Bring me through

      — Вера — важная часть исцеления, — со всей важностью заявляет преподобный Рой, пока Сью Энн занимается его чашкой чая. — Когда человек верит, надеется, он борется, он заставляет бороться свой организм, работать каждую его клеточку. Он верит, и Господь дарует ему силы для борьбы.       Они вчетвером сидят в небольшой уютной гостиной в доме Ле Гранжей, коротая время между проповедями. Макс чувствует себя неуютно в чужом доме, но, кажется, для Сью Энн вполне нормальная практика принимать в гости последователей своего мужа.       — Так почему же тогда Бог даёт исцеление тем, кто в него не верит? — Макс всё-таки набирается наглости спросить.       Её до сих пор не отпускает произошедшее на прошлой проповеди. Преподобный Рой явил чудо и сомнений в нём нет, напротив, Макс оставила все аргументы против, всё смятение в душе, наконец-то уверилась, что они с папой рисковали не зря, когда выписались из больницы на несколько дней и поехали в другой штат в погоне за небылицей. Да только горечь от случившегося точно оседает на кончике языка неприятным привкусом.       Рой выбрал не её отца. Он позвал на сцену Дина и помог ему, парню, который открыто насмехался над Божьей волей, вёл себя чересчур развязно и вообще не хотел здесь находиться, что не скрывал от присутствующих.       Макс почему-то казалось, что, раз она переписывалась со Сью Энн, её отец будет в числе первых, ведь не чужие же они люди. Остаётся надежда на вторую проповедь, но Макс просто не выдержит ждать ещё несколько часов. Она уже нервно постукивает ногой от нетерпения, стоит ей только задуматься и перестать следить за собой, поэтому пытается отвлечься лёгкой светской беседой за чашкой чая.       Если беседу о религии, деле сугубо личном, практически интимном, можно назвать светской. Макс верит в Бога, празднует некоторые религиозные праздники, старается не работать по воскресеньям и молится, если чувствует в этом потребность, но всё это ей привила бабушка своими рассказами о Боге, почерпнутыми из Библии, и авторитетом, которому Макс подчинялась в любом возрасте. Правда на регулярные походы в церковь, исповеди, крещенские купания и религиозные посты бабушкиного влияния уже не хватило.       Сейчас Макс жалеет, что зря она так мало слушала бабушку.       — Это тоже акт веры, но только Господа к людям, — чуть помедлив перед ответом, отзывается Рой и позволяет жене вложить себе в руки блюдце с кружечкой. — Он верит, что люди могут измениться, что, лицезрев чудо, переосмыслят жизнь и начнут нести слово Его в мир, — мужчина аккуратно ощупывает кружку в поисках ручки, находит, хватает её крепко и выверенным движением подносит ко рту, в то время как Сью Энн неотрывно следит за каждым его действием, готовая тут же помочь. — Вспомни апостолов. Они обращали в христианскую веру целые селения и города тем, что сотворяли чудеса, дарованные Святым Духом.       Папа трогает Макс за плечо и говорит тихонько на ухо:       — Что он сказал, милая? Я не всё разобрал.       Рой тут же оборачивается в сторону звука и прислушивается. Но отец говорил по-русски, поэтому услышанное для преподобного — лишь тарабарщина.       — Простите, сэр, я переведу своему отцу, — спешно поясняет Макс и передаёт слова проповедника на родном языке. Она сама не поняла пару фраз, но догадывается об их значении из контекста — привычка, которая выручает её всё время, что они живут в этой стране.       — То есть вы — апостол Божий? — задумчиво спрашивает её отец по-английски, переварив услышанное. Он пропускает несколько артиклей и нарушает синтаксическую структуру фразы, но Макс начала замечать это лишь потому, что сама тратит много свободного времени на изучение языка по библиотечным самоучителям и ТВ-каналам для детей, хотя некоторые артикли она тоже по-прежнему теряет или путает. У папы же с английским целая холодная война, он никак не может запомнить простые вещи — или не утруждает себя их запоминанием, лишь вежливо выслушивает объяснения, задаёт вопросы в тему, пока слушает, но затем снова повторяет одни и те же ошибки. Зато научился виртуозно объяснять всё необходимое практически только на пальцах, даже подружился с несколькими медсёстрами и бодро болтает с ними на отвлечённые темы.       — Мы стараемся не навешивать ярлыки и просим того же от прихожан, — мягко вмешивается в разговор Сью Энн. — Наша церковь проповедует Господню волю, и мы творим чудеса Его руками, но не осмеливаемся вставать наравне с ним. Во вселенском смысле мой муж — всего лишь инструмент Его воли.       — Смирение — одна из важнейших добродетелей, и мы чтим её, — добавляет Рой, кладя свободную руку на плечо жене. Сью Энн прижимается к ней щекой, точно котёнок, и это выглядит так мило, что Макс жалеет — в её семье так не было. Она никогда не видела, чтобы её отец так ласково касался матери, и чтобы та столь же любя отвечала. Макс вообще не была уверена в том, что мама когда-нибудь могла бы так сделать. И хотела бы, чтобы её собственная семья стала столь же любящей и заботливой, как семья Ле Гранжей.       За оживлённой беседой чай заканчивается быстро, и Макс с отцом вскоре прощаются с хозяевами, чтобы скоротать время где-нибудь ещё. В шатре всем желающим предлагают бутерброды и, жуя свой, Макс утаскивает со стола рядом несколько самодельных брошюрок, распечатанных на принтере, но ничего интересного или нового в них не находит.       Кто-то из последователей общается друг с другом как старые приятели — видать они бывают здесь если не каждую неделю, то достаточно часто, чтобы обзавестись знакомствами, или они местные, из Брокен Боу. Кто-то слоняется вокруг шатра, разглядывая серый от пасмурной погоды пейзаж. Кто-то прикорнул, сидя на лавочке. Папа нашёл себе уголок и читает книгу – дешевый детектив в мягкой обложке, пришлось попотеть, чтобы найти здесь томик на русском, но папа ещё не готов читать на местном языке. По его словам, ему для погружения в местную культуру вполне хватает незнакомой речи вокруг, хотя чтение могло бы значительно улучшить его английский.       Дина и Сэма не видно. Макс не уверена, что хотела бы общаться с Дином — боится вылить на него свой негатив, получить который парень не заслужил, да и недавняя ситуация в туалете до сих пор ей в кошмарах снится и вызывает лишнюю тревожность, — но присутствие рядом, пусть даже просто в одном помещении, знакомых лиц успокоило бы её.       — Мне кажется, я могу вам помочь, — по-русски произносит над ухом мягкий голос.       Обернувшись, Макс видит рядом с собой темноволосого мужчину в строгом костюме. У него приятная внешность и располагающая улыбка, а сам он выглядит настолько представительно, что на фоне церкви в шатре и прихожан, средний возраст которых наверняка где-то выше восьмидесяти, кажется чужим. Будто белая ворона, хотя из белого у него только цвет кожи и зубы.       — Простите? — неловко выдавливает Макс.       Русская речь, как и всё в этом мужчине, сбивает её с толку. Она встречала говорящих по-русски, но обычно у них ужасный акцент, а этот незнакомец говорит идеально, будто только вчера прилетел из Москвы.       — Вы приехали сюда за чудом и не получили его, — объясняет мужчина доброжелательно. — Я могу помочь. Совершить чудо вместо преподобного Роя, без длительного ожидания и напрасных иллюзий.       Сердце Макс делает кульбит и застывает где-то в горле, надежда грозит распуститься внутри ярким цветком, но девушка щиплет себя за запястье, чтобы вернуться на грешную землю, к холодному рассудку. Легко поверить в чудо, когда ничего больше не осталось, но этот незнакомец вполне может оказаться шутником или, чего хуже, мошенником.       — Как? — хмурится Макс. Её односложные ответы наверняка её не красят, но сейчас ей всё равно. Да и что рассусоливать?       — Видите ли, не только Рой Ле Гранж способен исцелять, правда остальные ведут более... смиренный образ жизни, не становятся звёздами в попытках потакать своей гордыне. Нужно всего лишь ваше согласие — и ваш отец исцелится, точно никакой болезни не было.       — А что взамен?       Не может всё быть так просто, не может! Даже встреча с Роем вылилась в целое приключение, захватывающее для тех, кто любит бюрократию, бюрократию и ещё больше бюрократии после того, как выслушает от медиков кучу страшилок на тему неясных последствий преждевременной выписки из стационара во время экспериментальной химиотерапии и путешествия дальше, чем поездка на такси до пригорода.       Они рисковали всем, добираясь сюда. А какой-то незнакомец просто так заявляется из ниоткуда и предлагает сделать всё быстро, чисто и от широкой души?       — О, не беспокойтесь, — мужчина снова улыбается и выставляет руки ладонями вперёд в успокаивающем жесте. — Никаких денег или передачи имущества, нет, мисс, настоящие, преданные своему делу целители не опускаются до материального обогащения за счёт своего дара. Всего лишь невинный поце...       — О, Кристо... Кристина! — восклицает недалеко от них знакомый голос. — Эй, рыжая, — продолжает он, и Макс по старой привычке оборачивается — некоторые сверстники пытались дразнить её «Джинджер Футли» и делали так часто и противно, что пару раз девушка хотела перекраситься из рыжего в любой другой, лишь бы они отвалили, но вовремя останавливалась. — А я тебя везде ищу!       Широко улыбаясь и приветственно размахивая руками, к ним идёт Дин. Надо сказать, его исцеление видно невооружённым взглядом — ушли бледность и синяки под глазами, на щеках появился румянец, зелёные глаза жизнерадостно блестят и шагает он летящей походкой.       Отец тоже поднимает голову на возглас, провожает несколько шагов Дина взглядом и возвращается к чтиву с ретивостью сводника, не желающего мешать голубкам.       Макс остаётся лишь подавить вздох и продолжить прерванный разговор, но её собеседник тоже смотрит на нахала, и на какое-то мгновение девушке чудится, что глаза мужчины красные: вся склера, радужка и даже зрачок будто залиты кровью, что со стороны походит на обширное субконъюнктивальное кровоизлияние.       — Сэр? — окликает она мужчину.       — Мне нужно идти, — цедит он сквозь зубы, всё так же, не глядя на Макс, разворачивается и уходит прочь из шатра.       — Подождите, сэр! — кричит девушка и бросается вслед за ним под полог, но на улице никого нет, хотя выглядывает она с безлюдной стороны, горизонт которой не обременен застройками. Будто мужчина испарился, ведь даже убегающим Макс его заметила бы.       — Эй, — окликает Дин за её спиной, и теперь его голос не звучит так, будто он встретил старую и горячо любимую подругу. Похоже, эту сцену он отыграл специально для собеседника Макс.       — Какого чёрта ты творишь, идиот?! — шипит она разъярённой кошкой, резко оборачиваясь. От одного взгляда в его нахальное лицо кулаки у неё сжимаются сами собой.       — Спасаю тебя от самой большой ошибки в жизни, — пожимает плечами Дин, словно спасение девиц в беде — это то, чем он занимается каждый день.       — Мне не нужна твоя помощь, — она, гордо задрав подбородок, проходит мимо него обратно в шатёр. На улице накрапывает дождь, и Макс не хочется потом лишний раз причёсывать распушившуюся от влажности причёску. — Не приближайся ко мне, понял?       — Не очень-то и хотелось, — доносится вслед.       Она раздражённой поступью шагает к отцу и плюхается на лавочку рядом с ним, не рассчитав отбивает о дерево задницу.       — Всё хорошо? — спрашивает папа, снова отрываясь от книжки.       — Угу.       — Этот парень тебя обидел? — настаивает он, а его глаза воинственно блестят, будто он готов тут же взять берданку и выйти распугивать ею нерадивых женихов своей дочери. — Ты не в духе.       — Всё в порядке, не переживай, — Макс спешно натягивает на лицо улыбку подобрее, лишь бы папа меньше волновался. — Я сама его обижу, если он или его друг попытается.       — Не сомневаюсь, — смеётся отец. — Кстати, это его младший брат.       Макс аж подпрыгивает:       — Откуда ты узнал? — не сказать, что ей слишком уж интересно... хотя кого она обманывает? Ей интересно пособирать немного сплетен. Всё равно здесь больше нечем заняться, не экскурсию же по мелкому городку в три с половиной тысячи человек жителей устраивать, ей-богу.       — Слухи.       — И как ты только умудряешься... — качает девушка головой, смахивает с лица длинную рыжую прядь, которая всё-таки начала пушиться, выуживает из кармана резинку и, кое-как причесав копну волос рукой, разделяет её на три пряди, чтобы сплести косу.       Вскоре на телефоне срабатывает будильник: папе пора принимать таблетки. Чудеса чудесами, а лечение никто не отменял.       Вздохнув, Макс выуживает из рюкзака таблетницу и бутылку воды, а сама прикидывает, где бы в этом городке раздобыть что-нибудь посытнее бутербродов и при этом случайно не потратить их месячный взнос за аренду комнатки в общежитии.