***
Он упивался своей красотой, извиваясь всем телом в неоновых лучах цветомузыки. Чьи-то горячие руки скользили по изящному телу, заползая похотливыми пальцами под футболку, лапая обтянутые совершенно блядскими узкими джинсами бедра. Мальчик падал то в одни объятия, то в другие, сливаясь поцелуями с незнакомцами, чьи лица едва мог видеть. Музыка уносила его в далекие голубые дали. Было поздно дергать стоп-кран. Поезд уже сошел с рельс. Он не знал, что в его коктейле. Мозг был затуманен алкоголем, легким наркотиком и адреналином. Сил хватало на легкий флирт, но не более. Тем более сил не хватало на сопротивление. Когда ближе к утру грубые руки обхватили за талию, стягивая с высокого барного стула, и, не давая даже допить коктейль, потянули к выходу, мальчик уже не сопротивлялся, засыпая на ходу. Никки наблюдал за ним из-за стойки весь вечер. Это не входило в его обязанности, да и плевать ему было на малолетнего идиота, который наивно полагал, что, окружив себя огромным количеством трахалей, можно спастись от одиночества; заткнув дырку в заднице чужим членом, можно заполнить пустоту в груди. Нет, это прямая, которая никуда не ведет. Луч, который имеет начало, но не имеет конца. Ник мрачным взглядом уткнулся в свой безалкогольный коктейль. Теперь ему не наливали алкоголь, а еще как ребенка били по рукам за сигареты. Вздохнув, он глотнул омерзительно сладкий и чуть горьковатый коктейль на основе «Швепса» и, поморщившись, вновь посмотрел на новенького, которого настойчиво пытался утащить какой-то мужик. Никки не был уверен, что это несуразное нечто представляет из себя хоть что-то, когда с отвращением наблюдал за тем, как парень ловко забивает косяки марихуаны и хлещет белый ром с горла. Танцы у барной стойки также не укрылись от внимания Ника, хотя, стоит признать, что танцевал пацан неплохо. Все это смахивало бы на веселого молодого человека, отрывающегося в последние летние деньки с друзьями, если бы не лихорадочный блеск в глазах мальчишки. Он был в пьяном нелепом бреду, тратил деньги на бухло и наркоту, и, как бы Нику не хотелось его стукнуть, чтобы вправить мозги, он и с места не сдвинулся. А потом на талию легла знакомая ладонь, жар которой парень чувствовал даже через ткань расстегнутой на все пуговицы гавайской рубашки. — Уведи его отсюда, пока его тот ушлепок не забрал, — шепнул ему Родион, и Никки привычно окрысился: — Схера ли? Это не входит в мои обязанности. — Иди. Голос Шувалова был отлит из металла, но Ник не испугался. Он выпрямил спину, уходя от прикосновения, и, взглянув на мужчину из-под ресниц, ехидно поинтересовался: — Может, мне себя предложить вместо этого мальчика? А? Шувалов замер. А потом ринулся вперед и, схватив его за воротник, наматывая ткань на кулаки, притянул к себе так, что Ник выронил стакан с ядовито-зеленым коктейлем. Звон стекла утонул в грохоте музыки. К ним кинулся уборщик. — Только попробуй, сука! — зарычал он, глядя в прищуренные глаза парня с неиссякаемым бешенством. — Просто уведи пацана, понял? Мне не нужен потом скандал, что сбежавшего от охраны сыночка нашего губернатора поимели в туалете моего клуба! Никки вырвался, оттолкнул сутенера от себя и, поправляя на ходу рубашку, направился к парню, которого спасало только то, что он был не очень транспортабельный, цеплялся за людей и стены, постоянно пытался присесть. — Прошу прощения, он перепил, — обворожительно улыбнувшись мужику, который, кажется, уже начинал терять терпение, произнес Ник. Он обнял парня за талию, позволяя ему повиснуть на себе всем весом, и, больше ничего не говоря, поволок его прочь, расталкивая людей. Дезориентированный парень вдруг попытался вырваться из его рук, но Никки с ним не церемонился. Он хорошенько стукнул малахольного по черепушке и втолкнул в дверь, ведущую в часть здания, отведенную под гостиницу. — Ты, блять, кто? — прохрипел мальчик, выворачиваясь, как ужик. Ник не удержал его и парень грохнулся на пол. Повезло, что подоспел администратор, и вдвоем они смогли поставить его на ноги. — В номер нельзя, заблюет там все, — пробормотал администратор. — Ага, — вздохнул Ник, сгружая мальчика на диванчик. — Надо позвонить родителям. Виктор Андреевич не обрадуется, конечно. Он нашел в кармане куртки телефон, который только чудом не свистнули. Нашел там контакт «отец», и уже спустя пятнадцать минут спящего парня забрала охрана его родителей. Никки снова вздохнул, наблюдая, как его затаскивают в машину. Молча, без единого слова и причитаний, будто к его выходкам уже привыкли. Он вспоминал, что и сам был таким когда-то. Глупый и наивный. Совсем ребенок. — Иди уже спать, — администратор встал рядом с ним, поежился от пронизывающего предрассветного ветерка и щелкнул зажигалкой, прикуривая. — Не понимаю, зачем ты таскаешься в клуб. — Молчи, — прошипел Никки, обнимая себя руками за плечи. Отвернулся. Курить хотелось невыносимо, но Шувалов обещал депремировать любого, кто угостит Ника сигаретой. Администратор действительно замолчал. Курил, выдыхая дым в светлеющее небо, смотрел на просыпающийся город. Вскоре к ним присоединился охранник. — Стёп, ты бы хоть иногда ключики развешивал по местам, — проворчал он, тоже закурив. — Ты когда сегодня отошел, я минут пять в ящике искал эту херню от семнадцатого номера. — Угу, — отозвался администратор. — А ты бы… Дальше Ник не слушал. Решил, что действительно стоит пойти поспать. За годы работы он так сильно сбил режим дня, что просто физически не мог уснуть ночью. Он остановился у двери без номера, что находилась на самом последнем этаже в дальнем углу коридора, сразу за постирочной. Эту маленькую комнатушку Никки уже десять лет делил с двумя мужчинами и стареющей проституткой Натали, которым тоже некуда было идти. Они пользовались общей ванной, готовили еду на оборудованном электрической плитой и холодильником пятачке, а ели за столом по очереди, по двое, потому что больше за столиком не помещалось. Впрочем, он привык. Стерлось понятие личного пространства, собственности и интимности, и, одновременно с тем, каждый как мог охранял то немногое, что принадлежало только ему. В такие моменты начинаешь по-настоящему ценить одиночество. Для Никки жизнь была дерьмовой конфеткой в дерьмовой обертке, и в ближайшее время ничего лучше не предвиделось. Да и привык он уже к неудобствам, как когда-то привык к постоянной боли и ужасному дискомфорту в используемых не по назначению отдельных частях тела. Он даже к сутенеру своему привык, который в стремлении утвердить свой авторитет не брезговал прибегать к необоснованным оскорблениям и даже порой насилию. По правде говоря, Ник даже привязался к этому несносному хозяину. Да и, более того, чувствовал зависимость от него. «На воле» у него ведь не осталось ничего и никого. У него не было даже документов, не говоря о прописке. Высшее образование он так и не получил, воровать не смог бы по натуре, а жить красиво хотелось, хотелось экстаза и эйфории. Здесь же были легкие деньги и иллюзорное ощущение, будто ты по-настоящему свободен и обеспечен. Может, если бы он вовремя остановился… У Ника когда-то даже была своя квартира. Когда он был на пике популярности, работал моделью, снимался для журналов, трахался с важными мужиками, один раз даже засветился в клипе девки, которая теперь собирает стадионы… Правда, потом все проебал. Да, расплата за глупость и беспечность была неминуема, и судьба выставила нехуевый счет. Он медленно повернул ручку двери и вошел в комнату. Ребята спали, а Натали куда-то подевалась. Стараясь не шуметь, Ник зашторил окна, чтобы свет не мешал, и, быстро раздевшись и покидав вещи на спинку кровати, забрался под одеяло. Потом, подумав немного, поворочавшись с боку на бок, он в который раз вздохнул и выдавил таблетку из блистера. Запил теплой колой, которая давно уже утратила газ, и, закутавшись в одеяло, уснул с чистой совестью. Он обещал, что будет пить таблетки — в этот раз он выполнит обещание.***
Никки наблюдал из своего номера на пятом этаже, как к гостинице подъехала тачка, на которой возили царственную задницу Евы, а потом и сам «великосветский вельможа» выбрался из салона и, вместо того, чтобы пойти к дверям, ни на кого не глядя, как это у него обычно бывало, он замер, ожидая водителя. Ник лег грудью на подоконник, свесившись вниз. Раньше он любил вот так высовываться и курить, глядя на проносящиеся внизу машины, но теперь приходилось просто лежать. И смотреть. Он заметил, что Ева был в той же одежде, что и вчера, а еще, что у него замотано бинтом запястье. Перекинувшись парой слов с водилой, он вошел в здание, а его верный пес закурил, привалившись спиной к дверце. Ник поморщился и, выпрямившись, с грохотом закрыл окно. Все вокруг курили, а ему это не позволялось. Мало того, Шувалов даже не выпускал его из гостиницы! Боялся, что Никки сразу же побежит искать себе наркотики! А он, может, и побежал бы, да сил не хватало. От прописанных таблеток его тошнило, он стал есть еще меньше, похудел еще сильнее, а теперь еще и… это… Конечно, оно ему и не надо, ничего страшного, удивляться нет смысла, но сам факт, что у него не вставало, задевал. Ник любил секс, грязь и боль, и даже когда Шувалов его этого лишил, он развлекался сам с собой, не стесняясь соседей по комнате, но вот последний месяц у него не вставал член. Вообще. Никак. Не помогало ничего, даже купленная через Натали виагра. Ник, окинув взглядом пустую комнату, зацепился за тарелку с едва ли тронутой рисовой кашей. Горестно поизучав ее, он зачерпнул ложкой немного и положил в рот. Тут же подкатила тошнота, но он упрямо сглотнул, устало опираясь ладонью на стол. Прикрыл глаза, пытаясь не блевануть, потом запил водой и снова принялся ходить по комнате. Каждый прием пищи у него был выстроен по такой схеме. Он уже собирался съесть очередную ложку, как в дверь вдруг постучали и, не дожидаясь разрешения, вошли. Никки обернулся и удивленно вскинул бровь, увидев на пороге Еву, которого не так давно созерцал через окно. — Приятного, — на автомате пожелал парень и прикрыл за собой дверь. — Что с рукой? — опираясь тощей задницей о стол, спросил Ник. Он чувствовал себя немного неуютно рядом с таким красивым парнем. Раньше Ева — тогда еще Женя, — был оборванцем, просто мальчиком с симпатичной мордашкой, а теперь уже стал мужчиной, знающим себе цену. А Никки…. Ну, Никки стоял перед ним в домашних шортах, которые не скрывали его тощие ноги, и рубашке, завязанной узлом на впалом животе. И патлы его, собранные в уныло обвисший пучок, давно не мытые и тусклые, так ярко контрастировали с тщательно уложенными смоляными волосами парня. — Клиент, — ответил Ева, отведя взгляд. — У меня к тебе вопрос. Ты знаешь Бурбона? Никки поджал губы и сел на стул, чувствуя слабость в ногах и легкое головокружение. Вопрос был обычным, и Бурбон тоже ничего для него не значил, просто… это все таблетки. — Ну да, — ковыряя ложкой остывающую кашу, угрюмо буркнул Ник. Потом, зачерпнув немного, положил в рот. Проглотить смог только потому, что с ним в одной комнате находился красивый холеный парень, каким и он сам был когда-то. Даже после того, как тест на ВИЧ оказался положительным, Шувалов не уволил его, определил в стриптизеры, помог с обследованием, лечением, терпел все его истерики и депрессивные моменты, но теперь, когда Никки так страшно исхудал… Может, если он немного отъестся, ему снова разрешат работать? Хотя бы крутиться на пилоне, развлекая сорокалетних разведенок, которые пищали, пытаясь схватить его за длинные светлые волосы. — И как много ты о нем знаешь? — наблюдая за его борьбой с рвотным рефлексом, спросил Ева. — Толком ничего, — прикрывая рот ладонью, рассеянно обронил Ник. — Он работал долгое время информатором, а потом его "крышу" прикрыли, и он пытался шлюховать, но так нигде и не осел. Насколько я знаю. Может, конечно, греет сейчас кому-то кроватку, а может сторчался. — Не сторчался, — пробормотал Ева, переступая с ноги на ногу. — Ладно, не знаешь, кто может что-нибудь про него сказать? Никки впервые за все это время стало любопытно, чего это барин заинтересовался Бурбоном, но задать вопрос он не смог, потому что, отправив в рот очередную порцию каши, вдруг понял, что проглотить не сможет. Хоть убей, но не сможет. Он пошел в ванную и выплюнул рис в унитаз. Умывшись и прополоскав рот, он вернулся в комнату, надеясь, что Ева уже ушел и никак не станет комментировать это все, но парень по-прежнему стоял у двери. — Что-то еще? — грубо спросил Ник, падая на кровать. — Нет, — обронил парень, но уходить не спешил. Он помялся еще немного, а потом тихо спросил: — Зачем тебе это все? — Аналогичный, блять, вопрос, — прорычал Никки. — Я должен Шувалову. Ник резко сел, но у него закружилась голова, и он рухнул обратно. — Ты ничего ему не должен! Вернее, может, он и помог тебе, но обязать к «отработке долга» не сможет! Ева присел на край соседней педантично застеленной кровати. — Сможет, — без особого запала протянул он. — Идиот, — фыркнул Никки. — Ты ему нравишься, он не станет портить тебе карьеру. — Если я ему нравлюсь, зачем было снова втягивать меня в эту грязь, — тихо спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Какая-то странная у него любовь. Знаешь, Ник, у меня ведь все было хорошо, все наладилось. Я даже думал уже начать отношения с девушкой. Ну, в свои двадцать восемь хотя бы попробовать… Никки молчал. Он понятия не имел, зачем ему все это рассказывают. Он чувствовал себя так паршиво, будто пребывал на самом дне серотониновой ямы и вот-вот был готов начать рыть еще глубже. — А вчера Дима снял меня. Поимел в рот. Хотел… не знаю, чего он хотел. Наказать? До Ника не сразу дошло, что Дима — это и есть Бурбон. Но он не нашел в себе силы ответить. Он уже засыпал и даже не заметил, когда Ева ушел. Когда он все-таки разлепил глаза, пробудившись от глубокого сна, в окно уже вовсю светило закатное солнце, а на соседней кровати обнаружилась Натали. — Привет, — хриплым ото сна голосом протянул он. Девушка оторвала взгляд от экрана смартфона и посмотрела на него покрасневшими от недосыпа глазами. — Уже хотела тебя будить. Боялась, что проспишь таблетки. — Блять, и тебя моим секретарем назначили, — проворчал Никки, отворачиваясь к стенке. — Зря злишься, — Натали встала с кровати и пересела к нему, забираясь с ногами, — это моя инициатива. Ник взглянул на нее из-под ресниц и подозрительно протянул: — Что это за припадок беспричинного милосердия? — Да нет, просто… — Натали пожала плечами, поправила сползающую лямку майки и печально улыбнулась, — это же отчасти из-за меня… — О-о! — простонал Ник, закрывая лицо руками, а потом и подушкой. Вынырнул, бросил ей беззлобное «дура!» и спрятался обратно. Он ненавидел, когда его начинали жалеть. Особенно Натали, которая на самом деле ни в чем не была виновата. Да, клиента посоветовала она, но трахнуться с ним без резинки решил Ник. И поплатился за это. Все. Точка. — Сам дурак! — улыбнулась женщина и потянула его за плечо, заставляя перевернуться. — Ты совсем ничего не съел. Неужели я так плохо готовлю? — Ты нормально готовишь, — выдохнул парень, глядя в ее искрящиеся глаза. — Просто я сейчас не хочу ничего. — Совсем ничего? — Натали протянула руку и коснулась его впалой щеки. — Никки, лапочка, нужно хотя бы через силу. — Я стараюсь, — честно ответил он, млея от ее незатейливой женской ласки. Он спал со всеми подряд в свое время. Считал сексуальными мужчин, но всегда тянулся к женщинам. И восхищался ими, их способностью к деторождению, их силой, выдержкой, терпением. А Натали… Натали была ему как сестра. — Я правда хочу набрать вес и немного поправиться. Теперь и сам вижу, что дурак. Не нужно было бросать таблетки. Натали поджала губы и поморщилась. А потом спросила тихо, будто боялась, что ее могут услышать: — Это из-за Евы? — Не знаю, — покачал головой Ник. — Просто вдруг резко расхотелось жить. Они помолчали, а потом Натали разогрела кашу в микроволновке и заставила его съесть еще немного. Он покорно ел, едва ли не лежа, убеждая себя, что все нормально, что так бывало каждый раз, когда его организм привыкал к новой терапии, что скоро все пройдет и он снова вернется в форму. Будет танцевать стриптиз как раньше, и, может быть, если он немного поправит свое здоровье, у него снова будет вставать чертов член.***
— Бери глубже, — Ник устало откинулся на спинку кресла, отвел взгляд от красного, залитого слюнями парня, и посмотрел на бутерброд на своей тарелке. — Я не могу глубже! — вскрикнул мальчик, сжимая пальцами блестящий резиновый член в руке. — Язык поднимается и перегораживает путь! — Значит не пихай его туда так грубо! — разозлился Никки, потирая пальцами глаза. — Замри, сделай вдох, расслабься! Да, с тобой никто церемониться не будет, закроет нос и засунет в глотку член, но сейчас ты можешь сделать это медленно!.. Ты можешь себе представить что будет, если тебе без предупреждения засунут член?! Мальчик всхлипнул, а Ник в который раз пожалел, что накричал. Он не хотел давить на него, потому что злился не на новичка, имя которого напрочь забыл, а на себя. Он снова прикипел взглядом к бутерброду, который казался ему орудием пыток. Какая ирония! Он мог без труда взять до основания член в рот и при этом не давиться, но не мог засунуть в себя еду и не блевануть! — Последний раз объясняю, — уже тише проговорил Никки и в который раз принялся в красках расписывать последовательность действий. Мальчик слушал его внимательно, старался повторять и в итоге даже добился каких-то результатов. Ник решил, что с него выйдет толк, и отпустил в душ, а сам подхватил тарелку с бутербродом, вышел из номера и направился к внутреннему дворику. На улицу его одного не выпускали, а вот сюда — пожалуйста. Да и не особо он хотел на улицу. Вот сигарет бы пошел купил, да, и, затаившись за углом, как школьник, опасающийся отцовского ремня, в пару затяжек выкурил бы до фильтра. Но пока что ему не позволялось и шагу ступить без разрешения Шувалова. Ник иногда думал, а что, если бы он захотел уйти от Родиона навсегда? Отпустит или запрет в комнате? Нику даже думать об этом было страшно. Он не хотел уходить, да и некуда ему. — Ты что удумал? — остановил его на полпути администратор Степа. Окинул подозрительным взглядом, но у Никки не было даже желания огрызаться. Он уже привык, что все здесь следили за его питанием и образом жизни в целом, только понять не мог, они это по доброте душевной или из-за приказа Шувалова? — Пойду воздухом подышу, — тихо ответил Ник и хотел пройти мимо, но Степа положил руку ему на плечо. — Подожди. Там какой-то парень на входе. Еву ищет, но зовет его Женей. Я ему сказал, что Ева бывает здесь только по субботам, а он все не отстает. Просит аудиенцию с Родионом. А Шувалов-то просил его не беспокоить, там же у него какие-то проблемы с бухгалтерией. Может, ты… — Я? — Никки удивленно приподнял бровь. — Я здесь никто, с чего это мне с ним разговаривать? Пусть уже Натали, она же подруга Евы. — Не, ну ты же… — Степа неопределенно махнул рукой и дернул плечом. — Что? — Ник выпрямил спину. Стоять он устал, тарелка казалась невыносимо тяжелой. А еще он искренне не понимал, какие такие полномочия он имел разговаривать с гостями. Но это ему, в принципе, ничего не стоило. Он махнул рукой и направился в сторону вестибюля, а администратор пошел следом. Никки на ходу застегнул одной рукой пуговицы на рубашке, пригладил волосы и даже успел прилепить на лицо привычную любезную улыбку, но, когда увидел посетителя, тут же растерялся. — Бурбон? — Ник поставил тарелку на стойку администратора и подошел ближе к мужчине. Он его узнал сразу по мощным плечам, высокому росту и каштановым волосам, подстриженным коротким полубоксом. Правда, сейчас он выглядел не лучшим образом. Под глазами залегли тени, а нос был, кажется, сломан или просто поврежден. Но даже это не портило его образ, а добавляло брутальности. — Привет, — голос Бурбона звучал глухо. Он во все глаза смотрел на Никки, кажется, удивляясь его худобе и изможденности. Хотя, чего удивляться? С их последней встречи прошло лет восемь. — Я тут Женю искал. — Женя… Ева работает по субботам, но на эту взял выходной, — обнимая себя руками за талию, ответил Ник. Ему было невыносимо стыдно за свой внешний вид. Нет, так не пойдет. Он просто обязан привести себя в порядок! Вон хотя бы записаться на лазерную эпиляцию лица и всего тела. Конечно, волосы у него светлые, и щетина тоже светлая, но от постоянного бритья кожа огрубевает. Да, надо записаться. У Евы вон щеки гладкие, как у девушки… — Да, мне сказали, но, может, хоть телефончик дашь? — Бурбон досадливо прикусил губу, а потом достал из кармана пачку сигарет и кивнул на стеклянные двери: — Покурим? Ник обернулся, взглянул на Степку, который на английском бегло разговаривал с каким-то гостем по телефону, видимо, принимая заказ, и с ужасом представил, как этот малолетний задохлик подбежит к нему, ударит по руке, выбивая из пальцев сигарету… Унизительно. Нет, лучше сразу отказаться. — Не курю, — хрипло отозвался Никки. — Но, если хочешь, можем выйти во внутренний двор. — Окей, — кивнул Бурбон и направился следом за ним в сторону коридора. Ник даже захватил с собой тарелку, надеясь, что все-таки сможет хоть немного поесть. Они разместились на скамеечке в тени липы и какое-то время молча рассматривали прыгающего по уложенной тротуарной плиткой дорожке яркого зяблика. Никки оторвал кусочек хлеба, раскрошил пальцами и кинул птице, а потом и сам откусил кусочек бутерброда. Пожевал, проглотил и замер, пережидая приступ тошноты. Его, правда, мутило уже не так сильно, как неделю назад, когда он только начал принимать терапию. Еще неделька и… — Так что там с Женей? — тихо спросил Бурбон, закуривая. — Клиент повредил ему запястье, — отозвался Ник, стараясь не принюхиваться к табачному дыму. — Никки, это был я, — мрачно заявил мужчина. — Не удивлен. Он потом спрашивал меня о тебе. — И что ты сказал? Ник взглянул на него из-под ресниц и, оставив тарелку на скамейке, встал и принялся ходить из стороны в сторону, заложив руки за спину. — А что я мог сказать? Мы в последний раз виделись много лет назад. Ты же потом исчез с радаров. — Я пытался начать жизнь заново, — признался Бурбон, выдыхая дым в безоблачное небо. — А зачем объявился? — Женю встретил. Он приехал на вызов к моей сестре. Ник остановился, удивленно воззрившись на него округлившимися глазами. — Твоя сестра красивая, успешная женщина! Зачем ей шлюха? — Ева тоже, знаешь ли, красивый и успешный мужчина, — отозвался Бурбон, неопределенно дернув плечом, — да и у богатых свои причуды. Я знал, что она заказывала мальчиков и девочек, но не знал, кого именно. А как увидел… я так разозлился. Сам не знаю, почему. Он был… охеренным. Смотрел на меня каким-то таким взглядом… — мужчина закрыл лицо руками, потер пальцами глаза, не выпуская зажатую между средним и указательным сигарету. Никки слабо улыбнулся. Он его понимал. Его и самого бесил порой этот холодный презрительный взгляд, а особенно раздражало то, что это все было оправдано. Ведь Ева не хотел быть здесь, работал только потому, что нужно было отдать Шувалову долг. Всю неделю он был режиссером, которого знали и уважали, а в субботу — шлюхой, которую арендовали на час. И даже это унижение он принимал с достоинством, которого, как оказалось, у самого Никки никогда не было. Раньше он злился на него, завидовал, ревновал, понимая, почему Родион и все остальные так с этим Евой носятся, а потом… потом просто забил болт. Он просто устал испытывать эмоции. — Хочешь извиниться? — догадался Ник, поглядывая на застывшего, будто окаменевшего мужчину. — Угу, — глухо промычал Бурбон, а потом затянулся, докурив до фильтра, и, выкинув окурок в урну, вытащил вторую сигарету. — Я сам бросил эту работу лет пять назад. Сестра как раз отучилась, пошла работать, и я тоже пошел. В армию, прикинь? Потом вышибалой, потом попал в охрану, потом… — он выдохнул и нервно хохотнул, — с девкой одной жил полгода, думал предложение сделать, а потом понял, что не смогу без члена в заднице. И изменять ей не хочу. Все, психика повернута, не будет уже у меня ни жены, ни детей. Вот я и разозлился на Женю. За то, что показал мне другую сторону… Ай, ладно! Прикинь, его водила мне нос разбил. Я так охерел, что даже ответить ничего не смог. Мужик такой обыкновенный показался, а удар поставлен. — А, ты про Сергея, — закивал Никки, — он сидел. Лет семь отсидел за серию убийств. Я так и не понял толком, за что именно. Кажется, делал умирающим пациентам смертельные инъекции по их просьбе, чтобы не мучились. А родственники одной бабки такой кипиш подняли, вот и… — Тогда ясно, где он драться научился, — слабо улыбнулся Бурбон. — Так что, ты мне дашь номер Жени? Ник мотнул головой. Он бы дал номер, если бы знал. — Могу поделиться телефончиком его подруги, — ответил он, вытаскивая из кармана джинсов свой смартфон, — Наташей зовут. Натали. Бурбон зажал зубами сигарету и вытащив свой навороченный айфон, приготовился записывать. Ник уже продиктовал номер, как вдруг вздрогнул и едва ли не выронил телефон, почувствовав прикосновение к своей спине. Резко обернулся, встретившись взглядом с Шуваловым. — Что тут происходит? — устало спросил он, переводя взгляд с одного на другого. — Куришь, что ли? Ник нахмурился и мотнул головой, а Бурбон демонстративно выдохнул дым в небо и, так и не дописав, спрятал мобильный и протянул руку мужчине. — Дмитрий, — представился он. — Родион, — отозвался сутенер. — Все хорошо? — Да, отлично, — Никки незаметно отодвинулся, уходя от прикосновений. Раньше он любил, когда Шувалов подчеркивал его статус при посторонних, но с недавних пор стал этого избегать. Потому что он больше не шлюха. Он просто бесправный зависимый человек. — Еву ищет. — А-а, — понимающе отозвался мужчина, складывая руки на груди. — Мне рассказали. Очень некрасиво с вашей стороны было так поступать. Я ведь могу и счет выставить… — За порчу имущества, — злобно проворчал Никки, присаживаясь на край скамейки. Он взял в руки бутерброд и откусил кусочек. Он в любом случае должен был его съесть, так хватит тянуть! — Я могу переговорить с вами наедине? — спросил Бурбон, выкидывая очередной окурок в урну. — У меня мало времени, но да, хорошо, — Шувалов посмотрел на Ника странным длинным взглядом, а потом повел гостя в здание. Никки остался в одиночестве наблюдать за перепрыгивающим с ветки на ветку зябликом. Когда люди ушли, птичка снова слетела вниз, выискивая крошки, и парень с радостью поделился с маленьким юрким созданием едой.