***
После душа, Миранда ходила по всей комнате и собирала вещи. Ноутбук, телефон, наработки статьи, чековая книжка… А где она? — Милая, ты не помнишь, где чековая книжка? Сквозь шум воды было очень трудно различить «на тумбочке». Миранда села на кровать и осмотрела тумбочку. Там книжки не было. Она открыла верхний ящик и увидела фотографию Круэллы. Баронесса хранит фотки всех убитый? Миранда подняла фотографию, чтобы получше ее рассмотреть. Это была вырезка из газеты, статья была обрезана, но на фотографию заехала часть заголовка: «Конкурентка». Миранда подумала, что верстальщику нужно отрубить за такое руки. Под фотографией Круэллы лежала другая фотография. Девушка с красными волосами, стоит и улыбается в камеру на фоне манекена Стокманн. Видимо, фотография сделана в ателье Баронессы. Ее лицо показалось смутно знакомым. Миранда поставила две фотографии рядом. Девушка была удивительно похожа на Круэллу. Как близнецы. На обороте было только одно имя — Эстелла. Баронесса не рассказывала, что убивала своего дизайнера. Для матери Круэллы — слишком новая фотография. Миранда ничего не понимала. Она снова заглянула в ящик и увидела свидетельство о рождении. Эстелла фон Хэллман. Мать — Миранда Анжелика Мария фон Хэллман. И тут все встало на свои места. Миранда снова и снова смотрела на фотографии и на свидетельство. Эстелла — это Круэлла. Баронесса убила Круэллу. Баронесса убила свою дочь. Миранда поняла, где она видела это лицо — это девушку Баронесса обнимала в саду на балу. Значит, она убила ее, когда Миранда уже была в поместье. Сначала обняла, а потом убила. Миранда закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Конечно, все не могло быть так хорошо. Она влюбилась в убийцу. И лгунью. Миранда почувствовала, что ее предали. Ни один развод не причинил ей столько боли, сколько это. И видит Бог, она хотела дать Баронессе шанс объясниться, но поймала себя на мысли, что Баронесса все равно будет врать. Выкрутиться, придумает, но больше лжи Миранда не вынесет. Она сложила фотографии и документы в стопку, положила на кровати, взяла чемодан и, под звук фена, покинула комнату, вызывая такси.***
— Кошечка, я готова… Баронесса вышла из ванной и застала только пустую комнату. Только белые розы свидетельствовали о том, что Миранда вообще когда-то была здесь. Баронесса посмотрела на кровать и мир рухнул. Нет, только не так, Миранда не могла узнать таким глупым образом. Баронесса была уверена, что сожгла эти документы, но вот они. Лежат на кровати. — Миранда! — Баронесса выбежала — на самом деле выбежала из комнаты и помчалась вниз. Она должна ей объяснить. Их история не может закончится вот так. Баронесса выбежала на крыльцо и увидела только, как такси выезжало за ворота. Баронесса бросилась к машине, быстро повернула ключ, но — как это бывает в худших фильмах — машина отказывалась заводиться. — Черт бы тебя подрал! От поместья до Хитроу примерно 20 километров, с поправкой на пробки, время на регистрацию и сдачу багажа… Секунда, и решение уже принято — Баронесса бежала в сторону конюшни. Она должна была успеть. На ее счастье, ее конь всегда был собран на случай, если Баронессе взбредет в голову покататься. Буран был быстрым, а если скакать не по трассе, а через лес… Она должна успеть. Лишь бы конь не испугался какого-нибудь пакета по дороге. Лишь бы все было в порядке, насколько это может быть в порядке в ситуации, когда ты скачешь верхом в аэропорт к любви всей своей жизни, которая сбежала, узнав, что ты убила свою дочь. Баронесса не любила Круэллу. В ее груди ничего не екнуло, когда она родилась. Она почувствовала только облегчение — как будто у нее вырезали опухоль, и операция прошла успешно. Миранда была первым человеком, которого Баронесса полюбила сильнее, чем себя. Она любила все, что с ней связано: ее вещи, ее запах. Даже ее детей — чем черт не шутит. Она не могла представить ничего желаннее, чем ужинать за большим столом с рыжими хулиганками и их матерью, помогать девочкам с домашним заданием, создать им платья на выпускной. Она никогда не чувствовала такого раньше, но понимала — это оно. Она уже любила их. И готова была на все, чтобы быть с ними. Она игнорировала боль в ногах и ветер, бьющий в лицо. Где-то на полпути она вспомнила про маленький мобильный в своем кармане. Звонить все равно не имело смысла — нет шансов, что Миранда возьмет трубку, если она еще не выкинула свой телефон по дороге. Она добралась объективно быстро, но за эту поездку она успела подумать даже о самоубийстве. Баронесса приостановила лошадь и посмотрела на время. Скакать к входу в аэропорт смысла не было — как минимум там негде припарковать Бурана. Вылет через десять минут. Вот-вот закончится посадка. Если ей повезет — если ей очень-очень повезет… В конце-концов в безумных затеях должно вести? Баронесса резко дала команду лошади и помчалась в сторону взлетной полосы. Там точно не было забора — она помнила это. А на такой скорости в купе с неожиданностью ее побояться останавливать. Она отмахнулась от мысли, что может погибнуть под шасси какого-нибудь чартера. По плану, лошадь на взлётно-посадочной полосе должна парализовать работу аэропорта. Если лошадь попадет в турбину — самолет может взорваться, а этого не допустят. Самолет остановят. Слишком шумно, слишком громко, слишком страшно. Баронесса давила в себе желание зажмуриться. Если она не будет видеть, куда летит, то это точно закончится катастрофой. Слишком рано для самоубийства. Когда она доскакала до полосы, увидела, как взлетел самолет. Она посмотрела на время. Она не успела. На автомате она набрала первый же номер в телефонной книжке: - Привези мой паспорт и кошелек в Хитроу. Забронируй мне билет на ближайший рейс в Нью-Йорк, плевать на класс, пусть хоть в багажном отделении. С собой возьми кого-то с конюшни, нужно отвести лошадь домой. Это все. Это не все.