Искупление Эдема (The Redemption of Eden)

– Значит, все это время – все эти тысячелетия – ты просто был Смертью? Все это время был здесь, только скрытый от взора? – Люцифер все еще с трудом осознавал это. – Да, – терпеливо сказал Иштиар, поудобнее сложив руки в перчатках поверх лилий, лежавших на его коленях. Они были в одной из самых дальних залов девятого круга – редко используемом зале для совещаний с высокими черными колоннами, поднимающимися вверх серией сложных сводов. Люцифер сотворил для них два удобных кресла, стоящих напротив, но достаточно далеко, чтобы собеседники не могли случайно коснуться друг друга. – Но почему… почему Бог не сказал мне? – спросил Люцифер не таким уверенным голосом, как ему хотелось бы. – Я поднял свое восстание из-за тебя, из-за твоей смерти. Одно слово от Него могло бы изменить все… могло бы не допустить Падения… – Ты принял свое решение, – спокойно сказал Иштиар. – Это был твой выбор, сделанный свободно. И ты бы не поверил Ему, если бы Он попытался объяснить это. Ты никак не мог постичь то, чем я стал – никто не мог. И меня все равно не стало. – Он мог бы попытаться, – горько сказал Люцифер. – Что сделано, то сделано, – ответил Иштиар, невозмутимо. – План был устроен так, чтобы донести мое сообщение тебе, и так оно и случилось. Ты правильно сделал, что сдал Ад. Люцифер скрипнул зубами. – Искупление, да – оно повсюду. Но почему так поздно? Зачем шесть тысяч лет? Если Ему действительно было это так важно, почему Он позволил мне управлять Адом и управлять им так? Если Он так милостив, почему Он не остановил меня? Иштиар нагнулся вперед, поймав взгляд Люцифера. – Бог не направлял твою руку. Ты создал Ад и управлял им согласно своей собственной воле. План сохранил свободу воли, и ради этого Он ждал шесть тысяч лет. Не вини Его за свои собственные проступки. Люцифер прищурился, глядя на своего старого друга. – С каких пор ты на Его стороне? – Он навещал меня, – осторожно сказал Иштиар, откидываясь назад. – Он был единственным, кто навещал меня. Он рассказал мне о Своем Плане. – Он мог бы навестить и меня тоже, – сказал Люцифер, складывая руки на груди. – Полагаю, Он был просто так ужасно занят… – Венера, – резко сказал Иштиар, затем поправил себя, – прости, Люцифер, – Иштиар сделал глубокий вдох. – Ты должен отпустить этот гнев. Не Бог убил меня, Бог спас меня. И это Бог вернул меня тебе. Люцифер отвел взгляд. – Пожалуйста, – сказал Иштиар, снова наклоняясь вперед. Пальцы в перчатках перебирали стебли лилий. – Я пришел сюда не затем, чтобы ссориться с тобой. Мое послание тебе должно было принести тебе мир, а не вызвать войну. Люцифер опустил глаза. – Я знаю. – Тогда зачем такая злоба? – спросил Иштиар. – Ты должен возрадоваться – Искупление идет ко всем нам. Люцифер коротко усмехнулся, по-прежнему избегая взгляда Иштиара. – Думаешь, мне это нравится – быть царем проклятых? Быть главным грешников в царстве, полном тех, кому суждено спастись? Даже если я способен к Искуплению – в чем я не уверен – я точно буду последним, кто спасется. Я не настолько глуп, чтобы верить, что я еще когда-нибудь увижу свет Небес. – Это не правда, – сказал Иштиар, и уверенность в его голосе много значила для Люцифера. – Бог создал План для тебя – чтобы спасти тебя и тех, кто последовал за тобой. Ты Его сын, Венера, и Он зовет Своих детей домой. – У Бога много детей, – сказал Люцифер небрежно, но уверенности в его голосе поубавилось. – Его не волную конкретно я. – Волнуешь, – сказал Иштиар настойчивым голосом. – Но тебе не обязательно верить в Него, чтобы получить Искупление. Люцифер не ответил, неотрывно глядя на дверь. Он не помнил Иштиара таким – таким откровенным и разумным. Он казался почти мудрым, уверенным в своем понимании ситуации и уравновешенным в ее разъяснении. Иштиар, которого он помнил, был авантюрным, смело бросавшим ему вызов в ходьбе и смеявшимся, когда Венера запиналась и падала лицом вниз на цветочный луг. Он был беззаботным и счастливым и таким невинным, верившим всем сердцем в милосердие их Отца и знавшим, что ничего в мире не могло пойти не так. Венера тоже была такой – такой доверчивой и какой-то чистой, еще не раненной чувством того, как ее душа, наполненная всей силой серафима, поглотила и уничтожила душу ее лучшего и ближайшего друга. Падение только открыло эти раны еще шире, посеяв семена гнева, ненависти и злобы, которые питали Люцифера шесть тысячелетий. Он надеялся – довольно глупо, как он теперь видел, – что Иштиар будет таким, каким он его помнил: идеально сохранившейся реликвией ушедших дней, – но Иштиар изменился так же сильно, как и он сам. – Каково это было? – Люцифер спросил, наконец, рассеянно теребя рукав своего камзола. – Быть Смертью? Иштиар тяжело вздохнул и побарабанил пальцами по букету лилий. – Хлопотно, пожалуй. Я встречал много людей. – Но… правда? – спросил Люцифер, пытаясь поймать взгляд Иштиара. – Это было… неплохо? Иштиар пожал плечами. – Было одиноко временами, конечно, но работа довольно простая. И ты привыкаешь справляться с травмой довольно быстро. Не все умирают мирно. Мысли Люцифера обратились назад к тем эпизодам человеческой истории, о которых он знал – ко всем природным катастрофам, и разбою, и убийствам, и войнам. Некоторые из них были конфликтами, за разжигание которых в ответе был Ад. – Мне жаль, – сказал он, и это было правдой. Иштиар снова пожал плечами. – Было тяжело поначалу, но… все умирают. И я был всего лишь жнецом. Эта работа, она помогает тебе посмотреть на все со стороны – иначе ее делать было бы невозможно. Нельзя воспринимать каждую смерть как нечто личное. Люцифер кивнул. – И я правда не против ее, – быстро сказал Иштиар. – Большую часть времени это правда не так уж и плохо. Многие люди думают, что они отправляются в лучший мир, что они встретятся с любимыми и все такое. И это важная работа, которую кто-то должен делать. Люцифер снова кивнул, и кое-что пришло ему в голову. – А кто… кто сейчас ее выполняет? Иштиар моргнул. – О, все еще я. Я все еще Смерть, я просто… здесь, пока делаю это. Люцифер уставился на него. – Все в порядке, – заверил его Иштиар. – Я не против. Люцифер снова кивнул, а затем последовало неловкое молчание. Люцифер ломал голову над тем, о чем бы поговорить. Он ждал этого разговора шесть лет – с тех самых пор как Белиал принес ему послание Кроули, но он представлял, что все просто резко станет так, как было прежде, шесть тысяч лет назад, и грехи Люцифера перестанут отягощать его. Но они по-прежнему были с ним, и Иштиар тоже изменился, но это не означало, что Люциферу не хотелось узнать его заново, не хотелось по-прежнему вернуть своего друга. – Я вижу, ты сохранил мое воплощение, – сказал Иштиар долгое время спустя. – Оно хорошо тебе служило? – О, ах, да, – сказал Люцифер, неуверенно глянув вниз на свои руки. После разрушения воплощения Люцифера вместе с душой Иштиара Бог позволил Люциферу вселиться в воплощение Иштиара. Вероятно, предполагалось, что это будет временное решение, но Люцифер отчаянно цеплялся за это воплощение, не желая потерять последнее напоминание о своем друге. Но это служило в то же время и наказанием, потому что всякий раз, когда он видел свое отражение, его встречало лицо Иштиара и напоминало ему о том, ради чего он восстал и что Бог у него отнял. И с течением времени он оставил следы на воплощении, которое никогда не должно было принадлежать ему, добавив глубокие складки возле губ и морщины вокруг глаз и превратив прежде беззаботное лицо в лицо воина. – Я не против, чтобы ты его оставил, – сказал Иштиар. – но это будет запутывать, если я останусь здесь. Люцифер попробовал бросить на Иштиара короткий взгляд, но прервал движение на полпути, решив, что предпочёл бы не видеть выражения лица Иштиара. – А ты… собираешься остаться здесь? Он увидел, что Иштиар шевельнулся в кресле за пределами его поля зрения. – После того как новое Древо Жизни вырастет, надеюсь, я смогу вновь прикасаться к вещам, не убивая их, – осторожно сказал Иштиар, – и я… что ж… нет других мест, где бы мне особенно хотелось быть. Люцифер украдкой глянул на Иштиара и увидел, что он пристально смотрит на него с немного потерянным видом. – Я хочу сказать, я могу уйти, если ты предпочел бы это, но я подумал?.. Мы же были друзьями?.. – Я буду рад, если ты останешься, – быстро сказал Люцифер. – Я знаю, я не тот, что был раньше, но то, что осталось от моего королевства – твое. Ослепительная улыбка появилась на лице Иштиара, и на мгновение он сделался точно таким, каким Люцифер его помнил – радостно бегающим со своим другом в игре в небесспаринг. – Я бы очень этого хотел. – И если это… если это будет проблемой, – поспешно добавил Люцифер. – Я более чем счастлив сменить воплощение. Оно твое все-таки, и я не думаю, что ты вообще можешь его менять?.. – Это, вероятно, правда, – согласился Иштиар, оглядев себя. – Я не многое знаю о том, как работает Древо Жизни, но, даже если бы Древо не сгорело, я сомневаюсь, что у меня была бы способность менять воплощения. – Тогда я рад изменить его, – сказал Люцифер. – Ни к чему спешить, – заверил его Иштиар. – О, и как мне лучше называть тебя? Ты же теперь предпочитаешь зваться Люцифером, верно? Люцифер открыл было рот, чтобы согласиться и замер, обдумывая вопрос. Его мысли занимало то, какое воплощение он хотел бы теперь, и он смутно подумывал, что он был бы весьма не прочь снова стать женщиной. Но, возможно, он мог бы сбросить не только свое прежнее лицо – возможно, он мог бы вообще перестать быть Люцифером. Он восстал, Пал и правил царством, которое презирал, будучи Люцифером, но теперь все это было ни к чему. Он отказался от бунтов, позволил жителям Ада искать Искупления, и сдал свое королевство. Возможно, он мог бы снова стать Венерой, как когда-то. Венера и Иштиар, снова вместе. Эта мысль казалась такой фантастической, но… он ничего больше не хотел так сильно. – Вообще-то, – сказал Люцифер, – ты можешь звать меня Венерой.

~~***~~

– Итак, каков план? – спросила Бет, сцепив пальцы и размяв их. – Э-эм, – сказал Людвиг, поудобнее усевшись на корточках. – Ну, я думал, если нам удастся подобраться поближе, возможно, мы могли бы подслушать, как Метатрон говорит о своем злобном плане? Несколько других человек, тоже сидевших на корточках, повернувшись, уставились на Людвига, тогда как остальные продолжали зорко следить, время от времени выглядывая из-за верхушки невысокой живой изгороди позади них. – Потому что они, конечно же, прям так вот и будут разговаривать о своем плане? – зашипела Мара на него. – Удобный монолог на камеру, я полагаю? Людвиг воззрился на нее. – Что? – Они не станут просто выдавать свой план, – сказала Бет. – Мы не можем заманить их в ловушку или типа того? – Они довольно высокопоставленны, – сказал Александр, глянув на них, одновременно пытаясь найти более редкое место в изгороди, через которое можно было бы подглядывать. – А это значит, что они могущественны. Я бы не хотел оказаться мертвым, так что прямая атака – не очень хорошая идея, и я не представляю, как заманить их в ловушку. – Ты уже мертвый, – заметил Отон. – Еще более мертвым, – прошипел в ответ Александр. – Есть сигилы, которые можно использовать, чтобы поймать ангелов, – сказал Берт, желая помочь. – Правда? – спросила Мара. – Ты знаешь какие-нибудь? – Э-э… не на память, – стыдливо признал Берт. – Ну, вы четверо доставили Азраил кучу хлопот, – заметила Бет. – Что вы обычно делаете? – Э-эм, у нас обычно более четкая цель, – сказал Людвиг. – Мы устраиваем хаос, – сообщил Гарри. – Мы хорошо умеем проводить отвлекающие маневры, но здесь это не поможет. – Ну, там есть несколько стражей, – сказал Александр, рискнув заглянуть за изгородь. – Отвлекающий маневр отлично бы от них избавился. – Еще раз, что именно это за здание? – Особняк Метатрона, – сообщил Людвиг. – Ну, не совсем особняк, но там они… я не знаю, живут? Их кабинет там, и там они обычно находятся. – Я видел, как они разнюхивают что-то на небесах Азирафеля, – объяснил Александр. – И всего лишь через несколько дней Азирафель связался с нашей подругой и сказал ей, что Кроули похитили. Она поговорила с Людвигом, и он снова собрал нас. Но Метатрон почти наверняка имеет к этому какое-то отношение. – Может быть, не они стоят за этим, – предположила Энн, нагибаясь вперед, чтобы другие могли ее увидеть: она держалась позади вместе с Отоном. – Может быть, они с этим как-то связаны, но, возможно, они смогут дать нам какую-то информацию о том, что происходит. – Логично, – согласился Александр. – Метатрон это затеяли, – заверила их Бет. – Адам и оте… У меня достоверные сведения о том, что это всё Метатрон. – Да, – согласился Берт. – Адам правда казался уверенным. – Хорошо, но я все равно говорю, что мы должны попытаться послушать, – сказал Людвиг. – Если Метатрон за всем этим стоит, разумеется, у них есть прихвостни, люди, которым они отдают приказы, которые мы могли бы подслушать. А потом мы могли бы перехватить их. – И сделать что? – Шарахнуть их по башке, – предложил Гарри. – Даже если они ангелы, они некоторое время проваляются. – У кого-нибудь еще есть идея получше? – спросил Людвиг, оглядывая группу собравшихся. – Если нам повезет, может быть, Метатрона не будет дома, и мы сможем осмотреться в поисках зацепок. Бет согласно хмыкнула. – Хорошо, – сказал Людвиг, когда никто не стал ему перечить. – Кто хочет отвлечь стражников? Еще нам может понадобиться сигналящий, в зависимости от того, как долго мы захотим быть внутри. – Или же, – сказала Мара, – мы отвлечем стражников, а потом шарахнем их, как сказал Гарри. Потом кто-то просто должен охранять тела и проследить, чтобы они не очнулись, и предупредить нас, если кто-нибудь приблизится. Людвиг издал звук, свидетельствовавший о том, что он полагал, что это хорошая идея. – Есть возражения? – А других охранников, кроме этих нет, да? – спросил Александр, снова поглядывая на особняк через изгородь. – Внутри, как думаете? – Я не видел никого сзади, – сказал Гарри. – И никакого движения в окнах. Это маленький дом, так что, будем надеяться, внутри никого нет, но нам нужно быть начеку. – Да, – согласился Людвиг. – Ладно, кто будет шарахать? – Я это сделаю, – вызвался Отон. – Я приведу их к тебе, – сказал Александр. – А Гарри поможет. – Помогу? – Там двое стражников, – объяснил Александр. – Они могут не пойти вдвоем за одним человеком. – Логично. – Хорошо, – подхватил Людвиг. – Александр и Гарри уведут стражников, Отон вырубит их, а мы проберемся внутрь. Берт, ты не против помочь постоять на карауле снаружи? – Вовсе нет. – Ладно, так, а остальные оставайтесь здесь. – Что? – резко сказала Бет, так громко, как только могла, не привлекая внимание стражей особняка. – Вы же серьезно не собираетесь оставить всех женщин прятаться за этой изгородью, верно? – Э-эм, – сказал Людвиг с таким видом, будто именно это он и собирался сделать. – Разве вы не этого хотите? – Нет, – сказала Бет. – Я хочу поймать эту сволочь, пока им еще что-нибудь с рук не сошло. Они вносят хаос в План, знаете ли. Выражение лица Людвига ясно говорило, что нет, он, на самом деле, не знал, но он все равно кивнул. – Но вы, кроме того, еще живы, – заметил он. – Опасность для вас может быть больше. – Раньше меня это никогда не останавливало. Александр подошел ближе и положил руку на плечо Людвигу. – Я не думаю, что они девы, которых надо защищать, – тихо сказал он ему. Людвиг поджал губы. – Ну, хорошо, – сказал он. – Но не говорите, что я не вел себя как джентльмен тут. Бет и Мара переглянулись. – Исторические мужчины, – сказала ей Бет, закатив глаза. – Как только будете готовы, – сказал Людвиг, посмотрев на Александра, Гарри и Отона. Трое мужчин приготовились, встали, пригнувшись, и двинулись вдоль изгороди, пытаясь держаться достаточно низко, чтобы оставаться невидимыми. Остальные укрылись и стали ждать. Минуты, казалось, протекали мимо, пока ветер шуршал в изгороди. – Какой вопрос ты хотела задать тогда насчет вязания? – спросила Донни, наклоняясь к Маре. – Что? – По телефону: ты сказала, что у тебя сложный узор в вязании и ты хотела про него спросить? – О, – сказала Мара. – Я просто выдумала это, прости. – А. Последовала еще одна долгая пауза, а затем послышались громкие голоса. – Ждите, – сказал Людвиг, хотя никто не пошевелился. – Стоять! Я сказал, стоять! – сказал один из голосов, громче других, за которым снова последовала тишина. Мгновение спустя Людвиг выглянул из-за изгороди. – Отлично, они ушли. Вперед. Они все поднялись на ноги и принялись неуклюже перелезать через изгородь, которая была около метра в высоту и очень колючей. Берт и Донни помогли перебраться друг другу, а Людвиг бросился на нее спиной и перекатился боком, эффектность чего была слегка подпорчена, когда его пояс зацепился за ветку. Минутой позже они все были на другой стороне, вытаскивая частички листьев и прутьев из одежды. Людвиг повел их через лужайку, протянувшуюся к особняку. Он выглядел бы в точности как георгианский особняк, вот только он был построен полностью из белого кирпича лишь кое-где с отделкой из какого-то коричневого камня. В нем было два этажа и только пять окон вдоль фасада, что означало относительно небольшое число комнат. Круглая подъездная дорожка, окаймленная неестественно синими цветами, вела к передней двери, а у ближней стороны две половинки дороги снова встречались и вели через большие решетчатые ворота, заполнявшие проем в живой изгороди. Струйка завитков белого дыма поднималась из одной из двух белокирпичных труб. – Почему все на Небесах обязательно выглядит так чертовски жутко? – спросила Мара, когда они бежали по траве. – Это как если бы сюрреализм и минимализм завели ребенка. – Бог знает, – ответила Бет, и они выбежали на круглую дорожку и подошли к двери, которая была выкрашена в точно такой же оттенок синего, как и цветы. – Тшш-ш, – тихо сказал Людвиг, который первым добрался до двери и приложил палец к губам. Донни и Берт, отдуваясь, прибежали вслед за ними, и Людвиг открыл дверь и вошел внутрь. Бет и Мара поспешно зашли вслед за ним, а Энн – сразу после них. Интерьер выглядел ободряюще более нормально – с панелями темного дерева и такими бронзово-стеклянными настенными лампами, какие можно ожидать увидеть в мрачноватой викторианской драме. Они стояли в маленьком фойе, разделенная лестница перед ними вела, извиваясь, наверх, а с обеих сторон от нее протягивался коридор, освещенный светом, струящимся из окон. Двери окаймляли стену с другой стороны коридора, напротив окон, и одна из них – с правой стороны фойе была заметно отворена. Она была в соответствующем месте, чтобы являться источником дыма из трубы, который они видели снаружи. Людвиг показал на открытую дверь и подобрался к ней по коридору, а остальные последовали за ним, как можно тише. Когда они были в нескольких метрах, Людвиг остановился, повернулся назад к ним и сделал им знак остаться. Бет начала яростно жестикулировать ему, но Людвиг успокаивающе на нее посмотрел, указав на свое ухо. Бет продолжила хмуриться на него, но позволила Людвигу подобраться ближе к двери одному. Позади них Донни оказалась замыкающей и похлопала Энн по плечу, изображая вопрос. Людвиг добрался до двери и застыл, лишь немного не доходя до нее, наклонив голову и явно прислушиваясь. Они все наблюдали за ним, пока он стоял там долгое время. Затем он повернулся назад к ним и пожал плечами. «Должно быть, никого», – Мара показала губами Энн, и та кивнула. Они все подошли ближе, все еще пытаясь вести себя относительно тихо. Они все сгрудились вокруг Людвига, а он протянул руку и мягко толкнул дверь, открыв ее до конца. Они наклонились ближе, пытаясь разглядеть, что было внутри комнаты. – Вы можете войти, – холодно произнес голос внутри. Все пятеро застыли, и мгновение спустя ангел появился в их общем поле зрения. Он был классически красив, с бронзовой кожей и как будто перманентно нахмуренными бровями. Две пары белых крыльев были сложены за его спиной. На нем был старомодный набор доспехов, включавший в себя изысканно выгравированный нагрудник и нечто похожее на тяжелую синюю юбку, выложенную полосами металла. – Прошу, – сказал ангел, протягивая руку и сжимая кулак. – Входите же. Все пятеро сдавленно охнули, когда ангел отвел руку назад, и их затянуло в комнату невидимой силой. Ангел развернул руку, и они все врезались в ближайшую стену, а Мара лишь едва избежала болезненного столкновения с краем камина. – Метатрон, – прорычал Людвиг, явно стараясь, чтобы его голос звучал угрожающе, даже несмотря на то, что у него только что весь воздух вышибло из легких. – Тебе это с рук не сойдет. – Нет? – сказал ангел, резко опустив руку вниз, так что они все упали на пол и теперь сидели, прижавшись спинами к обшитой деревом стене. – И боюсь, я не Метатрон. Донни поморщилась, ударившись о землю, и украдкой бросила взгляд на все еще открытую дверь. Нетерпеливый взмах руки ангела захлопнул ее, заставив огни ламп в комнате дрогнуть. – Кто же ты тогда? – смело спросила Бет. – Михаил, – сообщил ангел. Он медленно опустил голову, и невидимая сила, державшая их, отпустила. – Я советую вам оставаться на месте. Все пятеро неловко поежились, переглянулись, но никто не двинулся с пола. – Так ты работаешь с Метатроном? – мгновение спустя спросила Бет. – Как их шестерка, очевидно? Михаил прищурился на нее. – Мы партнеры, – сказал он. – Мы преследуем общую цель. Я не их… шестерка. – Тогда почему ты в их кабинете? – парировала Бет. – Как по мне, это явно выглядит так, будто ты пришел докладываться. Михаил просто уставился на нее. – Кто это нахальное человеческое существо? Бет подняла голову, ее взгляд был бесстрашен. – А ты бы очень хотел это знать, да? Михаил нахмурился. – Я бы хотел знать, да, поэтому я и спросил. Мара хихикнула и заслужила суровый взгляд Михаила. – Зачем вы похитили Кроули? – громко сказал Людвиг. – Да, я об этом знаю. Михаил сердито смотрел на них всех некоторое время, а затем подошел к Людвигу, будто между делом положив ладонь на рукоять своего меча. – Я не делал ничего подобного. – Метатрон сделали, – подхватила Бет. – Или они не рассказали тебе об этом? Михаил бросил на нее едкий взгляд. – Следи за языком, человек, если не хочешь его лишиться. – Разве вы не ангел Господень? – осторожно спросила Энн изумленным голосом. – Архангел Михаил? Михаил нахмурился на нее. – Да. Энн посмотрела на Бет, а потом снова на Михаила. – И простите меня, но вы работаете с похитителем и только что угрожали человеку? Разве вы не должны защищать людей? – Да, – быстро добавила Бет. – Ты вообще стыд потерял? На лице Михаила появилось раздражение. – Эта защита не распространяется на заблудших возмутителей спокойствия. – Мне кажется, Азраил бы с этим не согласилась, – громко сказал Людвиг. Михаил яростно глянул в сторону Людвига. – Я должен был знать, что ты окажешься одним из этих. Людвиг победоносно улыбнулся. – Серьезно, что, по-вашему, сделал бы Бог, если бы Он увидел, чем вы занимаетесь? – спросила Мара. – Люди любят вас на Земле, – с готовностью вставила Донни. – Тысячи детей называют в вашу честь каждый год. Вы же Михаил – великий и чудесный, победитель зла. Бет глянула на Михаила значительно. – И ты похищаешь людей? Выражение досады на лице Михаила стало заметней. – Я делаю то, что должен. Я не могу позволить, чтобы Небеса захватила эта мерзость. – В смысле?.. – Демоны, невежественный ты человек, – рявкнул Михаил. – Они будут виться здесь повсюду. Небеса не будут безопасными ни для кого. Я не позволю Небесам пасть. – Э-эм, – сказала Бет. – У тебя есть хоть малейшее представление о том, чего на самом деле хочет Бог? – Конечно, есть, – резко ответил Михаил. – Метатрон – Его Глас. Мы делаем именно то, чего хочет Бог. – Но говорил ли ты с Богом? – надавила Бет. – Откуда ты знаешь, что Метатрон тебе не лжет? – Метатрон – ангел, – оборвал ее Михаил. – Мы не лжем. – Но вы все-таки похищаете невинных людей. – Я вам сказал, что ничего не знаю о похищении, – резко сказал Михаил. – И если это Кроули, то он сам напросился. – Минуточку, – громко сказала Донни. – Я своими глазами видела место, где та машина сбила его, и позвольте мне вам заметить, что он не заслужил ничего из того, что вы с ним сделали. Он просто занимался своими делами! – Он шпион, – прошипел Михаил, шагнув ближе к Донни. – Он змей, прячущийся в траве, и он стремится привести Небеса к Падению, так же как он привел к Падению человечество. – Ой, я тебя умоляю, – сказала Бет. – Ты его вообще видел? – Он просто хочет спокойно жить, – сказала Донни, уверенная в этом. – Он даже почти не покидает Мидфартинг. – Он умен, – настаивал Михаил. Именно тогда послышался быстрый резкий стук в дверь, и все посмотрели на нее. – Донни? Энн? – позвал голос Берта, звучавший очень встревоженно. – Оставайся там, Берт! – крикнула Донни в тот же момент, как Михаил поднял руку. – Не трогайте его, – сказала она Михаилу. – Вы в порядке? – обеспокоенно спросил голос Берта. – Да! – крикнула в ответ Энн. – Просто оставайся там. Не двигайся. Сиди тихо. Михаил наблюдал за ними, но, когда Берт замолк, он опустил руку. – Еще один ваш друг? – Да, – проворчала Донни. – Так ты говоришь, что не знаешь о том, что Кроули был похищен, – Бет продолжила разговор с того места, где они прервались. – Но с чего бы Метатрон стали творить такое и не сказали тебе об этом? – Детали плана не важны, – отмахнулся Михаил. – Поневоле задумаешься, что еще они от тебя утаили, а? – спросила Бет, поднимая брови. – Ничего, я уверен. – Звучит чуток чересчур оптимистично, как по мне, – сказала Бет, доверительно обращаясь с Энн, которая энергично кивнула. – Я говорил вам, – резко сказал Михаил. – Мы работаем вместе. – Конечно, конечно, – успокаивающе сказала Бет. – Метатрон же серафим, да? А почему ты думаешь, что серафиму захочется работать с тобой? Михаил прищурился на нее. – Твоя болтовня становится утомительной, человек. – Просто сказала, – откликнулась Бет. – Я вот так прям уверена, что они просто используют тебя, потому что им это удобно. – У меня есть к тебе вопрос, – сказала Энн, и Михаил неохотно перевел на нее взгляд. – Ты веришь в Бога? Михаил нахмурился. – Какой невероятно глупый вопрос. – Я хочу сказать, ты веришь в Него? – серьезно спросила Энн. – Веришь, что у Него есть план для мира. Михаил поднял брови. – Разумеется. – Тогда, если ты действительно вершишь Его дело, почему ты делаешь такие ужасные вещи? – Пути Господни неисповедимы, – сказал Михаил. – Не мое дело сомневаться в непостижимом плане. – Да! – сказала Бет, оттолкнувшись от слов Михаила, как будто они заставили ее внезапно припомнить что-то. – Непостижимый план! Такой непостижимый! Откуда ты знаешь, что планом Бога не было послать нас сюда, чтобы убедить тебя не работать с Метатроном? Ты слышал притчу – ту, которая о… о тонущем человеке… – О, – быстро сказала Донни, подхватывая историю там, где память Бет подкачала. – Да. Там человек во время потопа, и он стоит на крыше своего дома и молится, потому что он знает, что Бог спасет его. И Бог посылает человека на лодке, и человека на катере, и еще одного человека на вертолете, но каждый раз человек на крыше отказывается от помощи, потому что он ожидает не меньше, чем самой божественной руки, которую подадут ему. И он тонет. – То, что ты делаешь, идет против Божьего Плана, – сказала Бет уверенным голосом. – Мы тот человек в вертолете – твоя последняя надежда не утонуть в этом потопе. Бог послал нас, чтобы отвести тебя от беды. Михаил нахмурился на них, но выражение его лица сделалось чуть менее уверенным. – Во-первых, – сказал он, – это ненастоящая притча. Во-вторых, я не знаю, что такое «вертолет». В-третьих, как я узнаю, что вы не были посланы, чтобы искусить меня оставить праведный путь, на который меня направил Бог? Последовало короткое мгновение тишины. – Ты не можешь знать, – сказала, наконец, Мара. – Нет никакой возможности узнать. Это выстрел наугад. Но я уверена, ты знаком с Библией, а что там говорится? Там говорится возлюбить врага своего, и принять блудного сына, и… и… и пойти за одной овцой отбившейся от стада. – Она осуждает ненависть, и предубеждение, и гордость, – подхватила Энн. – Она говорит подставить другую щеку, если тебя ударили. Это ли ты делаешь? – Эти демоны, – сказала Бет убедительным голосом. – Они хотят вернуться домой. Бог принимает их назад с распростертыми объятиями, с прощением и благосклонностью. И вы будете стоять на пути Его великой работы, Его шедевра и говорить, что вы лучше знаете, потому что вы верите в предрассудки и обман и злобу? Вы же не думали, что Ад будет существовать вечно? Что тот Бог, который создал целую Вселенную и сотворил детей Своими руками, будет просто стоять в стороне и позволит Своим созданиям гореть вечность? Каким жестоким вы представляете своего Бога? Михаил теперь казался неуверенным, и он оперся на край стола Метатрона, неуютно шевельнув крыльями. – Если ты веришь, что только у Бога есть власть, чтобы заставить ангела Пасть или Подняться, – продолжала Бет, – тогда, явно же, ты должен принять, что Кроули – представитель Бога, посланник, отправленный Им принести надежду в Преисподнюю, которая была лишена ее так долго. – Это может быть уловкой, – сказал Михаил, но его голос был менее убежденным. – Попыткой Ада захватить Небеса теперь, когда Апокалипсис провалился. «Апокалипсис?» – спросила Энн одними губами у Донни, которая пожала плечами. – Может быть, – допустила Бет. – Но, если это не так, на какой стороне истории ты хочешь быть: на стороне предубеждений или на стороне принятия? Если ты ошибешься, за пребывание на какой стороне Бог простит тебя? Михаил молчал, нервно поглядывая на них. Он казался гораздо меньше без своего гнева и уверенности, и внезапно сделался очень похож на ребенка в одежде своего отца, с мечом на поясе, которым он не умел пользоваться. – Мы друзья Кроули, – сказала Бет ободряюще. – Помоги нам остановить Метатрона и начни выполнять работу, которой от тебя хотел бы Бог. Михаил размышлял над этим долгое время, а пятеро пленников с надеждой глядели на него. Несколько секунд спустя он перевел взгляд на Донни и откашлялся. – Правда, что есть дети, которых называют в честь меня? Вопрос застал Донни врасплох, но она энергично кивнула. – Множество. Ты один из самых популярных ангелов: по всему миру, должно быть, тысячи витражей с тобой. – И картин, – добавила Энн. – И картин, да, – быстро согласилась Донни. – Ты любимый сюжет. Михаил медленно кивнул и подумал еще немного. – Такой репутации, – сказал он, наконец, – необходимо соответствовать, – он снова повернулся к Бет. – И мой Отец действительно всегда был сторонником посланий советов из неожиданных источников. Я помогу вам.