***
Холод. Первое, что он ощутил, это пробирающий до самых костей холод. А затем боль, жуткая и по-настоящему нестерпимая боль в груди. Как будто изнутри неистово жгло бушующим огнём. Дышать давалось с тяжким трудом. Конечности словно отняли от тела, он никак не мог их почувствовать. Белый свет бил со страшной силой в глаза, ослепляя и не давая ни единой возможности полноценно увидеть окружение. Единственное, что он мог делать — слушать. Слушать то, что происходит вокруг него. Исключительная возможность считывание информации через естественный слуховой аппарат. Окружающие звуки были весьма разнообразными в своём роде: разговоры незнакомых людей, отдающих тихим эхом повсюду, бряцанье чего-то металлического, странное гудение сзади и общие фоновые шумы. От такого количества буквально разрывало голову на части, ведь невозможно сконцентрироваться на чём-то одном. — Всё готово? — откуда-то со стороны донёсся глубокий вкрадчивый голос. — Да. Можем приступать. — Неизвестный слегка прокашлялся. — Итак, ты можешь меня видеть? Эти слова явно были обращены в его сторону. Голова нещадно раскалывалась на куски и он был абсолютно дезориентирован в пространстве. Может, ответ на вопрос и прозвучал бы вслух, да только голоса так такого не было. Он не мог произнести ни одного слова, лишь глухие хрипы исторгались из немого рта. — Судя по реакции, сознание в норме, ровно как и понимание речи. Так, отлично… — голос ненадолго стих. — Хорошо, а можешь, пожалуйста, продемонстрировать нам свои движения. Просто подними и опусти любую их своих рук. Вроде задача ясна. Но усложнялась она отнюдь не нежеланием, а невозможностью данного действия. Спрашивается, как можно поднять руку, если ты её не чувствуешь от слова совсем? Из глубин саднящего горла вырвался очередной тихий хрип. Теперь уже совсем тошно становиться от его собственной беспомощности. Но больше всего от непонимания ситуации. Что здесь вообще происходит? Кто эти люди? Почему он не может произнести ничего внятного и двигать конечностями? — Та-ак, понятно. Возможно, мы слишком поторопились с тобой. Ладно, позови их, пускай отнесут его обратно. А я, пожалуй, займусь более продуктивными делами. После этого краткого монолога, он услышал краем уха невнятные разговоры где-то слева, и спустя минуту ощутил чьи-то чужие руки у себя на теле. Они показались настолько омерзительными, что, на всеобщее удивление, к нему вернулись силы. Он наконец-то почувствовал свои руки. Он без посторонних для собственного разума мыслей резко схватил того, кто осмелился тронуть его, за горло. Сжимая с таким мощным напором, что тот человек, который стоял по правую сторону от него, просто обмяк, видимо потеряв сознание от удушья или вовсе умерев. Всё произошло настолько молниеносно, он даже сам этого не ожидал от себя лично. Порываясь уйти как можно дальше от цепкой хватки второго человека, сжимающего его левое предплечье, он, буквально вслепую ударил в него. Кулак угадил в достаточно мягкое место, за этим последовал короткий громкий вскрик. Руки, его держащие, исчезли и теперь уже ничего не удерживало на месте. Он попытался встать, но неожиданно упал с высоты лицом вниз, больно ударившись об холодный кафельный пол.***
И тут внезапно всё обрывается резким пробуждением Альтона. Его прошиб озноб, а пот ледяным потоком стекал с висков. Участилось дыхание практически в такт бешено колотящемуся сердцу. Это был всего лишь сон. Странный по своей сути, но уж очень знакомый. Будто он и раньше его видел, но с происшествием времени напрочь забыл. Может, так и есть. Сон всегда останется сном — дурным или хорошим. Но насколько же реальным он казался. Будто всё происходящее в нём и впрямь наяву было. Да чушь собачья, ну в самом же деле! Оглядевшись вокруг, и никого не обнаружив в комнатке, Альтон с большим усилием сел на кровать. Та жалобно скрипнула. Охватило отвратное чувство некой душевной пустоты. Он всецело винил себя в случившемся. Подумать только: подался негативным эмоциям и чуть не прибил сталкера. Но почему тот его сразу же не прихлопнул, пока сектант валялся раненый? Ведь была же чудесная возможность избавить этот унылый мир от такого выродка как он. И даже сам бывший адепт Монолита не понял, как всё произошло. Размытые образы стояли перед глазами, всё как в белом, непроглядном тумане. То внезапное желание убивать возникло само по себе, незапланированное, но такое страстное. Будто маньяку или наркоману, который жаждет до дрожи той дозы, способной исцелить его «недуг». Ему вдруг стало по-настоящему страшно. А если он не сможет себя сдержать в следующий раз, когда подобное произойдёт с ним вновь? Даже думать не хочется. Нет, пускай лучше его Чур пристрелит, чем он первый это сделает. Пускай убьёт самым жестоким образом, лишь бы сам жив остался. Дверь в комнату с характерным скрипом приоткрывается и в открытом проёме появляется Чур. Сталкер криво улыбнулся ему. В руках он держал какую-то одежду болотного цвета. Альтоново сердце волнительно забилось при виде его фигуры. С одной стороны, он рад был его приходу, с другой же… Было до жути неловко смотреть ему в глаза. Альтон наивно полагал про себя, что мужчина всё волшебным образом забудет. Невероятно глупо. Он это прекрасно понимал. Но почему-то надеялся. — О-о-о, я вижу, что ты уже в полном здравии. Молодец! — весело и беззаботно произнёс Чур, проходя мимо стола медика, попутно оставляя вещи на нём. — А я тебе тут это, одёжку принёс новою, да и жрачку тоже. То-то я вижу твой взгляд голодный, смотри меня ещё не сожри заживо, — смеясь, сталкер прошёл в сторону железной кровати, плюхнувшись на стоящий рядом стул. Он противно заскрипел и казалось вот-вот сейчас его деревянные ножки не выдержат веса одиночки, но, что интересно, устоял. Тем временем мужчина принялся пристально рассматривать лицо парня. Альтону стало не по себе от этого испытующего взгляда. Тёмные и такие глубокие глаза рыскали в поисках неизвестно чего. — Ну что, как чувствуешь-то себя? — поинтересовался Чур. — Нормально, — приглушённым голосом отозвался Альтон. — Нормально… Ну, нехерово и то ладно, — усмехнувшись, сталкер упёрся локтями в колени, — итак, планы наши таковы: сейчас ты похаваешь, потом натягиваешь комбез новый, а затем к кое-кому заглянем на чай с конфетами. — Чай с конфетами? — в непонятках переспросил бывший сектант. — Не радуйся раньше времени, чаепитие он нам не устроит. Я фигурально высказался. Парень понимающе кивнул. — Спасибо тебе большое, Чур, за помощь. — Начал было говорить Альтон. — Не знаю даже, как тебя отблагодарить… — Это потом, сейчас у нас дела поважнее будут, — резко оборвал его одиночка, начиная в нетерпении стучать носком берца об пол. Альтон встал с койки, разминая затёкшие от долгого лежания на неудобном матрасе мышцы. Казалось, что он здесь целую вечность провалялся. Но как бы то не было, он чувствовал себя вполне отдохнувшим. Место ранения особо не давала о себе знать, боль терпимая. Еда совершенно не лезла в глотку. Тушёнка оказалась невероятно жёсткой и отвратной на вкусовые качества. Будто корову до этого долго пытали, варили в кислоте, клали под тяжелейший пресс и давили до тех пор, пока мясо уже окончательно в труху не превратится. Жалко животинку. Ещё и без соли. Чуру было забавно наблюдать за усердно жующим Альтоном и на его выражение лица, полное неописуемых страданий от такой откровенно несъедобной пищи. — А чего рожу-то кривишь? Не вкусно что ли? — начал давить издевательскую лыбу сталкер. — Как можно вообще есть это? — нехотя прожевав до конца, задал риторический вопрос монолитовец. — Мой желудок сейчас вывернется наизнанку от такой мерзости. — Да я сам не в восторге, что приходиться жрать эту парашу, но знаешь такую замечательную пословицу? «Дарённому коню в зубы не смотрят». Так вот, что тебе дали даром, то ты должен принять без лишних слов. Мы всё-таки в Зоне как-никак находимся, а не в элитном трёхзвёздочном ресторане. Твои гастрономические предпочтения тут никому не всрались, уж поверь мне. Трудно было признавать эту горькую правду. Что в Зоне приходиться давиться безвкусной едой, носить далеко не самые удобные берцы, у которых периодически стиралась подошва, порой неблагоприятным погодным условиям. Выбросы, мутанты, аномалии, хабар и разномастные ублюдки — вот они, все подарки Зоны-матушки. Захочешь умереть самыми разнообразными способами? Так тебе сюда пожаловать стоит. Гарантия обеспечена. Матёрые, уже не первый год пребывания на этой проклятой радиационной земле, мужики с откровенно уставшими и печальными лицами бродили в поисках артефактов с одной лишь единственной целью — деньги. Исключительный честный заработок, который может себе позволить любой желающий. Имей при себе нужное снаряжение, чуткий глаз и терпение, и всё! Считай, теперь целое состояние заработал. Недолго, правда, у тебя эти деньги проносятся. Всё ж на полезное тратится. И так по кругу.***
— Ты смотри-ка, впору пришёлся, ну, значит с размером не прогадал. Оценивающим внимательным взглядом, точно у торговца, Чур рассматривал идеально сидевший комбинезон. Телосложение у Альтона как раз располагало под него: не толстый, не худой, то, что нужно. Сам же монолитовец был счастлив избавиться от этих серых пятнистых тряпок, что так сильно бросались в глаза и привлекали бы ненужное внимание. Но вдруг он в надежде обернулся на Чура: — А оружие? — Знаешь, я как-то долго размышлял на эту тему, но я даже не знаю, чё тебе вручить в итоге, — подозрительно издалека начал говорить мужчина, нервно теребя свой хвост на затылке. Парень уже догадывался, по какой именно причине он не хотел ему ничего давать. — Не доверяешь мне? Чур отвёл глаза в сторону, поджав губы в тонкую неровную полоску. — Не то, чтобы не доверяю, но… Эх, да, да! Я тебе не доверяю. Мы знакомы-то от силы один день, а-а вдруг ты опять начнёшь буянить невпопад, снова мне в глотку вцепишься, не думаю, что мне вновь также повезёт как в прошлый раз. Внутри Альтона завязывался прочный узел не только обиды, но и горькой вины одновременно. А может тот вопрос был действительно подтверждением, а не сказанное на эмоциях. — Прости. Монолитовец медленно приблизился к сталкеру, нависая тенью на его фигурой. Всё это время, Чур продолжал сидеть на стуле, на прежнем месте, ни разу не вставая до этого с него. Только иногда меняя позу на более комфортную. И сейчас он сидел, подняв черноволосую голову на парня. — Чего прости? — невозмутимо произнёс сталкер, хмуря брови. — За всё, что я тебе сделал. Мне только одно непонятно, почему же не добил? Такую прекрасную возможность упустил почём зря. Мужчина посмотрел на него как-то странно, словно ему послышалось. — Почему не добил, спрашиваешь? Да, вот остановило меня что-то. Не стал грех на душу брать, я же далеко не тот, кто может любого встречного уложить спать навсегда. — Он немного помялся, тихо договаривая следом. — Если, конечно, есть на то причины. — Тогда, — допытывал окончательно Альтон сталкера, — почему я остался в живых? — Ты не спецом хотел меня убить, тебя что-то заставило. — Почему ты так уверен в этом? — Чуйка, — одиночка большим пальцем руки указал на свою грудь, куда-то в область сердца. Сектант не знал, радоваться такому факту или огорчиться. По виду сталкера нельзя было сказать, что тот злился на него, но такое хрупкое доверие, что установилось между ними только что в данный момент, могло и также рухнуть в одно лишь мгновение. Оно держалось буквально на тонком волоске в миллиметре от своего распада. Альтон не хотел вновь порвать её. — Ладно, давай, собираемся и почешем наконец к Люрмену, а то что-то уже мы тут засиделись. Чур встал со стула и направился к выходу. Альтон поспешил вслед за ним. В коридоре снова подозрительно тихо. Ни шума, ни гама, ни разговоров, ничего не было слышно. Как будто всё разом стихло, когда они только вышли из медпункта. Необъяснимая тревога начала нарастать внутри монолитовца. Волнительная дрожь прошлась по всему телу. Потной ладонью он осторожно прикоснулся к плечу сталкера. Тот удивлённо обернулся к нему. — Ты чего? — Мне почему-то страшно, Чур, — пальцы немного сжали ткань комбинезона. Смотреть без сожаления на этого парня невозможно. Его и до того бледное лицо, кажется, побелело ещё больше, и если бы у него были зрачки, то они бы точно судорожно сузились. — Ты чего пугливый-то такой, ничего же не случилось, чуйка моя молчит, а значит ничего страшного нет поблизости. — Слегка улыбнувшись, одиночка накрыл тёплой ладонью трясущуюся руку Альтона. — Пойдём, нечего задерживаться.***
Одинокое здание располагалось в аккурат за станцией. Маленькое, низенькое, но привлекающее собой внимание. Сталкер уверенным шагом направлялся к нему. Монолитовец волочился где-то сзади, шоркая без конца подошвой своих старых берцов об асфальт. Смотря куда-то под ноги, он не замечал ничего происходящего вокруг. Неслышно бормотал. Молитва Священному Монолиту легко ложилась на язык, лилась мелодичным ручейком слов и предложений. Спокойная мысленная музыка. Она сама всплыла в памяти, как чётко по рефлексу сама заговорила. Продолжительное пребывание в группировке оставило свой невидимый отпечаток в подсознании её членов. Она уничтожена, но дети не забыли своего умершего родителя. — Ты чего, уснул что ли там? — донёсся спереди нетерпеливый возглас Чура. Он приоткрыл дверь в это зданьице, приглашая жестом зайти в него. Альтон глубоко погружённый в себя, не сразу даже заметил, что стоит посреди дороги как вкопанный, буквально в 10 метрах от сталкера. Пронизывающий ветер нехило пробирал сквозь одежду, а потому вынуждал быстрее дойти до тёплого помещения. — Тук-тук, мы в гости пришли, — с громогласным весельем оповестил Чур, входя. Внутри здание оказалось ещё более крошечным, чем снаружи, напоминая своим видом типичный гараж отца, где тот всегда складировал весь ненужный хлам и любил чинить свою «Ласточку». Коробки, ящики и обшарпанные кирпичные стены с висящими на них и поражающим своим разнообразием арсеналом оружия. Различные автоматы, ружья, ножи, пистолеты, винтовки — как в оружейной лавке, бери — не хочу. В левом углу расположился железный, чуть ржавый, прилавок с какими-то бумагами и предположительно документами. Заколоченные досками окна почти не пропускали солнечный свет, оттого его единственным источником была лишь одинокая лампочка посреди бетонного потолка, которая истончала жёлтый приглушённый свет, развевающий темноту вокруг. Глаза побаливали от него, но привыкнуть вполне можно. — Да где ж мой горячо любимый товарищ? Видать снова-таки умудряется отлёживать бока, вот сволочь старая, — выругался Чур, устало облокотившись на прилавок. Альтон без особого интереса рассматривал окружение, ища глазами за что зацепиться. Оружие не особо привлекало монолитовца. Даже будучи отличным бойцом, ему казались отталкивающими эти смертоносные вещи. Холодная поверхность автомата привычна, но бездушна, приносящая лишь смерть очередному бедолаге. Он уже и не помнил, когда в последний раз держал в руке автомат. Внезапно, со стороны подвала разразился шум. Незамедлительно последовал отборный русский мат, во всех красках описывающий неуклюжесть того, кто его учинил. А вскоре показался и сам виновник данного шума: мужчина лет шестидесяти, с животом на выкат и сияющей лысиной на голове. С трудом поднявшись по ступеням наверх, он взглянул на новоприбывших. — Ну и кого ты мне привёл, а? — мужчина, прихрамывающей походкой, двинулся к своему ржавеющему прилавку, попутно мельком посмотрев на парня. — Знакомься, Альтон. — Правой рукой Чур указал на слегка рассеянного сектанта. — Он теперь будет бегать за твоими бумажками драгоценными. — Хм, странный он у тебя какой-то. Как пришелец, ей Богу… Он слепой чтоль? — Да я бы не сказал. Со стороны может так и кажется, но уверяю тебя, Люрмен, что видеть он может не хуже ястреба. Да и сам подумай: привёл бы я его сюда? Торговец недоверчиво покосился на Альтона, рассматривая его с ног до головы. Тень великого сомнения легла на красное одутловатое лицо. Ему бы и хотелось верить на слово, но смотря на эти карие глаза, буквально умоляющие взять к себе этого, пускай и необычного вида, сталкера, не давали даже возможности отказать ему. — Ох, ну ладно, хрен с тобой, пускай побудет мальчиком на побегушках. Мне их как раз не хватает, — Люрмен перевёл взгляд снова на Альтона. Тот стоял почти неподвижно, сложив руки в карманы, не обратил даже малейшего внимания на диалог двух мужчин, словно и не о нём только что шла речь. — Поди сюда, «пришелец», — насмешливо обратился к нему торговец. — Альтон, ну чего как неродной стоишь там? Подойди поближе к нам.«Подойди сюда, 123-й»
Монолитовец неожиданно вздрогнул от последней, якобы, а может и нет, услышанной им фразой, звучащей строго, повелительно, призывавшее послушаться и подчиниться. Прошлое «имя» резануло слух своей неестественностью, но при этом оно было таким родным и привычным, как самое настоящее имя, данное человеку при рождении, когда только он открыл глаза, увидел первый искусственный свет и издал свой первый крик, оглушающий и разрывающий перепонки в ушах. Может показалось? Беспрекословно повинуясь голосу, Альтон приблизился к мужчинам, встав рядом с Чуром, при этом держался на расстоянии от прилавка, как будто боясь чего-то. Торговец тяжко выдохнул. — Так, теперь у меня вопрос к тебе, Чур. Про задание своё не забыл? — Буквально вчера мы с тобой об этом говорили, у меня что, память как у рыбки? Всё я помню, старик, не переживай. — Учти, документы важные, и если с ними чего-нибудь случится, то твоя дурная голова украсит мою стену рядом вон с той монгольской саблей, — Люрмен злорадно усмехнулся, потирая свой большой округлый живот. Нельзя сказать, что он уж сильно пошутил. Сам грозный взгляд водянистых глаз выдавал в нём всю серьёзность своих намерений. Даже Чур нервно посмеялся, он то прекрасно понимал, где и когда этот торговец мог легковесно пошутить, а где и выдать что-нибудь эдакое, что волосы вставали дыбом. — Убийство — грех, знаешь ли. — Ещё ты тут мне будешь про грехи втирать, праведник липовый. — Грузный мужчина поднялся со своего места и шаркающей походкой направился к стене с висящими автоматами. — Тебе, кстати, не нужен ствол какой-нибудь? — Мне — нет, а вот моему белобрысому дружку, ой, как позарез нужна пушка. Правда, ведь? — уже обращаясь к Альтону, Чур переключил на него своё внимание. Удручающий взгляд белёсых глаз смотрел куда угодно, но только не на сталкера, вовсе нет. Равнодушие и некое беспокойство отражались в прозрачной оболочке глазного яблока. Сектант словно стремился спрятаться от чего-то, что было недосягаемо другим, соответствующая поза буквально кричала о внутренних переживаниях необычного человека: сутулая осанка, общая зажатость всего тела и опущенная вниз голова. Сейчас он походил скорей на школьника, которого отругали за неподобающее поведение собственные родители. Сердце Чура буквально кровью обливалось от такой откровенно жалкой картины.
***
— Ты уверен, что его не заклинит? Слишком он какой-то ненадёжный… — Уж извините за то, что у меня денег лишних не нашлось на крутецкий ствол, — резко съязвил мужчина, — ты вообще должен быть мне благодарен, что я тебе его купил. Гол как сокол, так ещё умудряешься жаловаться. Парень решил тактично промолчать. Ступать в распри со сталкером ему точно не хотелось. Всё равно правда на его стороне, и ему грех сетовать на имеющуюся вещь. Небо смурнело на глазах. Заливаясь всеми возможными серыми оттенками, оно будто изнутри наполнялось жидкостью и готова была лопнуть в любую секунду. Первые капли, упавшие на полуразрушенный асфальт, подгоняли одиноких путников быстрее дойти до укрытия. — Да чёрт подери этот вонючий дождь! Как всегда, твою мать, в самый неподходящий момент. Ещё за один раз хотел всё успеть, дурак наивный… Раздосадованный сталкер мощно сплюнул под ноги, ускоривши раза в два свой шаг. Альтон чуть ли не бежал следом за ним, едва поспевая. Парень вспомнил, когда впервые почувствовал дождь. Вода с неба капала на лицо, стекая тонькими ручейками вниз по шее, за шиворот, неприятно холодила кожу. «Мне холодно» — первое, о чём он смог тогда подумать. Абсолютно примитивная мысль, условная и маловажная. Мокро, морозно и тоскливо — чувства, преследующие постоянно и оттого становящиеся ещё более ненавистными каждый последующий раз. Снова и снова в сознании бывшего монолитовца всплывают ненароком прошлые воспоминания. Они то утихают, то опять начинают вспыхивать с новой силой. Тот сон надолго отложится в памяти. Ну не мог же просто так приснится, ведь сны ему никогда не снились, по-крайней мере, ему так казалось. Каждую ночь лишь зияющая чёрная пустота, как только веки прикрывали уставшие глаза. И раз. Утро. Как в одно лишь мгновение пролетала. И кто эти люди, что приказывали ему? Кажется, что он их знает, может раньше знал, смазанные облики не дали бы должного ответа. И как тогда прикажете добиваться правды? — Знаешь, дружок, я ваще дивлюсь с тебя. Чо ты у Люрмена стоял как девственник последний? Мужик он хороший, со своими загонами, конечно, но тем не менее с ним договориться можно. Раскрепощённей надо быть. А то, глядишь, так и помрёшь зажатым пнём. — Тебе ведь страшно стало, когда он сказал, что повесит твою голову рядом с саблей, так ведь? Я видел, как у тебя левая рука затряслась. Сам ты его тоже боишься? — Альтон всё также продолжал следовать за Чуром, пока мужчина не остановился у самого входа на станцию. Дождь постепенно усиливался. — Держи язык за зубами, щенок. Иначе та моя угроза ещё может воплотиться в жизнь. Надеюсь, ты не забыл? — сталкер удостоил тяжёлым взглядом Альтона, как будто ему действительно ничего не стоит сделать это прямо сейчас. Сектанта тотчас же передёрнуло. Такой же, как и вчера. — Ладно не ссы, я так, шутканул немного, ха-ха! Тупые шутки какие-то у сталкеров. Товарищи молча зашли внутрь, прикрыв хлипкую дверь, огородив себя от всего остального серого мира за ней, покуда дождь не прекратится.