Круги на воде

День и ночь с тобой жду встречи, Встречусь — голову теряю; Речь веду, но эти речи Всей душой я проклинаю. Рвётся чувство на свободу, На любовь хочу ответа, — Говорю я про погоду, Говорю, как ты одета. И. Никитин

Женя уверенной рукой выводит стрелку на верхнем веке. В сущности - это такая глупость стремиться угодить даже в мелочах женщине, которую бы нужно забыть и выбросить из головы, во-первых, и из сердца, во-вторых, а она рисует стрелки, обводит ярким контуром губы и закрашивает их помадой, цвет которой понравился бы Этери Георгиевне. Никак не отпускает эта темноглазая стерва. Да и как рассчитывать, что отпустит? Одиннадцать лет. Половина жизни под ее горячим взглядом. Может, еще лет через одиннадцать полегчает. А сейчас. Да вот даже эти стрелки на веках - даже они - это Этери, ненавистная и обожаемая заноза Этери. **** Женьке десять. У нее нос-бульбочка, глазищи в половину лица, худенькие ножки и нечеловеческое желание быть красивой. Именно поэтому она и стащила косметичку, которую мама припасла для нее и вынимает перед каждым соревнованием, чтобы сделать макияж своей маленькой будущей чемпионке. А чемпионке хочется красоты не только на соревнованиях. А всегда, постоянно. Прямо сейчас. Как большим девочкам. Потому-то она и стоит перед зеркалом в раздевалке спортшколы и упорно пытается накрасить сначала губы. Это не так сложно. А потом и глаза. Упрямая подводка век упорно не ложится ровно, да и страшно это самой себе в глаз карандашом тыкать. Но девочка не сдается. В конце концов красота требует жертв. - Женька, ты так на тренировку не попадешь,- слыша за спиной насмешливый голос тренера, девочка резко оборачивается и замирает с карандашом для глаз в руках. Вообще-то, она боялась, что Этери Георгиевна ее отчитает за все эти покрасочные глупости, как делала мама, которая мирилась с макияжем на выступления, но полагала, что девочке в десять лет можно и без алых губ и стрелок жить на свете. - Не выходит в первый раз?- продолжает улыбаться Тутберидзе Темная женщина с темным сладким голосом и насмешливыми глазами. Красивая. Уж у нее-то и стрелки на месте, и губы накрашены чем-то розово-неброским. И смоляные кудри по плечам. Знай Женя в свои 10 лет такие сравнения, назвала бы ее обольстительной ведьмой. Но Женя не знала и обольщалась неотвратимо и нежно. Девочка заводит руку с карандашом за спину и опускает упрямые глаза, собираясь продолжить эксперимент как только наставница уйдет. А она не уходит. Стоит и улыбается, а потом протягивает длинную ладонь с тонкими пальцами и произносит: - Давай, помогу. А то и правда опаздываешь на тренировку. Придется наказывать. Сажает девочку на скамейку и приказывает: - Закрой глаза! И остаются только ощущения. Теплые подушечки на щеке и виске. Кожа века чуть оттягивается женскими пальцами, чтобы разгладить естественную складку. Карандаш остро бежит по краю, цепляясь за ресницы. И тысячи маленьких иголок колют душу, начинаясь от мест прикосновения и утекая глубоко вовнутрь. Становится сладко, больно и жарко. И нежно. И горько. Когда Женя откроет глаза, мир будет другим. В нем появится столько новых красок, звуков, даже запахов. Она услышит, что Этери Георгиевна пахнет солнцем, хотя большую часть жизни проводит на льду. Она увидит десяток оттенков в ее карих глазах. Она услышит в знакомом голосе совсем новые ноты и по ним научится различать скрываемые радость, огорчение, боль, слезы. Все то, что эта женщина прячет от посторонних. **** Девушка оценивает тонкую стрелку, одобрительно сама себе кивает головой и приступает ко второму глазу. Уже много лет этот ритуал макияжа с ней каждый день. И чуть меньше ритуал ухода после избавления от макияжа. Это появилось тогда, когда она стала обживаться в доме Этери. Оценила полку с уходовой косметикой. Приняла к сведению и применила в жизнь. Теперь у фигуристки Медведевой арсенал масок, скрабов, гелей, кремов такой, что полгода назад, выставив все это в ванной комнате любимой дамы, она услышала легкий стон и далее с непередаваемым выражением произнесенное: - Боже, Женя, где ты столько всего нашла для одного единственного лица! Нам нужна еще одна полка! А потом обняла девушку за талию, прижалась губами к пульсирующей жилке на шее. И по телу побежали до жути знакомые много лет мурашки. Имя этим мурашкам Женька дала в 12. И с тех пор название не менялось, да и мурашки тоже. А во всем виноваты были те же проклятущие стрелки. **** На своем первом чемпионате России девочка вполне ловко сама справлялась с макияжем. Благо за два года ежедневной практики тайн в вопросе декорирования лица для юной фигуристки не осталось. Она бы и глаза подвела, не ахти какая задача, но на нервяке пальцы дрожали и ровная стрелка упорно не желала выводиться. И все повторилось, как два года назад. Тренер усадила ее на лавку. Велела закрыть глаза. Прижалась ладонью к лицу и душу закололо и защипало, будто пузырьки газировки рвались наружу. В тот день, а точнее вечером, после проката, Женя поняла, что с ней приключилась первая любовь. Ее любовь пахла мятой жевательной резинки, тонкими холодными духами, заглядывала ей в сердце вишнями темных глаз, звала по имени медово-терпким голосом, таскала за шкирку жесткими руками, обнимала теплее всего мира. И была невозможна. Потому что стояла во времени на четверть века дальше. Потому что была одного с ней пола. И потому что звалась именем ее тренера. Так горько, как в тот вечер, маленькая Женя не плакала до того момента, пока в нее не влетел олимпийским Пхенчханом поезд главного поражения. И теперь уже все эти запахи и краски любви перемешивались в сознании с новыми слезами осознанной невозможности, потому что она их выплакивала в свои мяту, холод духов, кудри волос, нежно прижимающие ее голову жестокие ладони, и объятия стали чужими, и во взгляде она видела затаенное недовольство ее слезами. **** Женя смотрит в зеркало на наведенную красоту, но не видит ничего. Только воспоминания. Этери потом назовет свое состояние “амнезией чувств”. Может, оно так и было, а, может, это летели вслед ушедшей Медведевой оправдания, почему не хватило сил и желания держать ее за руку в ее боли и поражении. Кто теперь угадает? И разве это что-то всерьёз изменит. Если у меня болит зуб и у тебя болит зуб, то мой зуб болит больнее для меня, а твой - для тебя. У них точно болели разные зубы. И каждая знала, что ее болит больнее. Хотя, может, Женя и смогла бы понять боль Этери, но кто ж ее к той боли пустил? Прелестная дама предпочитала забываться в радости от победы Алины, а не биться о травму поражения второй фигуристки. В конце концов, разве ж это не было окончательным выбором? Наверное было. У сидящей сейчас перед зеркалом девушки не оставалось сомнений, что это вполне себе выбор. И он несправедлив. И, пожалуй, даже труслив. И все же она выводит стрелки, красит губы и собирается пойти на ту встречу, о которой ее попросила эта не в первый раз выдворившая ее из своей жизни женщина. Интересно, когда заканчивается первая любовь? Ну, вот так, чтобы совсем? Чтобы смотреть на человека и не надеяться, что он еще сможет оценить твое небезразличие? Может быть, сегодня все и произойдет? Она сядет напротив своей жестокосердной блондинки, поглядит ей в глаза и сердце не дернется навстречу. Мечты-мечты...