probably sad stories

Папа давно утратил к нам внимание, сейчас он, кажется, уже дрыхнет в палатке в обнимку с мокрым псом. Заубер, кстати, единственный, кто искупался в эту поездку, поэтому пах так, как пахнут и все мокрые собаки – отвратительно. Болотом каким-то, но бате похуй, главное, что тепло. Июнь, июль была ужасная погода, поэтому семейная вылазка, проводимая по традиции каждое лето так и не провелась, но по крайней мере до августа. Местечко тихое, с одной стороны дорога, уходящая круто вниз, и леса, с другой скалистый берег и широкая река. До беспамятства люблю эти места, встречая все восходы и рассветы второго дня поездки на берегу спуска, в прошитом плюшем кресле, с книгой и семечками. Но прогнозы синоптиков всё же не сбылись – чуда не случилось, и мы по факту застряли на берегу реки в ужаснейшую погоду. Ветер, кажется, до костей пробирал, а вечный дождь заставлял сидеть или в огромной кухне-палатке, или в обычной палатке, кою, кстати, занял отец. С пьяна видимо перепутал. Одно радовало – я не взял тёплых вещей, и нет, не сумасшествие, просто теперь одежда Тэёна-хёна согревает меня, теперь его запах впитывается мне под кожу. А ещё она пахнет ну просто очень сногсшибательно, одеколоном, сладковатым потом и дезодорантом с запахом сладковатого перца. Ночью спят все в одежде, потому что кое-кто забыл спальник, и мне пришлось отдать свой, чтобы отец окончательно коньки не откинул от переохлаждения. Теперь мы с Тэёном спим под одним спальником, и он иногда обнимает меня со спины, так жарко в шею дышит, что мне только хуже становится, только больше мурашек разгоняет, только убивает меня, даже неосознанно блять. А просыпаться и чувствовать руки на своей талии и кончик холодного носа, зарывшегося в изгиб шеи, рядом с кромкой волос – слишком. - Замёрз? - подходит сзади, окольцовывая руками талию, а руки просовывает в карман толстовки посреди живота. Мы стоим на обрыве, ветер колышет мои волосы, а заходящее солнце зарделось не хуже моих щёк. - Нет, - коротко отвечаю я, откидываясь на спину брата, немного опираюсь головой на плечо. - По твоим мурашкам так не скажешь, - шепчет в шею, разгоняя теплом кровь в суженных сосудах. - Это от твоего голоса, - шепчу я. - Заводит? - Нет, напоминает голос деда-педофила из фильма, вот мне и не по себе, - прыскаю от смеха, сильнее кутаясь во объятия.