спасение

      Ибо приближается к небольшой многоэтажке, которая находится в узкой улице. Фонари светят тускло, а некоторые вовсе мигают, район тихий и спокойный. Он прекрасно знает где жил Сяо Чжань и что там никто не бывал. Ключ действительно находится под горшком увядшего цветка, за которым никто не ухаживает, и весь покрылся снегом. Ибо открывает дверь и заходит в уютную квартиру, впереди небольшой коридор, а за ней идёт комната с выходом на балкон. Всё покрылось толстым слоем пыли, на полках, занимающих большую часть стен, лежат книги, о которых говорил Сяо Чжань. Ибо находит коробки и складывает туда вещи. Взгляд падает на фотографию. Она помятая и старая. Там изображена семья, а Сяо Чжань стоит справа, ярко улыбаясь.       Ван Ибо берёт рамку в руки. — Отец… — он вздыхает.       Сзади слышится шорох, парень мигом реагирует и оборачивается, собственная рука застывает сзади, чтобы в любой момент вытащить оружие. Перед ним старушка лет семидесяти, глаза её прищурены, а в руках трость, на которую она опирается. Она щурится, пытаясь разглядеть в устрашающей полутьме лицо человека. — Чжань-Чжань, это ты? — спрашивает она.       Ибо расслабляется. — Нет, я его друг. Пришёл забрать вещи и отвезти к нему. — Он жив?! — старушка, кажется, обрадована, а из её глаз мигом потекли слёзы. — Я так рада! Ну как он там? Я уверена, что его ложно обвинили… бедный мальчик! Такой обходительный и добрый, ни за что не поверю, что он способен на преступление! — С ним всё хорошо, — отвечает Ибо вежливо. — Хорошо! Хорошо! — улыбается она. — Мой старик будет рад услышать эту новость! Я живу по соседству и сразу прибежала, чтобы узнать, кто пришёл. Эта квартира уже как год пустует, я думала Чжань-Чжань переехал, а сам ничего нам не сказал. Передай, что бабуля сердится. — Морщинистое лицо разглаживается из-за звонкого смеха.       Ибо смог разузнать, что Сяо Чжань не раз помогал им по дому, навещал и отмечал Новый Год. Под зоркими глазами Ибо мог почувствовать себя неуютно, слишком внимательно они смотрели, затем она принесла ароматные баоцзы, которые попросила передать Сяо Чжаню. — Он их любит, будет доволен.       Ибо кивает и когда собирает все вещи, то кладёт в машину. Он просит своих братьев отнести всё Сяо Чжаню, а сам едет к дяде, к которому пообещал зайти ближе к ночи.       Дядя Чу был простым человеком с необычайным криминальным прошлым. Он — близкий друг его отца и почти родной человек для Ибо, именно он помог ему во всём и помогает до сих пор. Дом, к которому он подъезжает, издалека выглядит внушительно, это двухэтажное здание внутри большого двора. Дверь ему открывает молодой охранник, знающий постоянного гостя в лицо. — Господин в цехе.       Ибо направляется за дом, где стоит высокое и широкое сооружение, через стёкла виден свет. Он открывает деревянную дверь. — Ибо! — высокий мужчина искренне улыбается, завидев лицо. В его руках нож, а на крючке за передние ноги подвешена очередная туша животного. Это молодой телёнок, отрубленная голова с рогами говорит о его возрасте — примерно девять месяцев. Ибо привык к этому зрелищу, что не вызывала никакого отвращения. Он улыбается в ответ на почти поражённое восклицание. — Дядя, я пришёл. Помочь? — А, да, заходи, заходи! Бери нож, и надень фартук.       Ибо надевает чистый фартук, затем берёт острый нож, помогая сдирать шкуру со свежего и тёплого мяса. Внутренности уже вынесены, так что не чувствуется неприятный запах того, чем питалось это животное. Ему приходилось часто помогать здесь в далёком детстве, а нож в руке чувствуется как родной, слишком он уж привык держать подобное орудие. В боях один на один без огнестрела он всегда выходит победителем. — Итак, что тебя привело? — спрашивает мужчина. — Нужно кое-кого убрать, — Ибо хватает шкуру и отсоединяет её с помощью ножа. — Политик, сидит в министерстве, крыса. Снимает шлюх в отеле и сотрудничает с моими врагами. — Полагаю, у тебя на него зуб, ведь что-то ещё произошло, да? — глаза у мужчины маленькие, но тёмные и проницательные.       Ибо знает дядю Чу почти всю свою жизнь и благодарен за всё, что он сделал. — Месть.       Слово короткое, хорошо знакомое дяде Чу, он знает насколько жесток и опасен Ибо, если зол. Сейчас же он буквально сдерживает свои эмоции, чтобы не пойти прямо сейчас к бедной жертве и не сделать то же самое, что и с тушей животного. — Я понял, для начала успокойся. Таких политиков надо ловить, — говорит мужчина спокойно, пока заканчивает со свежеванием и уносит шкуру в угол, складывает её и оставляет на земле. — Ловить в их собственной норе. С такими надо быть осторожными.       Ибо глядит на то, как дядя берёт в руки топор. Слышится звук хруста костей под сильным ударом. Тушу разрубают на две части. — Подкупить шлюх несложно, у меня есть знакомый, который держит сеть опытных проституток. Я помогу, Ибо. Но взамен хочу, чтобы ты попробовал мой суп из свежей говядинки, ну что скажешь? — Отличное предложение, — улыбается Ибо и вытирает руки от крови.       Они варят мясо в котле, оно мягкое и свежее. Рёбрышки тают во рту. Ибо слышал историю о том, как дядя с отцом были в Монголии много лет назад и часто любили поесть свежеприготовленное мясо, прямо как в степях среди тишины и покоя. — Насчёт дела, скинь мне информацию о господине политике, всех, с кем он контактирует и отель, клубы и где он бывает. Прижучим.       Ибо молчаливо кивает и глядит через окно на падающий снег. — Слышал, ты недавно уничтожил семью Сун. Что же произошло? И почему только сегодня я узнаю от Лю Хайкуаня, что тебя похитили? Негодник. — Прости, дядя, — улыбается Ибо, ловя грозный взгляд. — Лили Сун меня потрепала, но ничего серьёзного они не стали предпринимать. Меня нашли и вызволили. Намечается что-то серьёзное. Кто-то собирается монополизировать центр, чтобы увеличить оборот наркотиков и умножить прибыль. — Я знаю, что ты делишь центр с семьёй Цзи и Сун, старики этих семейств пока живы, а сыновья подают надежды. Кто же посягнёт на вас? — Японцы, итальянцы, я не уверен насчёт Цзи Ли и Сун Цзияна, всё же, они не полностью управляют своими территориями. — Не беспокойся, — хмыкает дядя Чу и выпивает охладевший бульон. — Их отцы были хорошо знакомы с твоим и точно помогут чем смогут. Они уважают тебя ровно также, ведь ты почти в одиночку несёшь бремя. А с мальчишками можешь поговорить сам. Всё же, вы знакомы с детства, не мне тебе говорить.       Ибо кивает. В последнее время он чувствует себя параноиком, скорее всего, это связано с Сяо Чжанем, что должен сейчас сидеть за книгами и читать. Все вокруг кажутся немного подозрительными, будто знают о Сяо Чжане, о том, где он находится. — Дядя, спасибо за ужин, держи мой подарок на Новый Год, — Ибо протягивает красивый картонный пакет. — Лучший коньяк из моей коллекции. — Да ты шутишь! — на лице мужчины появляется счастливая улыбка. — Думаю, моей старушке тоже понравится. Благодарю.       Ибо мягко улыбается. Его дядя однолюб, а после смерти горячо любимой жены живёт один, этот человек по истине одинок, и Ибо чувствует укол совести из-за того, что не посещал его так долго.       Дядя Чу крепко его обнимает, пусть и пахнет от него кровью и тушей телёнка, Ибо обнимает в ответ. Затем дядя по-отцовски хлопает тяжёлой рукой по его спине и касается шершавыми пальцами пока ещё не зажившей раны рядом с глазом. — В детстве, пытаясь меня задобрить ты дарил поделки из пластилина! А сейчас раздариваешь собственную коллекцию коньяка! Сердце радуется, глядя на то, как ты повзрослел. Пожалуйста, береги себя.       Его глаза смотрят тепло и мягко, у Ибо нет родственников, но близкие люди заменяют их, и это величайшая удача. — Спасибо, дядя Чу, — говорит Ибо и покидает дом.       На улице холодно и падает снег. Сяо Чжаню точно бы понравился этот вид.