Какая разница

— Щекотно! — Ой, помолчи, Вей Ин! Я пытаюсь понять, что он чертит… — Да сколько можно терпеть? Он просто так пальцами ёрзает! — Нет, это арабские цифры — пять… ноль… — Он что, араб? Нормальных цифр что ли нет? — Ну замолкни на минутку! …два… ноль… пять… два… 520? — Эй-эй-эй! Потише! Ты чего так разволновался-то? Ты нам сердечный приступ сейчас устроишь. — Ох, ну да, ты же этого не можешь знать. В твоё время ещё такого не было. Понимаешь, сейчас люди иногда, когда пишут сообщения, для экономии времени вместо слов используют цифры. Когда названия цифр быстро проговариваешь, похоже получается на некоторые фразы. 5 2 0 — ву ар линь — Ву ар линь? Вуарлинь-вуарли-воали-воали… ещё быстрее? — Воали — воайни! Во ай ни! Я тебя люблю! Понял? Вей УСянь замолк, видимо осмысляя сложности современного общения цифрами. А Сяо Чжаню было не до него. Он и правда был недалёк от счастливого обморока — ведь это было признание! Пусть не явное, не словами, не глаза в глаза, но Ван Ибо это сделал! И тут же пришли сомнения — вдруг это действительно бессознательные, ничего не значащие движения. Просто так, а не со смыслом. Вот как он сам — постоянно рисует закорючки, не думая, что те могут быть фрагментами талисманов, просочившимися из сознания Вей УСяня. Иногда они даже работают, как тот, что открывал двери для Ци ПейСиня. Но, попроси его сознательно нарисовать магический знак, только посмеётся. Может быть, Ван Ибо чертит пальцем, задумавшись, а думает совсем не о Сяо Чжане? И ведь не спросишь… Не выдержав больше щекотных прикосновений мышцы бедра непроизвольно сократились. Ван Ибо будто очнулся — замер на секунду, а потом осторожно, по миллиметру убрал руку. Колено Сяо Чжаня моментально замёрзло, и на душе потянуло холодным сквозняком. Впрочем, в этом каменном пузыре было и правда совсем не жарко. Пока всё внимание было на Ибо, ничего вокруг Сяо Чжаня не существовало. Но теперь он вспомнил, в каком безнадёжном положении они оказались — затерянные в недрах горы, в кромешном мраке, без ориентиров, без еды и воды, да ещё и со странными преследователями на хвосте. Хотя те пока не преследовали. В щель не пролезли? Они с Ван Ибо оба тощие как щепки, а те монахи плотного телосложения, так что могли и не протиснуться. — Или просто сидят и ждут, когда вы поймёте, что дальше не пройти и вернётесь, — оптимистично заметил Вей УСянь. — А ещё они могли на вашу одежду следящие талисманы нанести, пока вы в отключке находились. В первый раз они не догадались это сделать, но во второй раз уж должны были сообразить. — Вот чёрт, в этой темноте даже не проверишь, — вздохнул Сяо Чжань. — И когда уже дурацкое заклятие молчания спадёт? Ты говорил, что оно всего полчаса действует, а мне кажется уже час прошёл, не меньше! Дышать тяжело с закрытым ртом. — Да это ты просто боишься, — подначил УСянь. — Конечно боюсь! — не стал возражать Чжань. — Просто до тошноты боюсь! Я держусь только на твоём оптимизме. И не могу распустить сопли при Ван Ибо. Не хочу, чтобы он видел меня трусливой размазнёй. — А давай свет сделаем, нервирует меня эта темень. — Я не умею, — отмазался Чжань, хотя думал вовсе не об умении, а о своём нежелании. — Зато я умею! Ну давай! — Сам говорил, что у меня духовных сил кот наплакал… — всё ещё надеясь, что не придётся объяснять УСяню логику своего отказа, ответил Сяо Чжань. — На такую ерунду твоей Ци хватит. ЧжаньЧжань, что ты вредничаешь? Тебе самому что ли нравится? — Нет. — Тем более давай… — Нет — это значит не надо, — Сяо Чжань раздражённо закатил глаза, благо этого никто не мог видеть. — Ты не понимаешь, что сейчас неподходящий момент? Я боюсь, если ты затеешь свои фокусы с духовной энергией, Ван Ибо просто решит держаться от меня подальше. Видел, как вёл себя в сокровищнице? Ему явно было не по себе. А тут я весь такой крутой маг, или как ты это называл, заклинатель, хоп — и свет на ладони зажёг. Да он посчитает, что, либо он сам крышей двинулся, либо со мной лучше не связываться. — Ой, подума-аешь! — обиженно протянул УСянь. — Я же, блин, этого не переживу! — в сердцах воскликнул Сяо Чжань. И чуть было не вслух, потому что в это мгновение вернулся голос, и он едва успел закрыть рот. Прозвучало только: — Я… Чжань ощутил, как Ибо, услышав, резко повернулся к нему. Наверное, это было проявление интереса, ведь он ждал, когда спадёт заклятие. Но у Сяо Чжаня от его движения замкнуло все контакты в мозгах, он ухватился связанными руками за куртку Ибо, дёрнул ближе к себе и с поразившей его самого точностью накрыл ртом губы. Сначала они оставались сомкнутыми, но Ибо так длинно выдохнул, так сжал пальцы на бедре Чжаня, что не было никаких сомнений в его ответе. А через минуту губы приоткрылись, заклятие спало и с Ибо, поцелуй стал глубже, горячее. Языки соприкоснулись, закружили, напирая, сражаясь за первенство. Сяо Чжаня бросило в жар, даже пот выступил на висках. Сколько времени занял поцелуй, он не мог сказать. Здесь не было ориентиров, в темноте ход минут и часов не ощущался. Одно было понятно — никто из них не прервался бы, если бы не нехватка воздуха. Рты разомкнулись, но ни Сяо Чжань, ни Ибо не отодвинулись, не отпустили друг друга, тяжело дыша, соприкасаясь лбами. — Надо освободить руки и двигаться куда-нибудь, — наконец произнёс Ибо. Его голос прозвучал странно — глухо и звонко одновременно — в замкнутом пространстве крошечной пещерки. Это напомнило обоим об их положении, и сразу стало тревожно и муторно на душе. Чжань разжал пальцы, всё ещё цеплявшиеся за ворот Ибо, вывернул запястья и вгрызся в пластиковую стяжку. Судя по звукам, Ван Ибо занялся тем же. — Вперёд или назад? — спросил Чжань, когда смог уже вытереть слюни рукавом и развести в стороны руки. Он, в принципе, знал, что скажет Ибо, но не стал бы решать за двоих. — Снова в ту щель? — хмыкнул Ван Ибо, и Сяо Чжань будто бы наяву увидел его однобокую ухмылку. — Нет, там мы уже были, давай посмотрим, куда второй ход нас выведет. Вдруг наружу? Оттуда так дует. Сквозило действительно очень сильно. Ветер поднимал чёлку и насквозь пронизывал тонкую куртку. Этот лаз был шире, чем первый, но пробираться по нему вряд ли было комфортнее. Местами приходилось пригибаться чуть ли не к коленям, чтобы проползти, на одном отрезке пути стенки сошлись снова близко-близко, если бы не движение воздуха, Сяо Чжань решил бы, что там уже тупик. Ход змеился, извивался, заворачивал туда-сюда, и понять, в какую же сторону они идут, не было никакой возможности. Время от времени Ван Ибо брал его за руку, словно чтобы убедиться, что они не потеряли друг друга в темноте. — Кажется, мы просто как мыши в лабиринте блуждаем, — грустно заметил Вей УСянь. — Интересно, когда ты умрёшь здесь, моя душа опять к кому-нибудь подселится или развеется насовсем? Сяо Чжань и так еле держался, но от его слов стало совсем худо. Подбородок заходил ходуном, в горле растопырил острые иглы комок паники. От близких слёз защекотало в носу. Он бы и не понял, что его трясёт, если бы не Ван Ибо. Тот в очередной раз тронул за руку, а потом остановился, повернулся к нему и обнял. Он не говорил никаких слов, молча обхватил и держал, позволяя Сяо Чжаню дрожать, перебарывая свою истерику. От его поддержки и на самом деле стало легче. Про спокойствие говорить не приходилось, но удушающий ужас немного отступил. — Я в норме, — просипел Чжань. — Спасибо. Эти слова дались с трудом, и снова чуть не довели до слёз. — Тогда пошагали, — тихо сказал Ван Ибо, опуская руки. Сяо Чжань на секунду замешкался, но через несколько шагов нагнал, поймал его ладонь и зажал в своей. Ибо ответил пожатием и не освободился. А уже за следующим поворотом они увидали в дальнем конце хода серое пятно. Было не разобрать, что это — возможно, отсвет из ещё невидимого отверстия. Однако обоим будто вкололи дозу адреналина, и они едва ли не бегом рванули вперёд. Чем ближе, тем яснее проступало пятно бледного света на каменной стене. За ещё одним изгибом пещеры их точно ждал выход наружу. — Ура! — вопил в голове Вей УСянь. — Я пока не умру! Ура! Мы выбрались! Сяо Чжань старался не думать о том, что вместо выхода они могут обнаружить лишь маленькую дырку или что-то такое же малополезное для них. Вот Ван Ибо завернул за выступ… ещё один шаг, и Сяо Чжань тоже узнает, что там… Небо! Огромное, широкое, прекрасное небо! Жемчужно-серое, предрассветное, затянутое облаками. Они протиснулись в косую узкую расщелину… и испуганно схватились друг за друга, вжимаясь спинами в камень. Скрюченная ветрами горная сосна цеплялась корнями за крохотный уступ, на котором едва хватало места для двух человек. Внизу зияла пропасть, кругом, не давая и шанса на спасение, простиралась отвесная стена.