Какая разница

— Босс, может не надо? — прошептала малышка ЧжоСюань, прикрывая рот тетрадью сценария. — А что такого? — похлопал глазами Ибо. — Я же преподаватель, могу пригласить студентов на свои тренировки. Спустя месяц в Школе айдолов осталось двадцать пять человек. И Сяо Чжань, Ибо даже не сомневался, в их числе. Он всем нравился — в нём сочетались талант, красивая внешность, упорство, трудолюбие и неимоверное обаяние. В зрительском голосовании он неизменно оказывался лидером. Ибо радовался его успехам, и ревновал его ко всем. Конечно, он никому не показывал своих чувств, но ужасно переживал. Ибо и не предполагал, что способен на такое. И ещё ему безрассудно хотелось использовать своё положение преподавателя, чтобы почаще оказываться рядом с Чжанем. Не наедине, об этом оставалось лишь мечтать, но в одном репетиционном зале уже за радость. Так Ибо мог ловить на себе взгляд Чжаня, видеть его улыбку и иногда позволять себе приблизиться, чтобы показать как выполнять движение, поправить положение корпуса. Но последнее он редко практиковал, слишком опасно было касаться тела, к которому тянуло словно магнитом. Ибо боялся потерять контроль над собой прямо при включенных камерах. А вот остальные себя не сдерживали: парни без стеснения касались его, пихали, хватали, забрасывали руки на плечи. Да и девушки не отставали — норовили усесться поближе, дёргали за рукав, прижимались. Чжань словно был центром всеобщего притяжения. Ну, если объективно, то в Школе айдолов все были какие-то чересчур уж тактильные, но до остальных Ибо дела не было. Когда-то Чжань признался, что хотел бы нарисовать для Ибо талисман «неприкосновенности», чтобы у окружающих даже мысли не возникало протянуть к нему свои руки. Ибо тогда посмеялся и отказался, мол у него уже есть такой в человеческом облике — ТанТан. А вот сейчас он бы не отказался иметь его, чтобы налепить талисман на самого Чжаня! — Босс, — не отставала ЧжоСюань. — Тренировка начинается в десять вечера! — И? — поднял брови Ибо. — Ну, бо-о-осс! — протянула девушка. — Это в твоём расписании десять — ранний вечер. А для нормальных людей это уже почти ночь. — Они в айдолы метят, кто из них нормальный? — усмехнулся Ибо. — Посмотри съёмки из общаги, никто не ложится в десять. В это время они либо фигнёй страдают, либо самостоятельно занимаются. А я дам им шанс позаниматься со мной. На самом деле это был его шанс наконец увидеть Чжаня. Последние несколько дней Ибо снимался в Японии. На это время не планировалось его «уроков» в Школе айдолов. Но, будучи в Пекине, он мог по собственной инициативе иногда появляться в репетиционных залах, где занимались участники шоу. А, находясь так далеко, единственное, что ему оставалось, просмотр трансляций в интернете. Это отнюдь не могло заменить встречи вживую, и Ибо ужасно соскучился. По условиям контракта у конкурсантов забрали мобильные, с родными они могли созваниваться только с общего телефона, а в сеть выходить с выданных на время шоу планшетов. В таких условиях они, конечно, не могли продолжать переписку в вичате. Естественно, малышка ЧжоСюань всё понимала, и, промолчав, лишь закатила глаза. Возможности нормально пообщаться Ибо очень не хватало. Он был в курсе, что Чжаня ещё раз приглашал на беседу продюсер Лю. Что они там обсуждали, о чём секретничали? Узнать об этом Ибо мог только у Чжаня. Но как тут поговорить, если кругом камеры? Ассистент режиссёра дал команду приготовиться. Ибо заглянул в сценарий, который ЧжоСюань быстренько открыла на нужной странице, повторил про себя реплики и по отмашке встал на метку. За что он любил съёмки, так это за то, что они позволяли на время забыть обо всех своих проблемах и стать другим человеком. Иногда Ибо даже задумывался о том, чтобы оставить музыку и сосредоточиться на актёрстве, но пока не решался. Ему слишком нравилось танцевать, выступать на сцене и всё, что этому сопутствовало. Даже тяжёлые тренировки и репетиции. Сейчас в душе Ибо грело осознание, как много общего появилось у него и Сяо Чжаня. Теперь и у того дни были заполнены теми же занятиями. Приглашением присоединиться к тренировке воспользовались все без исключения, однако реально работать встали человек десять, остальные расселись вдоль стен — поглазеть и попасть в объективы камер. Ибо даже не сомневался, что Чжань окажется среди десятка трудяг. В зеркальной стене он ловил взгляд внимательных глаз, немного покрасневших от усталости, но всё равно очень красивых. Когда их взгляды встречались, в чёрных зрачках вспыхивала особая, тёплая искорка, и Ибо как никогда сильно хотелось быть рядом совсем не в роли тренера… Чтобы на короткие десять секунд отказаться в непосредственной близости и прикоснуться, Ибо затеял многоходовку. Он показал сложное движение и велел повторять. А после этого принялся ходить между конкурсантами, поправляя и подсказывая как правильно. Он мог совершенно оправданно нажимать на плечи, заставляя человека распрямить спину, обхватывать запястья, направляя руки, и похлопывать по голеням и коленям, понуждая принять верную стойку. Судя по заинтересованным взглядам, Чжань с нетерпением ожидал своей очереди получить наставления учителя Вана. Однако, чтобы не вызывать подозрений, Ибо заставил себя не спешить. Каждому он старался уделить примерно равное время и внимание. Чжань был восьмым в ряду, и, хотя Ибо еле сдерживался, чтобы не пропустить всех остальных и направиться прямо к нему, пришлось потерпеть. — Расслабь плечевой пояс, Сяо-гэ, ты слишком напряжён, — негромко заметил он, кладя ладонь на влажное пятно между лопатками Чжаня. Тот опустил ресницы и прикусил нижнюю губу, скрывая лукавую усмешку. Оператор с камерой кружил рядом, и нельзя было проколоться. Ибо проделывал всё тоже, что и с другими конкурсантами, давал почти такие же наставления, но сердце стучало, как сумасшедший метроном. Мельком глянув в зеркальную стену, он увидел, что уши полыхают как два новогодних фонарика. Позорище какое! Ван Ибо, где твоя выдержка? Соберись сейчас же! И тут, улучив момент, когда оператор оказался у него за спиной, Чжань еле слышно шепнул одними губами, чтобы не выдать себя артикуляцией: — Попроси малышку ЧжоСюань подойти ко мне позже, я передам письмо. Ибо удивлённо приподнял бровь, не решаясь задать вопрос вслух, но Чжань понял. Как только Ибо заставил его развернуться и наклонить голову, он пробормотал: — Да, я написал тебе письмо. Ручкой на бумаге, раз уж по-другому нельзя. — Хорошо, — кивнул Ибо, совмещая похвалу танцевальным успехам и ответ. Затем перешёл к следующему участнику шоу. Через час он объявил об окончании тренировки и распустил всех, чтобы ещё час позаниматься самому. ЧжоСюань, выслушав его просьбу, снова закатила глаза, но без лишнего возмущения вышла из зала. Спустя некоторое время она вернулась и показала пальцами «окей». Ибо, проявляя недюжинную выдержку, закончил связку и только потом приблизился. Накинув на потную шею поданное помощницей полотенце, он схватил сложенный вчетверо листок бумаги. Хотя ЧжоСюань деликатно отвернулась, Ибо не стал читать при ней. Он взял бутылку воды и удалился в противоположный угол зала и уселся на пол спиной к зеркальной стене. Немного детская попытка создать видимость уединения. Листков было два, исписанных убористым красивым почерком дизайнера, и Ибо тихо порадовало, что Чжань столько хотел ему сказать. Получить коротенькую записку, наверное, было бы даже немного обидно. На первом листе Чжань говорил, как сильно он скучает по нему, и как тяжело держать себя в руках во время занятий. Это всё Ибо отлично знал по своим ощущениям, и было приятно, что их чувства настолько схожи. Кроме того, Чжань писал, сколько нового он открывает для себя каждый день про изнанку шоу-бизнеса, и о том, что его восхищение Ибо всё растёт по мере понимания, какой труд стоит за успехом и славой. Что скрывать, именно от Чжаня получить такие признания было особенно лестно. Читая, Ибо не сдерживал смущённой и польщённой улыбки. И тут улыбка застыла, а сердце застучало учащённо. Чжань перешёл к рассказам, о том, как сексуально выглядит Ибо во время занятий, и какие развратные мысли и фантазии это вызывает. «Да тебе порно-романы нужно сочинять, Чжань-гэ», — ошеломлённо думал Ибо, с трудом выдыхая открытым ртом. Его и самого одолевали желания, но он никогда не смог бы описать их так ярко и возбуждающе, но без малейшей пошлости. В приступе любви, ему захотелось прижать письмо к груди, прямо к колотящемуся сердцу, однако Ибо помнил, что не один в зале: за спиной тихо переговаривались стаффы. Он быстро пробежал текст глазами и, сложив бумагу, спрятал её в карман — перечитывать, когда никого не будет рядом. На втором листке был пересказ беседы с Лю ХайКуанем.