Школа порока. Часть 1: "Зеркальное отражение"

7 На следующий день, к моему неудовлетворению, Тройд сказал, что сегодня Вульфхарт снова пригласил нас в Ледовый дворец. Я наотрез отказался ехать туда. Тогда Тройд сказал, что поедет один, без меня. Меня это взбесило, это его маленькое предательство. Я сказал, что, наверное, в Ледовом дворце у него есть кто-то, кого он страстно желал бы видеть. Тройд иронично ответил, что все может быть. Нет, я не мог отпустить его туда одного! Пришлось ехать вместе. Меня бесило это общество нелюдей с людскими пороками. И это мерзкое шушуканье за спиной. Вульфхарт встретил нас с распростертыми объятиями. Пока брат, к ужасу моему, проводил длительную беседу с Флер, я общался с самим Вульфхартом, тщательно разыгрывая роль, что все хорошо. У меня был филологический склад ума, в школе я учил филологические науки. Мы беседовали о поэзии и истории. Вульфхарт рассказывал такие исторические подробности, будто был сам очевидцем. Когда я сделал ему замечание, он улыбнулся и сказал, что ему уже почти четыреста лет и что он, будучи иностранцем, жил еще при дворе Людовика XIV, где и познакомился с Флер. — Я стал вампиром в возрасте четырехсот лет, — рассказывал Вульфхарт, таким и остался навеки. Тебя тоже нужно сделать вампиром... Я спросил, что разве я еще не вампир? Вульфхарт сказал, что я между небом и землей, ни там, ни тут. Чтобы мне окончательно стать вампиром, меня должны укусить. Вульфхарт сказал, что я ему нравлюсь и предложил свои услуги. Я ответил, что за этим обращусь к брату. Вульфхарт скептически улыбнулся. С этого дня мы каждый день посещали Ледовый. Я чувствовал, к своему ужасу, что его что-то тянет туда. Флер... Эта рыжеволосая ведьма окончательно свела его с ума. Преступив порог Ледового, я сразу же почувствовал отчужденность Тройда. Он спешил к ней, а я оставался с Вульфхартом.Он рассказал мне, что здесь есть целые вампирские кланы, ненавидящие друг друга и ведущие войну. Целые кланы-семьи. Вульфхарт задался целью их объединить и создать огромную империю, но это казалось пока что утопией. Я молча умирал с каждым днем, пока наконец не высказал Тройду все, что думаю по этому поводу. Он обозвал меня дураком и сказал, что уже устал от моих истерик и ревностей. Что он хочет свободы, хочет отдохнуть. Я психовал и устраивал Тройду сцены. Говорил, что он бесчувственный, что издевается над собственным братом. Мы ругались ежедневно. И вот, однажды, Тройд сказал мне, что нам стоит прекратить любовные отношения. Я молча сел на кровать, смотря в одну точку. Я не находил, что сказать и отказывался в это верить. Еще недавно он носил меня на руках, называя самым любимым. Все это время я чувствовал себя его собственностью, а теперь чувствовал себя его ненужной собственностью. Тройд сказал, что это нормально, что бывает такое, когда самые прекрасные и светлые чувства проходят, но остаются хорошие воспоминания. Это меня никак не обрадовало и я стал рыдать, осыпая его упреками. Тройд, словно палач на эшафоте, сказал, что любит Флер. Что для нас будет лучше, если он отсюда съедет, оставив мне этот номер. Я выхватил револьвер и сказал, что убью его. Нагло смеясь, Тройд ответил, что все равно бессмертен. Он собрал вещи и ушел, оставив меня одного в постели. Разбитого, растоптанного, апатичного, терзаемого невыносимой ревностью, страдающего безгранично. Сутки я пролежал в постели, не вставая. Я чувствовал, что пребывание в номере, где все напоминало о нем, просто невыносимо и я поехал в Ледовый. Я хотел поговорить с Вульфхартом. Буквально ворвавшись в его кабинет, я затараторил, что пришел просить его сделать меня вампиром. Вульфхарт улыбнулся, сказав, что знал это. — Вам уже известно, что мой брат и дама вашего сердца... — Да, известно, — перебил он. — Но каждый из нас сам выбирает свой путь. — Вы думаете, она его любит?—спросил я. Вульфхарт усмехнулся — Такие вампиры, как Флер, не умеют любить ничего, кроме своего тщеславия. Эти слова злорадно потешили меня. Я представил, как Флер бросит Тройда, как ему будет больно и обидно, как он приползет на коленях, умоляя о прощении, но будет поздно — измены я не прощаю. Мы пошли в салон. Я увидел брата в компании Флер.Она была так красива, что мне от этого делалось еще больнее. Ее пышные рыжие волосы были украшены девственно-белыми лилиями. Ожерелье с изумрудами на ее тонкой грациозной шее светилось так же, как и ее победоносный насмешливый взгляд. Видя мое перекошенное болью лицо, Вульфхарт принес выпить. Я пил весь вечер. Мне было больно и сердце рыдало, разрываясь на части. — Вы сделаете меня вампиром? — спросил я. — Да, только за это я потребую плату, — ответил он. — Какую? — Твое тело. — Почему? — удивился я. — Потому, что ты давно уже мне симпатичен,—признался Вульфхарт. — Ты очень красивый, чувственный мальчик и мне нравишься. Если ты останешься со мной, то не пожалеешь, у тебя будет все. Его речи мне понравились. Да... месть — все, чем я сейчас жил. Да и выбора не было, без брата я стал таким одиноким, одиночество меня убивало. По взгляду Вульфхарта я понял, как сильно он меня хочет. Это было странно. Раньше, кроме брата, для меня никого не существовало. Я не мог представить секс с кем-то другим, а сейчас мне наоборот захотелось этого назло Тройду. Вульфхарт был красив, изыскан и интересен. Он познакомил меня с тремя старухами, отвратительными на вид. Они оказались из древнего и очень почитаемого рода графа Дракулы. Старухи похотливо разглядывали меня, но Вульфхарт сказал, что я с ним и, взяв под руку, увел в свои покои. Его прикосновения были нежными, исполненными аристократического благородства. Мозаичная дверь затворилась и мы присели на кровать. Вульфхарт сказал, что этой ночью сделает меня вампиром. Сказал, чтобы я расслабился и не боялся — сильно больно не будет. Он осторожно снял с меня рубашку и вскрикнул, увидев мою спину: — Бедный мой мальчик! Этот изверг-брат просто издевался над тобой. Я тебя почти люблю. Он аккуратно целовал мое изувеченное тело. Вульфхарт был таким внимательным, таким нежным, что я заплакал. Он вытер бегущие по моему лицу слезы. Почему бы мне не полюбить его? Во всех движениях наблюдалась осторожность, нежность и забота, он так непохож был на Тройда, который стал проявлять склонность к садомазохистским извращениям. Вульфхарт достал старинный бальзам и намазал мне спину. Я был ему благодарен! — Можете поцеловать меня? — попросил я, испытывая убийственную горечь и одиночество. Он склонился ко мне и я почувствовал его язык у себя во рту. Я ответил страстным поцелуем, пытаясь изобразить влюбленность и вычеркнуть Тройда из головы.. Его поцелуй оставил приятное впечатление. Я захотел повторить его еще. Вульфхарт целовал мой рот, продолжая снимать с меня одежду. Мне он начинал нравится. Он был моим целебным лекарством на рану, нанесенную Тройдом. Мы уже лежали совсем обнаженные, гладя и лаская друг друга. Я подумал, что Тройд сделал меня мужчиной, лишив девственности, а Вульфхарт сделает меня вампиром. Я навсегда останусь молодым и прекрасным и гниение не коснется меня. У Вульфхарта было стройное и красивое тело, грациозная осанка. Мне нравилось покрывать его тело поцелуями. Вульфхарт называл меня чудным мальчиком, говорил, что я прелесть, что он влюбляется в меня с каждой минутой. Я был доволен. — Возьмешь меня? — спросил я. — Возьму. И вот я уже лежал на животе и дрожал от возбуждения, желая его всей душой. Он так искусно овладел мной, что я ничего не почувствовал. Вульфхарт оказался искусным любовником. Не причинив мне ни грамма боли, он заставил меня стонать от неописуемого восторга. За короткое время я получил тринадцать оргазмов. В сексе Вульфхарт был богом. Привыкнув к тому, что Тройд в постели готов был меня разорвать, за сегодняшнюю ночь я получил истинное наслаждение. Вульфхарт убрал волосы с моего лица и спросил, понравилось ли мне. Я опустил глаза и сказал, что у меня просто нет слов. Он сказал, что любит меня и снова стал целовать меня везде, я выгнулся, как кошка. Вульфхарт ласкал мою нежную шею, я знал, что он сейчас сделает. Я почувствовал легкий укус. "Ах, это должен был сделать Тройд", — подумал я. Но Вульфхарт не мог мне не нравится. Еще немного боли и теплая кровь заструилась по телу. Вульфхарт осторожно вытер перепачканное кровью лицо носовичком. Он слизал струйку крови, стекающую по моей шее. — Извини, если причинил тебе боль, мой милый мальчик, — сказал он. — У тебя могут быть недомогание и головокружение. Лихорадки быть не должно, так как у тебя появился иммунитет. Я поблагодарил его и он сказал, что теперь я принадлежу ему и мы соединимся в нашем бессмертии. Я свернулся калачиком возле него, чувствуя себя несчастным ребенком, а Вульфхарт обнял меня и прижал к себе. Мне это понравилось. 8 Война была неизбежна. Я почувствовал это, держа Вульфхарта под руку, демонстративно явившись в Ледовый вместе с ним. Все двусмысленно заулыбались. Но мне было плевать. Я видел испепеляющий взгляд Тройда. Он понял, что между мной и Вульфхартом возникла близость. Это его заметно взбесило. Синдром собаки на сене. Он не думал, что я так быстро с кем-то сближусь. Моя душа ликовала! Положив голову на плечо Вульфхарта, я весь вечер не отходил от него, украдкой наблюдая за реакцией Тройда, который рвал и метал. Видя, что Тройд и Флер стоят недалеко от нас, я сказал так: — Любимый, пойдем отдыхать, что-то я неважно себя чувствую. Я с радостью видел перекошенное злобой лицо Тройда, его мрачный взгляд, сопровождающий нас. Я чувствовал себя действительно неважно. Каждый переживает тяжелую болезнь, становясь вампиром. У меня все проходило намного легче — был иммунитет, ведь я постоянно пил кровь Тройда. Все равно было плохо, поднялся жар. Меня лихорадило. Нужно отдать должное Вульфхарту — он не отходил от меня, отпаивая какими-то снадобьями. Я увидел склонившуюся надо мной одну из тех мерзких старух из рода Дракулы. Старуха скривила рот в похотливой улыбке и протянула ко мне руки: — Какое милое дитя! Какая нежная кожа! Я закричал от омерзения. Подошел Вульфхарт. Я спросил у него, куда делась мерзкая старуха и он ответил, что никакой старухи не было, что это всего лишь галлюцинации. Вульфхарт приподнял мою голову, влив в рот целительный настой. Я увидел на постели Тройда. Он разделся и бесцеремонно лег рядом, как раньше. Я спросил, где Флер. — Никакой Флер не существует, — сказал Тройд, — я пришел, чтобы любить тебя. — Ты же меня бросил! — Я не бросал тебя, это тебе приснилось, — ответил Тройд, срывая с меня одеяло. Я помню лишь животный нечеловеческий секс. Утром я проснулся и очень разочаровался — Тройда не было, я лежал в объятиях Вульфхарта. — Где мой брат? — спросил я. Вульфхарт разъяснил, что вчера меня посещали галлюцинации. Что я домогался его как ненормальный и у нас всю ночь был сумасшедший секс. — Мне казалось, что рядом Тройд. Вульфхарт стал грустным. — Вчера ты назвал меня любимым ради того, чтобы разозлить своего брата? Я не мог ответить. Иногда так сложно говорить правду. — Да, —выдавил я. — Ценю твою искренность, — печально сказал Вульфхарт. — Неужели я тебе совсем безразличен? У меня возникли к тебе серьезные чувства. — Нет, не безразличен, — ответил я. И я не врал. Вульфхарт действительно мне нравился, хоть я все еще любил брата. Он был такой внимательный, заботливый, сделал меня молодым и бессмертным, я был ему очень благодарен. — Завтра выходим на промысел,—предупредил Вульфхарт. — Что такое ПРОМЫСЕЛ? — поинтересовался я. — Завтра узнаешь. Мы вышли в салон. Вульфхарт имел деловой разговор с одним из кланов. Здешний народ разделился на две партии, хотя салон принадлежал Вульфхарту. Половина влиятельных семейств бессмертных кровопийц сталасобираться около Флер и моего брата. Контингент салона мне совсем не импонировал. Эти вампиришки с самыми мерзкими человеческими пороками окидывали меня злобными взглядами. Они завидовали моей неземной красоте и тому, что теперь я протеже Вульфхарта, что давало власть. Я стоял в стороне, попивая пунш с кровью, когда заметил родичей Дракулы — омерзительных старух. Мне стало тошно — они оценивали меня похотливыми, всепожирающими взорами. Я никогда не думал о геронтофилии и про себя нехорошо выругался за то, что они на меня пялились. Состояние мое улучшилось. В обновленный организм вливались свежие силы. Но сейчас я чувствовал себя одиноким, в сердце зияла дыра, я чувствовал невосполнимую опустошенность, виной которой был брат, разбивший мою жизнь. Интересно, чтобы я делал, если бы он не ответил мне тогда взаимностью? Учился бы в колледже, пошел бы работать, увяз в бессмысленной рутине жизни с мелочными хлопотами, суетой. Втянулся бы в эту жизнь,забыв о своих мечтах, о том, что есть что-то большее, к чему стоит стремиться... Состарился бы... Мое прекрасное лицо и тело стали бы уродливыми и морщинистыми. Потом я бы попросту издох и это постаревшее и подурневшее тело сожрали бы могильные черви. Меня передернуло от такой перспективы. Нет, никогда я не пожелал бы ничего другого кроме того, чтобы быть вампиром. Быть на ступень выше людишек, иметь над ними власть! Я смаковал чувство собственного превосходства вместе с кровавым пуншем, пока взгляд мой не упал на до головокружения отвратительных старых пердух. Они так кокетничали передо мной, словно были красавицами расписными! Черт, как же меня это взбесило... Неужели они не видели себя в зеркало?! Я где-то я читал, что вампиры не отражаются в зеркале — это полный бред! Не отражаются те, кого не существует, а мы существуем. Мы — живые, не мертвые. Мы живем за счет того, что обновляем и поддерживаем свой организм свежей кровью. Мы можем жить столетиями, не умирая человеческой смертью, и все же найдется то, что может нас убить. Я спрашивал Вульфхарта, что это, но он не говорил, думая, что я могу покончить с собой. Черт, старухи просто доконали! Я, не выдержав, пошел в туалет, удостоив их презрительным взглядом. Когда я любуюсь собою в зеркале, у меня всегда улучшается настроение. Я восхищался совершенству собственных линий и какой ужас меня охватил, когда за моей спиной появились три старые клячи отвратительного вида! Ощерив свои гнилые клыкастые челюсти, они стали рассыпаться в комплиментах, расхваливая меня все больше и больше. Натянуто улыбнувшись, я поблагодарил их за комплименты, желая поскорее убежать на край света. Но тут я просто опешил... Одна из старух с силой Геркулеса прижала меня к зеркалу, другая принялась расстегивать рубашку, а третья полезла к ширинке. Я чувствовал себя будто пришибленный табуретом, не зная, что мне делать. К еще большему стыду я услышал звонкий переливистый смех Флер, погубившей мою счастливую жизнь. Как всегда великолепна, в платье из темно-зеленого бархата, с разметавшимися рыжими локонами и маленькой шелковой плетью в руке, на которую была надета черная перчатка, Флер продолжала хохотать: — Здравствуйте, сударь! Скрипя зубами от стыда и злобы, я ответил, что ее манеры устарели. — Для бессмертных не существует времени, — ответила Флер, добавив, что каждый получает то, чего достоин (намекая тем самым, конечно же, на мерзких старух!). Я сжал кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не подпортить ее прекрасное личико. Но Флер уже ушла, шурша юбками. Пользуясь разрядкой, я растолкал старух и убежал прочь. Мне было тошно и мерзко. Я решил укрыться в самых отдаленных комнатах, спрятаться во мраке. А внезапно увидел Его, сидящего на диване. Меня передернуло и я поспешил обратно. — Нарцисс! — услышал я такой знакомый, умеющий играть струнами моей души, голос. Я остановился, но не обернулся. — Если ты здесь, значит это судьба... — сказал Тройд. — Судьба играет человеком, она изменчива всегда, — ответил я как можно бесстрастнее. Но в моем голосе невозможно было не уловить злобных ноток. Я собирался с гордо поднятой головой, величественно уйти, но проклятые, онемевшие ноги, не дали мне сделать и шагу. Я услышал лишь шаги за спиной в этой темной комнате, в которой виднелись очертания мебели. Тройд взял меня за плечи и развернул к себе. Я видел взгляд его горящих глаз. По телу моему пробежала предательская дрожь. — Ты дрожишь, — сказал Тройд, — значит я все еще тебе небезразличен. — Ошибаешься, — стал злиться я, пытаясь убрать его руки с моих плеч, но он уже сделал это сам. — Солнышко мое, — сказал он, — я так по тебе соскучился... Меня возмутили эти речи. — Соскучился! Мне кажется, у тебя есть некто, кто может тебя очень хорошо развлечь. —Я так соскучился по твоим губам, по твоей шее, по твоим пальчикам, по твоему язычку, по каждому кусочку твоего тела, мой мальчик, мой дорогой брат, самый-самый любимый... Тройд говорил с такой страстью, что я начинал возбуждаться, но всеми силами приказал себе вести себя с королевским достоинством. — Если ты больше меня не любишь, это твое право, — более спокойно сказал Тройд, — но мы могли бы остаться друзьями, присядь, давай поговорим. Или тебя так переполняет злоба, скрываемая под маской равнодушия? Эти слова меня убили и я присел на диван. Сидящий напротив брат так возбудил меня, что я закусил губу и стал представлять троицу гнилозубых старух, чтобы хоть немножко прийти в себя. — Как поживаешь? — спросил Тройд. — Очень хорошо, — ответил я. — Содержательный ответ. — Ты тоже немногословен. — Я не хочу,чтобы ты злился на меня, — сказал Тройд. — Пойми, я очень люблю свободу, но это не значит, что я не люблю тебя... — Очевидно, свободу ты любишь больше, —тсъязвил я. — Особенно под шелковой плетью! — Ты обижаешься и это понятно, ведь задето твое самолюбие... "Если бы только это!" — чуть не выпалил я. — Пойми, твоя чрезмерная ревность отравляла нашу жизнь. Мне стало невыносимо. Захотелось отдохнуть от всего... — Вот и отлично, — сказал я, — теперь никто не будет доставать тебя своими подозрениями, — я встал, собираясь уйти. — Но между нами столько всего было... — продолжал Тройд. — Зачем разыгрывать из себя чужих? — Каждый делает свой выбор, а чужими мы уже стали. Он не сводил с меня глаз в темноте. Я молчал. Как-то все быстро произошло. Его руки потянулись ко мне. Его язык уже был у меня во рту. Я так изголодался по нему! Моему сердцу было так больно и так хорошо, оно любило и ненавидело этого проклятого предателя, поломавшего мой душевный покой, что я плакал. Пользуясь моей слабостью, этот подлец, мой брат, начал обнажать части моего тела и ласкать их языком. — Тройд... Тройд... — повторял я. — Что? — он остановился и его горящие глаза уставились на меня. — Не делай мне больно! — я обнял его за шею и, уткнувшись лицом в его плечо, начал рыдать. Мне было невыносимо, унизительно из-за собственной слабости, но я ничего не мог поделать с этим из-за нахлынувших волной чувств. Он нежно целовал мое заплаканное лицо и говорил, что все хорошо. Я верил ему почему-то, хотелось верить. Я кричал, что люблю его и не могу без него жить. Он успокаивал меня и говорил, что всегда будет со мной, потому, что я его брат. Мы опустились на диван. Тройд с укором говорил, что только он имел право сделать меня вампиром. Я ответил, что достаточно того, что он сделал меня мужчиной. Что это было лучшее ощущение в моей жизни. Он лежал сверху и его руки гуляли по всему моему телу, доводя меня до экстаза. Мне было так хорошо! В эту минуту я не думал ни о Флер, ни о Вульфхарте — это люди, разлучившие нас. Я так крепко обнял брата, что, будь он человеком, я задушил бы его. — Я никуда тебя не отпущу, никому не отдам, — шептал я, а он кивал, целуя мое плечо. Я умолял его, чтобы он взял меня, как раньше, жестко, грубо, чтобы я чувствовал боль... Мне хотелось, чтобы он терзал мою плоть, как дикий зверь. Я умолял его делать мне больно. Я кричал и требовал, говорил, что он истерзал мое несчастное сердце, так пусть терзает и плоть. Я выводил его из себя, дразня, как дикого быка, и достиг цели. Тройд накинулся на меня. Его ласки превратились из нежных в зверские. Он кусал и царапал мое тело, мне было одновременно и больно, и хорошо. Казалось, что диван под нами развалится. Я не помню, как меня одолел сон. 9 Когда я проснулся, то испугался, что Тройд снова был галлюцинацией. Но он стоял у окна ко мне спиной. Я видел эту обнаженную, исцарапанную мной спину—значит все было на самом деле. — Тройд? — позвал я. Он обернулся ко мне. У него был задумчивый вид. Я протянул руки—он сел рядом. — Ты больше никогда меня не оставишь? Я ведь люблю тебя! — голосом наивного ребенка сказал я. Тройд отвернулся в сторону. — Понимаешь, Нарцисс, как бы это сказать... Не то, чтобы я не любил тебя... Просто... Я вобщем... Помолвлен с Флер. Мы скоро поженимся. — Что?! — Я слушал и не верил. — И это ты говоришь после такой страстной ночи?! Да ты издеваешься надо мной?! — Милый, я совсем не против быть твоим любовником. Ты даешь отличную разрядку в плане секса. Я вчера не сдержался... Я не мог себя контролировать. Мои глаза широко раскрылись, я не понимал, как он смеет такое говорить! Он топтал мое сердце второй раз с настоящим триумфом. Я был в такой ярости, что накинулся на брата и стал бить его куда попало, проклиная страшными проклятиями. Он раздраженно оттолкнул меня и выбежал прочь, бросив на ходу, что я веду себя, как истеричка. Я небрежно надел одежду и, как побитая собака, отправился в другой конец Ледового, где находились наши с Вульфхарт комнаты. На душе было так погано, что я не знал, куда деть себя. Зачем он вернулся? Чтобы разорвать мою душу окончательно? Неужели он не чувствует, как сильно я люблю его?! Я так задумался, что не заметил, как вошел Вульфхарт. Он наклонился ко мне. — Ты был с ним сегодня, спал с ним? — спросил он со злостью. — Да, — я растерянно посмотрел на него. — Как ты узнал? — По твоим красным заплаканным глазам, по твоему исцарапанному и искусанному телу! — его лицо исказилось злобой и возмущением. — И он опять кинул тебя ради Флер! — Да! — не мог не согласиться я. — Эта сучка своей красотой вскружила ему голову. Но он любит меня!! Вульфхарт иронично рассмеялся: — Как ты глуп! Если бы он любил тебя, он был бы с тобой, а не с ней! Я промолчал, потому что он говорил правду. Я пытался себя обмануть, но реальность взяла верх. — Я дал тебе власть, молодость, бессмертие, свою любовь, а ты отплатил черной неблагодарностью и изменой! Я видел, как он страдает. — Прости меня... — сказал я. — Прости?! — Думаешь так все просто? Ты — тряпка в руках своего брата, стоит ему от скуки поманить тебя пальцем, как ты у его ног... — О, замолчи, ты так жесток со мной... — взмолился я. — Ты сам с собою жесток! Одевайся и приведи себя в порядок, — бесстрастно сказал он. — Зачем? — Пора самому добывать себе пропитание, а не сидеть на чужой шее! — Ты так сильно разозлился? — виновато спросил я. — Собирайся, — повторил он без всяких эмоций. Я надел пиджак и вышел следом. Было уже поздно. В свежем ночном воздухе витал аромат цветов, которые цвели только в это время суток. — Что я должен делать? — спросил я. Мы молча шли по улице. На Вульфхарте был фрак и цилиндр. Я всегда удивлялся, как он мог носить подобное в XXI-м веке. Мы заметили впереди двух очень молодых и перебравших парней. — Вот,видишь, это доноры! Один мой, другой — твой, — сказал он. — Лови и приступай к делу! — Но мы же убьем их! Я не убийца! — запротестовал я. — А ты думал, что кровь, которую ты пьешь, берется посредством волшебной палочки? Или думал, что молодость и бессмертие подарены тебе просто так? За все нужно платить, делай свое дело, выбора нет. Я действительно сделал свой выбор и отступать поздно. Вульфхарт настиг одного из парней. Схватив его локтем под подбородок, он свалил парня на землю. Я сделал аналогичное с его приятелем. Перепугавшись, жертвы умоляли о пощаде и мое сердце дрогнуло, но Вульфхарт строго посмотрел на меня и сказал: — Пей! Я вспомнил, как со мной поступил Тройд и меня охватило бешенство. Я опустил начинающие заостряться зубы под кожу донора и живительная влага теплом разлилась по моему телу. Я пил и пил. — Стоп! Парень уже мертвый, можешь отравиться, — сказал Вульфхарт. — Ну и что! — ответил я. — Мне все равно! Он схватил меня за волосы и с силой оттащил от парня. — А мне нет! Сколько сил и времени я потратил на тебя! Впустую? Нет уж! — его кроваво-красный рот был так близко к моему, такому же кроваво-красному. Наши губы страстно нашли друг друга. — Мой дорогой, мой хороший мальчик, я так сильно тебя люблю! — шептал он мне на ухо. — Прости меня, — ответил я, — я больше так не буду, никогда тебе не изменю. Хочу остаться с тобой... Он обнял меня и прижал к себе. Я испачкал его белоснежную рубашку своим кровавым ртом. Вульфхарт всегда пил кровь, не проронив ни капли. Ведь у него было четыре столетия опыта! — Теперь мы будем каждую ночь выходить на промысел, — предупредил он. Уже свершив убийство донора, сделать это в другой раз было не так совестно. Я смирился. А что еще оставалось! — Ты правда хочешь остаться со мной? — Да, хочу, — тихо ответил я. — Хочу научиться любить тебя. Хочу отомстить ему... — Отомстить, научившись любить меня? Я не знал, что ответить и не сказал ничего. — Целуй мои губы! — сказал я. — Возьми мое тело, я твой... ...На другой день в салоне праздновали помолвку Флер с моим братом. Я не могу передать, как мне было невыносимо, как было больно, как мое сердце разрывалось на мелкие кусочки. Как плакала и тосковала моя душа от невыразимого горя. Я молча держал в себе жгучую боль, даже пытался улыбаться и казаться счастливым. Я подошел к его невесте, притворно приняв благодушную улыбку, поздравил с помолвкой. Они так же притворно мне улыбнулись. Как я ненавидел лицемерить, притворяться! Улыбаться, когда стонет душа! Но это было необходимо для сохранения остатков своей умирающей гордости. Всем видом я хотел показать, что мне очень небезразличен Вульфхарт. Среди вампиров были распространены связи между мужчинами, поэтому никто не удивился. Я поймал на себе взгляд брата. Он с любопытством смотрел на меня, думая о том, как я чувствую себя после нашей ночи и после новости о помолвке. Я сделал безразличный вид и подошел к Вульфхарту. Но, черт возьми, я не мог вырвать любовь к брату из своего сердца!!!