Bring me through

      — С-сука! — от души ругается Макс, и этому гневному восклику есть хорошее объяснение.       Она — полный лох в математике. По крайней мере, в той её части, которая отвечает за подсчёт, чтоб их, дней и дат.       Потому что, не будь она такой лохушкой, она бы вспомнила о приближающихся месячных заранее, а не сейчас, когда остаётся лишь мчаться на всех парах в аптеку или магазин за тампонами и новым нижним бельем да надеяться, что ничего не пропиталось на одежду. В прошлый раз ей совершенно не понравилось стыдливо прятать случившуюся «аварию» под повязанной на пояс олимпийкой, которая там вообще не к месту смотрелась.       А ещё Винс. Он точно не обрадуется, если его и без того опальная официантка будет прогуливать работу. С другой стороны, может оно и к лучшему, если Винс её уволит — не сказать, что Макс не нужны деньги, но устроиться работать в любое другое кафе не сложно, а бросить эту работу сама девушка не решается.       Помаявшись немного и привычно повязав на пояс куртку, Макс всё же предупреждает Стейси, что исчезнет ненадолго, чтобы её прикрыли. Стейси просит за это купить ей энергетик, потому что накануне отжигала на вечеринке и теперь даже кофе не помогает, ведь бесплатный здесь — дешёвая дрянь, а молотый из меню Винс пить работникам категорически запрещает. Как сказала бы тётя Макс, жид пархатый.       Магазин закрыт на перерыв, но, по счастью, аптека находится в следующем квартале от забегаловки, поэтому, решив оставить вопрос с энергетиком и бельём на потом, Макс залетает в неё со скоростью, близкой к космической, коротко отвечает на приветствие аптекарей и ныряет в лабиринт стеллажей в поисках нужного. По привычке чуть не сворачивает к обезболам, которые регулярно покупает отцу, проносится мимо стойки с витаминами, поворачивает у препаратов для иммунитета и наконец-то видит свою конечную цель — отдел женской гигиены. Зависает над полками буквально на пару минут, размышляя, что именно взять, наконец-то решает, хватает пару нужных пачек и выбирается из прохода обратно — к кассам.       И тут же натыкается на Дина — едва не сбивает его на ходу и почти выбивает у него из рук маленькую корзинку с препаратами. На фоне его массивной кожаной куртки эта корзинка смотрится забавно, словно игрушечная.       — Воу, шустрила, полегче! — жизнерадостно восклицает парень. — Какими судьбами?       Макс смотрит на него, на упаковки в своих руках и тут же стыдливо прячет их за спину. Дин на это лишь усмехается:       — Девичьи секреты?       — Да, — коротко отзывается Макс. — И я спешу.       Звучит слишком грубо, и девушка досадливо морщится: не так она хотела бы закончить этот разговор.       — Что же, не смею задерживать, — снова смеётся Дин и уступает дорогу.       Проходя мимо него, Макс на автомате бросает взгляд в корзинку Дина и удивляется тому, сколько он взял обезболивающих. А ещё дорожные флакончики с антисептиком, несколько наборов хирургических игл и шовного материала.       — Тебе врач назначил? — не сдерживается от вопроса девушка.       — Пополняю домашнюю аптечку.       Да уж, интересный выбор для домашней аптечки, ничего не скажешь. Чем же он занимается, раз нужно часто зашиваться? Хотя если копается в чужих секретах, как делал в доме Ле Гранжей, то наверняка и получает на орехи за свои проделки щедро.       — Шелковая нить часто воспаляется, — поясняет свой вопрос Макс. — Лучше возьми монокрил. Он мягче и гипоалергенный.       — Откуда ты об этом столько знаешь?       Макс рассеянно пожимает плечами, не горя желанием вдаваться в подробности своей профессии, вспоминает, что прямо сейчас активно рискует пополнить ряды безработных, и продолжает своё движение к кассам.       По пути замечает стойку с нижним бельем — всякие белые носки, трусики, маечки для всех полов и возрастов, — хватает что-то со своим размером и достаёт из кармана деньги с видом победителя.       На обратном пути магазин уже работает, поэтому купить энергетик не составляет труда. Себе она тоже берёт — ни разу их не пробовала, а сейчас чувствует себя слишком вымотанной, чтобы дотянуть до вечера своими силами. Папу вчера снова отправили на химиотерапию и Макс провела полночи в больнице — помогала медсёстрам. Они наотрез отказались позволять ей выполнять процедуры, чтобы не попасть под штрафы за деятельность нелицензированного специалиста, но разрешили остаться и следить за состоянием, чтобы самим хоть немного разгрузить своё дежурство. К счастью, всё прошло хорошо и звать их на помощь не пришлось.       Весь «шопинг» Макс занимает не больше получаса, и она влетает в заднюю дверь как раз вовремя, чтобы успеть бросить пакет в их с девчонками уголке отдыха прежде, чем её застукают.       — Где эта русская? — слышится раздражённый голос Винса на кухне. — Опять прохлаждается?       Макс лишь долго выдыхает, стараясь успокоиться и выровнять дыхание после пробежки. Опять Винс ищет повод прицепиться, а значит гигиенические процедуры с переодеванием придётся отложить.       — Здесь я, — Макс всё-таки рискует показаться управляющему на глаза. — Подносы разбираю.       Парень бросает на неё критический взгляд, слишком голубые для праведного гнева глаза останавливаются на уровне её пояса, и только сейчас Макс вспоминает, что стоило бы снять куртку. Винс хмурится:       — На перекур бегала, что ли?       — Я не курю, ты же знаешь, — прохладно отзывается Макс.       — Мне без разницы, — машет рукой он. — Там в зале напиток пролили, иди убери.       Коротко угукнув, Макс с сожалением снимает с пояса спасительную куртку, набирает ведро, хватает швабру и идёт в зал. Чем быстрее и, что более важно, покорнее она решит этот вопрос, тем быстрее Винс от неё отвалит. Из-за глупой неприязни он повадился напрягать её самой грязной работой, какую только удавалось найти, и Макс хотела бы ответить ему на равных, но она находится в заведомо проигрышной позиции. А плакаться Мэйбл не хочет, да и хозяйка сюда не часто захаживает, чтобы выпадало много подходящих шансов.       Переодеваясь, Макс с удовлетворением замечает, что джинсы не пострадали, можно выдохнуть, перестать дёргаться и просто продолжать плыть по течению до вечера. Что хорошо в этой работе — мысли о ней можно легко выкинуть из головы, едва выйдя за порог забегаловки. Это не больница и не офис, где нужно гореть делом и беспокоиться о нём двадцать четыре на семь.       В приподнятом настроении Макс возвращается в зал, чтобы продолжить обслуживать гостей. Если повезёт (и если улыбаться чаще), до вечера удастся хоть немного разжиться чаевыми.       — Что желаете, сэр? — вооружившись блокнотиком, бодро спрашивает девушка у одного из столиков.       — Дайте мне ваше самое лучшее блюдо с латинским названием, — отзывается... Дин. Едва Макс поднимается на него удивлённый взгляд, парень белозубо улыбается.       Он следил за ней, что ли?!       — Asinus, — с чувством произносит Макс, не сдержавшись.       — Эй! Ego sum possim querar ad... э-э-э... — он рассеянно чешет затылок, — ad procurator, во!       — Vis dare mihi morbus? — эти слова Макс почти шипит и тут же одергивает себя: зачем она подыгрывает этому чокнутому?       — Tribulationes.       — Чего?       — Правильно будет tribulationes, а не morbus, — пожимает плечами Дин. — Если я правильно тебя понял.       — Правильно. Стоит тебе хоть слово сказать обо мне менеджеру, меня отсюда вышвырнут, — ручка в её руках снова зависает над блокнотиком, только от улыбки не осталось ни следа и даже на маркетинговый оскал настроения нет. — Что будешь заказывать?       — У вас чизбургеры с беконом вкусные? — заглянув в меню, уточняет Дин.       — Жалоб не получали, — хмыкает Макс, хотя на деле эти чизбургеры ей очень нравятся — настолько, что при мысли о них ей приходится тренировать силу воли, иначе она «проест» ими всю свою зарплату и наест огромные бока. А лишний вес при росте метр-шестьдесят — дело крайне паршивое.       — Тогда чизбургер с беконом, салат «Цезарь» и три дежурных блюда, — быстро решает парень. — На вынос.       Макс быстренько делает все нужные пометки и уходит на кухню, по пути забирая грязную посуду с одного из освободившихся столиков. Оставляет поварам заказ, запихивает в задний карман джинсов тряпку, забирает другой заказ, уже готовый к подаче, и возвращается в зал к очередным гостям, расставляет блюда на столе, походя вытирает предыдущий столик. Примечает новых гостей, но их перехватывает Стейси, а потому Макс забирает грязную посуду с ещё одного столика, быстренько смахивает с него крошки и возвращается на кухню — нужно закончить с подносами и помочь вытереть только что вымытую посуду.       Заказ Дина готов ещё через пятнадцать минут и Макс, упаковав блюда в фирменные пакеты, несёт их в зал. Она движется спокойно и уверенно, даже слегка улыбается, но внутри царапается тревога: сначала они столкнулись в аптеке, теперь он пришёл в её кафе под благовидным предлогом — слишком много совпадений. С тем обмудком тоже всё начиналось мирно и мило, а теперь Макс просыпается по ночам от кошмаров и ждёт, что по её душу явятся полицейские. По крайней мере, в местных газетах несколько статей об убийстве уже появилось и, хоть Макс лишь защищалась, отделаться от угрызений совести, что она убила человека и осталась безнаказанной, не так-то просто.       Ей не хочется повторять опыт ни с непреднамеренным убийством, ни с изнасилованием. У неё и без того жизнь не сахар, чтобы рушить её ещё больше.       По пути к столику Макс заглядывает к бармену-по-совместительству-кассиру, пробивает у него чек и берёт расчетницу — симпатичную, несмотря на постоянное пользование, папочку из кожзама, на обложке которой витиеватым шрифтом выдавлено название забегаловки. Претензия на ресторанный уровень, хотя здешние постоянные клиенты мало походят на контингент ресторанов — дальнобойщики, реднеки, студенты и мелкий рабочий люд не настолько искушённый народ, но для их меню и уровня — самое то.       — Как твой отец? — невинно интересуется Дин, едва Макс ставит на стол его пакеты и кладёт перед ним расчетницу.       Макс невольно хмурится и теряется. Вопрос для неё слишком сложный — она не хочет грузить чужого человека своими проблемами, а проблемы однозначно есть, но и отделаться вежливым «всё хорошо, спасибо» язык не поворачивается. Это только американцы умеют на вопрос «как дела?» дежурно отвечать «хорошо», даже если на деле всё как раз наоборот.       — Лечится, — в конце концов отзывается девушка, надеясь, что на том праздный интерес закончится.       — У него ведь рак? — не унимается Дин.       — Да, — коротко бросает она и раскрывает расчетницу в однозначном намёке, на что парень лишь хмыкает.       — Какая стадия?       — Ты разбираешься? — удивляется Макс, на что Дин лишь пожимает плечами, мол, а что тут разбираться-то.       Неизвестно, куда бы зашёл их разговор такими темпами, но рядом с ними, словно из ниоткуда, появляется Винс. Управляющий пихает Макс в плечо и шипит на ухо:       — Прохлаждаешься?       Всё происходит настолько неожиданно, что Макс только и удаётся, что выдавить:       — Я не... я... прости...       Дин решительно поднимается с места и лезет в карман.       — Не беспокойся, друг, — легко произносит он, — мы лишь проверяем на практике новую услугу для вашего заведения, называется: «Получи щедрые чаевые за душевный разговор», — подмигнув Макс, Дин бросает на стол полтинник. — Твоя красотка заслужила, — и, подхватив пакеты, удаляется восвояси.       По пути ему попадается Стейси, и он тратит ещё минуту на то, чтобы перекинуться с ней дежурными приветствиями. Похоже, они знакомы.       Однако Макс не до того — она едва сдерживает поражённый вздох: его обед стоил практически в два раза меньше! Обычно гости оставляют «на чай» пару долларов или сдачу, если там получается совсем уж мелочь, но ещё ни разу не платили по двойному тарифу, особенно ей.       Винс сцапывает купюру, не успевает Макс даже как следует порадоваться щедрости своего гостя, и воодушевление тут же меркнет от понимания: эти чаевые — мимо. Винс приберёт их себе как штраф за лишнюю болтовню.       — Работай давай, — ворчит управляющий и уходит по своим делам.       Макс только и остаётся, что достать из заднего кармана тряпку, чтобы прибрать столик Дина. На нём всего лишь салфетка валяется, но сейчас лучше сделать пару лишних движений, изображая кипучую деятельность, чем выслушивать от взбалмошного начальства ещё что-либо.       Салфетка привлекает внимание Макс — она свёрнута вчетверо и не похожа на использованную. Заинтригованная, девушка берёт её, но внутри ничего — лишь нетронутая ничем белая поверхность. Её просто вытащили из салфетницы и немного помяли в руках.       Впрочем, а что она ожидала? Номер телефона, размашисто написанный ручкой от уголка до уголка? Вздор. Да и зачем он ей? И с чего бы Дину желать общаться с ней ближе?       С разочарованием Макс выкидывает салфетку в ближайшую урну. В кафе заваливаются новые гости, и девушка чуть не сталкивается со Стейси, пока идёт их обслуживать — та тоже присмотрела их себе, но при виде конкуренции бросает на них ещё один внимательный взгляд и уступает с хитрой улыбкой.       Конечно, кому захочется обслуживать школьников? Они ведь шумные, непоседливые и уж от них вряд ли дождешься щедрости сверх чека, да и заказывают они обычно немного — карманные деньги не бесконечные. Однако не обслужить их тоже нельзя. Винс разрешил отказывать лишь слишком пьяным и слишком обдолбанным, даже сам вышибал таких за двери, если они не сваливали по-хорошему, а эта малышня — не те, и не другие. Максимум руки распускать начнут, если решат повыпендриваться, но на них и управа проще — в отличие от взрослых извращенцев, любящих хлопнуть симпатичную официантку по обтянутой джинсами заднице, этих почти всегда легко урезонить суровым осуждающим взглядом.       Макс старается не вспоминать, сколько рук она могла бы переломать всем остальным, будь это позволено. Куда больше её занимает собственная реакция на салфетку.       Хочет ли она стать ближе Дину?       Странный вопрос, когда знаешь человека от силы пару недель, да и за них виделась всего дважды. Но ведь глупо отрицать, что что-то в нём зацепило её, засело глубоко в сердце и сейчас щекочет чувства.       В конце смены Макс всё же набирается и решимости, и смелости, поэтому вылавливает в уголке отдыха Стейси и спрашивает, что она знает о Дине.       — Ты о Дине Винчестере? — уточняет та, пока обновляет макияж — у неё сегодня очередные планы на вечер, но, судя по одежде, не вечеринка. Похоже, этим вечером напарница собирается в Центр Помощи. — Не много. Славный, смешной и шарит в тачках. Красавчик, но ты это уже и сама знаешь. Я виделась с ним пару раз в баре, неплохо провели вечер, но... не знаю, как он, а мне пока не до серьёзных отношений. Мы даже не пытались в шуры-муры, так, поболтали.       — Поболтали? — глупо моргнув, переспрашивает Макс.       — Поболтали, — повторяет Стейси, добавляя в голос нажима так, что Макс вздрагивает и решает не выспрашивать подробности ради собственного спокойствия.       Вместо этого она, точно в омут с головой бросаясь, выпаливает:       — А что за бар?       Стейси не скрывает и отвечает с такой пошлой усмешкой, что Макс успевает пожалеть о своём вопросе. Она не сильно интересовалась мнением напарницы о своей нравственности, но ей не хочется, чтобы это мнение сейчас упало ниже плинтуса.       Хотя усмешка Стейси на осуждение походит меньше всего. Скорее, на понимание.       Поразмыслив ещё немного, Макс пишет отцу смс-ку, что будет сегодня неприлично поздно.