***
— Василий Романович, вам что-нибудь известно об этой организации? Может, доводилось интересоваться… — Слушайте, Дмитрий, я понимаю ваше безграничное любопытство касательно этой животрепещущей темы, но попрошу впредь меня не спрашивать о ней. Я ничего не знаю. Документацию из лабораторий проверяйте тщательней. Старая физиономия профессора сполна одарила молодого учёного волной угрюмости. Морщин будто стало ещё больше, чем было до этого. Пускай и сохраняющий свою профессиональную вежливость, он всё же не переставал порой проявлять излишнюю скрытность по отношению к своему подопечному. Удобная маска для посетителей лаборатории. «Молодой ум всё место себе не находит» — выученная наизусть прямая цитата. Два месяца неустанной работы с лабораторными документами давали самые малые крохи успешных результатов. Ниточки могли не сходиться в каком-то одном месте и всё превращалось в запутанный клубок. В одиночку разбираться с таким трудоёмким делом далеко не так легко, как представлялось до этого. С романтическим уклоном в сторону искренней веры на предстоящее занятие в самом опасном и загадочном месте под названием «Зона отчуждения», где то тут, то там снуют стаями мутанты разного рода, формы и массы, с небес на землю выпадают кислотные осадки, а в глубине самого заброшенного города-призрака обитает таинственная, до сих пор неопознанная до конца группировка «Монолит». Далёкий непроверенный слушок, ненароком проскользнувший среди учёной среды в институте. Предвкушал большего вовлечения в интересующее дело. А что по итогу ждало его? Пустое ничейное место в передвижной лаборатории подле пожилого профессора в роли начинающего ассистента. Опыты, проводимые за её железными стенами не покидали своих допустимых предел, установленных экспериментов по строгости протокола не видели лишние глаза, не слышали лишние уши. Держали рот на замке все, в том числе и Дмитрий. «Только посмей проговориться постороннему лицу о наших делах и ты будешь отошлён к чёртовой матери отсюда, уяснил?» — однажды шёпотом в угрожающей манере проговорил ему старший коллега. Оттого закрался страх. Ну и пусть. От греха подальше бесполезные риски. Но как бы то не было, единственное стоящее событие, которое перевернуло все представления молодого учёного об человеческом организме — приход двух, казалось бы, ничем непримечательных сталкеров. Один из них, по удачному стечению обстоятельств, выходец из той «мистической» группировки сектантов. Странность, проявляемая не только внешним видом, но и необычным поведением, выворачивала наружу все секреты, таящиеся не то, чтобы и слишком надёжно. Здоровое, молодое тело в отличной физической форме — сухая констатация факта. Поверхностное суждение со стороны. Быстрая регенерация тканей, редкие мутации в гене и подозрительные швы от самой шеи до паха — уже более подробно, но всё равно недостаточно. Потенциальные психологические травмы — в точку! То, чего не хватает для полного счастья! Довольно громко сказано, но с этого можно начать полноценное исследование, которое прольёт яркий свет на правду о «Монолите». О психиатрии и психологии Золин знал буквально с гулькин нос. В жизни не привлекали подобные темы, большие периоды времени уделялись исключительно понятиям в биологии и химии, различным взаимодействиям в клетках и развитию зародыша в матке. Юное дарование всегда привлекал соблазн выдвинуть очередную гипотезу, из которой в дальнейшем возможно состроить отличную теорию при нужных проверенных фактах. Стать первопроходцем — поистине нереальное удовольствие в купе с безумной любознательностью. Подпортило до критического уровня настроение в тот злополучный день именно пришествие этих загадочных товарищей. Подумать только, и как же могли настолько два диаметрально разных по своей сути существа прийти к зримой дружбе? До смешного много отличий в характере, внешности и поведении. Тем более в последнем пункте. Конфликт, возникший из-за глупого недопонимания, резких импульсов и холеричных всплесков — никогда не приводят ни к чему хорошему. Оскорбления в адрес заметно более умного человека просто потому, что сталкер посчитал как нечто лично унижающее собственное достоинство, но, прошу простить, почему вдруг ему так почудилось? Речь шла исключительно про бывшего бойца Монолита, но даже в мыслях не было ни единого злого умысла на умышленные ущемления личности. Неужели в наше время голая правда считается оскорблением настолько, что люди готовы повырывать глотки друг другу? Вздор! Хотя… Может здесь кроется другая причина столь агрессивной защиты чужого лица? Сильная эмоциональная близость? Партнёры? Любопытно… Во всяком противном случае, какие бы отношения не связывали этих двоих, с принесёнными документами из более нефункциональных лабораторий, блещущих особой ценностью для молодого учёного, но не для тех диггеров, которые, как последние невежды, не до конца видимо осознают тоже самое, не трясутся над дорогими бумажками, пропитанных старостью ушедших лет и пахнущих влажностью сырого помещения. «Бери свою макулатуру и разбирайся с ними сам! К Чёрному Сталкеру лучше под плащ залезу, чем буду снова бошку пихать в эти вонючие катакомбы! Деньги на стол выкладывай, моя работа сделана!» — услышать из уст «уважаемых» сталкеров данные предложения далеко не редкость, если можно сказать даже зачастую. Деловые отношения — залог обоюдного счастья. Пускай хотя бы так, они своё дело знают, как-никак профессионалы, и лишний раз лезть на рожон, не имея нужных для этого навыков — затея крайне нелогичная и опасная.***
«Тяжело. Плохо. Пусто. Сколько ещё можно ждать? Вся душа уже жалобно изнылась в жалкой мольбе о скорейшем возвращении. Разве просил он об этом? Почему вдруг бросил? Оставил одного в этом беспощадном мире? Сердце же горечь сжирает, слышишь? Рыжий ты подонок!» «Связь наша оборвалась, резко и внезапно, но я надолго смогу запомнить Твой образ. Сохраню чувства к тебе, а сможешь ли ты также?» Пробуждение Альтоново вышло чересчур гадким. Отвратное послевкусие отпечаталось на корне языка, сухая пустыня во рту и головная боль, нещадно бившая колким пульсом в лобной части. Похмелье выдалось тяжёлым на его удивление. Первое глухое мычание вырвалось непроизвольно, второе плавно перетекло в долгий мучительный стон намеренно. Будто с его помощью оно смогло бы каким-то неведомым чудом исчезнуть бесследно. Увы. — О, боже, — как дед старый, парень тяжко закряхтел, хватаясь беспомощно за голову. — Господи, как же… Плохо, ооой… Вспомнить предстояло многие, произошедшие вчерашним мирным вечером, вещи. Смутной пеленой застилало все ничтожные воспоминания, мельком промелькнувшие в гудящей белобрысой черепушке. Что ж, видимо, оторвались они с Чуром знатно, раз внизу всё горит огнём… Подождите-ка. Нахлынувшая жестокой волной, возбуждение не стремилось покинуть расслабленное тело парня. Свеженький ветерок раннего утра приятно холодил разгорячённое лицо, но раскалённое чувство пылкого стыда поглотило полностью. К огромному счастью Альтона, мужчина, привалившийся к дереву одним боком, всё ещё преспокойно пребывал во сне. Характерный приглушенный храп слабо доносился до слуха, и уже по этому признаку можно сделать вывод о чутком пробуждении сталкера. И как ему удаётся спать в таком неудобном положении — остаётся загадкой. Как бы то не было, тревожить одиночку категорически нельзя, хотя бы сейчас, когда происходит с Альтоном примерзкий казус с бушующим чувством внутри. Отойдя в сторонку, парень успел охватить беглым взглядом всю округу. Ни единой души. Только разве что еле слышимый собачий лай где-то вдалеке. Плевать, нужно в срочном порядке себе помочь, а всё остальное уже потом. Приспустив штаны, Альтон невольно повернул голову в сторону мирно посапывающего мужчины. Его лицо, полное умиротворения, заметно отросшая борода и усы, грубая окантовка шрама, полосовавшего правую щёку, та отличительная особенность, что нисколько не уродовала, а совершенно наоборот… Украшала, делала непохожим на остальных созданием Божим, чернота волос и смуглость кожи — такими атрибутами внешности наделялся Демон с художественных полотен Врубеля. А сейчас привлекающие цепкое и жадное внимание Альтоновского глаза, в это мгновение они будто незаметно становились ещё ярче, ещё более милее сердцу. Мысли плавильным потоком стремительно изменяли своё стройное положение относительно желания. Крупная капля пота прочертила незаметную дорожку по лицу. Взлетел градус внутреннего напряжения, Альтон от такого непроизвольно закатил глаза, и через каких-то двадцать секунд всё исчезло также резко, как и пришло. Сознание потихоньку отходило от пережитого оргазма, пока тело мучительно испытывало отходящую истому. Спущенная влага запачкала руку, чуть-чуть ткань штанов и кусок комбеза. Вышло слишком много. Это плохо. Тяжело дыша, бывший монолитовец пытался всеми силами оттереть с одежды мокрые пятна собственного позора и несдержания. С угрызением совести, в образе самого гнусного вора, он рылся в чужом рюкзаке в поисках какой-нибудь ненужной тряпки. Боязнь того, что сталкер очнётся и застанет за сим неприглядным процессом, всё время не отпускало. Одновременно с этим возникло дикое желание удушить его. Удачно выбранный момент решал многое. Здесь и сейчас оборвать кислое существование Чура, впредь не придётся терпеть ему боль и предательство. Близкие всю жизнь плевали в душу, а теперь о нём будет лишь Альтон вспоминать: «Когда-то жил одинокий сталкер на этом белом свете, судьба-злодейка распорядилась именно по-своему и нет его больше с нами». Убивай, либо будешь убит сам… Альтон поспешно вытер об случайную тряпицу ладони, недовольно жмурясь от нахлынувших гнусных мыслей в мозг. Ему бы хотелось не думать, не фантазировать, но только представить то, как мужчина будет хрипеть и пускать слюни от нехватки драгоценного кислорода… Ох, какие же мольбы он воистину услышит, такие жалкие и беспомощные на грани смерти… Наверняка остались следы на шее после провалившегося раза. Нет. Хватит. Видимо, заносит его не в те дебри. Пора приводить воспалённый разум в порядок, покуда они не смогли преобразоваться в реальность.***
Странные ощущения. Будто в невесомости витаешь. Но с этим же спуститься на землю невероятно трудно. Как и почему, вопросы тупорылые и не требуют ответа сами по себе. Чуру лишь предстало перед мысленным взором картинка, красивая с противным излишком, пропитанной насквозь фальшью, блестящим лоском. Он вызывал разве что тошноту, не более того. Мужчине, как и полагается натуре слишком восприимчивой к изменениям окружающей действительности, невыносимо видеть нечёткие копии себя и Рыжика. Прошлое отзывалось нестерпимой болью в сердце. Фигуры размытые, словно подтетые лёгкой дымкой, весело контактировали между собой, смеялись так, будто они действительно счастливы в данный момент. — Рыжик, — тихо позвал парня Чур, вытягивая по направлению к нему одну из рук. Тому и дела никакого не было. Не слышал. — Рыжик! Посмотри на меня, пожалуйста, — повысив голос, Чур решил приблизиться к обладателю рычащего прозвища, вместо того, чтобы стоять истуканом. Только с места двинулся, а фигура лицом к нему повернулась, смотря глазами-блюдцами на удивлённое выражение лица. Сюрреализм происходящего стекался маслом на голову, запутывал в неровном дыхании и отчуждал от картинки. — Лёш. — Излюбленное слово «огонька». — Лёш, меня здесь нет. С кем ты разговариваешь? — Чо? — еле выдавил дрожаще из себя сталкер. Рыжика и вправду не было. Вместо знакомого новичка, на его месте восседал он же сам: поникший, сгорбившийся под грузом душевной печали, смотрящий в никуда потухшим взглядом. Он словно потерял былой блеск, став ещё более темнее, чем прежде. Плохо. Очень плохо. Сердце жгучей кровью обливается при виде себя самого. Такого подавленного и жалкого в этот момент. Неужели правда? Выглядит, по-крайней мере, именно так. Всё нутро прошибло морозной вспышкой, когда картинка с резвостью сменилась на диаметрально противоположную реальность. Тут же, на пороге сознания, витала едва уловимая мысль о смерти. Своей или чей-то, не столь важно. Главным осталось то, что лежащего на бетонном полу, покрытым сантиметровым слоем серой пыли и мелкой каменной крошкой, посреди неизвестного закрытого сооружения без окон, человека нельзя было назвать достаточно живым. Спящего тоже отличить особого ума не составляет. Мёртв значит. Труп выглядел прилично, не сказать даже, что он умер. Недавно поди бегал живчиком, а сейчас растянулся бесстыдно на полу. Чур не имел малейшего желания к нему приближаться, но чистое любопытство, конечно, поманило само хотя бы глянуть одним глазком на лицо усопшего. Альтон.***
Кошмаром оказался не только сам тревожный сон, но и дальнейшее пробуждение. Пускай организму и не в первой сталкиваться с жестоким похмельем, но каждый раз как самый первый. И это весьма огорчало. Когда засадил целый бутыль ядрёного самогона, последствия в будущем куда плачевнее будут, чем может показаться непрожённому горьким опытом. Но Чуру не привыкать. И нечасто похуже бывало. Сердце заходилось в тахикардичном ритме, убойно стучала в груди, будто готовая проломить рёбра. Голова примерзко гудела, на удивления даже чувства тошноты не ощущалось совсем, хотя лакали они на пару без примитивной закуси. Оба… Альтон-то как? Окинув ещё пока замутнённым взором поляну, сталкер выцепил неподалёку, уткнувшегося в собственные колени, бывшего монолитовца. Сидел он возле мелководной речушки, тихонько напевая себе что-то под нос. Навострив слух получше, Чур хотел распознать мотив, но кроме еле слышимого воя, мужчина ничего не разобрал по итогу. Ему только больше надоедало, нежели нравилось хоть сколько-нибудь. Кряхтя подобно старому деду, он встал, выпрямляясь во весь рост, и блаженно потянул мышцы. Всё тело неприятно заныло, после долгого лежачего положения кровь резко хлынула к мозгу, создав в глазах ослепляюще яркие мушки. Неровной походкой направился в сторону напевающего парня. Тот вздрогнул от неожиданных шагов за спиной и обернулся к подошедшему. — Почём грустишь, Алёнушка? Рановато как-то встал, ещё даже десяти нет, — вытащив из нагрудного кармашка КПК, для большей убедительности, Чур устроился возле Альтона. На него пришло сообщение от Люрмена. И как же ты не вовремя пишешь, старик! — Считай меня жаворонком. — Младший адепт увёл белёсый взгляд куда-то в сторону, стараясь не встречаться им с чужим, стыд остатком прилип к щекам, окрашивая их привычную бледность в лёгкий розовый оттенок. — Как твоё самочувствие? Не тошнит? — Меня-то нет, видать всосаться успело быстренько, думал, буду блевать дальше, чем видеть, а оно вон как, обошлось таки. Одиночка замолкнул. Нутро дрожало, но уже не столь сильно, чем до этого. Стерпит, как и всегда. Никакого эмоционального отклика или малейшего ответа от Альтона не последовало. Он вновь устремился поглядеть на что-то иное, лишь бы не встречаться взглядами. Напряжённая тишина давила на обоих, но каждый упорно продолжал держать строгое молчание. — Слушай, Альтош, а ты… Помнишь, что вчера было? Из бошки вылетело напрочь, — осторожно начал диалог Чур. Всё он прекрасно помнил. Влажный поцелуй сквозь пелену опьянения, захлестнувшие воспоминания вперемешку с позабытыми доселе чувствами. Вчера они вспыхнули ужасно ярко. С переизбытком. — Не особо, если честно признаться, — отрицательно качнул головой парень. — Я подумывал у тебя спросить того же… Знаешь, создаётся ощущение, не знаю даже, будто что-то случилось… Они вступили на весьма опасную тропу. Секреты таились на тонкой грани, но раскрывать полноценно не очень хотелось. «Как школьники, ей Богу. Ну засосались один раз, чего тут такого-то?» — прозвучало так отчётливо в черноволосой голове, что неловкость только усилилась. «Да простит меня Монолит за проявленную грешность, ну, была-не была» — окончив свои недолгие размышления, Альтон набрался смелости и повернулся всем корпусом к мужчине, располагая доверием. — Я мастурбировал на тебя. Надо было видеть, застывшее в немом шоке, выражение лица одиночки. Если бы они были в мультике, то наверняка у него отвисла бы челюсть. Замер как статуя, не дрогнув ни единым мускулом, едва выпученными глазами подрагивая. Слова, прозвучавшие как гром среди ясного неба, казались абсолютно нереальными. Он, конечно, слышал всякое, но чтобы так сразу рубить с плеча, вот это действительно талант! — Хах, забавно, однако меня поражает твоя откровенность, дружок, — спустя какие-то секунды поражённого затишья отозвался Чур. — Я повышаю уровень доверия между нами, пытаюсь по-крайней мере, — бледные пальцы неуверенно сжимали случайно обнаруженные камешки рядом с собою. — Да не кипишуй, Альтош, всё нормально. И это тоже нормально, я не осуждаю, — положив ладонь на плечо парня, сталкер старался поймать чужой взгляд. Только не сейчас. Установить с бывшим монолитовцем зрительный контакт оказалось сложнее. Куда, кажется, проще химеру прикончить. Тот упорно игнорировал бестолковую попытку, пялясь на собственные грязные пальцы. Как давно он не мылся? — Тебя что-то беспокоит? Поди хавать уже хотишь? Время-то к обеду близится, — указывая в шутку на невидимые часы, Чур поднялся на ноги, чуть было не навернувшись назад от внезапно головокружения. Альтон не оставил без внимания сей забавный факт и прыснул в кулак. — «Хи-хи, ха-ха, » смешно тебе, да? А мне вот не очень как-то, — мужчина против воли улыбнулся. Пусть лучше он видит радостное выражение лица этого юнца, нежели извечно кислое и равнодушное. Положительные эмоции ему к лицу.***
— Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста! — с комично торжественным размахом объявил мужчина о начале довольно скудной трапезы. И снова тушёнка. Уже при виде только неё у Альтона вставал ком в горле. Желудок однако предательски заворчал, прося хоть малейшей крохи чего-нибудь съестного. — Ты с хлебом в прикуску ешь, тогда она не такой поганой покажется. Альтон совету решил последовать. Смачный кусок батона заелся вперемешку с жёстким мясом. И вправду, не так ужасно как до этого. Бесхитростная пища, но выбора особого не предлагает, в условиях-то нынешних. Главное, чтобы организм насытился. — Знаешь, я б сейчас профитролей навернул, вот таких вот, — Чур продемонстрировал каких размеров. — Мне в детстве мама такие покупала, как сейчас помню, придёт из пекарни, с булочками сахарными, профитролями с кремом и ещё что-то приносила… Предаваться давно ушедшим временам счастливого детства сталкеру не нравилось. Оттого казалось ещё печальнее тот факт, что его по сути и не назовёшь счастливым. Отдельные радости, приносимые матерью когда-то тогда, меркли на фоне отца с гранённым стаканом в руке. Стопка для слабаков и баб! Куда уж ему быть таким! Не чурался даже прямо с горла заливать крепкой глотку. От внимания парня не скрылись покрасневшие влажные глаза одиночки. Замолчавший на полуслове, прикрылся сгибом локтя, скрывая своё лицо. Проявление слабости не должны увидеть. Мужчина всеми возможными силами старался сдержать нахлынувшие воспоминания о почти забытой матери. — Чур… — проявив недюжинное сочувствие, Альтон ласково приобнял глубоко расстроенного сталкера за плечи. Впервые видевший его таким, пускающим слёзы на далёкое прошлое, парень чувствовал себя неуютно. С одной стороны мысли монолитовцу были отчасти чужды душевные терзания других, хотелось со всей силы задушить, но он подавлял в себе столь дикие желания. Сложно сдерживать садиста. Мужчина утёр лицо, смахнув всю влагу. — Всё, блин, развесил сопли, хватит пожалуй. Парень намеревался вновь приняться за начатый завтрак, как вдруг одиночка выуживает из-за пазухи какое-то устройство, напоминавшее внешним видом кнопочный Нокия, всучивая ему. — На вот, держи, пригодится ещё. — С-спасибо, конечно, а… — Альтон покорно принял подарок, но на незаданный, любопытный вопрос уже последовал беспромедлительный ответ. — Это КПК Рыжика. Был. Всё, что осталось в память о нём. Берёг до последнего, думал, может когда-нить ещё смогу отдать… Видимо, не судьба уже, — пожираемый грустью, Чур против воли вновь улыбнулся. И вспомнил про уже позабытое Люрменого сообщение. Спохватился достать собственный КПК, глянул на то, что ему отправил ушлый старикашка: «Где тебя черти носят?» Чур не хотел даже и думать о нём. Настолько хороша компания монолитовца, чем Люрмена и его проклятой шайки. Тучный торговец со связями в бандитских объединениях внушал некоторый страх, пускай мужчину не так-то просто запугать. Одна мысль о неотданном до сих пор долге приносила поистине сильную головную боль. Он мог бы сбежать обратно на Большую Землю, заныкаться в такую задницу, куда свет не проникает, но его достанут. Везде глаза и уши. Люрмен вездесущ, как Бог на небесах, метит зорким на задолжавших. — Етить твою налево… — Кто это, Люрмен? — Альтон с любопытством глянул через плечо сталкера на затёртый и потрескавшийся экран КПК. И проницательно вновь уставился на мужчину, замечая в тёмных очах еле скрываемую тревогу. Губы сжаты плотно, будто намертво приклеены друг к другу. Натянулась пружина. И взгляд ещё влажный, не успел прийти в норму. — Что ему нужно? — А я почём знаю? Мне бы тоже хотелось поинтересоваться у него… Врёт. По интонации слышно же какая это безбожная ложь, в отчаянных попытках сохранить внешнюю уверенность. Должок уже дышит в спину мертвецким холодком. Аж от самого себя тошно становится. По дрожи на руках уже понятно всё становится. — Покурю, пожалуй, не против? Странный вопрос. — До этого ты как-то не спрашивал… — Ну и славно. Пачка ценнее человека в данный момент. Кто бы ему не советовал бросать это гиблое дело, всё равно как об стенку горох. Торгаш не станет утруждать себя черномазым выродком и просто-напросто предложит работёнку выполнить тому, в ком моральные ценности и совесть умерли задолго до его рождения. Помучает скорее всего напоследок, лишь затем заберёт свой заслуженный заработок от этой жабы. Что ж, недолго осталось видимо быть соплёй в полёте, наслаждаться жизнью и закидываться ядрёным самогоном от доброго дедушки Лесника в компании случайной. Докуривая последнюю оставшуюся сигарету, мысли одиночки уже пошли спокойнее. Унялась также противная дрожь в пальцах, пускай остаток тревожности всё же и оказался навязчивым. — Знаешь, чего надумал? — мужчина дёрнул Альтона за рукав, привлекая его внимание, — смотри, давай сходим в лаборатории, разыщем какие-нить документишки и отдадим их, к едрене Фене, этому Золину? Поди отвалит ещё за них чего. Ну как, согласен? Парень взглянул на него как на прокажённого. Вроде бы и отличный план, но одна лишь возможность вернуться снова в это царство ужаса, того отвратительного ужаса, пережитого наяву, совершенно не обрадовало бывшего подопытного. Не тогда, когда осознание и восприятие смогли вернуться в относительную норму. С последним, правда, можно поспорить. — Ну, чего язык проглотил? Отвечай, согласен или херня дело? Ты как думаешь? Сможешь также и прошлое своё вспомнить, при условии если, конечно, они вели личные дела. А они всяко их вели, я думаю… — Ладно, ладно, хорошо. Думаю, нам стоит туда наведаться, давно мечтал попроведовать родные стены лаборатории, в которой меня держали для опытов, — наконец саркастично ответил сталкеру Альтон, на всеобщее удивление того и другого. — Я дивлюсь с тебя, дружок, ещё недавно юмор мой не выкупал, а теперь сам выдаешь нечто подобное, — со смешком Чур поднялся с места для сборов своих малочисленных пожитков, столь полезных в условиях Зоны. Правильно говорят: «С кем поведёшься, от того и наберёшься». Правда, казалось странным так кардинально быстро менять своё поведение. Ещё недавно от страха трясся, а теперь реагирует на действительность совершенно по-другому.«Как нормальный человек»
Перемены излишне резкие. Неправильно это. Не сможет он привыкнуть к таким перепадам погоды. А что было бы, прикончи он его тогда? Одной оборванной жизнью больше, всего лишь. Выродков по земле ходит ещё много, всех их уничтожить не выйдет, хоть ты тресни. Является ли Монолит немыслимой тварью, исполняющий желания? Или же в чужих глазах он просто мифическое существо как джинн в арабских сказках? Бойцы Монолита его Богом во плоти считали. Тот, в ком скрыта настоящая правда.Они знали эту правду, пускай Дети и утратили связь с Родителем.
Душа бессмертна, а сердце сможет направить на верный путь из Тьмы во Свет.
Только Дети, Верные Воины и Защитники Монолита, уйдут в чертоги Света.
Неверные же поглотятся Тьмою.
Такова их участь.