Mea Culpa, Mea Culpa

Когда-то в подвале школы Канеки был импровизированный класс. Стены были сделаны из цементных блоков, белоснежная краска заполняла зияющие поры в простом дизайне. Дети сидели за неудобными деревянными партами, изрисованными прошлыми поколениями ручками и карандашами, имена и фразы были нацарапаны на спинках отрывистыми кандзи. Там была одна чёрная доска, стол впереди для учителя, и никакого света, кроме тусклой-тусклой лампочки, которая вяло свисала с потолка. Канеки часто жаловался Хиде, у которого была привилегия не посещать это занятие, что в классе царила атмосфера тюрьмы. Спёртый воздух, тусклый свет, нет образа, способного оживить холодные голые стены. Каждый урок казался днём отбывания наказания. Это был ужасный класс, и даже Канеки не мог угнаться за низким гудением своего пожилого, заикающегося учителя. Он начал отмечать дни на спинке стула перед собой. Дни до того, когда он освободится от ужасного, душного подвала, мерцающей жёлтой лампочки и голых белых цементных стен. В этой тюрьме чувствовалось то же самое. Насколько он мог судить по подсчётам, которые сделал на стене за своей кроватью с помощью булавки, он находился в этой камере около недели. Возможно, дольше, учитывая, что он добавил только один день между получением булавки и пробуждением. Было тихо, вечный гул жужжащей тишины, которая вибрировала в передней части его мозга, куча пчёл, возбуждающих раны прошлого. Пространство за его глазами, которое должно было быть пустым от повреждений, нанесённых этим чёртовым «голубем». Здесь были «голуби». Огромное множество. Они были теми, кто пропустил странную, хлюпающую смесь через щель в его двери. Они не входили, но он знал, что они были здесь, когда он спал, потому что, когда он проснулся, у него было странное ноющее чувство вокруг внутренней стороны локтя. Когда он потёр чувствительную кожу, проведя большим пальцем по тонкой плоти над ярко-голубыми венами, он ничего не почувствовал. Но он понимал, что это не так. Они, должно быть, взяли у него галлон крови, раз осталась хоть какая-то боль. Он занимался единственным доступным ему способом. Много раз отжимался, приседал и потягивался, как учила его Тоука. К седьмому дню плена он пытался сделать переворот от стены. Он приземлялся, смешно заваливаясь в сторону, поэтому передвинул свою кровать, чтобы вместо этого приземляться на неё. Это немного смягчило удары. Он знал, что за ним наблюдают, но ему было скучно, и это был действительно хороший шанс восстановить силы, которые он потерял. Хиде, должно быть, волнуется, не раз думал он. Канеки сделал полный переворот от стены через восемь дней своего плена. Он немного споткнулся, его ноги волочились по прохладному полу. А потом в его груди зародился громкий смех. Он взволнованно вскинул кулак в воздух, подпрыгивая на пятках и широко улыбаясь. Если он смог сделать сальто, то сможет сражаться лицом к лицу как с гулями, так и с «голубями». К десятому дню он мог стоять на одной руке в течение полутора минут. Его дверь открылась в середине такого упражнения, и он отвлёкся. Вскрикнул и рухнул на пол, свернувшись калачиком над своей пульсирующей правой рукой. Он откинул волосы с глаз, моргая на «голубя» большими глазами. — Здравствуйте, — сказал он. Его голос был хриплым от долгого молчания. Он не был особенно напуган. Он знал, что бы ни происходило прямо сейчас, они не могли держать его взаперти вечно. Он говорил себе это, потому что это помогало ему оставаться в здравом уме. Они просто делали тесты, чтобы подтвердить то, что Канеки сказал той девушке за стойкой регистрации. Они просто хотели убедиться, что он действительно не человек. Ему было интересно, как всё прошло. Это была женщина. Она дёрнула подбородком в его сторону. — Руки, — сказала она. Он заметил, что в кулаке у неё была пара кандалов. Канеки протянул ей свои запястья, и она защёлкнула на них наручники, дёргая его к двери. Они вышли из его камеры в изогнутый холл, который выходил на круглую дыру. Этажи были расположены кольцами вокруг пустого пространства. Их было очень много. Канеки разинул рот, быстро моргая, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают. — Эм, — выдохнул он, когда женщина подтолкнула его вперёд. — Где мы находимся? — Молчи. Он закрыл рот на замок. Лучше всего было быть хорошим заключённым. Ему нужна была информация, и для того, чтобы получить её, он должен был притвориться послушным. Он взглянул на свои кандалы и подумал, как легко было бы сбежать. Но он напомнил себе, что пытается быть на хорошей стороне CCG. Это и вправду была плохая идея. Лучше CCG, чем «Аогири», яростно сказал он себе. Это было правдой. Он чувствовал себя гораздо более комфортно и вменяемо, чем когда был захвачен «Аогири». И гораздо менее напуганно. Здесь он чувствовал себя в некоторой безопасности, несмотря на то, что знал, что его исследуют во сне. Это было агрессивно, но он проходил и через худшее. Его провели в большую пустую комнату и усадили перед зияющим окном. Он рассеянно уставился на двух мужчин, стоявших перед ним. Дрожь пробежала по его спине, когда он посмотрел в полубезумные глаза седовласого следователя, который убил Фуегучи Рёко. Канеки понятия не имел, как выглядит его лицо. Но он, должно быть, выглядел испуганным, потому что лицо мужчины расплылось в широкой ухмылке. — Привет. — Голос мужчины был довольно хриплым, и он, казалось, ворковал, когда говорил, как будто разговаривал с ребёнком. — Кен-кун, верно? Канеки глубже погрузился в своё сиденье, его защитные механизмы заработали на полную мощность. Этот человек не был тем, кто ему когда-либо мог понравиться, или кому он мог доверять, или с кем он мог быть вежливым. Он прикусил язык и резко отвёл глаза в сторону высокого мужчины, стоявшего поотдаль. Внезапно холод, который вызвал у него следователь с безумными глазами, рассеялся. В другой жизни, когда пыль рушащихся зданий прилипала к его рту, он умолял этого человека позволить вражде умереть. Эта простая, отчаянная улыбка напрягла мышцы его рта, призрака на его губах. Он не видел способа остановить это. Если не возражаете, сказал этот глупый мальчишка, вежливый и мягкий, как всегда, могу я узнать… ваше имя? Котаро Амон, подумал он. Каким другим он казался сейчас, вдали от поля битвы, повернувшись лицом к несправедливости, которую ему навязывали. Слова этого человека засели в голове Канеки, неясные и шепчущие. Гулий ублюдок. Словно пыль, забившая горло Канеки. У него защипало глаза. Единственное место, куда ты попадёшь — это «Кокурия». Он резко выпрямился. Откровение взмахнуло своим могучим кулаком, врезавшись в его голову сбоку и ударив его по лицу, чтобы он встретился взглядом с безумцем. — Я в «Кокурии»? — выпалил он, прежде чем смог остановить себя. Глаза Амона вспыхнули. Тонкие губы сумасшедшего раздвинулись в маленькое «О», его бровь слегка приподнялась. — Итак, — сказал мужчина, наклоняясь вперёд так, что его дыхание почти запотело на стекле. — Где ты это услышал? Страх снова охватил его. Он запинался, когда говорил. — Я… я слышал это здесь, думаю, — сказал он, откидываясь на спинку стула. — Я не знаю, где. Может быть, когда меня вывели из моей камеры? — Это первый раз, когда тебя выпустили, — резко заявил Амон. Это не было сказано недобрым голосом. Он просто высказал это как поправку, как учитель, ругающий ученика за то, что тот выкрикнул неправильный ответ. — Нет, — очень тихо сказал Канеки. — Нет, меня определённо выводили из моей камеры раньше. Они делают это, когда я сплю. Он пошевелил руками, прислушиваясь к звону цепей. Он был одет в то, что можно было описать только как тюремную одежду. Грубая и колючая ткань, вялая, бесформенная и серая. Амон нахмурился и взглянул на сумасшедшего. Он сделал несколько осторожных шагов вперёд, и Канеки сразу понял, что тот действительно пытался держаться на расстоянии. Здесь был разлад. Канеки чувствовал это. Они спорили, понял он. Прежде чем пришли сюда, они в чём-то разошлись во мнениях. — Ты спал? — Амон прищурился на него. — Ты уверен, что тебе просто не приснился удивительный сон? — весело предположил сумасшедший. Канеки покраснел. Он уставился на них, всё его тело сгорбилось и напряглось в защите. — Эм… — Он прикусил губу. — Вы думаете, я глупый или что-то в этом роде? — Выражение лица мужчины не изменилось, но глаза Амона сузились. — Вас когда-нибудь раньше держали в плену? Вы становитесь сверхчувствительным ко всему, что вас окружает. Особенно когда вы ни с кем не общаетесь. Я знаю, каково это, когда проливают кровь. Всё в порядке, вы можете взять столько крови, сколько захотите. Но что бы ещё со мной ни сделали, я действительно хотел бы это знать. Пожалуйста. — Это было сделано, пока ты спал, — уточнил Амон, — без твоего согласия? — Да, — сказал Канеки. Он опустил голову, его сердце сильно билось в груди. Шок неповиновения пробежал по нему, и он пробормотал: — Наверное, из-за того, что я теперь гуль, у меня нет никаких реальных прав. Он подавил довольную ухмылку, когда Амон резко выпрямился. Его взгляд резко переместился на лицо сумасшедшего, и он долго смотрел на него, пока тот не наклонился вперёд. — Давай начнём с простого, — сказал он. Он вытащил блокнот и положил его на маленькую полочку под окном. — Отвечай мне честно. Только «да» или «нет». Тебя зовут Канеки Кен? — Да. — Ты ходил на свидание с девушкой, Камиширо Ризе, которая была гулем? — Да. — Органы Камиширо Ризе были пересажены тебе неким Кано Акихиро? — Да… — И с тех пор ты ведёшь себя как гуль? Канеки вздохнул. — Да, — прошипел он. — Хорошо, хорошо. — Мужчина перевернул страницу. — А теперь давай перейдём к самому главному, хорошо? Ты жаждешь человеческого мяса? Канеки судорожно сглотнул. Он отвёл взгляд. — Послушайте… я— — Да или нет, — холодно сказал мужчина. Он крепко зажмурился. — Да, — пробормотал он. Ему стало стыдно. Краем глаза он заметил, как Амон беспокойно заёрзал. — Ты рассматривал возможность нападения и последующего поглощения человека? — Я… Нет, — тихо сказал он. Он сделал глубокий вдох. — Нет. Он заметил возникшую паузу и поднял глаза. Мужчина недоверчиво смотрел на него. Глаза Амона тоже поднялись. Он выглядел странно обнадёженным. Он на моей стороне, взволнованно подумал Канеки. Теперь ему просто нужно было поколебать сумасшедшего. — Ты не хочешь есть людей? — спросил сумасшедший медленным, нежным голосом. Он наклонился вперёд и сделал жест большим и указательным пальцами. — Даже ни капельки? — Нет, — твёрдо сказал Канеки. — Я не могу есть себе подобных. — Но ты же гуль? — Ну, я имею в виду… — Да или нет. — Да, — огрызнулся Канеки. — Да, я гуль. — Но ты утверждаешь, что люди — твой собственный вид? — Да. — Ты человек? — вмешался Амон, наклонившись над головой мужчины и с жаром глядя сквозь стекло. — Скажи мне, ты веришь, что ты всё ещё человек? — Да. — Канеки не колебался. Он выдержал пристальный взгляд мужчины. Укол адреналина пробежал по его телу, и он вспомнил все прошлые встречи и слёзы, потому что знал, что этот человек может понять. У него было сочувствие, сострадание. Этот человек мог бы всё изменить, если бы только позволил себе поверить. — Но ты сказал, что ты гуль, — сказал сумасшедший. — Ты не можешь быть и тем, и другим. — Откуда вы знаете? — Глаза Канеки поднялись и расширились. — Вы когда-нибудь встречали кого-то, похожего на меня раньше? Я наполовину гуль, наполовину человек. Я не буду выбирать, какая сторона более доминирующая. Это было бы невозможно. Мужчина осторожно отложил блокнот в сторону. Он наблюдал за Канеки, и его единственный прищуренный глаз сверкал. — Почему ты пришёл в CCG, Кен-кун? Глаза Канеки сузились, глядя на него. — Наверное, я питал иллюзию, что вы сможете мне помочь, — рассеянно сказал он. — Мы не помогаем гулям. — Тогда помогите нескольким людям, — взмолился Канеки. — Включая меня. Я не хочу никому причинять боль! — И как мы должны тебе в этом помочь? — Мужчина склонил голову набок. — Кормить тебя маленькими кусочками человечины, которые мы находим валяющимися повсюду? — Перестаньте притворяться, будто я дурак, — вздохнул Канеки. — Если я правильно понял, это тюрьма для гулей. Вы ведь кормите здешних гулей, разве нет? Просто дайте мне то, что даёте им. Губы мужчины растянулись в слабой усмешке. — Ха. — Он постучал длинным пальцем по подбородку. — В обмен на питание… что ты для нас сделаешь? Вот оно. Сделка Фауста наконец-то раскрылась. Канеки был готов к этому. — Я буду сражаться за вас, — сказал он, его глаза метались между двумя мужчинами. — Я наполовину гуль, так что довольно выносливый, и у меня есть кагуне. Что, я уверен, вы поняли, когда исследовали меня во сне. — Исследовали — такое ужасное слово! — Мужчина слегка надул губы. — Я бы подумал об этом как об осмотре. Лицо Амона стало мрачным, когда он отвернулся. Возможно, он думал, что отведение взгляда изменит сцену, изменит реальность, что перед ним был человек, который также был гулем, которого они не смогли защитить, которому они не смогли помочь, когда он всё ещё был хорошим, невинным и полностью человеком. — Спасибо, — холодно сказал Канеки. — Мне гораздо больше нравиться мысль о том, что меня осматривали во сне. — Канеки, — мягко сказал Амон. Это было шокирующе. Каким успокаивающим и мягким стал голос этого мужчины. — Я знаю, как это для тебя выглядит, но мы действительно хотим тебе помочь. Если ты серьёзен— — Я абсолютно серьёзен. — Канеки положил скованные руки на полку и высоко поднял подбородок. — Вытащите меня отсюда, не дайте мне есть людей, и я стану «голубем» или кем вы там ещё хотите. — «Голубем»? — с любопытством спросил сумасшедший. Канеки побледнел, его сердце пропустило удар. — Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду под этим? — Это уличный сленг, — поспешно объяснил он. — Я слышал это от одного парня из моего университета. Люди называют CCG «голубями», потому что они носят белое или что-то в этом роде. Я правда не знаю точно, может быть, есть и другая причина, но я имею в виду, я просто предположил. — Очаровательно. Канеки пожал плечами, опустил голову и помолился за свою жизнь. — Ну что ж, Канеки Кен, — сказал мужчина, отодвигая стул и вставая. — Я приму твоё предложение. Добро пожаловать в CCG. Канеки открыл рот. — Вот так просто? — слабо спросил он. — Да. — Он похлопал Амона по руке. Высокий мужчина впервые был непроницаем. Он долго смотрел на Канеки. А потом они оба исчезли. Канеки смущённо сел, взглянув на свои скованные наручниками запястья, и повернулся на стуле, чтобы посмотреть, есть ли кто-нибудь в комнате вместе с ним. Он поиграл звеньями цепи, прикидывая, сколько силы потребуется, чтобы их разорвать. Дверь скользнула в сторону, и Канеки безучастно уставился на Амона, когда тот вошёл в комнату, медленно приближаясь к нему. Когда Канеки заметил ключи в его руке, он встал. Амон взял Канеки за руку, его кулак был массивнее по сравнению с тощим предплечьем Канеки, и наручники со щелчком расстегнулись. Когда кандалы были сняты, тяжесть с плеч Канеки исчезла. Всего на мгновение он позволил себе расслабиться. — Спасибо, — прошептал он. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда он их открыл, Амон наблюдал за ним, опустив глаза. — Не благодари меня пока, — тихо сказал он. А потом резко повернулся и вышел из комнаты. Канеки последовал за ним, не зная, что ещё можно сделать. Его босые ноги замёрзли на кафельном полу, когда он встретился лицом к лицу с сумасшедшим. У того был кейс. Кривая ухмылка. Безумный, выпученный, опущенный глаз. И он протянул Канеки руку. — Мадо Курео, — весело сказал он. — Ты будешь работать под моим началом. Канеки хотел спросить, почему. Он был близок к тому, чтобы возразить, спросить о том, как работает CCG, потому что это действительно казалось ему неправильным. Но он промолчал. Они покинули «Кокурию» на машине, Канеки неловко сидел на заднем сиденье, держа одежду на коленях. Его босые ноги потёрлись о жёсткий коврик машины, и он беспокойно переводил взгляд с одного следователя на другого. Хорошо, итак, он довольно успешно проник в CCG. И что теперь? За полторы недели, проведённые в плену, он продумал планы и стратегии. Во-первых, ему нужно было определить дату. Наметить график того, когда всё произойдёт. Если он точно не знал, что произойдёт дальше, какой смысл быть из будущего? Во-вторых, он должен был склонить людей к сочувствию к гулям. Как, чёрт возьми, он собирался это сделать? — Итак, эта Камиширо Ризе, — сказал Мадо, поворачиваясь на сиденье, чтобы посмотреть на Канеки. За рулём был Амон. — Думаешь, она правда мертва? Канеки быстро заморгал. — Так сказал доктор, — осторожно сказал Канеки. Он боялся того, что может сказать в присутствии этого человека. Его глаза, казалось, смотрели прямо сквозь Канеки, и он мог легко раскусить каждую ложь ещё до того, как она была произнесена. — Как ты узнал? — Глаза Мадо заблестели. — Я имею в виду, что ты стал гулем? Ты едва выписался из больницы, как попал в CCG. Что ещё тебе сказал этот доктор? Канеки сжал челюсти. — Я понял это, — сказал он, — когда начал видеть людей менее похожими на людей и больше похожими на мясо. — Охо? — Мадо повернулся лицом вперёд. — И каково это? — Ужасно. — Канеки встретился взглядом с Амоном в зеркале заднего вида. Он с трудом сглотнул и вздохнул. — Это не похоже ни на что, что когда-либо мог испытать человек. Это больно. В моём животе как будто пустая яма, которую нужно заполнить, и чем дольше она будет опустошать меня, тем меньше во мне останется сил сопротивляться этому. — Что ж, — резко сказал Амон. — Тогда хорошо, что ты пришёл к нам. Канеки медленно кивнул. — Да… — Он глубже погрузился в своё сиденье. — Простите, эм… Мадо-сан? — Хмм? — Вы знаете, что со мной что-то делали, пока я спал. — Канеки уставился на спину мужчины, его жёсткие белые волосы длинными волнами падали на сгорбленные плечи. — Мне правда нужно знать, что именно. — Ты действительно хочешь это знать? — Мадо-сан, — прошипел Амон, его подбородок довольно резко дёрнулся, когда он бросил на мужчину горящий взгляд. Мадо тихо напевал себе под нос. Его плечи тяжело поднялись и опустились. — У меня нет реальной власти в «Кокурии», — высокомерно сказал он. — Но я получу твоё досье, как только все необходимые бумаги будут задокументированы. Я предполагаю, что за тобой следили. За твоими уровнями RC, частотой сердечных сокращений, органами, которые были пересажены, твоим какухо. За такой забавной ерундой. Канеки легко понял его слова, но спохватился, прежде чем кивнул. Ему нужно был помнить, что он должен был быть человеческим парнем, человеческим и не выделяющимся, а он уже вёл себя так, будто знал слишком много. Сейчас он не должен ничего знать о гулях. — Эм, — сказал он с нервным смешком. — Что такое… RC? И… «сияющий покров»? — Он застенчиво улыбнулся. — Это звучит так глупо! — Какухо — это мешок, который спрятан где-то внутри тебя, — объяснил Мадо низким, медленным голосом, словно рассказывал об особом историческом событии. — Он высвобождает твоё кагуне. О котором ты уже знаешь. — Да… — Существует четыре типа кагуне, — продолжил Мадо, — укаку, кокаку, ринкаку и бикаку. Где расположено твоё кагуне? — Э-э… где-то… — Рука Канеки потянулась к пояснице. — В пояснице, наверное? — Ближе к копчику? — Нет, выше. — Ринкаку, — тихо сказал Амон. — Я бы с удовольствием на него посмотрел, — усмехнулся Мадо. Он сказал это странным, повышенным тоном, в котором чувствовалось легкомыслие, напомнившее Канеки о перенесённом голоде. — Так что же заставило его появиться? Мне нужно знать, был ли это голод? Волнение? Страх? — Страх, — вяло сказал Канеки. — Из-за чего? Канеки вспомнил Нишики. Чёрт, подумал он, массируя переносицу. Я должен поговорить с ним. Могут ли они всё ещё быть друзьями? Канеки надеялся на это, но, чёрт возьми, Нишики никогда бы не поверил «голубю». — Мой друг был в опасности, — тихо сказал он. — Я испугался за него. — Подожди-ка. — Мадо помахал пальцем, не оглядываясь. — Этот друг знает, что ты гуль? — Он так же и человек, Мадо-сан, не забывайте, — сказал Амон. — Да, да, но я думаю, что часть гуля важнее. — Мадо пожал плечами. — Так он знает? Канеки не ответил. Он был в ужасе от того, что произойдёт, если он скажет что-то не то. Если Мадо не понравится ответ. Он пытался спасти Хиде, чёрт возьми! Но, конечно, Хиде был человеком. По сути, у него были выше шансы на работу с CCG, чем у Канеки. — Знает, — тихо сказал Канеки. — Он сказал мне никому об этом не говорить. Он, наверное, думает, что я сбежал из города, раз так надолго исчез. — Он знает и принял тебя? — в голосе Мадо звучало сомнение. — Послушайте, я тоже шокирован. — Канеки вздохнул. — Он просто очень хороший человек. — Я бы хотел познакомиться с этим мальчиком. — Мадо выпрямился. — Где он живёт? Ощущение дрожи, возникшее ранее, вернулось с удвоенной силой, и Канеки почувствовал лёгкую тошноту. Он молчал, его ужас, вероятно, был виден на его лице. Теперь он начал осознавать, насколько шатким было его положение. Эти люди могли легко снова его запереть, или убить его, или убить всех, кого он любил. Почему он это делал? — Ну? — в голосе Мадо звучало нетерпение. — Он напуган, — сказал Амон. — Вы его пугаете. — Чего тут бояться? — Странные выпученные глаза Мадо метнулись к лицу Канеки, и на его червивых губах появилась широкая ухмылка. — Твоему другу не причинят вреда, пока он человек. — А если нет, вы просто убьёте его? — Канеки съёжился на своём сиденье. — Это ужасно. — Гули — это зараза, Кен-кун. — Ухмылка Мадо застыла. Приклеенная к его впалому лицу, непоколебимая среди дискомфорта, который испытывал Канеки. — Скажи мне, как прошло твоё маленькое свидание с той девчонкой-гулем? Что произошло до того, как на неё упали эти балки? Канеки бросил на него холодный взгляд. Он не мог ничего ответить, потому что, что бы он ни сказал, это плохо отразится на нём. — Фу-фу, я так и думал! — Мадо выпрямился и обернулся. — Ты довольно долго сидел взаперти, Кен-кун. Разве ты не хочешь увидеть знакомое лицо? С его стороны было жестоко так использовать слабости Канеки. — Он в университете Камии, — пробормотал Канеки. Хиде не гуль, твёрдо подумал Канеки. Мне не о чем беспокоиться. Ему всё ещё было не по себе из-за острого, тревожного страха, пока поездка продолжалась. Он думал о Хинами, о Тоуке, о кончине этого человека, и пытался вспомнить, когда это произошло, пытался объяснить себе, что этого может и не произойти. Он должен был надеяться на это. Что Хинами будет в безопасности со своей мамой. Что на этот раз Фуегучи-сан выживет. Разве не поэтому он это делал? — Я выгляжу как преступник, — пробормотал Канеки, выходя из машины. Его босые ноги шаркали по тротуару, и он прижал одежду к груди. — Что случилось с моей обувью? — Они, должно быть, потеряли её, — весело сказал Мадо. — В конце концов, «Кокурия» просто не привыкла отпускать заключённых! Его голос был таким громким и резким, что эхом разнёсся по кампусу, и несколько голов повернулись в их сторону. Канеки покраснел. — Почему бы нам не пойти в уборную, Канеки-сан? — предложил Амон. Он был очень вежлив, говорил тихо и использовал простое почтительное обращение. Он говорил так, будто произносил имя так непринуждённо, как только мог, не будучи грубым. Канеки-сан, хотя и не совсем с той интонацией, которая подразумевала бы это обращение. — Хорошо, — медленно произнёс Канеки, отворачиваясь от Мадо. — Эм, он в этой стороне… — Я могу подождать здесь, — сказал Мадо, плюхаясь на скамейку и ставя свой кейс на землю. — Мы никуда не спешим. Канеки больше не задерживался. Он пошёл прочь, Амон последовал за ним, и когда они оказались на приличном расстоянии от Мадо, Канеки испустил глубокий вздох облегчения. — Мне жаль, — сказал Амон. Канеки подпрыгнул, и он взглянул на него сверху вниз. — Я знаю, с ним нелегко справиться, но, пожалуйста, не суди его слишком строго. Он хороший человек. Хороший человек. Эти слова эхом отозвались в голове Канеки. Нет, это не так. Йошимура-сан — хороший человек. Мадо — сумасшедший. Это было не так. Не то слово, не тот язык. Он был неправ. Мадо был человеком с характером гуля. Он жаждал убийств, наслаждался удовлетворением, восхвалял свои трофеи. В какую игру он играл? Что он получал от этой бессмысленной жестокости? — Вы говорите, не осуждать его, — пробормотал Канеки. — Но разве он не осудил меня сразу же? Только за то, что я гуль? — Ты не гуль, — сказал ему Амон тем мягким голосом, в котором звучали жалость и нежность. Было так странно слышать это от этого человека. Врага друга, человека, который всё пытался и пытался понять ублюдочного гуля, который понятия не имел, что он делает. — Будет ли от этого мне легче понравиться вам? — резко спросил его Канеки. Брови Амона приподнялись под аккуратно причёсанной чёлкой. — Что, прости? — Вы слышали, как я сказал Мадо-сану, что я гуль. — Канеки ускорил шаг, его грудь сжалась от пристальных взглядов, которые он получал. Расслабься, сказал он себе. Это нормально. Люди всё время пялятся. Давление. Давление, похожее на большой палец, давящий на яичную скорлупу. Яичная скорлупа была его черепом, а большой палец — человечеством. — Я не буду притворяться тем, кем не являюсь для CCG. Если я собираюсь сражаться за вас, как гуль, тогда вы должны признать, что я гуль. — Ты хочешь быть гулем? — Амон казался очень потрясённым. Канеки предположил, что это было в пределах разумного. В прошлый раз Канеки был так противен самому себе. Так смущён и испуган из-за того, что значит быть гулем. Но теперь он знал лучше. Теперь он знал, что быть гулем… не означало конец света. Были хорошие гули, и были плохие, а иногда — мутные, которым нигде не было места. Люди были точно такими же. Всё было одинаково. — Эм… — Канеки шаркал ногами при ходьбе. — Честно говоря, я не знаю, как ответить на этот вопрос. Я бы предпочёл быть человеком, но я не собираюсь из-за этого игнорировать то, кто я сейчас. — У тебя не было выбора, — сказал ему Амон. Как будто он и так этого не знал. — Ты не должен чувствовать, что тебе нужно это принять. — Без обид, — слабо рассмеялся Канеки, — но я почти уверен, что самый быстрый способ сойти с ума — это ненавидеть себя. Я знаю это, добавил он, подумав. — Канеки-сан, — сказал Амон, когда они вошли в мужской туалет. — Ты ведь понимаешь, на что подписываешься, да? Босые пальцы ног Канеки прилипли к грязному кафельному полу, когда он подошёл к кабинке. — Наверное, нет, — сказал он, поворачиваясь лицом к мужчине и слабо улыбаясь. У Амона снова был тот же взгляд. Полный чистой жалости. — Но у меня нет другого выбора, верно? Либо так, либо позволить «Антейку» разрушиться. Несмотря на то, что в итоге он был одет в одежду, которую накинул в ту ночь, когда отправился в «Антейку», он всё ещё был босиком. Его джинсы свободно болтались на бёдрах, и он ошеломлённо потянул их. Он уже так сильно похудел за такой короткий промежуток времени. Теперь у него выпирали рёбра. Он уныло шёл, Амон следовал за ним по пятам, как тюремный охранник. Его свитер сползал с худых плеч, и он смотрел, как низ джинсов волочится по тротуару. Казалось, он за считанные дни пережил свою прежнюю жизнь. Пронзительный крик вывел его из задумчивости. Его схватили за плечи, пальцы впились в кожу и стали трясти его взад и вперёд. — Ээээ-эй! — крикнул Хиде. Тряска не прекращалась. — Будь ты проклят, Канеки, так долго прогуливал занятия! Я же никого не знаю на Истории Азии, поставь себя на моё место! — Голова Канеки моталась взад-вперёд, она, казалось, раскалывалась. Дежавю было жестоким и резким, как удар плетью по щеке. — Кролики—! — Кролики не умирают от одиночества, — прервал его Канеки, схватив Хиде за плечи и резко оттолкнув его назад. — И ты без проблем можешь завести друзей. — О-о-о! — Глаза Хиде ярко засияли. — Откуда ты знал, что я это скажу, Канеки? — Он легонько повёл плечами. — Ты что, экстрасенс? — Да, — ровно сказал Канеки, слегка встревоженный своей оплошностью. — Я могу читать мысли. — О чём я сейчас думаю? — Эм. — Канеки закатил глаза. — Бетмен. — Бетвумен, — поправил Хиде, его глаза сузились. — Позор тебе. Я читаю только качественные комиксы. — Но тебе нравится Бетмен, — вздохнул Канеки, отталкивая его. — Шшш! — Хиде шлёпнул его по макушке. — А если кто-нибудь тебя услышит?! Это так беспринципно, так смущающе! — Хиде ткнул пальцем в лицо Канеки. — Ты пытаешься испортить мою репутацию? — Ты что, шутишь? — Нагачика! — Подошли двое студентов. Канеки уставился на них, вспоминая, что всё это уже случалось раньше. — Эти парни твои друзья? — Вот этот, да! — Хиде закинул руку на плечи Канеки и от души рассмеялся. Затем оглянулся на Амона и пожал плечами. — Хотя я не знаю этого парня. Здрасьте. Вы друг Канеки? — Мы знакомы, — сказал Амон. Он сделал поклон головой. — Котаро Амон. — А-мон, — повторил Хиде, намеренно подчёркивая слоги, чтобы звучать глупо. — Вот это порочное имя. Амон Ра, Амон из Иудеи, или демон, Амон? — Что? — сказал Канеки. Амон выглядел удивлённым. Он лишь смотрел, стиснув зубы. — Ха-ха! — Хиде весело рассмеялся. — Почему бы мне просто не называть вас Котаро-сан? — Справедливо. — Амон выглядел озадаченным. — Ты, безусловно, обладаешь впечатляющими знаниями. — Не, бро, — застенчиво сказал Хиде, засовывая руки в карманы. — Я просто иногда захожу на «Википедию». — В любом случае, — сказал один из студентов. — Мы увидимся с тобой позже, Нагачика. Не забудь взять DVD у Нишио, то, что с прошлогоднего фестиваля. — Вас понял! — Хиде даже не взглянул на них, отмахнувшись. — Итак, Канеки, ты чувствуешь себя лучше? — Ох. — Канеки не смотрел на Амона. Он почесал подбородок и рассмеялся. — Да, сейчас мне намного лучше. — Отлично! — Хиде закинул руки за голову и зашагал вперёд. — Эй, Котаро-сан, вы можете пойти с нами, если хотите. Мне просто нужно кое-что взять у старшекурсника. — Хорошо. — В голосе Амона звучала тревога. — После этого нам с моим напарником нужно с тобой поговорить. — Вашим напарником, говорите? — пробормотал Хиде. Все они шли неторопливым шагом, направляясь через кампус. Обожжённые солнцем кирпичи жгли ступни Канеки. — Вы полицейский? — Я следователь по гулям. Хиде продолжал идти, заложив руки за голову, его шаги были длинными и ленивыми. — Ха, — сказал он, в его голосе как обычно были слышны протяжные нотки. Канеки не мог в это поверить. Хиде был мастером избегать подозрений. — Гули? Правда? Разве это не опасно? — Кто-то должен это делать, — сказал Амон, пожимая плечами. — Хех. — Хиде одарил его полуулыбкой. — Хорошо, я могу это понять. Расскажите мне некоторые подробности, охотник на гулей. На что похожи гули? Так ли они сильны, как говорят люди? Неужели они действительно не могут есть человеческую пищу? — Хиде, — тихо сказал Канеки, обеспокоенно взглянув на Амона. У мужчины не было никакой видимой реакции. Он просто продолжал идти. — Ну, — сказал он, — гули выглядят примерно так же, как люди. Хотя они очень сильны. — И они должны есть людей? — Хиде опустил руки. — Это не просто городская легенда? Не просто сказка, которую рассказывают детям на ночь, чтобы напугать их? — Хиде, — вздохнул Канеки, — он знает, что ты знаешь. Хиде не остановился. Его игривое выражение лица стало каменным, и он просто продолжил идти, шаг за шагом, шаг за шагом, тяжёлая тишина окутывала их. Наконец он заговорил. — Котаро-сан, — сказал он, — могу я задать вопрос? — Конечно… — Хотя Амон не выглядел слишком уверенным, он хотел его выслушать. Хиде развернулся на каблуках, щёлкнул ими и стал по стойке смирно, как солдат в присутствии командира или что-то в этом роде. Он уставился на Амона большими глазами. — Почему вы держали его взаперти почти две недели? — Голос Хиде был отрывистым и бесстрастным. Его глаза были пустыми. Он пристально смотрел в лицо Амону, но как будто сквозь него. — Это было, откровенно говоря, нарушением прав Канеки. — Технически CCG может его задержать просто за то, что он гуль, — сообщил Амон Хиде таким же резким тоном. — Это нелогично и пуритански, — огрызнулся Хиде. — Вы не можете просто задержать людей и запереть их. Есть ли вообще в Японии закон, согласно которому вы можете сажать гулей в тюрьму? Имеют ли гули право на справедливое судебное разбирательство? Был ли когда-нибудь гуль, которого судили за то, что он был гулем? Нет, конечно нет, глупый я. — Он рассмеялся, и это был резкий, напряжённый звук. — Вы не можете судить кого-то за то, что он существует. — Хиде, — выдохнул Канеки, хватая Хиде за руку и бросая на него предупреждающий взгляд. — Я в порядке. Ничего не случилось, ясно? — Ладно, приятель. И он замолчал. Вот так просто. — Это будет быстро, Котаро-сан, — объяснил Хиде примерно через пять минут, когда они шли по коридору. — Нишики-сан на самом деле не очень болтлив, так что, думаю, мы быстро закончим разговор. Хиде подошёл к двери с надписью «AO», и Канеки увидел, как его рука потянулась к ручке. Канеки схватил его, оттащил от двери и ткнул Хиде локтем в рёбра. — Ой, — пискнул Хиде, — ой, ой, ой! — Не врывайся просто так в чужие комнаты, Хиде, — прошипел Канеки. — Сначала постучи. — Это действительно необходимо? — Да. — Канеки дважды постучал костяшками пальцев в дверь Нишики. Потом он осознал. Он взглянул на Амона. Чёрт возьми. Его глаза расширились от ужаса. Он только что привёл следователя по гулям к Нишики. Он был грёбаным идиотом. С другой стороны двери послышалось шарканье, еле слышные звуки, тихие и испуганные слова Кими, приглушённые расстоянием. Канеки отпустил руку Хиде и сделал несколько осторожных шагов назад. — Эй, — прошептал он Амону. — Нам пора идти, вам так не кажется? Мне нужно найти обувь. — Ох, да, — задумчиво сказал Хиде, глядя на ноги Канеки. — Что с ней случилось? — Понятия не имею. — Канеки похлопал Амона по руке. Мужчина начал медленно поворачиваться, следуя примеру Канеки, когда дверь открылась. Кими поспешно вышла из комнаты, её рубашка была немного помята, но в остальном она была невозмутима. Она встретилась с ними глазами, и, наклонив голову, поспешила по коридору, пока они не перестали слышать мягкое шлёпанье её ног по кафелю. Хиде проследил за ней взглядом. — Хм, — сказал он рассеянно. — Я не знал, что у тебя есть девушка, Нишио-сан. — Ты что-то хотел, Нагачика? — Голос Нишики был хриплым и монотонным внутри комнаты. Канеки стоял очень тихо. Если бы он только мог помешать Амону увидеть Нишики, может быть… — Просто заскочил за тем DVD с фестивалем, — засмеялся Хиде, широко распахивая дверь. Канеки и Амон внезапно оказались на виду у Нишики, и Нишио откинулся на спинку стула на колёсиках, его рубашка сползла ниже ключиц. Амон слегка сгорбился. Он выглядел смущённым. Неуместным, наверное. В конце концов, он был довольно взрослым по сравнению со всеми студентами, которых он только что встретил. Запах кофе донёсся до Канеки, и он вспомнил об «Антейку». Если бы он простоял здесь достаточно долго, позволяя сильному, едкому аромату наполнить его нос, он мог бы почти притвориться, что снова был там. Как будто у него был шанс вернуться. Канеки наблюдал за глазами Нишики. Они пробежали по лицу Канеки без каких-либо признаков эмоций, но на мгновение вспыхнули, когда его взгляд остановился на Амоне. Проблеск страха. Опасения. Гнева. Осторожности. — Кто эти ребята? — Он склонил голову набок, язык его тела был свободным и расслабленным. Его слова всё ещё звучали хрипло, и Канеки уловил намёк на напряжение, но он решил, что если Амон услышит его, то просто спишет это на убитое возбуждение. — О, это мой приятель Канеки! — Хиде хлопнул Канеки по плечу и широко улыбнулся. — Думаю, я рассказывал тебе о нём, помнишь? Друзья с самого детства? — Да, я помню. — Нишики поправил очки и встал. — А кто этот большой парень? — Котаро Амон, — коротко представился Амон, очень почтительно кланяясь. Он остался на пороге, пока Хиде втаскивал Канеки в комнату. — Вы не похожи на студента. — Нишики отвернулся, неторопливо прошёл мимо своего дивана и пинком открыл ящик. — Вы приглашённый лектор или что-то в этом роде? Я забыл, как хорошо он умел притворяться, подумал Канеки, испытывая смутное благоговение, наблюдая, как Нишики просматривает стопку коробок с компакт-дисками. — На самом деле, нет, я просто привёз Канеки. — Голос Амона звучал застенчиво. Возможно, он понял, насколько странным было его присутствие. — Меня просто втянули в поручение Нагачики. — О, не будьте таким, Котаро-сан, — рассмеялся Хиде. — Я же сказал, что это будет быстро, разве нет? — Хорошо. — Нишики всё ещё сидел на корточках. — Ребята… можете просто войти. Если хотите пива или ещё чего-нибудь, угощайтесь. Канеки уже был в комнате, и он почувствовал грызущий страх, когда Амон вошёл следом за ним. — Сколько тебе лет? — осторожно спросил Амон. — Всё законно. — Нишики встал, размял ноги, а затем вытянул руки. — А. Нагачика и остальные ещё несовершеннолетние. Что, вы сдадите их, если у них будет пиво? — Я просто посоветую им не пить, — осторожно сказал Амон. Нишики вскинул руки вверх, его глаза закрылись за очками. — Просто пытаюсь быть любезным хозяином. — Он закатил глаза и вернулся к своим поискам. — С тех пор, как вы испортили моё свидание. — Оу, ты же знаешь меня, Нишио-сан, — сказал Хиде, пожимая плечами. — Я не умею выбирать правильное время. Тихий жужжащий звук наполнил комнату, и все взгляды обратились к Амону. Он быстро извинился, с поклоном вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Они наблюдали за ним, и Нишики присвистнул. — Этот парень чертовски прямолинеен, — отметил он. Его взгляд переместился на Канеки. Скользнул к его босым ногам. — Тебя что, ограбили? — Нет. — Канеки неловко заёрзал. — Я… зачем грабителю брать обувь? — А почему грабитель не может взять обувь? — усмехнулся Нишики. Он снова закатил глаза. — Какой у тебя размер? — А? — Канеки в тревоге отступил назад. Он не совсем понимал, почему в тоне или действиях Нишики не было настоящей враждебности, особенно учитывая, что Канеки привёл «голубя» на его территорию, но он был отчасти благодарен. В первый раз Канеки и Нишики действительно неправильно начали. Нишики бросил ему пару кроссовок, поношенных и немного грязных. Они стукнулись о плитку, одна покатилась и опрокинулась на бок, шнурки рассыпались белым и коричневым следом. — Тебе не обязательно—! — ахнул Канеки. — Я собирался их выбросить, — решительно сказал Нишики. — Возьми их или оставь. — Спасибо… — Канеки сунул ноги в поношенные кроссовки. Его ступни были благодарны за это. — Вау, Нишио-сан, — выдохнул Хиде. Они все слышали, как голос Амона тихо бормотал в холле. — Я и не знал, что ты можешь быть таким милым! — Что, ты думаешь, я злой, Нагачика? — Ох, нет, нет! — рассмеялся Хиде. — Только отстранённый, ничего больше. Ты похож на хакера, занимающегося всеми крутыми и расчётливыми штуками! — Это желаемый эффект. — Он вытащил диск из стопки и бросил его Хиде. Тот поймал его, торжествующе поднял и ухмыльнулся. — Ну, если это всё…? — Ага, это всё! — просиял Хиде. — Спасибо, Нишио-сан! — Не позволяй двери ударить тебя на выходе, Нагачика. — Это было почти игриво, но в его словах чувствовалась лёгкая язвительность. Он хотел, чтобы они ушли. — О, не беспокойся, это раздвижная дверь, глупый! — Хиде подмигнул, схватил Канеки за локоть и потащил его к двери. — Пока, Нишио-сенпай, — отстранённо сказал Канеки, не подозревая о своей оплошности, даже несмотря на ошеломлённый взгляд, провожающий его. Он слишком поздно понял, что сказал «Нишио-сенпай». Дверь открылась как раз в тот момент, когда Хиде и Канеки пытались уйти. За ней стоял Амон, глядя на них сверху вниз. Позади него стоял Мадо, вглядываясь в комнату. Канеки плечом протиснулся мимо них обоих, быстро направляясь в холл и подальше от Нишики. Хиде и Амон последовали за ним, но Мадо задержался. Канеки обернулся. Он на мгновение уставился на сумасшедшего, когда тот посмотрел вперёд, а его ноги переступили черту порога. Его кейс безвольно висел у бедра. Дверь захлопнулась.