Обречённые дети Луны

Александр открыл глаза и уставился в потолок. Потом повернулся и увидел Себастьяна, который сидел на стуле, закинув ноги на письменный стол Разумовского. Соседей в комнате не было. Вероятно, Дерготт их прогнал. Каким бы безобидным ни был Себастьян Дерготт, он не зря был темным волшебником, которого, вообще-то, многие его друзья, которые перевелись с ним, называли лучшим учеником. Он был хорош в темных заклинаниях и иногда смотрел так, будто пустит на шкуру говорящего с ним.       — Проснулась, спящая красавица.       — Заткнись, Златовласка. Шутки над цветом волос Себастьяна считались уже заезженными, но Алек любил издеваться над ним и выводить Дерготта из себя, так что не упускал ни одной возможности пошутить про цвет волос.       — Какого хрена ты в моей комнате?       — Думаешь, я тебя изнасиловал?       — Я бедная беспомощная принцесса, — сказал Александр притворно милым голосом и откашлялся.       — Считай, что я твой рыцарь в доспехах, потому что уже битый месяц я объясняю учителям, что ты никак не можешь явиться на занятия, хотя ты, конечно же, можешь.       — Как ты это делаешь?       — Простите, профессор, но происшествие нанесло Александру психологическую травму и он не может придти в себя уже долгое время. Понимаете, ему очень трудно находиться в обществе. Он напуган и застенчив. Могу я попросить у вас задание для него, чтобы он не отстал? Обещаю, что сделаю все возможное, как его друг, чтобы он быстрее вернулся на учебу, — Себастьян пародировал голос какого-то провинившегося дурака, который два и два не сложит.       — И они тебе верят?       — Златовласкам всегда верят. Это была правда. Себастьян умело пускал пыль в глаза. Его внешность была миловидной и приятной. Золотые кудрявые волосы, янтарные глаза, густые брови, квадратная форма лица и широкая белоснежная улыбка. Мистер Мира отдыхает. А ещё у Себастьяна был приятный мелодичный голос. Он растягивал слова, как тягучий мёд и заканчивал предложения так, что казалось, будто он скажет что-то ещё, но Себастьян ничего не говорил. Александр спустил ноги с кровати и сел, крепко держась за матрац, чтобы не упасть обратно. Он поднял глаза и рассмеялся, смотря на Себастьяна, который поднял брови, будто Александра вырвало ему на кроссовки.       — Я правда напуган. Себастьян, выглядевший скучающим и раздраженным, внезапно стал встревоженным и напряжённым. Он встал со стула и подошёл к Александру. Сев перед ним на колени, Себастьян ждал продолжения. Такого Себастьяна было трудно не любить. Любого Себастьяна было трудно не любить. Он был понимающим, сочувствовал людям, не осуждал чужие поступки. Блядский Мистер Совершенство.       — Калисса все ещё ненавидит Фабиана. Что они сделают друг с другом, если не прекратят? Гидеон винит себя во всем, чтобы я ему не говорил. Василиса говорила с Фабианом? Они объяснились? Себ, это я виноват.       — Не начинай снова.       — Я рванул туда! Я должен был уйти! Леман пытался меня остановить, я ему помешал, Василиса помешала. Ты попытался, но и тебя задержали. Все попытались. В том, что произошло виновата лишь мои самоуверенность и безумство. Думать не в моем стиле.       — Может это и так, но тебя никто не винит.       — Да, ведь они винят друг друга.       — Это закончится. Блэк-Уизли попытаются убить друг друга, и убьют, но в итоге, Калисса поймет что тогда произошло. Гидеон услышит тебя и перестанет думать о произошедшем. Все закончится, Алек.       — Когда?       — Когда придет время.       — Ты, блять, психолог без диплома? Всем говоришь подобную хуйню с того дня?       — Может быть. Только вот, кто-то меня послушал, а кто-то нет. Василиса уже успокоилась и просто рада, что ты жив. Леман вообще особо не переживал, зная, что ты живучий придурок. Роксана иногда злится, что ты никого не послушал, да и на себя, что ничего не сделала, но в общем и целом она в порядке и не видит смысла возвращаться к этой теме. Остальным нужно больше времени.       — А тебе? Что с тобой?       — А я многое могу пережить. Алек, ты живой, стоишь передо мной и городишь всякий бред, как это происходит уже год. Я привык вставать, ходить на занятия, а потом идти к тебе в комнату, в ожидании, когда ты проснешься, чтобы опять начать тебя успокаивать, — сказал он и подошёл к столу, достал банку газировки из палетки, открыл и протянул Алеку. — Открывать тебе газировку и продолжать слушать тебя. Я делаю это уже месяц. Я привык видеть злую Калиссу. Я привык не дрожать от срывов Фабиана. Привык выслушивать нападки Лемана. Привык игнорировать молчание Гидеона. Привык успокаивать плач Василисы. Привык говорить с Роксаной о чем угодно, кроме того дня.       — Ты терпила.       — Таким, как вы нужен терпила.       — Мы бы без тебя уже убили друг друга.       — Роксана бы вас остановила.       — Нет, она бы грызла горло Лемана. Себастьян рассмеялся. Он сел на пол целиком, согнув колени и положив руку на одно. Себастьян выглядел расслабленным и спокойным. Будто бы его не мучали каждый день все его друзья.       — Завидую твоему терпению.       — Завидую твоей храбрости. Себастьян смотрел на Александра, поджав губы. Алек набрал мышечной массы, у него появился пресс, мускулы, плечи стали крепче и шире, кожа была золотисто-бронзовой, глаза ярко-шоколадными. Волк внутри него делал его сильнее и лучше. Впервые увидев Александра после укуса, измученным, тощим, бледным, с синяками под глазами, Себастьян пообещал себе, что сделает все для друга. Алек был его другом. Больше чем кто-то ещё. Он терпел его всего и ему даже нравилась пылкость Разумовского. Ему казалось, что это его дополняет. Себастьян пообещал себе, что он будет выхаживать Александра, как курица-наседка, будет поить его через трубки, если понадобится, будет читать сказки на ночь и делать домашку за него. Себастьян хотел исправить то, что натворил, загладить вину за то, что он ничего не сделал. Он старался. Делал все, чтобы Алеку стало лучше. И ему стало. Становилось с каждым днём. Себастьян улыбался, зная, что его друг живой и все ещё находит силы вести себя, как самоуверенный кретин-самоубийца, каким был весь год до этого.       — Тебе пора выйти в мир, — сказал Себастьян, хватая футболку Алека со стула и бросая в него.       — Ты меня каждый день выводишь в мир. Хвастаешься что-ли?       — Нет, просто я слышал, что собак нужно выгуливать.       — Собак?! — возмущённо вскрикнул Александр и бросил пустую банку газировки в Себастьяна. Дерготт рассмеялся, увернувшись от брошенной железной банки. Себастьян с Александром спустились в гостиную, ненадолго задержавшись там, пока Александр разговаривал с Василисой по телефону.       — Что случилось? — спросил Себастьян, когда они выходили из гостиной.       — Сказала, что собирается разговаривать с Фабианом.       — Она злится на него?       — Конечно же нет. Василиса влюблена в Фабиана по уши и ничто не заставит ее его разлюбить.       — Ну, он косвенно виноват в твоём обращении.       — Мне насрать на обращение. Всем должно быть насрать на обращение. Пусть жизнь возвращается в нормальное русло. Я не хочу, чтобы отношения моей сестры рушились из-за того, что я не смог стоять на месте.       — Значит, они помирятся.       — Фабиан умеет убеждать. Уверен, что он найдет способ извиниться.       — Или просто уберет из ее эмоций ненависть к нему.       — А может и так. В коридоре Себастьяну на руки прыгнул черный мохнатый зверёк, которого сначала он хотел поспешно сбросить, но потом признал в нем Даффи, хорька Калиссы и Фабиана. Он кочевал от сестры к брату по Хогвартсу, а ещё, они рассказывали, что Альфард постоянно звонил им и требовал вернуть хорька ему. Зверь был общим достоянием семьи.       — Вот и сколько ему лет? — спросил Александр, гладя черную мягкую шерсть.       — Калисса говорила, что его подарил Регулус, брат их дедушки, их маме, когда ей было шестнадцать. Мне кажется, сейчас ей больше сорока.       — Хорьки столько не живут!       — Это хорек родомагов. Ты правда думаешь, что он подчиняется правилам природы?       — Где твоя хозяйка, малыш? Или хозяин? Не знаю. Где кто угодно, кто может проследить за тобой? Даффи лишь фыркнул и свернулся клубком на руках Себастьяна, пока Александр чесал его за ухом.       — Надо найти твою хозяйку, — сказал Себастяьн и они пошли дальше по коридорам, думая, где могла бы быть Калисса.

***

Роксана метнулась в сторону от загонщика, еле избежав удара битой по ребрам, схватила квоффл, нырнула вниз для обманного маневра и взмыла как можно выше, когда только приблизилась к кольцам. Вратарь попытался схватить квоффл, но даже если бы он успел задеть его рукой, скорее мяч бы снес всю его руку. Игроки исчезли, а Роксана спустилась к трибунам, вытирая со лба пот.       — Неплохая игра.       — Спасибо за предоставленные услуги иллюзиониста, — Роксана шуточно поклонилась. Калисса поморщилась и перебросила волосы через плечо, а потом подставила лицо под теплые лучи солнца и освежающий ветерок.       — Не называй меня иллюзионистом. Это оскорбление всей моей магии. Роксана рассмеялась и снова залезла на метлу, намереваясь вернуться в раздевалку, сходить в душ и переодеться.       — Идёшь со мной? Калисса бросила взгляд на Роксану, тяжело вздохнула и поднялась. Когда Лайтвуд-Уизли взлетела на метле, Блэк-Уизли расправила вороньи крылья и спустилась за ней. Пока Роксана была в душе, она думала о предстоящих матчах и том, кто в итоге возьмёт кубок. Фабиан. Конечно же это сделает Фабиан со своей гриффиндорской командой. Роксана и ее команда не были слабее, а даже превосходили Гриффиндор, да и Слизерин были очень даже хороши, но Калисса с Роксаной договорились намерено расслабиться перед матчами и дать Гриффиндору больше шансов на победу. Это было бы их подарком братьям на конец обучения в Хогвартсе. Расслабляться Роксане было в новинку. Она постоянно тренировалась, всегда совершенствовалась, она не могла сидеть на месте. Ее жизнь состояла из полета на метле, отрабатывании стратегии, из изучения магии и практики заклинаний. Роксана ставила себе высокую планку и всегда ее достигала, с помощью упорства и силы духа. Ей всегда говорили, что это она переняла от матери. Но если бы она была так упряма, как мать, то ни за что не согласилась бы на чертов проигрыш. Но она умела находить компромиссы, мириться с обстоятельствами, уступать ради близких. Это ей досталось от отца, точно от него.       — Ты будешь принимать лекарство? — неожиданно спросила Калисса, пока Роксана смывала пот с тренировки. — Гидеон говорит, его жизнь перевернулась после этого.       — Ты с ним говоришь? Я думала, ты объявила байкот всем причастным к обращению Алека.       — Тогда бы я объявила байкот и себе. Но да, с Гидеоном я не разговариваю. Алек рассказал. Сказал, что Гиду больше нравится так. Так, ты примешь лекарство? Роксана выключила воду, схватила полотенце и начала сушить волосы, глядя на стекающие по плитке душа капли. Ей казалось, что в них она может увидеть себя в обличии волка.       — Не уверена. Мне нравится быть обычной. Ни оборотнем, ни человеком.       — Ваше лекарство подавляет ваши силы, ведь так?       — Частично. Если я правильно поняла, сейчас чувства Гидеона обострены как никогда и он этому рад. Слух, нюх, вкус, сила, скорость, регенерация.       — Не могу представить себя без своих сил, — сказала Калисса. Когда Роксана вышла из душа и посмотрела на сестру, та игралась с красным огоньком в руках, а над ее головой порхали красные птицы.       — Твои силы можно контролировать. Они проявляются всегда, а не раз в месяц в полнолуние. И ты не воешь на луну.       — Могу и на луну повыть, — глаза Калиссы пожелтели, вместо ногтей выросли когти, а из-под губы выглянули острые волчьи клыки. Уши и виски обросли серой шерстью, но потом все вернулось на свои места и перед Роксаной снова сидела ее рыжеволосая человеческая кузина. — Могу многое. Ты права, мои силы совершенно не похожи на твои. Но я не могла бы отказаться от идеального здоровья, нечеловеческой силы, обостренных рецепторов. Знаешь, в этом есть свой шарм.       — И свое проклятье. Кто-то, кажется, боится своей силы? Несмотря на чеширскую улыбку на лице, глаза Калиссы сверкнули кроваво-алым и она нервно сжала кулак со светом. Птицы распались на искры, но Роксана подумала, что это были скорее брызги крови.       — Страх делает людей живыми.       — Ты в это веришь?       — Так говорит мама.       — А ты веришь всему, что говорит мама.       — Как и ты, — огрызнулась Калисса. — Моя мать великая женщина. Её опыт нельзя игнорировать. Она пережила столько, сколько другим и не снилось. Каждый живой и мертвый восхищается ей.       — Это так. Но разве можно всегда опираться лишь на ее слова? Калисса, ты похожа на свою маму, определенно да, но ты — не она.       — Я могу стать ей. Могу стать такой же умной, сильной, могущественной. У меня может быть власть и богатство, уважение и страх людей…       — И любовь? У тебя может быть ее любовь?       — Конечно же да!       — А если нет? Ты не такая же. Тебе не нужна такая же любовь, как у матери. Тебе не нужен такой же, как твой отец.       — Мой отец любит мою мать. Я хочу такую же любовь.       — Она тебе не нужна. Это твой очередной каприз, ничего более. Но ты не будешь счастлива от этого каприза. Тебе нужен другой человек.       — И какой же? Роксана взяла сумку с вещами и вышла из раздевалки. Калисса пошла за ней, ожидая продолжения рассуждений Лайтвуд-Уизли.       — Я считаю, что ты похожа на отца. Он тоже импульсивен и вспыльчив, ревнив, в какой-то мере эгоистичен. Но он жертвовал собой ради любимых. Он заботливый, внимательный, искренний. Мне кажется, что в тебе его черты, а не черты матери.       — И к чему ты клонишь?       — К тому, что тебе нужен кто-то вроде твоей матери, — просто сказала Роксана без всяких эмоций. — Думаю, Леман бы тебе подошёл.       — Бред, — усмехнулась Калисса. — Старший из братьев меня не привлекает.       — Разве? Он симпатичен. Умен, хитёр. Он довольно холодный и сдержанный, но у него острый язык и он прямолинеен. Катрина Блэк в мужском обличии.       — Катрина Блэк-Уизли.       — Она не всегда была Уизли. И Леман не всегда будет таким. Он изменится. Вырастет.       — Откуда такое рвение свести меня с Леманом. Разве не ты громче всех кричала, какой он ублюдок?       — Я и про Фабиана так говорила, — махнула рукой Роксана. — И что с того? Он мой брат. А Леман друг.       — Любовник.       — Был им.       — Почему же так? — с наигранным любопытством спросила Калисса.       — Я не в его вкусе. А он не в моем. Он любит кого-то, кто приставит нож к его горлу, а потом потащит в постель. Мне эти садистские игры удовольствия не приносят.       — А кто в твоем вкусе?       — Золотоволосые немцы с янтарными глазами, — сказала Роксана, сглотнув ком в горле, и обернулась к Калиссе. Роксана уже представила, как рыжие волосы Калиссы превращаются в алые языки пламени, глаза источают убийственный свет, а в руках танцуют холодные лезвия, готовые высечь какое-нибудь проклятье на теле Роксаны. Но Калисса лишь вскинула брови и сложила руки на груди. Тогда Роксана осмелилась на следующий ход.       — Разве он тебе интересен?       — Он мой.       — Калисса, я тебя знаю! — отчаянно крикнула Роксана. — Ты плачешь ночами в подушку и пытаешься ему объяснить в чем дело, но он не понимает! Его мир светлее твоего, он хочет исцелить тебя и помочь избавиться от тьмы, но тебе нужно ее принять! Тебе нужно найти кого-то, кто эту самую тьму полюбит. И скажу честно, в тебе ее мало. Твой отец полюбил твою мать за те крохи света, что нашел, а потом, полюбил и всю тьму, что она собой олицетворяла. Ты же создана из света, а те самые крохи тьмы… Тебя должны полюбить за них, а потом уже за свет. Ты не плохой человек, совершенно нет, но людям нужно признать, что ты совершала ужасные поступки, как когда-то они признали, что Катрина Блэк творила и хорошие дела. Ты не твоя мать, ты — ее полная противоположность. Калисса не выражала никаких эмоций, а просто стояла и анализировала слова Роксаны, медленно пропуская их в свой мозг и пытаясь понять, что скрывается между слов.       — Он мне изменил? Роксана опешила. Она не ожидала такого вопроса. Калисса переняла от своей крестной Рейны замечательное качество — догадливость. Как Рейна могла узнать о любимом дне недели человека из разговора о погоде, так Калисса сейчас из разговора о себе узнала об измене Себастьяна.       — Мы переспали неделю назад. Прости.       — Я тебя не виню, — она даже не дрогнула. — Это он мне изменил. Ты тут не при чем. Роксана не стала чем-либо возражать и просто приняла реакцию Калиссы. Видимо, для неё ничего не значила эта измена. Калисса была человеком, который всегда считал преданность опорой всего на свете. Она и ее братья ставили это превыше всего. Они неоднократно говорили, что без преданности для них не существует никаких отношений. И вот, ее предал Себастьян. Он ей изменил с ее сестрой. Так почему Калисса не рвала и не метала? Почему не грозилась убить их? Почему не взорвала весь Хогвартс от злости? Почему она вообще ничего не делала?       — Для меня преданность Себастьяна не в том, с кем он спит. Хорошо, он переспал с тобой, но он предан мне, как друг. И он влюблен в меня. Этого достаточно. Она уже отошла на несколько шагов от Роксаны и тогда Лайтвуд-Уизли сказала тихо, но Калисса все равно услышала:       — Только несмотря на то, что мы переспали, любит он все равно тебя… И это была правда. Калисса точно знала, потому что её магия никогда бы не позволила Роксане солгать. Правда, безоговорочная и жестокая. Ужасная и болезненная для Роксаны. Приятная и трепетная для Калиссы.       — Я не отдам тебе его. Можешь, конечно, попытаться, но он останется со мной. И ты никому не расскажешь об измене.       — Ваши отношения будут ложью. Калисса рассмеялась, но несмотря на то, что этот смех был непринуждённым и лёгким, по коже Роксаны побежали мурашки.       — Люди всегда думают, что ложь ужасна, хотя именно она делает их жизнь сносной. Плевать мне на правду. Плевать мне на преданность.       — А как же правило, что Блэк-Уизли ценят преданность?       — Это правило семьи. Я же не могу и в этом быть изгоем. Лучше притворяться своим, пока тебя не придушили, как ядовитую змею.       — Ты и есть змея. Змея в логове львов. Калиссу передёрнуло. Ее глаза сверкнули красным, она сжала кулаки, вокруг запястий заструились красные ленты. Роксана продолжала стоять на месте, страха не было. Хотя она знала, что Калисса опасна, но она также знала, что кузина ей никогда не навредит. Калисса сдерживала себя лучше братьев, намного лучше. Внутри самой Калиссы бушевал ураган, она хотела разорвать всю землю, но продолжала медленно дышать и считать до десяти, медленно успокаивая свою магию, которая словно разъяренный дракон желала разорвать цепь на шее и кинуться на Роксану, убить ее, а потом разобраться и со всем окружающим миром. Наконец, она нашла силы повернуться и сделать шаг в сторону Роксаны. С каждым шагом ее лицо становилось все более умиротворённым, но в глазах сверкали молнии.       — Маленькая милая ведьмочка Роксана, талантливая волшебница, золотая девочка, гениальная ученица. Само совершенство, сам идеал, который никогда ничего не мог получить. У тебя есть все и при этом нет ничего. Конечно, тебя любят, верят, считают просто эталоном, но при этом, лучшее всегда доставалось мне. Могущество у меня. Слава у меня. Все у меня, я под светом, а ты в тени, всегда в тени. Ты завидуешь мне, Роксана?       — Я считаю, что тебе все даётся легче, чем мне, — Роксана не хотела говорить правду. А если она сказала, то это значило, что Калисса уже впустила свои когти в ее тело и вытягивает из нее правду.       — А может, ты просто не то ищешь? Может, ты сама загнала себя в тень? Тебе просто удобно, что тебя не замечают, удобно, что тебя не трогают. Ты была такой стеснительной и пугливой на первом курсе, что мне нужно было просто сказать тебе и ты тут же спряталась за моей спиной и до этих пор тебя все устраивало. Что тебя не устраивает сейчас?       — Я не хочу быть в тени.       — Так выйди! Я не собиралась быть лучше тебя, не собиралась брать все внимание на себя! Я бы с удовольствием сама спряталась за братом, но я отвечала за тебя, защищала. Если бы я спряталась, мы с тобой были бы в опасности. Нас бы сожрали в этой чертовой школе! Я заботилась о нас. Если ты хочешь выйти из тени, то пожалуйста, я тебе не мешаю. Калисса развернулась и быстро ушла, не поворачиваясь к Роксане. Лайтвуд-Уизли стояла и смотрела на уходящую кузину с горечью и пониманием. Сестры-соперники. Они всегда соревновались. За игрушки, за братьев, за дядей, крёстных, отцов и матерей. Капитаны разных команд. Старосты разных факультетов. Та, что продумывает план до мельчайших деталей. Та, что обставляет противника одним ходом. Несмотря на поддержку и любовь, глубоко внутри тлела слабая ненависть друг к другу, с которой ни одна из них не могла бороться. Так не должно было быть. Их отцы не боролись. Матери не боролись. Братья тоже. Так почему они затеяли эту войну? Из-за парня. Из-за несчастного парня с янтарными глазами, который принадлежал старшей всем своим сердцем, но в него была влюблена младшая, надеясь на взаимность.