Обречённые дети Луны

Прошло всего пару дней после выходки Фабиана и Калиссы. Когда их родители очнулись лёжа на диване, то лишь переглянулись, подскочили и посмотрели на своих детей, как на главных предателей. Отец бросил грубое: «Мы поговорим об этом с вами двумя дома!». Мама долго смотрела на них, по ее глазам нельзя была ничего прочитать и в конце концов она сказала ледяным голосом: «Прежде чем влиять на жизнь других подумайте, как это повлияет на вашу собственную.» Может, они и не злились, но дома они наверняка поговорили. Или накричали друг на друга. Главное, чтобы выходка младших не обернулась концом. Альфард покачал головой, сказал, что они должны были посоветоваться с ним, но признал, что это хоть и была крайняя мера, она наверняка подействовала на них. Оставалось лишь ждать.       — Пил таблетки? — спросил Гидеон, бросая в Фабиана ручку. Их комната была разделена на две половины и обе были идентичны: две кровати с балдахинами и шторками, два деревянных резных стола в разных концах комнаты. Стол Гидеона был у окна, под солнцем, стол Фабиана наоборот, в тени.       — Встречный вопрос о лекарстве от волка.       — Я его не пью, ты же знаешь.       — Как и я таблетки.       — Я думал, у нас уговор: я пью любую твою дрянь и страдаю каждое полнолуние, а ты пьешь таблетки. Фабиан развернулся на стуле, закинув руку на спинку и стал прожигать спину брата взглядом, в ожидании, что тот откликнется на его немой зов. Спина Гидеона медленно поднялась и опустилась, от расширяющихся лёгких при дыхании и он обернулся, встретившись со взглядом Фабиана. В секунду хрустальные сменились на яркие ядовито-зеленые и взгляд Фабиана стал не холодным, а отравляющим, словно он проникал в душу Гидеона и запихивал туда всю свою ненависть. Проблема была в том, что он наоборот вытаскивал оттуда всю ненависть и забирал ее себе. Фабиан встал из-за стола, подошёл к своей тумбе и взял оранжевый полупрозрачный тюбик с белой наклейкой, на которой значилось название препарата, диагноз и имя больного: «Литий. Фабиан Фредерик Блэк-Уизли. || Степень Биполярного Расстройства». Он открыл крышку и высыпал две таблетки, живо проглотив их. У них не было вкуса и от этого становилось только хуже, потому что нельзя было ненавидеть их ни за что, кроме эффекта слабости, что Фабиан ненавидел. Ненавидел быть слабым. Только Гидеон заставлял его пить таблетки, а остальным он не подчинялся ни под какими предлогами и пытками. У них с кузеном был уговор, из-за которого Фабиан ему и подчинялся: Гидеон подопытный кролик, если Фабиан принимает таблетки.       — Я кое-что придумал с зельем. Аконит смог заблокировать превращение для оборотней, ведь так? А если использовать другой вид цветка?       — Какой именно?       — Все существующие.       — Ты хочешь убить волка внутри нас?       — Вообще-то, я хочу подчинить его вам.       — То есть?       — Чтобы вы обращались в волков при любых условиях и в любое время. Сделать это преимуществом, а не проклятьем.       — Это опасно. Если оборотни станут свободны, то начнут убивать.       — Тогда я сделаю лекарство для всех, кроме тебя. Я оставлю тебе волка и подчиню его тебе. Я хочу, чтобы ты был, как Эрика. Гидеон не знал, что в этот момент в кармане Фабиана лежит пузырек с кровью Эрики, когда та была обращена в лиса. Просьба для нее оказалась странной, но она не задавала вопросов и позволила ранить себя, когда была в облике лисы. Фабиан уже знал, что это может помочь. Он просто хотел исследовать особенность оборотней разных видов, чтобы сравнить их и помочь Гидеону.       — Свободный оборотень. Рокс тоже захочет стать такой.       — Я дам ей дозу. И тёте Рейне, если попросит. И Римусу. Пусть попросят и я сделаю их очень сильными, — Фабиан сжал пузырек в кармане.       — Что тебе нужно от меня?       — Хочу, чтобы два полнолуния ты не превращался. В апреле я сделаю тебя…       — Свободным оборотнем? — с недоверием спросил Гидеон.       — Свободным волком. Дверь резко открылась и оба кузена дернулись, Гидеон подскочил, а Фабиан вытащил руки из карманов, сжав их в кулаки. В комнату вошёл высокий темноволосый парень с черными глазами.       — Леман, вампиры тебя еби! — воскликнул Гидеон.       — Ой, чего вы боитесь? Не ебетесь же вы тут! Или я чего-то не знаю? — он сощурил глаза и сложил руки на груди.       — Иди на хуй, — прошипел Фабиан.       — Ой, с удовольствием. На твой или на его? — он кивнул на обоих кузенов по очереди.       — Тебя такие, как мы не интересуют, Леман, — твердо сказал Гидеон.       — С чего ты взял?       — Он псих, а я мазохист.       — В моем вкусе именно такие.       — Мы парни, — отрезал Фабиан и вышел из комнаты. Гидеон с Леманом без вопросов последовали за ним. Что заставляло следовать за ним? Фабиан самовлюбленный псих, который не способен отвечать за свои слова, потому что может сказать их в порыве приступа и не придать значения. Он заинтересован лишь в том, что важно для него и мир, по его мнению, вертится либо вокруг него, либо где-то неподалеку, готовый вернуться на орбиту самомнения Фабиана. Гидеон следовал за кузеном, потому что считал это правильным. Его отец шел за отцом Фабиана, его мать шла за матерью Фабиана, а он идёт за самим Фабианом. В чем-то дети не должны отличаться от родителей. Это цепь, связывающая все времена и если с ней что-то случится, то многолетняя система падёт и начнется хаос. Так считает Гидеон и его нельзя переубедить. Леман привязался к кузенам. Без причины, а просто заметил за собой, что непроизвольно ищет их в поле своего зрения. Он чувствует себя некомфортно, если они не рядом. Они часть его жизни и без их участия день рушится. Для кузенов Леман такая же часть всего, поэтому они таскают его, куда бы то ни было. Леман Дерготт и кузены Лайтвуд и Блэк должны быть вместе, а иначе один из них пропадет. Гидеон, Фабиан и Леман пришли на квиддичное поле, попав как раз на тренировку Хаффлпаффа. Они сидели на трибунах и курили, ни о чем не разговаривая, наблюдая, как жёлтые пятна мелькали перед их глазами с бешеной скоростью. Судя по молчанию Фабиана, он не придумал никакого плана и розыгрыша, а просто притащил их на поле для квиддича на тренировку даже не их факультетов. Без причин. Наконец, он выбросил докуренную до фильтра сигарету и встал с трибуны. Он спустился на поле, игроки к этому времени уже собирались уходить.       — И зачем вы стараетесь? Сейчас играет Когтевран со Слизерином, потом уже вы с нами.       — Раньше начнем тренироваться — больше шансов на победу, — твердо сказал капитан команды. Фабиан громко рассмеялся: неестественно и это больше походило на смех сумасшедшего. Нет. Это и был смех сумасшедшего.       — Каких шансов?! Ваши шансы нулевые!       — Блэк-Уизли, обсудим это на поле, — капитан не собирался конфликтовать и поторопил команду, чтобы они ушли.       — Мы раздавим вас в ноль. Вы слабаки и ничтожества, так какой вам смысл стараться, если в итоге вы останетесь ни с чем? Глаза Фабиана засияли ярким зелёным цветом, но на расстоянии игроки этого не заметили, зато почувствовали прилив ярости и желания избить Блэк-Уизли. Вот в чем талант Фабиана. Он не просто слышал эмоции людей и испытывал их на себе, не просто заставлял людей не злиться — он манипулировал их чувствами. Каждая эмоция, которая присуща живому человеку находиться под властью одного Фабиана, психа с биполярным расстройством. Все, что может испытывать человек, он испытывает в сотни раз сильнее и обращает эти эмоции против них. Он может заставить людей злиться, плакать, радоваться, любить. Эмоции способны на все. Эмоции могу пересилить разум, стоит им помочь. Фабиан умел «помогать» эмоциям. Он умел разжигать их, давать дыхание, которое по силе равно буре и урагану. Вот что он делал — управлял человеком через его эмоции.       — Хочешь меня побить? Давай, барсучок. Никогда не дрался с грызунами, — прохрипел он, закатывая рукава. Леман с Гидеоном за спиной Фабиана напряглись и уже знали, чем все закончится. Гидеон не хотел драки.       — Хватит! — Гидеон преградил дорогу капитану и оттолкнул его, не рассчитав силы, и тот упал. — Не лезь в драку. Сам знаешь, не выиграешь.       — Он первый начал!       — А тебе семь лет, чтобы стрелки переводить?! Будь мужиком и промолчи или выйдешь избитый, как улитка без панциря. Уходи, иначе в гостиную вернёшься не со всеми костями.       — Он псих, Гидеон! Прекрати его защищать и дай нам уже его научить нормальному поведению! Гидеон схватил парня за грудки и сквозь стиснутые зубы сказал:       — Мне плевать псих он или нет и как он замешан в споре. Сначала я убью тебя и растопчу в пыль каждую косточку твоего немощного тела, а потом буду разбираться, прав мой брат или нет. Не с тобой. С ним. Уйди сейчас или идти больше не сможешь. Гидеон отпустил его и начал уходить. Он почти зашёл за спину Фабиана, как капитан кинулся на него, но Блэк-Уизли успел оттолкнуть брата и ударить напавшего по челюсти. Та зловеще хрустнула, Фабиан нанес ещё один удар по солнечному сплетению, а потом схватил капитана за волосы и ударил о свое колено.       — Никогда не трогай моего брата! — рявкнул тот. Леман, наблюдавший за этим, заметил, как игроки и капитан опустели. Их глаза стыли затуманенным и отрешенными. Никаких эмоций. Никакой души. Вот на что способен родомаг души, стоит ему только захотеть. Для него эмоции людей лишь игрушка, которую можно побросать в воздухе покрутить в руках и в конце концов разбить о мраморный пол. Так просто и так весело. Лемана даже забавляло это — щелчком твоих пальцев люди становятся пустышками, которые даже не задумываются о происходящем. Он медленно подошёл к одному из игроков и прошептал ему на ухо:       — Брось метлу. Он повиновался. В черных глазах Лемана блеснуло любопытство и он отошёл, пока Фабиан или Гидеон не заметили его рядом с игроками. Дерготт подошёл к Фабиану, достал из кармана пузырек с таблетками и бросил его Фабиану в руки.       — Выпей. Полезно, — произнес он будничным тоном, будто предложил Фабиану чай с ромашкой.       — Литий… Это всегда будет литий. Всегда. Фабиан сжёг таблетки в ладони и пошел в замок. Леман с Гидеоном переглянулись и пошли за ним. Солнце уже садилось, но их день только начинался. Они петляли по коридорам, укорачивались от учеников на метлах и пришли к лестницам, возле которых стояла Калисса со свитой. По-другому назвать эту пятерку язык не поворачивался. Фабиан знал, что Калисса в школе имеет очень высокую репутацию, чуть ли не королевскую, как и он сам, и заробатывали они ее почти одинаково — показывая свою силу и идя туда, куда другие не осмелятся. «Свита лживой королевы» — так называл их Фабиан, хоть там и была его девушка, — состояла из четверых, не считая саму Калиссу. Она — властная рыжеволосая с острыми скулами, веснушками на фарфорово-белом лице и глазами цвета треснувшего льда. Не терпящая неповиновения Калисса была Локи с таким же количеством жизней и лживой лести. Все они были ей подстать. Роксана с короткими темными волосами, высокая и стройная, с зелено-карими глазами и оливковой кожей. Гениальная спортсменка, которая может с точностью рассчитать скорость падения противника с метлы, когда она скидывает его на поле. Василиса — невысокая и хрупкая с длинными кудрявыми волосами цвета каштана и шоколадными глазами и смуглой кожей. Верящая в людей и доброту Василиса и закрывающая глаза на любой поступок своих друзей. Александр такой же невысокий, но более спортивный, с теми же каштановыми кудряшками и хитрыми карими глазами на фоне той же смуглой кожи. Александр непредсказуем и зачастую глуп, но именно с такими людьми обычно страшно связываться. Себастьян высокий и подтянутый, золотоволосый с янтарными глазами и персиковой кожей. Себастьян умеет заговаривать зубы и скрывать правду, например о том, где была их компания ночью. Эти пятеро были идеальны с головы до ног, и красота их была не просто от рождения, а даром Калиссы, ее магии. Любой приближенный к родомагу может продлить свою жизнь, омолодить себя. Так, их отец выглядел максимум на двадцать семь, хоть ему и намного больше. Все приближенные Катрине Блэк выглядели моложе и определенно проживут дольше положенного. Так и друзья их детей. Гидеон проживет долгую жизнь не только из-за своего волка, но и из-за Фабиана. Благодаря Фабиану зубы Гидеона были белоснежными несмотря на сигареты и его темно-рыжие волосы блестели на солнце. Благодаря Фабиану черные волосы Лемана обрели цвет вороньего крыла, а черные глаза наполнились блеском. Благодаря Калиссе ее свита выглядела, как вышедшие из королевской эпохи аристократы. Им здесь не место, потому что они слишком красивы.       — Леман посмотрел на Калиссу. Калисса его даже не замечает. Она стоит в теплых объятьях его младшего брата Себастьяна и представляет предстоящие их совместные ночи, а Леман… — Фабиан бы договорил, если бы Гидеон не пихнул его локтем в бок. — Влюбленный идиот, — хмыкнул Блэк-Уизли и пошел к свите.       — В какой-то степени он прав.       — Ты всегда соглашаешься с ним?       — Даже когда он не прав, — Гидеон пожал плечами. — Но сейчас он действительно прав. Прожигая Калиссу взглядом ты ничего не добьешься. Нравится она тебе или нет, Калисса тебя ненавидит и ты либо исправишь это, либо оставишь все как есть. Гидеон пошел за Фабианом и Леман не заставил себя долго ждать. Фабиан положил подбородок на голову Василисы, взял кудряшки в пальцы и начал крутить их, завивать и перебрасывать ей через плечо. Он чувствовал умиротворение рядом с ней. Словно все эмоции других людей схлынули одной большой волной и мир залил солнечный свет, под которым начинают цвести цветы. Василиса была миром, маленьким и прекрасным, который хотелось защитить, закрыть в куполе своей заботы и сделать так, чтобы этот мир ничего не боялся. Но, так уж вышло, что ее мир теплого моря, яркого солнца и цветущих цветов сплелся с миром густого леса, белой луны и темных кустов. Мир Фабиана. Темный, опасный, абсолютно непредсказуемый, пугающий, но красивый, манящий. Ее мир, может быть, и не был сильнее его, но его было достаточно, чтобы Фабиан спрятался от леса в море, от луны под солнцем, от кустов в цветах. Ещё одна каштановая кудряшка упала на плечо. Фабиан уткнулся носом в ее волосы и сильнее сжал Василису в объятиях, сплетая ее руки со своими. Умиротворение длилось бы вечно, если бы две эмоции не перебили весь его покой. Отчаяние и зависть. Фабиан из тех людей, что прекрасно знает, какая эмоция чего стоит и также распределяет их по уровням. Любовь и успокоение, к сожалению, не сильнее гнева, горечи, отчаяния, зависти и многого другого. Эти эмоции хрупкие, мимолётные, требующие постоянной защиты, которой сейчас, слабый и изнеможенный Фабиан, дать не мог. Открыв хрустальные глаза, его густые темно-рыжие брови низко опустились, взгляд стал хищным, как у койота. Фабиан метнулся взглядом к Леману и Себастьяну.       — Вы двое портите мой день, — сказал Фабиан негромко. Его тон был холодным, режущим, несвойственным ему. Конечно в нем проснулись корни Блэка, корни тьмы. Сначала он встретился взглядом с Себастьяном, который тут же отвёл взгляд, но Фабиан уже все чувствовал, он уже был в сердце Себастьяна, с его болью и горечью. Это жалость. Бледная дымка разочарования. Жалость к себе. Он чувствует, что не может сделать то, что обязан, чувствует себя слабым, никчёмным. Янтарные глаза были залиты сожалением, словно он только что воткнул Фабиану в грудь один из ножей Калиссы. Леман не отвел взгляд, а встретился с Фабианом глазами, позволил ему увидеть все, — как будто Фабиану требовалось его позволение, — дал залезть в сердце. Зависть, ужасная и густая, заполняющая душу человека от костей до плоти. Желает получить то, что принадлежит другому. Находится в такой ситуации, что даже силой отобрать это не может. И снова слабость. Черные глаза были пустыми и несчастными. Они оба встретились с Фабианом взглядами. Конечно они слышали об историях, что второй сын Блэк-Уизли вообще не похож на мать, а точная копия отца, но также все отмечали, что глаза у него не просто похожи, они и есть глаза матери. Глаза хладнокровной убийцы, воительницы, правительницы. Той, кто может превратить твою жизнь в кошмар лишь выгнув бровь. Определенно Фабиан обладал таким талантом. Либо учился им обладать. В любом случае, эти глаза…       — Вы двое портите мне настроение, — перефразировал он. Василиса развернулась и взяла руку Фабиана в свою, уже поднимаясь по лестнице и уводя его за собой.       — Можем просто отдохнуть в астрономической башне. Согласен?       — Они… Василиса опустилась на ступеньку ниже, он был ещё на две ниже, теперь они стояли на одном уровне, и она поцеловала его, коснувшись рукой шеи и царапнув ноготками бледную веснушчатую кожу.       — Не понимаю, о ком ты говоришь, рыжик, — она улыбнулась и повела его дальше. В астрономической башне по взмаху ладони Фабиана появились разноцветные большие подушки и много мягких ковров, на которые они упали. Василиса звонко рассмеялась и зажмурилась от яркого солнечного света.       — Фабиан… Я хотела показать тебе кое-что…       — Что же? — игривым голосом промурылкал Фабиан. Василиса привстала на двух локтях, Фабиан сел рядом с ней. Она подняла руку и закрыла глаза. Сначала Фабиан не понял, что происходит, но в следующий миг увидел, как на стенах астрономической башни расползаются лианы, на которых расцветают самые различные цветы. Коралловые, лазурные, пурпурные, лимонные цветы наполнили комнату красками и сладкими, кислыми ароматами. Фабиан испуганно и завороженно наблюдал за распускающимися бутонами и ждал, когда же воздух уйдет из его лёгких и он начнет задыхаться от своей аллергии. Но этого не было. Цветы продолжали распускаться и заполнять пустоту башни, но ничего не было, только предвкушение и запах ароматов.       — Я помню о твоей аллергии, но это особенные цветы.       — Как ты?.. Что в них особенного? Василиса подсела к Фабиану, положила его руку себе на плечо и раздвинула подушки. Она коснулась камня рукой и к ее ладони побежали песчинки. Из песка начали вырисовываться картинки.       — Моя мама обычный человек, не волшебница, с обычными родителями и сестрой-близняшкой. А вот папа… — она резко оборвала себя. — Когда появилась магия?       — Она была всегда. Весь мир и есть магия. Даже самые обычные вещи, — сказал Фабиан тоном, будто младенцу известна эта истина магии.       — Природу ведь тоже считают магией? Когда появилась магия, была и природа. Были деревья, растения, животные. Но не было тех, кто мог контролировать и магию, и природу. Так появились друиды. Это не люди, а скорее деревья, которые получили разум, подпитываясь миром и его жизнью. Друиды защищали природу и магию. Со временем они начали меняться, а когда появились люди, волшебники, они ушли на покой, ведь больше на их плечах не лежит весь мир. — Песок был деревьями, людьми, животными. Он подчинялся малейшим движениям Василисы, рассказывал историю за нее. Показывал то, чего никому больше не увидеть. — Но вот сам мир никто не спросил. Он хотел и магию волшебников и природу друидов. Они были ему нужны, чтобы быть в гармонии с самим собой. Мир не отпустил друидов до конца. Он отдал их силу людям без магии. Они разжигали огонь, меняли водяные потоки, взращивали землю и направляли ветра. Это была их сила. Теперь их начали звать друидами.       — Эта история кажется древнее той, что нам рассказывают.       — Потому что люди не помнят друидов.       — А откуда ты их знаешь? Она тяжело вздохнула. Песок задрожал, зашевелился. Картинки с деревьями и древними людьми сменились на более современные.       — Моя семья хранила истории друидов, переносила из поколения в поколения. Мои бабушка и дедушка — люди-друиды. Бабушка друид воды, дедушка друид земли. Мой отец, дяди и тетя тоже друиды. И…       — Ты тоже друид?       — Да. Александр друид. Нас в семье семеро и все мы друиды. Мои старшие братья Алексей с Михаилом — друиды земли, младшие сестры, Татьяна и Юлия — друиды воздуха, младший брат Дмитрий — друид воды.       — Александр — друид огня?       — Как догадался?       — Не сложно заметить искры в глазах. А ты?       — Я друид-гибрид. Мои силы как бы соединены. Вода и земля.       — Цветы…       — В гармонии вода с землёй создают прекрасное. Последний изображённый песком портрет семьи Разумовских рассыпался на лавандовые лепестки.       — Ты удивительна…       — Сказал волшебник, способный изменять человеческие эмоции и душу, — улыбнулась она и покраснела.       — Это магия. А то, что делаешь ты… Ты ведь сама природа! Понимаешь? Сама твоя суть уходит корнями в жизнь! Ты и есть жизнь, Василиса!       — Без магии природе не выжить. Природа и магия питаются друг другом. Раньше друиды были слабее. Сейчас мы сильны, но лишь из-за того, что существуют особые волшебники, бессмертные, могущественные. Они не знают этого, но отдают свою магию природе, а мы забираем ее. Эти волшебники… — она остановилась, ожидая, что он сам продолжит за нее.       — Родомаги…       — Чем сильнее магия таких как ты, тем сильнее такие, как я, — прошептала она.       — Мы с тобой связаны, — выдохнул он и поцеловал Василису. Лепестки с цветов начали опадать, солнце осветило всю башню и сам Мир обрёл больше красок и только сейчас он по-настоящему ожил. Ожил для Фабиана.