***
Фабиану было трудно вспомнить события дальнейших дней. В Хогвартс приехали дядя Джордж и тетя Рейна. Им сообщили, что их сын укусил мальчика. Приехали и родители Александра, Елена и Сергей. Они захотели поговорить с Гидеоном наедине, но Фабиан все равно подслушивал. — Простите. Я был невменяем. Я не хотел ему навредить! — его голос дрожал, срывался на болезненный крик. — Когда я узнал о произошедшем, я был готов на себе кожу рвать! Я не знаю, что будет должным наказанием для меня… Вы имеете право меня ненавидеть и злиться… Может, вы захотите подать на меня в суд, посадить на цепь или убить и это все будет справедливо! Но… Можно я увижу его, когда он очнётся… Просто извинюсь… Я правда люблю его. Очень сильно люблю. Фабиан не знал, как выглядели Елена и Сергей сейчас, после этой речи Гидеона, от которого буквально несло отчаянием, виной и чувством ненависти к себе. — Ты просто мальчик, — сказал мягкий и очень низкий мужской голос. — Просто мальчик, который родился с тем, чего не просил. И полюбил нашего сына. — Саша всегда был очень инфантильным и отличался способностью находить неприятности, — говорил ласковый женский голос, который тоже дрожал от слез. Было непривычно слышать такую странную форму имени Александра. В Англии его сокращали до «Алек», но Разумовский был с Украины. — Он не виноват… Мне очень жаль… — Он в полном порядке и скоро поправится. Уверен, что он на тебя не злится, Гидеон. Мы тоже не злимся. Ты не хотел. — Я не хотел… — повторил Гидеон. Он плакал. — Мы будем рады, если ты поможешь нашему сыну освоиться с новыми… Особенностями. И мы не будем отгораживать его от тебя. И тем более не будем причинять тебе какой-то вред. Александр нам много о тебе говорил. Он тебя очень любит, а после Колдовстворца… — Елена громко сглотнула слюну, отчего Фабиану стало сильно не по себе. — Мы рады, что он кого-то любит и что его любят в ответ. — Все его любят. Очень сильно любят. Он замечательный. — Мы знаем. Но не все готовы мириться с ним, — грустно сказал Сергей. Когда Гидеон и Сергей с Еленой вышли, Фабиан стоял достаточно далеко, чтобы на него не пало никаких подозрений. И только Гидеон знал, что он все слышал. Рейна с Джорджем не знали, как реагировать на произошедшее. Винить сына было не за что — он был не в себе. Александр и вовсе был пострадавшим. Остальные следить за ними были не обязаны. Но Гидеон все равно получил за то, что не принимал лекарство, которое им с Роксаной было велено пить. — Я надеялась, что ты завязал с этим. — Прости, мам. Рейна оставалась красивой и очень молодой на вид женщиной. У нее были прямые темно-каштановые, добрые и умные зелёные глаза, цвета изумрудов и оливковая кожа. Она была стройной и никто бы даже не подумал, что ей уже сорок три года. Преимущество близкого общения с родомагом. Ну и волчий ген делал свое дело. — Это привело к последствиям, — сказал Джордж спокойным тоном. — Мне жаль. Джордж тоже выглядел моложе своих лет. Все те же яркие рыжие волосы, россыпь веснушек на лице, карие шоколадные глаза и молочная кожа, как и у всех Уизли. У него было лишь пара морщин в уголках глаз и губ, но они были доказательством его частых улыбок, а не признаком старости. Его ухмылки оставались очаровательно-детскими. — Не о чем сожалеть. Все в итоге хорошо. Но ты должен был быть осторожнее. Никто не отвечает за тебя в полнолуние кроме тебя самого, — сказала Рейна. Она никогда не ругала своих детей. И Джордж тоже. Они говорили с ними. Объясняли, что плохо, а что хорошо. Говорили о справедливости, правде, не ругали за ложь и ошибки. — И меня, — вмешался Фабиан. — Я испробовал зелье. Это был последний вариант. И он сработал. Но я не учел, что волчья сущность берет полный контроль над человеческим разумом. В первое полнолуние точно. Потом будет лучше, но я узнал об этом слишком поздно… — Ты винишь себя? — спросил Джордж голосом, точно напоминавшем Фабиану отца. — Да. Только себя. Гидеон уж точно не виноват. Александр тем более. Остальные не могли ничего сделать. Но я должен был знать о последствиях. Должен был знать обо всем. Должен был… — Должен был подумать перед тем, как совершал такой поступок, — сказал строгий женский голос за спиной Фабиана. Фабиан посмотрел на Рейну с Джорджем, которые с улыбкой смотрели ему за спину. Гидеон выдавил подобие улыбки. На большее его не хватило. Фабиан обернулся и увидел свою маму. Иссиня черные, переливающиеся на солнце волнистые волосы ниспадали ей на плечи, белоснежная форфоровая кожа сияла блеском бессмертного могущества, а ее глаза были отражением глаз Фабиана — хрустальные голубые. Но в его глазах сейчас бушевал ураган эмоций, а в ее сиял океан разума и мыслей. Рядом с ней стоял его отец, Фред, такой же рыжеволосый, как и брат, веснушчатый, высокий и на вид дружелюбный, только с медовыми глазами. Они вдвоем создавали контраст войны и мира, смерти и жизни, Луны и Солнца. Сейчас мир Фабиана снова сиял жизнью. Его родители не бросили его. Они приехали. — Людям свойственно совершать ошибки, но не всегда они из этого извлекают урок. Говорю, как не совсем человек — не совсем человеку. Бессмертным легче относиться к жизни, потому что на исправление наших ошибок мы можем тратить века. Но наши близкие не вечны, Фабиан. Они страдают больше нас и ради них мы должны помнить, что у всего есть ограничения. — Если бы я подумал, то Александр бы не лежал сейчас в койке, а Калисса не желала бы мне смерти. — У нее это пройдет, — сказал Фред беззаботным тоном. — Она поймет, что случившееся не твоя вина. Скажу тебе так, нет таких поступков, в которых можно кого-то винить. Есть события, которые произошли бы при любом исходе и обращение Александра, очевидно, одна из них. — Я его чуть не убил, — сказал Гидеон. — По моей вине, — возразил Фабиан. — И вы оба ещё успеете себя пожалеть, но сейчас ваш общий друг лежит в кровати и надеется, что вы ещё не перегрызли друг другу глотки за то, кто возьмёт на себя вину. Слова резанули по мозгу, сердцу и по стенам Хогвартса. Роксана стояла, скрестив руки на груди и смотря на братьев поочередно. — Он очнулся. Живой и здоровый, насколько это может быть применимо, в его случае. Гидеон с Фабианом сорвались с места и бросились в лазарет. Роксана оставалась стоять на месте. Только сейчас все поняли, что она не скрестила руки на груди, а обнимала себя, унимая дрожь. Рейна подошла к дочери и поцеловала ее в лоб, после чего обняла и повела ее к лазарету. Остальные пошли за ними. Ворвавшись в лазарет Гидеон упал на колени возле кровати Александра, хватая его за руку и прося прощения, чередуя с молитвами и благодарностями Мерлину за жизнь Разумовского. Сергей и Елена смотрели на них с улыбкой. Василиса сидела на другой стороне кровати и плакала от счастья. Когда Фабиан зашёл, она бросила на него взгляд и сила родомага заструилась по его венам, шепча ему о сомнениях Василисы. Она злилась, грустила, радовалась. Она не знала, что чувствовать по отношению к Фабиану и предпочла вернуть свой взгляд к брату. Фабиан продолжал стоять в дверях. Потом его схватили за руку и потащили прочь. — Это все ты! Калисса ткнула ножом ему в горло. Она была зла до дрожи в костях и огня в глазах. Рейна, Джордж и Роксана прошли в лазарет, а Фред с Катриной остались неподалеку от детей, чтобы предотвратить реальную попытку убийства. — Он теперь оборотень. Доволен?! — Я этого не хотел. Он не кричал на нее, не злился. Он терпел. Она имела право его ненавидеть. Александр был ее другом. Лучшим другом. Возможно, единственным другом. — Он пострадал из-за тебя! Гидеон винит себя из-за тебя! Василиса ненавидит тебя! Калисса умела бить в сердце без оружия. Она умела выбирать такие слова, которые могли разрушить тебя изнутри, а она и бровью не поведет. Ее талант пробуждать ненависть к себе определенно был бесценен. Калисса знала, что он не виноват. Знала, что никто и ничто не могло предотвратить нападение Гидеона, заставить Александра уйти в Хогвартс. Никто и ничто. Но она хотела злиться. Хотела кого-то ненавидеть. Хотела кого-то винить. И даже если это несправедливо, даже если это жестоко и ужасно, она будет винить в этом Фабиана, будет ненавидеть его и заставит его ненавидеть себя. — Калисса, — спокойным тоном позвала Катрина, не повышая голоса. Она выглядела, как статуя, которая застыла на месте с полуприкрытыми глазами, точеными скулами, сложенными в замок руками. — Это он натворил! Он и только он! — Калисса, хватит, — сказал Фред, более взбудораженным и раздраженным голосом. Он не выглядел также спокойно, как жена, а скорее наоборот, он был напряжён. — Давай уже, бей по больному, золотко, чего ты ждёшь? — сказал Фабиан дрожащим голосом, но в глазах не мелькнуло ничего. Эмоции просто пропали. Он не чувствовал ни себя, ни других. — Калисса, пожалуйста, прекрати, — послышался голос Себастьяна позади. Они с Леманом пришли только что и с осторожностью переводили взгляды с друзей на их родителей. Дерготты не знали что делать и как реагировать. На их памяти это была первая серьезная ссора брата и сестры Блэк-Уизли, а зная этих двоих, они боялись к ним и близко сейчас подойти. — Алек в порядке, он очнулся и все хорошо. Зачем устраивать этот цирк сейчас? — голос Лемана был уверенным и твёрдым, хотя он себя таким не ощущал. Не хотелось думать, как себя чувствует Александр. Не хотелось думать и о том, что Леман должен был остановить Разумовского и не смог. Калисса отступила от Фабиана и резко развернулась к Себастьяну с Леманом, наставив нож на старшего. — По-твоему, хорошо то, что он лежит в больничной койке и готовится обратиться в оборотня? Да уж, лучше просто некуда! — Даже ему уже плевать на это, а ты играешь драму! — Драму?! Моего друга чуть не убили! По вине моего недалёкого самоуверенного братца, который вообразил, что способен сдерживать огромного дикого оборотня! — Фабиан хотел помочь! Но ты, естественно, как всегда, видишь лишь плохое. — Я вижу то, что видят все! Александр станет оборотнем. Сомневаюсь, что о таком он мечтал. И мы не знаем, как способности друида скажутся на этой волчьей шкуре. — Вот и узнаем. Хватит с нас всех ваших ссор. Вы с Фабианом только и делаете, что ругаетесь, начиная с того дня, а Александру нужна поддержка друзей, которых волнует только то, чтобы обвинить кого-то. Как благородно с вашей стороны, мисс и мистер Блэк-Уизли. — Как ты вообще смеешь лезть в наши отношения?! — взорвалась Калисса. — Да какие отношения! Весь год что я вас вижу вы только и делаете, что угрожаете друг другу, насмехаетесь или вообще игнорируете. Да в вас ненависти друг к другу больше, чем у всего магловского мира к нацистам! Может я и не осведомлен в ваших супер-пупер крутых отношениях родомагов, но у меня тоже есть брат. И чтобы он не натворил, я всегда буду на его стороне. Калисса застыла, раскрыв рот, словно слова Лемана полоснула ей по горлу. Ее голубые глаза расширялись и темнели, а Леман пытался предугадать следующие действия. Он представил, как она бросает в него клинок и раскалывает череп. А может, всплеском магии, она разрубит его пополам. Или, изобретет изящную ложь о том, что он тонет, он поверит, начнет глотать воздух и подавится им. Но Калисса убрала клинок в один из ботфортов и спрятала под штанину. Потом она просто ушла к Александру. Фабиан смотрел на Лемана. Все смотрели на Лемана. — Зря ты ввязался, — Фабиан будто снова начал дышать только сейчас. — Она была не права. Повышенная жажда справедливости. — У слизеринца-то? — усмехнулся Фабиан. — Не знаю я ваши эти факультетские повадки и не могу понять, оскорбил ты меня или похвалил, но я знаю одно — ты не виноват. Никто не виноват. Я очень хочу повесить всю вину на себя, но я знаю что произошло. До укуса и после. Я видел его. Видел всех вас. Мы не виноваты. Он не виноват. Фабиан благодарно улыбнулся и положил руку на плечо Лемана. — Долго же я буду рассказывать Алеку подробности всего произошедшего, пока он был в состоянии амёбы, — сказал Себастьян и разочарованно вздохнув скрылся за дверью в лазарет. Леман посмотрел на Катрину с Фредом. Ему так и не удалось увидеть взаимодействие всей семьи, а лишь наблюдение родителей за перепалкой детей, но это ему многое дало. Катрина с Фредом намеренно не вмешивались, зная, что те разберутся. Мнение о мистере Уизли у Лемана никак не поменялось: вспыльчивый и гиперактивный даже для своего возраста и все же добряк, полный любви к своим детям. А вот Катрина Блэк-Уизли выглядела отрешённо, холодно и слишком сосредоточенно для женщины, чьи дети пытаются друг друга убить. Даже статуи казались подвижнее нее. Она внушала образ женщины, у которой все под контролем. Хотя, у нее наверняка все было под контролем. Катрина выглядела расслабленной, ничуть не взволнованной и смотрела на ссору, как на перепалку двух щенков, что не поделили кость. Конечно, она могла бы остановить ссору щелчком пальцев, зачем ей бояться? Вспомнив о способностях, о которых рассказывали Леману дети Катрины, он решил, что думать о чем-либо, пристально глядя на нее — большая ошибка, за которую можно и жизнью поплатиться, Леман решил пойти к Александру. Он подбадривающе сжал плечо Фабиана и ушёл. Фабиан обернулся к родителям. — Что-то скажете? Фред с Катриной переглянулись. Было ясно, что сейчас мама Фабиана впустила свои нити в разум отца и разговаривает с ним и они принимают решение, что сказать. — Мы хотим с тобой поговорить, — наконец сказал Фред. Фабиан не был сейчас в восторге от идеи разговаривать с родителями на серьезную тему, но выхода не было и они вышли в сад. Весна уже твёрже стояла на своем и почти прогнала зимние морозы, оставив лёгкий приятный ветерок. Все зеленело, цвело и от пыльцы Фабиану стало плохо. Катрина тоже покраснела и съежилась, но старалась не подавать виду. Аллергия брала верх над ними обоими. — Рейна недавно нам высказала интересную теорию, наблюдение, гипотезу… В общем, что-то, что может многое объяснить, — начал Фред. — Биполярное расстройство является, в основном, генетически наследуемой болезнью. Но ты знаешь, что изначально мы не нашли ни у кого этой болезни или чего-то подобного. — Но мой отец и Регулус недавно вспомнили некоторые события и подробности о своей супруге и моей матери Монике. Они рассказывали, что у нее часто менялось настроение, было непредсказуемое, нестабильное поведение и она была… — Психом? — возмущённо спросил Фабиан. Мама его ещё психом не называла. — К ней это слово будет справедливее применить, чем к тебе, — сказал Фред, хмыкнув. Отец шутил на эту тему, но мягко и осторожно, не задевая чувств Фабиана. А вот к Монике он нежных чувств и не питал, поэтому осторожничать в высказываниях не собирался. — Моника всегда была чокнутой и откровенно неадекватной. Все ее поступки были абсолютно противоположны друг другу. — Сначала она бросила твоего дядю Энзо, хотя клялась в любви Регулусу и своему сыну. Потом она поступила так со мной и с моим отцом. Спустя много лет она вернулась, называя себя хорошей матерью. У нее были проблемы с алкоголем и навряд ли она лечилась. Пару раз её спасали от самой себя, — так Катрина завуалировала «самоубийство». — Мы решили немного больше узнать о ней. Нашли город, где она родилась, больницу, где была прикреплена семья Шафиков во Франции и узнали, что да, Монике действительно диагностировали биполярное расстройство личности ещё в четырнадцать лет. Ее семья потрудилась скрыть это от Блэков, чтобы дочь взяли в жёны. И её взяли. Дважды. Фабиан медленно переваривал то, что сказали ему родители. Монику он знал по старым колдографиям и словам семьи. Видел он ее на двух снимках: свадьба с Регулусом и свадьба с Сириусом. На первой она выглядела совсем ребенком, пятнадцатилетняя девчонка, улыбающаяся во все белые зубы, которую вынудили рано выйти замуж. Золотые волосы, острые голубые глаза, точёные скулы, белая кожа. Ещё одна фотография примерно через два года. Там она уже более взрослая, высокая, фигуристая и уже видно, что беременна. Может, срок и небольшой, но живот все равно выступает. Лицо такое же светящееся и красивое. Разница только в женихах, хотя и те были похожи. Регулус и Сириус Блэк, родные братья, не знающие, какую ошибку совершали. Оба, кстати, были очень недовольными на колдографиях. Моника бросила Лорензо с Катриной младенцами, придумав глупые отговорки, вернулась спустя 16 лет, потребовала заключения браков и чуть не разрушила состояние Блэков. Похитила Сириуса, Регулуса и Нарциссу, заставив всех думать, что они мертвы. Потом она захватила шайку Тёмного Лорда и контролировала их. Почти убила Катрину, но ее опередил Фред, который пытался пожертвовать собой, а в итоге спасся чудом. Имя Моники всегда упоминалось как ругательство, что-то противное, ненавистное. В семье ее принимали за грязь, за человека, который был причиной всех бед, всех ошибок и несчастий. И эта женщина передала Фабиану болезнь. Фабиан снова стал вспоминать фотографию. Может, это лишь догадка, но, кажется, они были очень даже похожи. Холодные голубые глаза, прямой нос, форма бровей, тонкие губы. Чем больше он думал о ней и о тех снимках, тем больше он находил сходств. — Фабиан? Видимо, молчание затянулось, потому что Фред обеспокоенно коснулся его плеча. — Это что-то меняет? — спросил Фабиан дрожащим голосом. Он боялся, что сейчас и родители увидят того, кого ненавидят всю свою жизнь. Боялся, что внезапно станет ненавистным, станет ужасным. Может, к нему всегда относились с пренебрежением? Не сильный Альфард, точная копия всех Блэков, который, несмотря на ошибки находил силы исправиться. Не идеальная Калисса, на вид чистая Уизли и все же Блэк в душе, которая очаровывает одним своим видом и усыпляет голосом. Фабиан. Фабиан, слишком рыжий для Блэков, но слишком темный для Уизли. Холодные голубые глаза и веснушки по всему лицу и телу. — Почему ты думаешь, что это что-то меняет? — спросила Катрина и подошла к сыну, обхватив его лицо ладонями. — То, что я похож на неё? То, что я не такой как вы все, а такой, как она. Это что-то меняет? — его голос срывался на крик. — Ты совершенно на нее не похож, — уверенно сказал Фред. Его голос был жёстким и стальным, словно он убил бы каждого, кто попытался бы с ним поспорить. — Ты Блэк-Уизли. Ты лучшее, что есть в нас с твоей мамой. Ты храбрый, справедливый, находчивый, умный. Моника была трусливой и жестокой, в ней не было ничего человечного. Единственное прекрасное, что она сделала за всю свою жизнь — это твоя мама. — И Энзо. — Не такой уж он прекрасный-распрекрасный. — Фред, он мой брат. — К сожалению, — он улыбнулся, не глядя на Катрину и продолжил говорить с сыном. — То, что у тебя такая же болезнь, как и у Моники точно не значит, что ты такой же. — Но внешне… — Ой! Мало ли кто на кого внешне похож! Калисса вообще на меня похожа, но обман зрения, знаешь ли. Там от меня в характере фиг с ежовой иголкой. — Фабиан, — сказала Катрина, отодвигая Фреда. — ты наш сын. Для нас ты чудесен и незаменим. Мы многое пережили и этот год был очень тяжёлым. И эта новость, поверь, не стала ударной. Просто факт. Факт, о котором мы посчитали тебе нужным сообщить. Это ничего не меняет. Да, ты внук Моники, как бы мы это не ненавидили, но в тебе от неё ничего нет. Я понимаю, как страшно думать, что ты похож на такого ужасного человека, но, как ее дочь, я могу сказать, что она на тебя не влияет. Её по-настоящему гадкая кровь ничего не сделает ни мне, ни тебе, никому из нас. — Я не хочу быть, как она. Катрина прижала Фабиана к себе со всей своей материнской любовью и силой. Она отдавала ему свою магию, очищала разум, забирала душевную боль, которая так его обременяла. Дело было даже не в том, какая магия у нее в руках и не в ее имени, а в том, как она любила Фабиана и как открыто показывала ему эту любовь. — Ты никогда не будешь, как она. Ты в тысячи раз лучше неё, — она отстранилась и снова обхватила его лицо ладонями. Катрина поцеловала Фабиана в лоб и задержала губы, тихо шепча: — И я люблю тебя так, как она бы никогда не смогла полюбить меня или Энзо. Ее не существует в наших жизнях, Фабиан. Никогда не существовало.Апрель. 2021 год. (2 часть)
1 августа 2022 г. в 18:52
Фабиан подошёл к Александру и хотел опуститься рядом с ним, помочь Калиссе, что старательно использовала свою магию и пыталась как-то помочь другу, но ее руки оттолкнули Фабиана.
— Не смей к нему прикасаться!
Она встала и начала бить его в грудь со всей своей силой родомага. От ее кулаков летели красные искры, которые убили бы смертного и Фабиана спасала лишь его магия. Ее глаза были полны боли, она кричала на него, но он не все мог разобрать из-за ее рыданий. Прежде голубые небесные глаза горели кроваво-красным пламенем.
— Это из-за тебя! Ты позволил ему придти! Позволил им всем придти! Ты должен был настоять, чтобы их здесь не было! Ты должен был! Должен был!
Калисса кричала на него, не унимаясь. Ее удары становились сильнее, слезы рекой стекали по щекам. Казалось, что ее вопль и силу ее магии чувствовали в самом Лондоне.
— На его месте мог оказаться любой! Любой! Василиса! Себастьян! Леман! Мы с тобой! Идиот! Это все из-за твоей самонадеянности, из-за твоего эгоизма и тщеславия! Если бы не ты, то с ним бы ничего не случилось!
Она снова ушла к Александру, оставив Фабиана в замешательстве со всеми своими эмоциями. Бурлящие, бешеные, норовящие вырваться наружу и убить каждого, кто попытается их остановить. Они рвали Фабиана, ломали кости, терзали плоть, теснили разум и сдавливали сердце до адской боли.
Он с трудом стоял на ногах. Роксана подошла к Александру с Калиссой и помогла сестре поднять друга. Они поволокли его из леса.
— Останься с Гидеоном. Сделай хоть что-то, чтобы его полнолуние закончилось хорошо. Хотя, я думаю, что он будет все помнить. Надеюсь, в замок вернётся лишь он.
Возможно, Калисса не хотела этого говорить, но сказала. Пожелала Фабиану смерти. Роксана лишь оглянулась на него. В ее взгляде не было ничего. Он ждал осуждения, обиду, злость. Что угодно. Но даже его сила не смогла считать её эмоции. Не потому что она ничего не испытывала или он был слишком слаб. Нет. Сил было достаточно. И эмоций у Роксаны хватало. А у Калиссы хватило ума заблокировать доступ к Роксане. Она возвела вокруг нее и Александра стены, которые даже магия Фабиана на своем пике не могла обойти.
Фабиан, покачиваясь, сел рядом с волком и положил руку на песочно-серый мех кузена. Мягкий и теплый. Волк медленно и спокойно дышал.