Какая разница

По потолку схлопнувшимся веером прошло пятно света от фар проехавшей машины, и он снова стал тёмным. Не чёрным, чтобы представить, будто его нет совсем, и ты смотришь в бездонное небо, а чернильно-серым, с неясным силуэтом плафона лампы по центру. ПейСинь лежал с отрытыми глазами и смотрел прямо вверх, хотя там нечего было разглядывать. За ширмой на своей кровати вздыхал и ворочался Сяо Чжань, похоже, ему тоже не спалось. Присутствие рядом другого человека не сильно, но всё же немного успокаивало. Когда ПейСинь учился и жил в школьном общежитии, он мечтал, как съедет оттуда в блаженную тишину и одиночество своего дома. Но после окончания школы в гулкой пустоте квартиры (отца почти никогда не было, но и когда был, то из другого конца апартаментов всё равно не доносилось ни звука) по ночам становилось как-то особенно тоскливо. И тогда сопение, кряхтение, шепотки и даже пуканье соседей по комнате в общаге вспоминалось с ностальгической нежностью. Были моменты, когда ПейСинь мечтал, как СыЧжуй поправится, и они станут жить втроём. Да, и в отчаянных фантазиях он понимал, что от надоеды Лань ЦзинъИ так просто не избавиться. Впрочем, последнее время он стал раздражать гораздо меньше. То ли ЦзинъИ смягчил свой язвительный нрав, то ли ПейСинь к нему привык и притёрся. И вот теперь у них появилась реальная возможность осуществить эту мечту, но радости она не принесла. Не хватало главного — чтобы ЧжуЧжу поправился. ПейСинь гнал от себя эту мысль, но с каждым днём всё яснее осознавал — этого не случится. Пусть его ограниченного ума и скудных познаний не хватало, чтобы понять, что не так с его любимым, но и он видел — Лань СыЧжуй не похож на других людей. И его болезнь — не какая-то там пневмония, не заражение крови, не сердечная недостаточность. Не то, что могут вылечить врачи в больнице. И тем монгольским лекарям которые называли себя народными целителями и толковали про разделение души и всякую даосскую муть, ПейСинь тоже не верил. Странным образом ему казалось, что именно Чжань-гэ на самом деле знает, что с ЧжуЧжу, но не хочет или не может сказать. И ПейСинь в глубине души не был уверен, что действительно желает это услышать. По лицу Чжань-гэ он видел, что информация не принесёт ему утешения или надежды. И всё же, он ощущал, что должен спросить. — Чжань-гэ?.. — тихо позвал он. Если тот спит, то не услышит и не проснётся. И это будет знаком, что не стоило затевать разговор, пусть всё идёт как идёт. Но вот глухо тявкнул А-Нин, а за ним и Чжань вздохнул и откликнулся: — Да, СиньСинь? Разговор получился долгим, трудным и странным. Поверить рассказу Сяо Чжаня про душу заклинателя из другого мира и времени, обитающую в его теле, оказалось на удивление просто. Ещё несколько месяцев назад ПейСинь покрутил бы пальцем у виска и не стал слушать, но теперь для него мир вокруг уже не был тем самым, о котором говорили в школе — обширным, сложным, но вполне объяснимым физическими законами. В том мире не было места для таинственных пещер с волшебными артефактами, магических талисманов и голубоватого света духовной силы, а ведь всё это ПейСинь видел собственными глазами. Тяжелее было принять слова Чжань-гэ о Лань СыЧжуе. — Ты же сам видел в старинной книге портрет взрослого ЧжуЧжу. Думаю, это и есть настоящее вместилище его души. Он был ещё малышом, когда попал под …полагаю, это можно назвать магическим ядерным взрывом. И его духовные силы были ещё слишком слабы для сопротивления, но душа осталась в теле. А вот слепок его образа, проекцию, отбросило взрывом в наш мир вместе с душой того заклинателя, что живёт во мне. Тот Лань СыЧжуй, которого ты знаешь, не живой человек. Он не умирает, на самом деле разрушается проекция. В своём мире он жив… был жив. «А как же я?» — хотелось закричать ПейСиню. Как он будет здесь без СыЧжуя? — Родственные души возрождаются и находят друг друга из поколения в поколение, — помолчав, добавил Сяо Чжань, и ПейСиню показалось, что это говорит не он, а та душа заклинателя. — Если вы родственные души, то обязательно тот Лань СыЧжуй повстречает твоё воплощение, а ты встретишь его в новом обличье. — Не хочу в новом обличье, — как маленький проныл ПейСинь, и слёзы потоком хлынули из глаз. Хорошо, что они разговаривали, по-прежнему лёжа каждый в своей постели, и не было нужды прятаться — Чжань-гэ не мог увидеть, как он позорно ревёт, заглушая всхлипы подушкой. Однако, через минуту ПейСинь ощутил тепло рядом, и на затылок легла лёгкая ладонь. Рука ласково погладила его макушку, потёрла спину между лопатками, и внезапно СиньСинь словно вновь стал маленьким мальчиком, которому не стыдно плакать. Чжань-гэ притянул его к себе и обнял, покачивая, шепча что-то успокаивающее на ухо, позволяя ПейСиню выплакивать своё горе. * * * — Как считаешь, мы с тобой по-настоящему родственные души? — спросил ПейСинь, поглаживая пальцы СыЧжуя. Он только что пересказал ему слова Чжань-гэ. Разговор происходил через несколько дней после заселения в квартиру Сяо Чжаня. Сам переезд много времени не занял — у каждого из троих все пожитки вмещались в небольшой рюкзак, достаточно было просто сложить их и сесть на автобус. Правда, СыЧжую собрали в больнице целую коробку всяких лекарств, но, как и подозревал ПейСинь, они оказались в мусорке сразу за воротами госпиталя. Собаки радостно толкались под ногами, пока ребята обживались в квартире, деля спальные места и полки в шкафу. Лань ЦзинъИ, как само собой разумеющееся, сразу занял диван, уступив кровать за ширмой «влюбленным». Он выговаривал это слово с сарказмом, но ПейСинь уже достаточно хорошо его знал, чтобы видеть — это по-доброму. — А разве сам не чувствуешь? — вопросом на вопрос ответил СыЧжуй. — Что я должен чувствовать? — Что наши души связаны. — Красной нитью судьбы? — хмыкнул ПейСинь, но СыЧжуй был серьёзен: — Не знаю, какого она цвета, но точно знаю, что связь есть. Он замолчал, его дыхание было тихим и ровным, и СиньСинь решил, что он заснул, но тут СыЧжуй снова заговорил. — Я думаю, если бы мы не столкнулись тогда в крутящихся дверях, ты бы всё равно рано или поздно встретил здешнее воплощение моей души. Оно и сейчас где-то ожидает тебя. ПейСинь фыркнул, и СыЧжуй слабыми пальцами сжал его ладонь. — Мне интересно, какой я в этом мире. Мальчик или девочка, как выгляжу, сколько мне лет. Жаль, что не узнаю. Думаю, каким бы ни был, я всё равно тебе понравлюсь… — Нет! — оборвал его ПейСинь. — Мне нравишься ты! Именно ты, а не какое-то там воплощение! Мне никто больше не понравится. — Не говори так, — голос СыЧжуя звучал огорчённо, и ПейСинь немного устыдился. — Это же судьба. Уверен: тот я тоже нашёл тамошнего тебя. Не мог не найти. — И тебе совсем не жаль покидать меня, и Лань ЦзинъИ, и твою жизнь здесь? ПейСинь спросил и тут же раскаялся в произнесённых словах. Это было жестоко, и он сам это почувствовал. СыЧжуй не стал отвечать. Он повернулся на бок и уткнулся ему в плечо. Ещё влажные после душа волосы тяжёлой прохладной волной стекли на грудь ПейСиня, но не смогли остудить болезненный жар внутри. Нет, он решительно не представлял, как сможет отпустить этого парня, пусть от него осталась только тень. — Ты поймёшь, что это я, когда встретишь. И тебе станет легче. Обещаю. ПейСинь не верил ни единому слову, но кивнул. Комок в горле не давал говорить.