***
Внезапная яркая вспышка боли кольнуло своим остриём прямиком в глубь мозга. Казалась невыносимым испытанием, уготованной лично ему. В глазах мелькали психоделические замысловатые узоры кислотных цветов. Снова и снова это продолжается изо дня в день. Бесконечная пытка болью и страданиями. Их безжалостные взгляды, хладнокровные расчёты и равнодушные речи хотелось стереть в порошок, нещадно уничтожить и разорвать на куски. Передавить дыхательные пути, чтобы они все дёргались в диких удушающих конвульсиях и больше не трогали его своими грязными руками в ледяных резиновых перчатках. Хочется вырваться, но запястья намертво скованы, впивающиеся в плоть кожаные ремни держат в узде бушующую ярость, готовую вырваться наружу. Остаётся лишь беспомощно дёргаться, не в силах освободиться.— Тихо, тихо, мой хороший, ничего же страшного не происходит, не за чем так волноваться —
Страшный крик разразил помещение, тревожно разрезал воздух напополам, и сознание, едва державшееся на очень тонкой нити, безжалостно утекало в забытьё.***
Пробуждение парня выдалось отчего-то настолько трудным, что даже солнечные лучи казались огромным потоком энергии, неумолимо бьющим точно в чувствительную сетчатку глаза. Ватная голова тяжело поднялась и Альтон обнаружил себя лежащего на кровати совершенно одного, хотя с уверенностью мог сказать, что уснул на мужчине. Воспоминания об этом уж чересчур смущающие. Первый раз с ним происходящее, такая близость вызывала лишь вопросы. А вдруг кто-то видел их в таком недвусмысленном положении? Можно было бы списать на нехватку спальных мест, но больше половины коек оставались не занятыми. Потому такие отговорки оставались неуместными и подозрительными. — Ну чо, спящий красавец, и долго ли ты будешь здесь валяться, а? Вон, солнце встало выше ели… Утреннее бодрое расположение духа Чура круто противоречило его вчерашнему вечернему состоянию. — Я смотрю вид у тебя такой, будто это ты в уматину нажрался, а не я… Ладно, хрен с этим, давай вставай и жрать пошли, а то у меня щас желудок наизнанку вывернется. На станции царило относительное спокойствие. Изредка кто-то сновал туда-сюда, а за самым дальним столиком обосновалась небольшая группка свободовцем, веселившихся уже с самого раннего утра. Потягивая пивко, громко гогоча как не в себя. — Придурошные, ей Богу, — покачал головой Чур, зачерпывая ложкой новую порцию гречневой каши с мясом. Редко где достанешь такой деликатес в Зоне. Альтону же досталась снова дрянная тушёнка, на этот раз из свинины. Куда лучше по вкусу приходилась, чем та же говядина. Рассматривая из далека бойцов Свободы, бывший монолитовец поражался такому разнообразию внешнего вида у людей: кто с длинными волосами щеголял, кому достался лысый череп, у кого-то даже были сбриты виски, ирокезы. Целое множество самых различных причёсок, что человеку, пробывшему долгое время среди фанатиков, в новинку видеть что-то иное, кроме короткого или чуть отросшего ёжика на голове. — Гомосеки сраные, — снова озвучивал свои мысли вслух мужчина. — Почему? Что они тебе сделали? — недоумённо произнёс Альтон, смотря на Чура немигающим взглядом. — Слушай, лучше с ними не связывайся, а то они тебя в такую дыру загонят, не выкарабкаешься. Тут же про них такое говорят, что мама не горюй. — Сталкер резко понизил голос, наклонив голову ближе к парню. — Мне вот, однажды, один мужик рассказывал, мол, неделю назад, ему один такой предлагал дурь. Вроде хороша с виду, парашей от неё не несёт. Ну он что, отказываться что-ли будет? Ну вот, курнули они этой дряни, а она ж ядрёной такой оказалась, сразу с ног сшибла, а эта паскуда его за угол станции повела, давай с него штаны стягивать, на ухо всякую херь шептать. А он от злости как дал ему в морду со всей дури, мол, чего ты сволочь этакая делать со мной собрался. Побежал он оттуда, только пятки сверкали, — к концу сея забавного рассказа одиночка уже не мог сдержать смех. Альтон лишь слегка улыбнулся, настроение заметно повысилось, и теперь хмурое утро уже не казалось таким уж несносным. В компании хорошего человека ничего не страшно и не грустно.***
— Все вещи собрал? Ничего не забыл? — У меня из вещей только автомат. — Да хрен тебя знает, может по карманам прячешь чего-нибудь, о чём даже я не ведаю. Чур смерив своим фирменным прищуром парня, явно выказывая какие-то свои подозрения на его счёт, отошёл от столика и направился к прилавку ещё сонного Гавайца, дабы закупиться припасами на дорогу. Альтон остался стоять на месте, скрестив руки на деревянной поверхности, сам себе на уме. Вдруг, послышались тяжёлые размеренные шаги откуда-то справа, приближающихся к его столику. Даже не поднимая головы, парень определил характер шагов и что это точно был не Чур, абсолютно не его поступь. — Эй, слышь, чёрт белобрысый! Бошку поднял и на меня посмотрел! Живо! Альтон будто примёрз к деревяшке, стоя как вкопанный, боясь даже слегка шелохнуться. От такой растерянности оппонента, мужчина явно превосходящих габаритов парня, резко схватил его за плечо, тряхнув с такой силищей, словно тряпичную куклу. Альтон кое-как с трудом устоял на ногах, поднимая испуганный взгляд на амбала: лысая макушка последнего и грубое широкое лицо, точно высеченное из цельного куска скалы, заставляли бояться совершить любое действие поперёк его воле. Чёрно-красная форма на этом огромном человеке ярким маркером указывала на принадлежность к Долгу. Удивление однако вызывало только то, как и где на него нашли форму, чтобы она не расползлась на нитки будучи на нём. — Твою мать, надо же, ещё больший урод, чем мне до этого казалось… Слушай сюда, мразь слепошарая, я стопудово знаю, что ты из Монолита. Вы положили наших ребят в два счёта. И тебе, паскуда сраная, даже совести хватило припереться сюда и светить своим хлебальником на всю округу. И как тебя только не пристрелили сразу же, как только заметили? А? Чо молчишь, тварь фанатичная, язык в жопу засунул? Гневная тирада с виду грозного долговца казалась бесконечной. Столько оскорблений за такой короткий промежуток времени вылилось помойным ушатом на несчастного парня. Он не смел даже пискнуть в сторону верзилы, до дрожи в коленях боясь ещё больше его распалить. Он прекрасно осознавал всё вышесказанное, да, считал себя мразью не меньше самого мужчины. Сколько сгубленных душ на его счету — одному Монолиту и известно будет. Только по Его воле вершились жизни Неверных, только по Его священному приказу могли осуществляться убийства всех тех, кому не посчастливилось угодить в логово сектантов. Такое осознание своей никчёмной сущности не давало вздохнуть спокойно и свободно. Даже разорвав связь, невозможно окончательно избавиться от частички Монолита, глубоко проросшей в сознании. И теперь от бывалой мощи фанатиков не осталось и следа. Остаётся лишь трястись от страха за собственную жизнь перед всеми, кто захочет свести счёты с «чёртовой фанатичной тварью». — Та-ак, что за шум, а драки нет? — как-то слишком неожиданно оказался рядом с Альтоном Чур. Долговец сразу же умолк, глазея на подошедшего к ним мужчину. Уперев руки в бока, он встал в прямую стойку и направил взор своих тёмно-карих глаз прямо в глаза громилы. Ростом сталкер оказался даже выше, чем сам долговец, пускай и уступал значительно в габаритах. — Не переживай, скоро дойдёт. Вот эта гнида за каким-то хером здесь ошивается, хотя должна уже давно лежать в канаве, — презрительно взглянув снова на парня, отозвался долговец. — Во-первых, у него есть имя, Альтоном зовут, во-вторых, он лишь сталкер-новичок, видишь, на нём даже форма не монолитовская, как ты вообще понял, что он из Монолита? — Чур попытался плавно разрулить ситуацию, обойтись без лишнего рукоприкладства, которых терпеть не мог. И невольно заметил, как у Альтона меняется выражение лица: с тревожного и пугливого на более озлобленное, белёсые глаза жутко смотрели исподлобья на долговца. Такое он уже видел. Это его и беспокоило. Возможно, его будет уже не остановить, прямо как в тот злополучный раз. — Ты меня чо, за дурака тут держишь, а? Какой нахер новичок? Да по его роже видно, откуда он вылез и к кому он принадлежит! — последние слова буквально выплюнув, долговец не обратил своего внимания на быструю смену настроения монолитовца. Бушевавшая ярость парня клокотала внутри адским пламенем, взгляд краснел с каждой напряжённой секундой, и в один момент бомба рванула. Не поняв даже, как быстро это случилось, вокруг горла мужчины образовался капкан из рук Альтона. Бешеным зверем он повалил огромного по сравнению с ним бугая, намертво вцепившись в глотку, душил с таким остервенением, что казалось ему не стоило усилий оторвать голову с корнем. Всколыхнулась вся станция, кто выбегал из комнат, кому-то пришлось вылазить из-за своих столиков, облепляя со всех сторон. Чур остолбенел на мгновение, он предполагал, что этим исходом всё и закончится, но не думал, что настолько моментально, не моргнув и глазом. Сталкер вышел из оцепенения, тщетно попытался оттянуть Альтона, душившего этого бедолагу. Какой-то случайный долговец стал выручать своего товарища по группировке, помогая оттягивать парня, обхватив взади за подмышки, изрядно удивившись этой неимоверной силище. Чур не нашёл ничего лучше, как вдарить хорошенько Альтону, дабы хоть каким-то образом успокоить. Способ действительно оказался наиболее действенным: монолитовец от предельно точного замаха в висок завалился набок. У всей округи совершенно пропал дар речи. Все устремили многочисленные взгляды на Чура. — Ты чего с ним сделал? — откуда-то со стороны послышался тихий удивлённый голос. — А разве не видно? Обезвредил, иначе ещё немного и ваш друг копыта бы уже отбросил, — обращаясь непосредственно к членам Долга, стоявших тоже в праведном шоке. Тот, чуть не удушенный, долговец зашёлся в безумном приступе кашля, судорожно хватался за горло, ещё больше краснея. Из глаз непроизвольно бежали бурным потоком слёзы, сбегая по лицу и уходя в глубь за воротник. Дышал так, будто пробежал целый марафон.***
— Мальчик мой, 123-ий, я должен провести с тобой пару очень важных опытов, но не волнуйся, они не причинят тебе вреда… Чьи-то незнакомые руки касаются спины, они сделают мне больно, они опять сделают мне больно! Нет, нет! Левый висок прожигает насквозь, наверняка снова применяют электрический ток. Они постоянно его используют, по их словам для «измерения активности импульсов головного мозга». Никогда не спрашивают моего согласия, ставят перед фактом, не предоставляя явного выбора. Я лишь жалкая подопытная крыса, бесправная и лишённая всякой надежды… Яркий свет по очереди осветил белки то одного глаза, то другого, в попытках бесполезно определить размер отсутствующих зрачков. После этого света начал вырисовывается поначалу расфокусированный, затем обретая всё более чёткую линию силуэта чья-то тёмная тень. Нависшая над Альтоном, она говорила невнятно и чересчур тихо, словно боясь спугнуть или превысить голос. Виделось добродушное лицо Костоправа, склонившегося над ним, внимательно осматривал левый висок, немного прислоняя пальцы, ощупывал. Боль от надавливания не была столь резкой, но ощущалась отнюдь неприятной. И где он успел удариться? — Что вообще произошло? — О, с тобой снова вышла та «забавная» ситуация, — тихо просмеялся мужчина, неловко отводя взгляд в другую сторону. — Это в каком смысле забавная? — недоумённо переспросил Альтон, стараясь уловить смысл сказанных слов. Если «та», значит уже такая происходила раньше до этого. Выходит… — Я опять сорвался? Так? — Да, дружок, опять сорвался, — в дверях медпункта стоял поникший Чур, облокотивших плечом на косяк. Он смотрел прямо на парня с не прикрываемой злобой в своих тёмных очах. Чёрные брови сведены к переносице, а уголки губ чуть опущены вниз. Даже без слов всё стало ясно. — Да не переживай ты так, мой дорогой друг, это ещё не самое страшное, что случилось с тобой. Тот бравый товарищ из Долга жив и невредим (почти), он ещё успеет в бою проститься с жизнью, — Костоправ отлично ощущал возникшую напряжённую атмосферу и всеми силами старался разрядить её хоть немного. — Нет, медик, не надо оправдывать его, я сам с ним поговорю сейчас. — Сталкер похлопал по плечу мужчину, как бы прося его оставить одних. — Можешь идти. Медик без лишних слов молча освободил насиженный табурет и ретировался из помещения, напоследок лишь окинув сочувствующим взглядом Альтона. Монолитовец смотрел вслед уходящему Костоправу, не желал вновь оставаться наедине с одиночкой. Снова испытывать тот стыд и вину за совершённое им злодеяние. Он не хочет этого. Мужчина тем временем плавно опустился на предоставленный стул. — Нам придётся уйти со станции. И всё по твоей вине, — сталкер сверлил взглядом встревоженного Альтона. — Прости, прости меня, я снова чуть не убил кого-то, прости. — И мне придётся всё-таки отвести тебя к учёным. Сам я не знаю, что с тобой ещё можно сделать. Может, хоть им какой-то толк от тебя будет. — Нет, пожалуйста, не надо к ним! — на глаза чуть ли не слёзы наворачивались. Отчего-то бывший монолитовец чувствовал, что с ним будут делать эти учёные, попади такой экземпляр к ним в руки. — Мне по барабану, хочешь не хочешь, а тебе нужно к ним, пока ты кого-нибудь ещё не придушил. Мне же в итоге приходится отдуваться за тебя, объясняться и нас теперь ещё и выгоняют с единственного безопасного пристанища в округе! Чура откровенно нервировала вся эта ситуация и сам Альтон. Этот белобрысый придурок, который не может сдержать своего внутреннего зверя и срывается уже второй раз за три чёртовых дня! Как бы сталкер не старался отсрочить поход в бункер проклятых учёных, но Альтон просто вынуждает его поскорей к ним заявиться. Мужчина резко поднялся с табурета и закинув свой рюкзак на плечо, направился к выходу, окликнув Альтона: «Пошли, время не ждёт». Парень поднялся с койки, заметив свой пожухлый автомат, приставленный к стене возле прикроватной тумбы. Повесив его на плечо, он также поспешил покинуть помещение, ставшее ему как родное за всё то время, проведённое в этом месте. Возможно, он ещё долго не увидит приветливого Костоправа с его неизменной тёплой улыбкой. Погода стояла относительно спокойная, большие и такие мягкие на вид белоснежные облака умиротворённо плыли по голубому небу, словно их ничего никогда не заботит и им было искренне плевать на идущих своей дорогой двоих людей в сталкерских комбинезонах, с оружием на перевес, думающих о совершенно разных вещах в своих головах.