Школа порока. Часть 1: "Зеркальное отражение"

16 Вульфхарт пристегнул меня к себе наручниками и потащил из склепа, как собачку на поводке, приговаривая, что впредь всегда будет пользоваться бананом, чтобы доставить мне удовольствие. На что я ответил, что, если нет своего достоинства, то ничего другого не остается, как прибегнуть к помощи банана. Я плелся вслед за Вульфхартом, чувствуя, что, если я попаду в салон, то вряд ли вырвусь обратно. Само провидение подтолкнуло меня глянуть в карман пиджака Вульфхарта. Оттуда торчал шприц с мертвой кровью. Но вытащить его незаметно было непросто. Поэтому, гореть мне в аду, я прибегнул к лицемерию. — Послушай, — сказал я Вульфхарту, нежно проведя пальцами по его руке. — Ты прости меня, я был такой невыносимый. Но я так за тобою скучал... Вульфхарт прекрасно знал, что я говорю неправду, но взыгравшее самолюбие и блеснувшая надежда, всегда ведущая нас по ложному пути, ни за что не хотели этого признать. Поэтому я продолжал, стараясь включить все свое красноречие. — Ты был со мной таким нежным, так оберегал меня, заботился обо мне... Так трогательно меня еще никто никогда не любил... "Если признаюсь ему в любви — это будет слишком", — подумал я, поэтому сказал: — Ты мне нравишься... Я остановил его и мои губы взяли губы Вульфхарта в свой сладкий плен. Я старался целовать его, изображая самую трогательную и покорную влюбленность. Вульфхарт поверил мне, расслабился, а я выхватил шприц с мертвой кровью у него из кармана и всадил ему в плечо иглу. Он посмотрел на меня, как на гнусного предателя и лгуна, свалившись на земь. Нет, я не хотел его убивать, но я не знал, какая нужна доза мертвой крови, чтобы она действовала, как наркоз. Я не знал, убил его или усыпил. Но в тот момент мне было все равно. Моя рука судорожно искала в его кармане ключи от наручников и поиски увенчались успехом. Я освободился из плена и помчался по кладбищу, куда глаза глядят. Меня ждало разочарование: мне сказали, что жильцы, снимавшие номер в отеле, съехали, а куда именно они направились никто не знал. Я понятия не имел, где теперь искать Тройда, где мой вампиреныш и где взять хоть немного денег, ведь все они остались у брата. А, если я не убил Вульфхарта, то он непременно вернется за мной. Отличная перспектива! Я сел под деревом, не зная, что делать дальше. С другой стороны кто-то тоже сидел. "Сейчас поужинаю", — подумал я. Когда человек приблизился, то я увидел своего измученного вампиреныша. — Где Тройд? — первым делом спросил я. — Не знаю, — ответил он.— Уехал. Я каждый день выглядываю тебя возле этой гостиницы, думая, что, быть может, ты вернешься... — И ты не ошибся! — ответил я, тронутый его преданностью. — Я так ждал тебя... — он кинулся ко мне и спрятал голову у меня на груди. Я обнял бедное дитя. Он так старается для меня повзрослеть. И как сказать ему, что он останется таким навечно! Он прижался ко мне, как мышка. Я слышал биение его сердца. Мой маленький, я сделал его таким несчастным! Губы Микаэля находились в миллиметре от моих и я знал, чего он хочет, поэтому мягко отстранил от себя. Я дал самому себе обещание больше не трогать его. — Ничего, скоро я вырасту и ты сам захочешь меня! — самоуверенно сказал Микаэль. О, как я мог сказать ему, что этого никогда не будет! — Хочу есть! — сказал вампиреныш. Мы сидели в кустах добрых два часа, пока не увидели пьяного, возвращающегося с вечеринки. Харчами пренебрегать было не в наших интересах. Мы так проголодались, что едва не напились мертвой крови. Мы захмелели, потому что в этой крови содержалось много алкоголя. Я посмотрел на чумазого вампиреныша, да и сам я был не первой свежести. — Пойдем, помоемся в реке, — предложил я. Было темно, нас никто не видел. Мы обнажились и вошли в прохладную воду. Я с вожделением глянул на его белоснежное стройное, как у молодого деревца, тело. "Нет", — сказал я себе. — "Я так решил," — и отвел взгляд в сторону. Я занялся тем, что тщательно смывал со своего тела кровь и пыль. Я старался не думать о Микаэле, но он сам подошел ко мне. Он обнял меня за талию и крепко прижался ко мне всем телом. Его прекрасные глаза выжидающе смотрели на меня. Я застонал, потому что не мог больше выносить этой пытки, потому что ломался и изменял самому себе. — Останься со мной, — тихо проговорил Микаэль, — я тебя очень люблю, а он нет. Он сбежал с твоими деньгами, бросив на произвол судьбы, а я никогда не брошу. Всегда буду твой... — и он еще сильнее прижался ко мне. О, какой он был для меня в эту минуту желанный! — Я тоже тебя люблю, — сам не зная почему, проговорил я. Мы начали зверски целоваться. Я почувствовал себя шлюхой. Если рядом не было Тройда, мне невыносимо трудно стало сдерживать себя (особенно, когда так близко было молодое и прекрасное тело!). Я стал таким после измены Тройда, хотя, быть может, моя натура была такой изначально, просто не сразу проявилась. Прекратив поцелуй, Микаэль посмотрел на меня своим фирменным взглядом дикаря. — Возьми меня, я твой, — сладострастно прошептали его губы. — В прошлый раз я был эгоистом и сделал тебе очень больно, — сказал я, чтобы не чувствовать себя совсем уж виноватым. — Мне плевать, я так сильно тебя люблю! — ответил Микаэль. Я дрожал от возбуждения. — Пойдем в воду, — сказал я, беря его за руку. Я овладел Микаэлем прямо в воде. Это было фантастично. Каясь за прошлый раз, я был очень нежен, целовал его плечи. Он плакал от любви ко мне, а я чувствовал себя полным ничтожеством. — Мой маленький мальчик, — сказал я, — простишь ли ты меня когда-нибудь?.. Он так ласково, так душевно обнял меня за шею, что я расчувствовался. — Я в твоих руках такой счастливый, — сказал он. — Не отпускай меня никогда. Я услышал, как по громкоговорителю передали, что кому-то нужно выйти из воды и одеться. Я оглянулся, но, кроме нас в воде никого не обнаружил. На берегу уже поджидал наряд полиции. — Это за нами... — проговорил Микаэль. — Давай вплавь, — предложил я. — Я не умею плавать, — признался он. — Черт с ними, идем, что они нам сделают? — сказал я и мы выползли из воды. Оказывается, кто-то из окна увидел, как мы убили прохожего и вызвал полицию. Нас забрали в участок. "И почему все самое прекрасное заканчивается у меня всегда вот так!" — возмутился я про себя. В участке нас уже целый час допрашивали, посредством чего нам удалось обескровить беднягу. Я не знал, что им ответить. — Потому что мы — вампиры! — не выдержал Микаэль. — Неужели вы настолько глупы, что не видите следов от укусов! Нас заперли в камере и сказали, что допрос продолжат завтра. Микаэль упал ко мне на руки и я нежно обнял свое детище. Он целовал мои ладони и говорил, что я у него самый любимый вампир во всей вселенной. Мне было очень грустно. Я не знал, что нам принесет завтрашний день. 17 Я сидел в кабинете следователя и тупо смотрел перед собой. Честно говоря, я устал от многочисленных вопросов, на которые не знал, что ответить. — Мистер, вы не в цирке, и мы с вами церемониться здесь не станем. Прекратите нести ахинею! Как вас зовут, спрашиваю в последний раз! — кричал на меня следователь, выпучив свои бесцветные глаза. Я же сохранял абсолютное спокойствие и понятия не имел, что еще могу добавить к сказанному. Почему, когда людям говоришь правду, они никогда не верят? Они начинают верить только тогда, когда им на уши навешаешь с три короба лапши. — Меня зовут Нарцисс, — раз в десятый повторил я, продолжая сохранять стоическое спокойствие. — Это кличка? — Клички бывают у собак, а я сродни божеству. Следователь криво ухмыльнулся. — Где ваши документы? — У меня нет документов, — ответил я. — Нет документов? Стало быть, вас не существует? — Меня не существует для вашего гнилого общества. На самом же деле я существую. Следователь долго и пристально смотрел мне в глаза, пытаясь сломать меня своим взглядом. Он думал, я испугаюсь, опущу взор, но я абсолютно бесстрастно отвечал на его взгляд, будто это меня совершенно не касалось. — Вы знаете, что у нас есть основания посадить вас за решетку лет на сто? — продолжал следователь, в надежде сломать меня. — Мало того, что на вас уже висит одно убийство, на вас поступило ещё одно заявление. Вы подозреваетесь в убийстве своего брата, в краже драгоценностей и в развращении несовершеннолетних. Я даже бровью не повел. Не нужно быть Нострадамусом, чтобы догадаться чьих это рук дело. — Парень, вернее, мальчик, задержанный вместе с вами, кем вам приходится? — Это мой сын, — сказал я. Следователь цинично хмыкнул. — Правда? Сколько же вам лет? — Это вас не касается. — Посмотрим, куда денется ваша бесцеремонность, когда дело дойдёт до суда, — сказал следователь, что-то записывая... — Вы принуждали несовершеннолетнего мальчика к половым связям! — Не в моих правилах кого-то к чему-то принуждать, — с достоинством сказал я. — Что вы сделали со своим братом? — Я не знаю, где он. — Вы его убили. Я едва не вышел из себя из-за глупости следователя, но сдержался. — Если вы считаете, что я убил брата, посадите меня на электрический стул. Только вряд ли от этого будет толк, ибо я бессмертен. Следователь потерял терпение и устал общаться со мной, меня снова повели в камеру. Я был голодный и злой, еле сдерживая себя, чтобы не накинуться на тюремщиков. В коридоре я увидел красивую деловую даму. Это была Флер. Я узнал ее. Она улыбнулась мне двумя рядами белоснежных зубов. В первый раз видел ее в современном костюме. Волосы на затылке собраны в тугой узел, строгий стиль, аккуратные очки. Интересно, что же с Вульфхартом? Проходя мимо кабинета номер тринадцать, я услышал голос своего вампиреныша: — Он ни к чему не принуждал меня, я сам его хотел, я его люблю! — Отвечай правду! — послышался голос следователя. Я услышал шум, крики и рыдания вампиреныша. Я не выдержал и резко открыл ногой кабинет, накинувшись на следователя. — Как ты смеешь бить моего сына?! — вскричал я, хватая следователя за воротник. Микаэль кинулся ко мне, нас тут же растащили. Я получил несколько ударов по лицу и меня снова водворили в мою камеру. Я ужасно хотел есть... — Так что, вы продолжаете утверждать, что вас зовут Нарцисс и что вы бессмертный вампир? Что ваш, так называемый "сын", тоже вампир, что ваш брат и женщина, написавшая на вас заявление, тоже вампиры? —Именно так, — надменно отвечал я с гордостью короля, несмотря на разбитую губу и пару синяков возле глаза. Следователь беззвучно засмеялся. Сидящий рядом полицейский покрутил пальцем у виска. Я слышал, как он шепнул следователю: — Маниакальная шизофрения. — И вы утверждаете, что убили человека, потому что хотели есть? — не унимался следователь. — Именно так, — сказал я, теряя терпение. — Если бы вы не могли ничего употреблять в пищу, помимо крови, вы сами бы поступили аналогично. Следователь и полицейский снова переглянулись. Через два дня нам вынесли приговор — психиатрическая лечебница... ...Мы ехали в клетке в ожидании смены обстановки, ибо тюремное однообразие и глупые допросы достали нас. Я давно заметил, что стоит рассказать правду, которую отказывается признать общество, как тебя сразу же сочтут сумасшедшим. Но нам того и нужно было. Мы надеялись поужинать в психбольнице. Пять дней у нас не было во рту ни кровинки. Вампиреныш прижался ко мне. Мы подпрыгивали, трясясь в клетке. Его несчастное измученное лицо было все в синяках. Эти ничтожества посмели бить моего вампиреныша! Я не мог сдержать порыва нахлынувшей на меня нежности и мои губы оказались возле его губ. Он развернулся и сильно обнял меня: — Мы же выберемся, Нарцисс, правда же, выживем? — Конечно, мой мальчик, — шептал я, пряча лицо в его волосах. — Любимый, — повторял Микаэль. Он повторял это таким глубоким голосом и с такой страстью, что у меня мурашки по коже пробегали. — Я так хочу тебя, папочка, — шептали его губы совсем тихо мне на ухо. — Я думаю, что сейчас не самый подходящий момент для этого, зайчонок, — ответил я. — Мне плевать. Когда я в твоих объятиях, когда ты внутри меня, я вижу бескрайнее небо, вижу облака... Серый и грязный мир становится для меня таким ярким и прекрасным. Так прекрасно любить тебя, ты даже не представляешь!.. Его откровение глубоко меня тронуло. Больше никаких слов было не нужно. Мой язык уже скользил по телу Микаэля, а он обнимал меня за спину и изредка вздыхал. Я целовал его сладкие, как лепестки розы, губы, а из его глаз по щекам текли слезы. Текли просто ручьями. — Ну что ты, мой маленький! — восклицал я, нежно вытирая ладонью слезы с его лица. Он говорил, что слишком меня любит и повторял одно и тоже. Я аккуратно снял с него грязную и порванную одежду, которая скрывала великолепное красивое тело Микаэля. Я водил по телу мальчика рукой, воображая, что художник и, держа кисть, рисую портрет обнаженного прекрасного юноши, с божественными чертами тела. Да, иногда природой и ее творениями можно либо восхищаться, либо ужасаться. Микаэль лег на меня и его губы коснулись моей шеи и груди. Я сжал его тело, крепко обняв. Каким блаженством было чувствовать, что оно так тесно соприкасается с моим! Я закрыл глаза, чувствуя, обнимая его всего. Может я люблю этого мальчика? Я не мог точно ответить на этот вопрос, но в этот момент мне казалось, что люблю. Микаэль целовал мой живот, спускаясь все ниже, пока не достиг самого сокровенного места. Он так нежно делал это, его губы и руки были такими приятными, что я вцепился пальцами в прутья клетки. Мне захотелось кричать, поэтому я сильно закусил губу, чтобы полицейские не услышали мои крики. Мой мальчик, он так меня любил! Мне захотелось отдать, подарить ему свое тело. Я закрыл глаза, летая где-то далеко отсюда, предоставив свое тело ласкам Микаэля. Его губы успевали везде. Он целовал и покусывал меня. Мне продолжало казаться, что у меня есть крылья и я умею летать. И тут я услышал шум открывающейся двери и чей-то бас: — Ну вот и приехали, гомики! — полицейский грубо вытащил нас из машины прямо нагишом. Мне пришлось упасть с высот Олимпа на грешную землю! 18 Нам выдали пижамы и тапочки. Я чувствовал себя настоящим придурком в этом наряде. Завтра психиатр должен был поставить нам диагноз, а сегодня мы прятались за углом, подстерегая медсестру, везущую пробирки с кровью на анализ. Как текли слюнки! Микаэль побежал в другой конец коридора, крича и зовя на помощь. Медсестра оставила тележку с пробирками, чтобы посмотреть, что случилось. Через пять минут мы с Микаэлем уже заперлись в туалете, радостно разбирая пробирки с животворящей жидкостью. — А если, напившись крови психов, мы сами станем психами? — спросил Микаэль. — Знаешь, — ответил я, попивая сладкую кровь, — мне иногда кажется, что мы уже давно стали ненормальными. Тогда мы напились крови до отвала за все пять дней голодовки! А оставшуюся прятали, где только было возможно. Медсестра очень удивилась, найдя в туалете тележку с пустыми пробирками. Она не могла взять в толк, кому же могла понадобиться кровь. — Завтра нас отведут к психиатру, что говорить? — спросил Микаэль. — Правду, — ответил я. Нас разместили в разных палатах. Войдя в свою, я заметил сидящего на кровати человека в длинной белой рубахе. Человек был нечесаный, с длинной всклокоченной бородой. Он сидел абсолютно отрешенный и смотрел в пустоту, словно меня здесь не было. Я очень обрадовался, что человек этот подобен безмолвной стене и проблем с ним не будет. Я прилег отдохнуть. И вдруг я подскочил на кровати от режущего тишину громоподобного голоса: — Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои брани! — Эй, дружище, нельзя ли потише! — попросил я. Он ответил, что является апостолом Господа нашего Иисуса Христа и свидетелем апокалипсиса. И что Господь выбрал его для уничтожения мира. Он с воодушевлением полез под кровать, рассказывая о том, что изобрел маятник для уничтожения мира. Он достал веревку, к которой был привязан кусок какого-то дерьма, утверждая, что это разработанный им маятник и что скоро миру наступит конец. Я похвалил его за знатное изобретение, а моим единственным желанием было, чтобы этот придурок наконец-то заткнулся и я смог бы нормально поспать. Когда я проснулся, то не мог понять, какой сейчас день недели и время суток. Палата была пуста. Я напялил тапочки и прошмыгнул в коридор. Все пациенты собрались около телевизора. Шел какой-то фильм. Я увидел вампиреныша, направляющегося ко мне. По его лицу я понял, что он чем-то озабочен. — Что случилось, darling? — спросил я, целуя его в лоб. Вампиреныш гневно посмотрел на меня: —Только что показывали "Интервью с вампиром". — И?.. — растерянно проговорил я, зная, что ничем хорошим это не закончится. — Там была девочка-вампир, которая навсегда осталась ребенком. Я тоже навсегда останусь таким, отвечай?! Его испепеляющий взгляд испугал меня. Я — самая последняя мразь! Подонок, сволочь, негодяй, поглоти меня гиена огненная. Я — самая настоящая тварь, гореть мне адским пламенем! Я не мог сказать ему правду. Только не сейчас. "Как-нибудь потом"(подразумевалось — никогда). — А с чего ты взял, что нужно верить тому, что показано в этом фильме? — как хороший театральный актер, спросил я. — В этом фильме вампиров сжигает солнце. Ты же прекрасно знаешь, что это неправда, что это хорошая сказка. Тебе же известно, что солнце не приносит нам никакого физического вреда. Мы можем одинаково гулять как ночью, так и при дневном свете. Просто ночью легче выследить жертву без свидетелей. — Это все так, — согласился Микаэль, — но есть же в этом фильме и достоверные факты. Насчет мертвой крови, например. — Разве что это, — сказал я. — А сколько там вздора! Такой большой мальчик, а веришь в сказки. Вот сейчас испугаю тебя чесноком или осиновым крестом. Вампиреныш улыбнулся. Изо рта показались маленькие клыки. Ах, как нагло и подло я ему врал! Но разве мог я сказать такое? Какова будет его реакция? Нет, есть такая правда, которую иногда лучше не знать, в целях сохранения собственной психики. Я — мерзавец, подлое животное, настоящая скотина, лгун и лицемер. Одним словом просто ЧУДОВИЩЕ. Но не смотря на все эти эпитеты, себя я люблю! — Ты правда считаешь меня глупым мальчишкой? — спросил вампиреныш, подойдя ко мне поближе. — Ну что ты! — сказал я, обнимая его. — Ты у меня уже такой большой мальчик и самый-самый любимый! Он потерся волосами об мою щеку. — Ничего, — сказал вампиреныш, — скоро я вырасту, стану взрослым и самостоятельным парнем. Для тебя. Я вздохнул. Вот же какой я подлый стервец! — А как по мне, так я бы любил тебя таким, как сейчас. Ты мне таким нравишься больше. Юным, прекрасным. Только начинающий раскрываться розовый бутон. Вампиреныш обхватил меня обеими руками. Его златокудрая головка покоилась у меня на груди. — Я тебя хочу, — прошептал я ему на ухо. Он поднял на меня глаза и улыбнулся так, будто был опытнейшим развратником. Вампиреныш обнял меня за талию, моя рука находилась на его ягодицах. Мы чинно прошлись по коридору, загадочно переглядываясь. Здесь было дозволено все, это ведь психиатрическая лечебница. Эх, как жаль, что этот прекрасный розовый бутон навсегда останется всего лишь бутоном! Мы заперлись в туалете. Микаэль казался игривым, словно котенок. Может я действительно люблю его? Кто знает. Иногда собственную душу так сложно понять... Из чего же она соткана, такая переменчивая, непостоянная? Сегодня на уме одно, а завтра уже совсем другое. Я был изначально человеком. Вампир, который в душе остался человеком, с преимуществом вечной жизни. Хотя ничто не вечно. И вампиры умирают. Вобщем, как я понял, немного изучив всю эту систему, если вампир постоянно будет питаться кровью и с ним ничего (вроде отравления) не случится, то он может прожить чёрт знает сколько лет или даже веков за счет того, что клетки его организма постоянно обновляются. Да, пришла пора снимать новый фильм: "Исповедь вампира". Моя исповедь. А что, может продать Голливуду историю собственной жизни? Сняться в главной роли? Фильм будет уникален тем, что играть в нем будет настоящий, живой вампир. Ну да... Люди же мне не поверят! Они готовы поверить во всякие там летающие тарелки и даже с удовольствием поверят в летающие сковородки, но только не в существование вампиров! Я бы с удовольствием снялся в фильме, играя самого себя. Когда я стану популярен, обо мне заговорит весь мир, все начнут сходить по мне с ума, возбуждаясь на мои фото. Этот фильм непременно станет шедевром, а Брэд Питт будет кусать локти, отойдя на второй план. Нет, безусловно, он красивый мальчик и мне нравится, но я гораздо красивее его и практически совершенен, если можно так сказать. Я говорю это не из тщеславия, я просто констатирую факт. Мне нравится то, что отражается в зеркале (что по представлениям людей отражаться вообще не должно). Когда я стал вампиром и постоянно омолаживался кровью, моя красота достигла полного совершенства. Какой чудесный секс получился у нас с Микаэлем. Как нравится мне владеть этим замечательным телом! А все же у меня есть свои предрассудки. Моя гордость не позволяет, чтобы мною овладел ребенок. Поэтому, в партнерстве с ним, я всегда активен. Хотя, быть может, я изменю свое мнение, так как люблю пробовать что-нибудь новенькое. Интересно было бы почувствовать, как он сделает это со мной. Может быть, я и соглашусь. Давненько меня никто не трахал. В общем, я пришел в свою палату, чтобы нормально отдохнуть. Но проклятый шизофреник бубнил какую-то чушь из Библии, будто мантру. Я заткнул уши подушкой и попытался заснуть, но это не помогло. — Послушай, парень, — сказал я, присев на кровать по-турецки, — вот тебя как зовут? — Преподобный апостол Лука, свидетель Апокалипсиса, — отвлекся он от своего занятия. — Вот, Лука, послушай, у тебя изобретение хорошее, этот маятник, — сказал я, вспомнив про кусок дерьма, болтающегося на веревке, — но к чему ты эту ерунду бормочешь? — Это не ерунда, — ответил Лука,—это молитва к Господу нашему Иисусу Христу, не мешай! И он снова начал свой бубнеж, который не прекращался уже полчаса. — Чтоб у тебя язык отсох! — в сердцах выругался я, но это не произвело на моего соседа никакого впечатления. Я действительно начинал терять терпение и накинулся на шизофреника, оскалив острые клыки. И только это возымело долгожданный эффект. Лука съежился, сгорбатился, крича во всю глотку: — Диявол! Диявол! — Да, диявол! — с безжалостным цинизмом сказал я. — И если ты будешь мне мешать спать, то я тебя этими клыками растерзаю! Ответом мне послужил удар ночным горшком по голове. Я отключился.