно следовал за ним. Мужчина нервно глянул на Харахеля, сделав знак Томасу встать позади него. – Привет. – Ты, должно быть… Адам? – догадался Харахель. Даже в библиотеке он слыхал об Апокалипсисе и о роли, которую Азирафель сыграл в его предотвращении. – Да, – сказал Адам. – А вы?.. – Харахель, – сказал Харахель, складывая руки так, чтобы тяжёлая книга была прижата к его груди. – Библиотекарь. – О, – сказал Адам. – Рад с вами познакомиться. Э-э, что вы делали с моими детьми? – Мы искали дедушку! – радостно сказал Томас. – Ты сказал, что он в беде, и мы хотели помочь! Адам глянул вниз на своего сына. – Поэтому вы здесь? Мама, наверное, с ума сходит от беспокойства! – Ты всегда говорил, что мы должны помогать, – сказал Томас немного потерянно. Адам тяжело вздохнул. – Да, говорил. Послушай, мы поговорим позже. Харахель… – он перевёл свой взгляд на ангела. – Я нашёл их, шатающимися вокруг, – сообщил Харахель. – Что ж, спасибо, что приглядели за ними, – сказал Адам. – Вы знаете, чей этот? – спросил Харахель, сдвинув свои крылья в сторону и обнаружив Генри, который все ещё прятался за ним. Адам нахмурился. – Не мой. Он был с ними? – Да. Адам некоторое время раздумывал, а потом подошёл ближе вместе с Аннабелль, все ещё цеплявшейся за его шею. Он присел на корточки рядом с Генри. – Привет, малыш. Как тебя зовут? Генри моргнул, глядя на него и, похоже, немного нервничая. – Его зовут Генри, – сообщила Аннабелль Адаму. – Мы встретили его в деревне. – Ты знаешь своё полное имя? – спросил Генри Адам. Генри робко кивнул. – Можешь мне сказать? На мгновение показалось, что Генри не ответит, но потом он сказал: – Генри… Ам’роуз Харпер. – Харпер, – повторил Адам, выпрямляясь. – Есть такой человек в Мидфартинге – это, должно быть, его сын. Я могу взять его с собой: я позабочусь, чтобы он вернулся к своим родителям. Харахель кивнул и подтолкнул Генри поближе к Адаму. – Идём, Генри, – весело сказала Аннабелль. – Это наш папа. – Пожалуйста, следи за своими детьми получше в будущем, – сказал Адаму Харахель немного строго. – Прошу прощения, – сказал Адам, и ему хватило совести выглядеть пристыжено. – Я не ожидал, что они последуют за мной. – Тебе повезло, что я их нашёл, – сказал Харахель. – Большинство ангелов отвели бы их прямо к Азраил, и потом ты бы никогда уже их не нашел. – Я очень за это благодарен, – быстро сказал Адам. – А что ты здесь делаешь? – спросил Харахель, прищурившись, глядя Антихриста. – Я… э-эм, – сказал Адам. – Это немного тайна, вообще-то. Но это для благого дела, я обещаю. Харахель неубежденно хмыкнул. – Послушайте, постарайтесь забыть, что ты вообще меня видели, – сказал Адам. – Временная линия очень хрупкая. Харахель нахмурился. – Временная линия? Адам казался огорченным. – Правда, лучше, если я не буду объяснять, – он начал отступать назад. – Большое спасибо, что приглядели за детьми! Харахель хмуро смотрел вслед удалявшемуся Адаму, за которым последовали дети, но позволил ему уйти. Когда они отошли на безопасное расстояние, Харахель заглянул в книгу, которую держал в руках – книгу со сложными рунами, покрывавшими бесчисленные драгоценные камни. Очень тонкое золотое кольцо было вставлено в поверхность обложки, почти теряясь среди позолоты и драгоценностей, но блестя символами, выгравированными на нем самом. Харахель еще раз прочитал заклинание – простые чары, созданные, чтобы указать путь к Создателю, чей язык был прилежно записан на страницах этой книги. Тонкое золотое кольцо на поверхности книги повернулось и направило свой указатель прямо вперед к третьему кругу.