Монолит не отпустит тебя

***

      Вдалеке уже виднелась та самая станция, до которой они не добрались вначале. Янов можно было назвать уютным сталкерским уголком и единственным безопасным местом, где все друг к другу более менее лояльны. Здесь найдётся всё, что твоей душе угодно будет: собеседников полно вокруг, затариться медикаментами, едой и прочей лабудой — без проблем. Тут тебе и снарягу починят, и укольчик поставят. Гаваец —доброжелательная личность, рад любому, кто покупает или продаёт у него хабар. Приветственное «Aloha» только чего стоило, произнесённое весёлым тоном. Вано бывало захаживал сюда, Чур с ним был в хороших отношениях. Помог ему в своё время разобраться с бандитской братвой. Пропустят с ним стаканчик другой, а там и разговор о жизни недалеко. Свобода и Долг — извечные враги почти с самого своего основания Таченко и Чеховым. Группировки то и дело перекидывались гнусными и оскорбительными фразами, кто на что был горазд, каждый со своей стороны, никто и не думал уступать никому в обидных шутках и анекдотах, нередко в ход шли красноречивые угрозы в случае сильной перепалки. Но как бы громко не орала каждая из сторон, в конечном итоге все после просто молча расходились, оставляя на душе друг у друга неприятный осадок. Вольные сталкеры никогда не влезали в подобные распри группировок, ведь соблюдение нейтралитета было основным принципом среди одиночек. Того же придерживался и Чур. Нечего влезать туда, куда тебя не просят. Ненароком словишь немилость одной из воинствующих фракций.       Тем не менее, несмотря на этот существенный недостаток, здесь было достаточно спокойно. Всё текло своим размеренным чередом, не вызывая никаких переживаний или беспокойств.              — Давай, тут ещё немного осталась идти, — наконец заговорил тихо мужчина, придерживая Альтона и плавно двигаясь по направлению к станции.       Парень что-то сдавленно промычал в ответ. Боль в боку словно усиливалась с каждым неуверенным шагом, ватные ноги еле передвигали ослабшее тело сектанта. Он уже готов был свалиться прямо здесь, на полпути к Янову, сил уже почти не оставалось. Разум заволокло густым туманом нескончаемой боли и некоевого страха. И снова он. Который раз он преследует его. Кажется, никогда он и не уходил, а был где-нибудь поблизости, совсем рядом, витал прямо в пропитанном воздухе, забивая собой лёгкие. От этого опять становилось трудно дышать. Прямо как тогда, когда он впервые повстречал сталкера. Одиночка что-то говорил ему, но слышалось будто откуда-то издалека, как отдалённый назойливый шум над ухом. Он даже не понял, когда их скромная компания успела добраться в конце-концов до пункта назначения. Остановились возле главного входа в здание, но двигаться дальше не спешили.        — Так, здесь нам нужно будет пройти через чужих людей, а тебе светиться в своей одежде нельзя. Прикончат тебя и меня заодно. Придётся через другой вход зайти. — Сталкер снова начал двигаться уже в сторону соседней двери по левую сторону. — Шевелись, быстрей.       Альтон безвольной куклой волочился с ним рядом, изнеможённо держась за плечо товарища.        Помещение встретило их пустоватым и узким коридором, ведущим куда-то в правое крыло. Звенящая тишина полностью обволакивала эту часть общего здания. Не слышны были ни голоса, ни любые другие посторонние звуки, как это по обыкновению бывает в подобном людном месте, что казалось подозрительным явлением. Облезлые зелёные стены только дополняли общую картину антуража заброшенности. Здесь были и комнаты по левую сторону, в одном из них как раз и находился Костоправ. Мужик достаточно своеобразного склада ума. С его специфичного юмора, помимо самого него, практически никто не смеялся по понятным причинам: такого рода чернушность не все оценят по достоинству. В целом ему можно доверить полностью своё здоровье. Уж что-что, а врачевал не хуже городских докторов. Торговал также бинтами, аптечками и разнообразными лекарственными средствами, что очень выручали в любых непредвиденных случаях, будь то выведение радиации из организма или защита от пси-излучения. Дойдя таки до помещения, в котором располагался медик, мужчина постучался в дверь ровно три раза. «Да, входите» — приглушённо прозвучало за старой деревянной, держащаяся на добром слове, дверью. Видно, что её ремонтировали неоднократно, если, конечно, тут можно было что-то ещё починить в ней. Чур, не колеблясь, полностью отворил её, впуская и себя, и юношу внутрь. Перед их взором предстала небольшого размера комнатка со скромным убранством. Всё без излишеств, только самое необходимое для лечения в полевых условиях. Новизной здесь и не пахло. Совдеповская мебель, на удивление, держалась до сих пор крепко и почти не разваливалась на части, хоть и прошло порядком лет тридцать с копейками с момента первого взрыва на ЧАЭС. Неизвестно, сколько ей на самом деле годов, но явно не мало. Тем временем медик сидел в правом углу за обшарпанным столом, разбирая коробки с неизвестным содержимым. Оторвавшись наконец от своего столь «увлекательного» дела, он взглянул на своих новоиспечённых пациентов. Завидев на пороге обыкновенного сталкера на пару с раненым монолитовцем, он как будто бы и не удивился даже, что было страннее всего.       — О, и кто это к нам пожаловал? — весьма радушно поприветствовал двоих медик.       Без лишних слов, мужчина положил на рядом стоящую койку Альтона и уже прямо в лоб обратился к Костоправу.       — Лучше не спрашивай, а быстрей принимайся за работу, пока он ещё живой тут.       Повторять сто раз не пришлось. Машинально одев резиновые медицинские перчатки, он подошёл вплотную к железной кровати. Бледное безэмоциальное лицо парня вызывало лишь жалость вперемешку с сочувствием. Грудь того вздымалась слабым порывом, тело мелко дрожало, что по рукам было крайне заметно.        — Так, жизненно важные органы не задеты, прекрасно. Если бы чуть вверх угодило, то проткнуло бы печень. — Медик любил озвучивать вслух свои мысли во время такого рода дел, и в этот раз не было исключением. — А сколько времени прошло с момента ранения? — поинтересовавшись у сталкера, параллельно Костоправ продолжил первичный осмотр пострадавшего.        — Точно не скажу, ну, наверное, приблизительно около часа, — Чур нервно сжал руки в замок, ерзая нетерпеливо на стуле возле стены. Оттого она скрипела, издавая неприятные уху звуки. Смотреть на Альтона совершенно не хотелось. Чувство сильнейшей вины раздирало изнутри, давило на сердце, вызывая практически ощутимую боль.        — Хорошо, что вовремя его привёл сюда, ещё бы немного и отправился бы твой товарищ к праотцам от кровопотери, — медик слегка рассмеялся, — вот только вопросов уйма назревает у меня. И тебе следует на них ответить, мой дорогой друг.        Одиночка подозревал заранее о подобном раскладе дел. Что пойдут неудобные в данный момент расспросы об этом, кто, что, когда и почему. Не то, чтобы Чур не хотел отвечать на них, скорей справедливо опасался всеобщего гнева в свою сторону. Расскажи он всему сталкерскому народу в округе о том, что он собственноручно привёл по сути врага, да не абы кого, а самого монолитовца, на их безопасную территорию, его бы расстреляли на месте, как и парня. Учитывая, как сталкеры-одиночки относятся к Монолиту и его верным последователям, пускай уже и бывшим, это вдвойне умаляло нахождение в этом месте сектанта.        — Только давай не здесь, выйдем наружу и тогда поговорим спокойно, — сталкер поднялся одним резким движением, решительно направляясь из комнаты прочь. Вслед за ним вышел и сам Костоправ, оставив отдыхать Альтона в полном одиночестве.        На улице уже вечерело. Солнце постепенно приближалось к линии горизонта, окрашивая пространство вокруг себя в яркие, огненно-рыжие цвета и разнообразные оттенки розового, а редкие облака рябыми волнами раскинулись по такому красочному полотну бледно-голубого небосвода. От такого вида невольно закрадывались мысли о родном доме в деревне. О тех далёких, почти забытых временах детства, когда сидя возле небольшого озера, водная гладь которого гладкая и ровная, где мутно отражался его детский облик, он с захватывающем воодушевлением взирал туда наверх, прямиком в вечернее небо. Теперь же, здесь в Зоне, это уже не так завораживало. Все светлые воспоминания меркнут на фоне, оставляют после себя приятную лёгкость в мыслях. Услышав сзади себя скрип половиц, Чур даже не стал оборачиваться на звук, продолжая меланхолично смотреть куда-то вдаль.       — Ну и что ты хотел спросить у меня? Хотя, чего гадать, тут и так всё на поверхности лежит, — сталкер достал из внутреннего кармана комбинезона помятую пачку сигарет, попутно вынимая одну из них. Пока он не спешил её закурить, медленно вертя в пальцах.       — Какой догадливый. Хорошо, вопрос номер раз: где ты нашёл этого монолитовца? Не по дороге же где-нибудь его подобрал? — медик подсел рядом с одиночкой. Чур также продолжал крутить сигарету, как будто и не собирался вовсе курить, а лишь так, чисто для виду взял.       — В Припяти встретились. Я его чуть не пристрелил, думал, что он опасен, а у него даже с собой оружия не было никакого. Гол как сокол оказался в общем.       — Он за тобой увязался или ты его с собой взял?       — Если говорить на чистоту, то у меня и в мыслях не было брать его с собой, но он как вцепился в меня, умолял взять, якобы, за компанию, ну и соответственно проводить до Янова хотя бы. Тебе ли объяснять, почему без добротного ствола здесь не проживёшь и дольше суток. Ладно, думаю, возьму его, что ж там сложного-то. Только есть один нюанс, который меня до сих пор смущает: какого чёрта я с собой его потащил-то? Ну кто меня за язык тянул? — демонстративно хлопнул себя по лбу Чур.       — Значит это судьба, хе-хе, — шутка явно рассмешила только его обладателя, но собеседник почему-то оставался всё также предельно серьёзен. Сведённые к переносице чёрные брови, показывали отнюдь не самое располагающее к юмору настроение.       — Не знаю, судьба-проказница или моя больная голова, но факт остаётся фактом — теперь в напарниках у меня это белобрысое недоразумение, который теперь ещё и раненый лежит там, ладно не помер ещё пока. Так мало того мне, он, мать твою налево, ещё и сектант бывший, правда, загвоздка в том, что я не знаю, когда ему в следующий раз моча в бошку стрельнет и он опять станет агрессивным. — Мужчина тяжко вздохнул. — И… боюсь я не смогу противостоять ему тогда.        — Агрессивным? — Костоправ сел в пол-оборота к мужчине, проявляя крайний интерес к теме разговора. — А вот с этого места уже давай поподробней.       Чур поведал всё от и до, что произошло в течение целого дня, вплоть до мельчайших подробностей. Рассказ дался ему достаточно тяжело в моральном плане. И снова его с головой поглотила вина. Снова она неприятным, каменным грузом ложилась на сердце. Одиночка не хотел показывать излишней обеспокоенности по такому, казалось бы, пустяковому случаю. Сигарета уже согнулась пополам в огрубевших пальцах, но темноволосый сталкер даже не обратил особого внимания на это. Медик заметил эту сквозную напряжённость в теле мужчины.       — Всё в порядке, дружище? — Костоправ сочувственно положил руку на плечо сталкера.       — Я бы соврал, если бы сказал, что всё нормально. Я беспокоюсь за него. И сам не знаю почему. Дурак, наверное…       — Дурак, не дурак, а помочь, пускай и малознакомому человеку — дело благородное. Ну что, что он, бывший монолитовец, раз он смог выйти из-под контроля, значит и это тоже выветриться из него. Может побочка какая? А?       — А мне почём знать? В душе не чаю, что за хрень с ним произошла, — одиночка зябко повёл плечами, ведь на улице уже давным-давно стемнело, ветер только разыгрался и всё норовил проникнуть за воротник старого комбинезона. Изломанная сигарета ненароком выпала, уже не представляя из себя ничего толкового. Ноги затекли от продолжительного сидения на одном месте, да и этот проклятущий ветер не доставлял большего удовольствия.        — Может, тебе стоит обратиться к учёным? Думаю, он им будет гораздо более интересен в плане изучения, чем тебе.        — Чо, будут как подопытного кролика изучать? Ага, щас. Эти ботаники и так моё доверие к себе исчерпали окончательно, а тут ещё им Альтона привести осталось — так они вообще в свободный пляс уйдут, а я постоянно беспокойся значит? Да пошли они к едрене фене, эти твои хуйчёные, — махнув неодобрительно, Чур продолжил сидеть на прежнем месте и кидать взгляд куда-то в темноту.        — Хорошо, поступай как хочешь. Как говорится, моё дело — предложить, ваше дело — отказаться. Ладно уж, пойду я, пожалуй, на боковую. И тебе советую, нечего здесь сидеть, а то потом будешь бегать с соплями и бациллы мне тут разносить, других заражать. Понял? Прощай, дражайший друг.       — Слышь, ты только не рассказывай никому о нём, ладно? Не хочу проблем огрести, — с надеждой в глазах посмотрел сталкер на медика.       — Не бойся, Чур, мой рот будет на замке в любом случае. К тому же, мне нет выгоды кому-либо разглашать об этом всем в округе.       Пожав на прощанье руку одиночке, медик, уходя, шёпотом напоследок произнёс: «Удачи тебе, Чур». Подобная задушевная беседа дала Чуру возможность немного внутренне разгрузиться и наконец-то ненадолго расслабиться. Но лёгкая тревога всё же не покидала. Не хотела покидать. Мысли по поводу похода с Альтоном к учёным и до этого приходила к мужчине, и он её всячески отрицал, как и сейчас. Не хотелось вовсе отдавать им в руки этого несчастного парня. Всяческое изучение живого человека как объекта вызывало в сталкере глубокое отвращение. Сами учёные-ботаники для него были этакими нацистами в белых халатах, которые с равнодушным лицом делали что угодно, что им только вздумается: посылали на опасности всех тех, кто к ним приходил за работой, платили не то чтобы много, не хватало порой даже на самый приемлемый комбинезон по меркам Зоны, что уж говорить про оружие. Бесили до дрожи в пятках со своими бесконечными замерами всего на свете, мерзко любезничали и просто жутко раздражали своим прилизанным и дохера умным видом матёрого сталкера-одиночку, повидавшего в своей в жизни достаточно мерзкого дерьма.       В конечном итоге Чуру изрядно поднадоело сидеть и глядеть в тёмные пейзажи ранней ночной Зоны, а потому принял решение пойти занять спальное место раньше, чем это сделает кто-либо другой. Проходя мимо врачевальной комнаты, где сейчас в данный момент лежал раненый Альтон, сталкер вдруг возымел внезапное желание вновь увидеть его. Беспокойство не отступало, оно требовало хотя бы немного убедиться в том, что всё в порядке и переживать не о чем. Стараясь как можно более бесшумно отворить скрипучую дверь, одиночка тихо пробрался в помещение. Жёлтый свет лампочки, висящей под белым, облупившимся во всех местах, потолком, хорошо освещал всю площадь небольшой комнатушки и немощную фигуру сектанта. Лежал он, положив руки по швам вдоль растянувшегося тела, точно труп в железном гробу, а слабое дыхание и умиротворённое выражение бледного лица придавали все явные сходства с оным. От такого сравнения, напрашившегося самим собой, становилось довольно жутко. Но Чуру ли бояться такого? Пройдя в глубь комнаты, при этом не забыв сперва плотно прикрыть за собой дверь, одиночка присел прямиком на край кровати, почти у самых ног Альтона. Его глаза бегали под веками, вызывая трепет белых ресниц, как будто покрытые зимним инеем. Наверняка он сейчас десятый сон видел и нарушать его покой вовсе не хотелось. Взгляд Чура плавно переместился с лица спящего монолитовца на его раздетый верх. Взгляд зацепился за глубокие швы на шее и туловище. Словно неумело зашитая тряпичная кукла, грубые стежки стягивали швы, и видимо неизвестный хирург даже не заботился об аккуратности и их внешнем виде. Неужели Альтон совсем не замечал их присутствия? Привык? Чуру стала любопытна таинственная натура самого сектанта. Она каким-то образом притягивала, буквально манила к себе, но в тоже время казалось, что отталкивала от себя или пыталась сделать вид недоступности и отдалённости от реальности. Что ж, сталкеру ещё в дальнейшем предстоит разгадать тайну загадочной личности парня. А, пока, пускай кемарит себе тихо, ему необходимо набраться сил.       — Пойду и я вздремну, пожалуй. А то чувствую, что отъеду прямо здесь, на стуле рядом с тобой, — мужчина хотел было тронуть голову монолитовца на прощание, но ощутил какое-то лёгкое смущение. Вовремя опомнился, и отдёрнув руку, поспешил поскорей выйти из комнаты прочь. Утро вечера мудренее, а потому все глобальные решения будут приниматься завтра.