***
Детлафф ушел ещё утром. Селлеста проснулась значительно позже и даже не успела с ним попрощаться. Он никогда так не делал. Регису пришлось вновь извиняться за друга, придумывая очередную отговорку, кои виконтесса уже устала слушать. — У меня заканчивается мазь… — зачерпнув пальцами последние капли из банки, не глядя на вампира, отстранённо произнесла нильфгаардка. — Конечно… Я как раз собирался готовить партию по новой формуле, — как-то виновато перебил её тот, тут же поинтересовавшись: — Как тебе эта? Вампир слегка наклонил голову, чтобы рассмотреть её лицо. Пальцами она аккуратно растирала по лбу полупрозрачную мазь, едва затрагивая края шрамов. Грубая кожа под маслянистой текстурой становилась мягче. Раны зажили относительно удачно: от ужасающих рваных полос остались только некрасиво стянувшиеся рубцы, уменьшившиеся в размере. Они были практически незаметны на слегка вздёрнутом носу, огибая его только с левой стороны. Цирюльник прогнозировал наихудший исход. — Она справляется со своей задачей? — спросил он и продолжил: — Мята должна охлаждать кожу, а… — Да, она помогает, спасибо тебе, Эмиель… — непроизвольно сморщившись от собственного отражения, а затем опустив глаза в пол, едва слышно ответила Селлеста; теперь ему не осталось ничего, кроме как поклониться и молча уйти. Так прошёл весь день. Уже вечером "надзиратель", принеся с собой баночку с заживляющей мазью, нашёл женщину всё на том же месте: она до сих пор вглядывалась в зеркало, играя, как казалось, со своим отражением в гляделки. От вида её чёрных и почти стеклянных глаз становилось не по себе. Регис в очередной раз удивлялся поведению простой смертной. Слишком осознанный взгляд. Ему не верилось, что её могут подкосить внешние изъяны. Может, дело в другом? Вампир легко тронул женское плечо – его касание будто пробудило Селлесту от глубокого сна. — Можешь ложиться, — обеспокоенно произнес мужчина, стуча треугольными ногтями по пробковой крышке банки. — Он, наверное, вернётся к утру. — Наверное? — глядя на него из-за спины, опустошённо спросила Селлеста, затем продолжая: — Или он так тебе сказал, Регис? Эмиель молчал. Нильфгаардка недолго сверлила его уставшими от слёз глазами; она опустила взгляд и после отвернулась к зеркалу. Вампир, не найдя нужных слов, поставил на тумбу новую мазь и поспешно удалился, оставляя женщину наедине со своими мыслями. Мысли. Они убивали её, изнутри жгли чёрствое сердце, этим огнём лишь выдавливая из неё последние эмоции. Те испарялись томительно, мучали раздражающей болью в груди. И непонятно одно: эта боль физическая или душевная? Ответа не было. Привыкшая к постоянной ноше на своих плечах, нильфгаардка никогда не обращала внимание на вечно сопровождающее её одиночество. Она жила ненавистью, местью, риском, страстью, торжеством, но не счастьем. А сейчас, когда она обезоружена и сбита с ног, закрыть её своей спиной и помочь подняться с колен ей помог лишь один… вампир. Женщина судорожно начала понимать, что́ так желает вырваться наружу из грудной клетки, какие слова должны быть сказаны ею вслух и чьего взгляда на себе она жаждет более всего. — Я... никогда не чувствовал ничего подобного, — тяжело признался Детлафф, непроизвольно сдвигая брови к переносице на каждом слове. — Не могу описать, но оно заставляет меня быть рядом с тобой. И разрывает на куски, если я противлюсь ему... Обрывки из прошлого. Тогда это были не просто похоть и желание. На языке вертелось слово, которое женщина ещё не научилась произносить искренне и без запинок. — Знаешь, чего я боюсь больше смерти, Детлафф? — отдышавшись, прошептала Селлеста, затылком чувствуя, как тот отрицательно помотал головой. Казалось, его страх схож с её, однако он боялся не слабости, а предательства, становления смертельным оружием в женских руках, а после – ненужным, выброшенным, забытым. Он не хотел повторения своей судьбы. Селлеста потянула пальцами за кончик широкой ленты, держащей копну её волос в хвосте. Водопад каштановых прядей рассыпался по белым плечам, скрывая их наготу. Она не отрывала взгляда от своего отражения, неподвижно стоя перед зеркалом. Казалось, карие глаза совсем потеряли цвет, стали пустыми. Осознание ею действительности терялось где-то в сознании, моментами женщина забывала, как дышать. Бренное тело: она не могла стать чем-то больше, вырваться за рамки боли и смерти. Ничтожность. Слабость. Беззащитность. Они медленно разъедали её рассудок. Тонкие пальцы теперь потянулись к завязкам нижней рубашки, кончиками они успели лишь коснуться шёлковых нитей. По ногам неожиданно повеял едва ощутимый холодок. В отражении показалась знакомая тёмно-красная дымка, которая уже через мгновение заполнила практически всё помещение. Она постепенно обволакивала и женское тело, обдавая кожу приятной прохладой, вызывая мелкие мурашки. Селлеста будто чувствовала нежные поцелуи на своих плечах и шее, но не видела того, кто их оставляет. Вампир всё ещё оставался в обличии тумана. — Детлафф… — она звала его по имени, пыталась руками ухватиться за полупрозрачную оболочку, но на деле лишь пропускала пальцы сквозь тёмную дымку. Туман отступил назад, задерживаясь за её спиной. В отражении слегка запотевшего зеркала едва виднелись очертания мужского силуэта. Он стоял неподвижно, будто привлекая внимание нильфгаардки. Ему это удалось, и туман сдвинулся с места. Любопытство повело её за удаляющимся вампиром, сокрытым в кровавой пелене. Селлеста едва поспевала за исчезающим на глазах туманом. Босые ступни всё сильнее ощущали исходивший от каменного пола холод. Она ступала аккуратнее, хоть под ноги и не смотрела вовсе. Не было конца поворотам, за которыми мгновенно скрывался вампир. Он хотел ей что-то показать. Спустя минуту пути нильфгаардка почти бежала вперёд, стараясь нагнать его, едва улавливая движение в темноте. Боль и холод встали на второй план. Уже начинало казаться, что вокруг ничего нет, что она, должно быть, уснула, сидя перед зеркалом. Но разве это сон? Селлеста почти убедила себя в этом, пока в карие глаза не ударил приятный закатный свет, разбивший чёрное стекло на радужке. Оттенки огня, разливающиеся по небу жёлтыми и оранжевыми красками, сталкивались с каким-то магическим фиолетовым светом, более всего притягивающим взгляд. Золотое светило почти село за горизонт. — Никогда не видел тебя под лучами заходящего солнца, — за спиной раздался бархатный голос вампира, подходившего к женщине. Детлафф обошел её и остановился сбоку, чтобы собой не закрывать падающий на нильфгаардку свет. Его неизменно светящиеся холодным светом глаза не пересекались с глазами женщины, ставшими такими же огненными, как сам закат. Он восторженным взглядом блуждал по её лицу, его пальцы скользнули по её щеке, согретой почти погасшим солнцем. — Ты прекрасна... — почти шёпотом произнёс вампир, мягко очерчивая скулу, затем большим пальцем ненароком задевая нижнюю губу. Пальцы взлетели вверх, но, встретившись со шрамами на лбу, не успев их даже коснуться, Детлафф одёрнул руку. Он не хотел причинить ей боль, потому не отвёл взгляд. У неё не должно было возникнуть и мысли о том, что вампир лжёт. — Эмиель сказал, что мне повезло, — вглядываясь в его лицо, тихо заговорила Селлеста; она опустила глаза. — Никогда так не хотелось разбить зеркало... Её голос стал ещё тише, а до вампирского слуха дошёл скрежет зубов. Внутренне укоряя себя, Детлафф расстегнул ремешки на груди, снимая плащ. Кожаная материя едва сохранившая тепло тела Детлаффа, укрыла нильфгаардку почти целиком, оставляя оголёнными только щиколотки. Вампир аккуратно поправил воротник, полностью пряча её шею от холода. Сам он его не ощущал, а о скором наступлении зимы ему говорила лишь умирающая и вместе с тем преображающаяся природа. Пребывая в Туссенте, тот и забыл, что такое северные морозы. Дни постепенно становились всё короче, а ночи длились, казалось, бесконечно. Прежняя роса на траве стала инеем. Деревья стояли абсолютно голые, их пышная листва уже давно легла ковром на промёрзшей земле, а сейчас догнивают лишь её остатки. Дул пронзительный ветер, из-за которого, должно быть, и было настолько холодно. Совсем скоро должен пойти первый в этом году снег. — Нам стоит вернуться, — тихо предложил стоящий позади вампир, крепче прижимая нильфгаардку к себе, сплетя пальцы на её животе. Селлеста смотрела куда-то вдаль, должно быть, провожала последние лучи солнца. Рукава плаща почти до конца закрывали её ладони; она слегка стянула их ниже, а затем накрыла руки вампира своими. — Я не могу больше здесь оставаться, Детлафф, — более живым взглядом разглядывая сияющий горизонт, произнесла виконтесса, сделав короткую паузу. — Я теряю время, а если я теряю время, то я теряю и свою силу. Мне нужно как можно скорее вернуться в Новиград. Мужчина не мог более удерживать её, он понимал это: — Ты… бросишь меня? — Нет, — сходу отчеканила Селлеста, крепче сжав его руки, отчаянно стараясь их согреть. — Я ценю твою верность, Детлафф. Ты мне нужен. Очень нужен. — Что я должен сделать? — в его голосе чувствовалась какая-то уверенность. Судя по всему, он уже не хотел отступать: — Я могу помочь… — Ты ничего не должен, — тонкие пальцы ещё сильнее сжали мужские кисти; после непродолжительной паузы она мягко продолжила: — Мне нужно знать о том, что происходит в городе, о том, что предприняли мои люди, знать, кто ещё за этим следил. Я хочу, чтобы ты видел и слышал то, чего я не могу. Мне некому больше довериться. И... Детлафф… Он вопросительно хмыкнул. — Можешь показать мне дорогу сюда ещё один раз? — несколько аккуратнее спросила Селлеста. — Я буду здесь, чего ты хочешь? — ответ вампира не смог её не удивить. — Тренироваться. Эта площадка вполне подойдет. Нильфгаардка, кажется, услышала, как Детлафф тяжело вздохнул, но он кивнул: — Всё остальное... я решу по мере поступления. Мы обсудим это завтра. А сейчас... Женщина без проблем высвободилась из объятий. Она развернулась к ван дер Эретайну и, взяв его лицо в свои ладони, поцеловала. Солнце уже исчезло за горизонтом. — Нам стоит вернуться.***
Дни пребывающих в Новиграде нильфгаардских солдат нельзя было назвать обычными. Война с севером кончилась, а дивизия продолжала свою работу, как прежде. Пикинёры патрулировали город внутри, а кавалерия – за его пределами. И днём и ночью их посылали на поисковые операции в попытках узнать хоть что-нибудь о пропавшей советнице. Их силы истощались, ещё немного – и даже в самой подготовленной дивизии начнутся волнения. — Что вам сказал император? — изумив виконта своим присутствием, поинтересовался стоящий у дверей генерал. — Воорхис… Ничего нового, не желает и слышать о наших неудачах, разумеется, — проследив за взглядом собеседника, ответил Ваттье. Морвран беспокойно смотрел в сторону чёрных палаток, где отдыхали его солдаты. Он сам выглядел также изнеможённо. Должно быть, ему не удавалось нормально выспаться со дня последних скачек Эразма Вегельбуда. — Он зол, как обычно… — привычно продолжил де Ридо, чем вызвал негодование на лице генерала; тот сразу обратил свой взор на него. — Не как обычно, виконт, — глаза Морврана широко распахнулись, покрасневшие, с полопавшимися от напряжения сосудами. — Он зол настолько, что наши головы вполне вероятно могут оказаться насаженными на колья на площади Иерарха! Это ваша племянница, чёрт возьми! Почему вы так спокойны?! На крики Воорхиса обернулось с полсотни голов, если не больше. Ваттье смерил его спокойным, абсолютно ничего не выражающим взглядом. Болезненно белое лицо, на лбу вздулась вена, тёмные круги под глазами, от злобы трясущиеся сухие губы, потрескавшиеся до крови. Чёрная броня скрывала его тело, но по лицу было заметно, как тот исхудал. Ваттье с минуту смотрел на Морврана и, наконец, заговорил: — Виконтесса Эиддон, в первую очередь, является имперской советницей, одной из приближённых Его Величества Белого Пламени. Только под её защитой мы сможем оставить Новиград, а ваше войско – вернуться домой. Когда она будет найдена, вы сможете вздохнуть свободно… — А если… она мертва? — Воорхис нерешительно перебил его, вслух сказав то, что никто из них не смог бы. Нарастал гул. Солдаты, столпились подле своего командира, эхом повторяли его слова. Виконт шумно выдохнул, но продолжал сохранять невозмутимость в лице. Он продолжил: — Это будет наихудший для нас исход. Но не зря же вы так волнуетесь за собственную голову, генерал? Укор со стороны начальника военной разведки Нильфгаарда отрезвил Воорхиса, словно тот отвесил ему знатную оплеуху одной лишь фразой. В голове сразу всплыл образ человека, чьи слова действовали на него точно также. «Селлеста…» – теперь и в лице Ваттье он видел её черты. Бесстрастный вид, даже равнодушный; так бы смотрела на него и она, стараясь "подбодрить" или, проще говоря, заставить работать. А ведь это никогда не подводило: укоризненный взгляд карих глаз вселял в него какую-то странную, заставляющую стараться изо всех сил уверенность. Никогда де Ридо его не жалела, да и Ваттье не станет. Пожалуй, за это Морвран был им благодарен. — Вы должны отдохнуть, Воорхис, — виконт хлопнул его по плечу, отчего тот едва заметно дёрнулся; он не дал ему вымолвить хоть слово. — Это приказ, вашими солдатами я займусь сам. Вы свободны на сегодня. Появившаяся в глазах генерала надежда рассыпалась в один момент. Он не мог даже сформулировать мысль в голове, да и выдавить хоть каплю возмущений в словах не смел. — Белое Пламя об этом знает? — шёпотом спросил Морвран, переводя взгляд с толпы солдат на начальника военной разведки. — Думаю, он поддержит моё решение, — понимающе кивая, так же шёпотом ответил Ваттье. Временно отстранённый генерал недолго буравил взглядом шпиона, действующего в целях исключительно благих, правда, благо это было не только в том, чтобы вернуть Воорхиса в строй, но и в том, чтобы этот мальчишка не мешался в его делах. Морвран ненавидел эту черту скрытности и в Селлесте, которую она, как оказалось, в точности переняла у своего дяди, как и все остальные. — Мы проведём ночной обход, генерал, — заверил его Ваттье, перед тем как тот ушёл, напоследок бросив на него недовольный взгляд.***
Город затягивало мраком. Кроме бежавшей из Новиграда Храмовой стражи, никто не зажигал на острове огней. Это и было понятно: хозяйничающие в городе чёрные выглядели бы просто смешно, стоя караулом у Вечного огня. Непременно один известный бард на следующее же утро написал бы своё новое произведение, "воспевающее" патриотический дух нильфгаардских солдат. Однако святыни не гасли в Золотом Городе и, конечно же, на площади Иерарха. Несмотря на исчезновение самого Хеммельфарта, прочие жрецы не торопились покидать город. Многие продолжали отстаивать имя свободного Новиграда, разжигая в толпе искру ненависти к нильфам. Те же не могли действовать без приказа: Эмгыр не дал никаких распоряжений, как бы много Ваттье не говорил тому об опасности, которую можно ожидать от безумных фанатиков. Обстановка в городе накалялась с каждым днём. Те, кто не попал под влияние господствующего культа и знал, что простые жрецы никак не смогут защитить их от вооруженных до зубов нильфгаардцев, выбрали иной путь. Своего покровителя они видели в лице Короля Нищих. Из разрушенной Большой Четвёрки он был единственным, кто мог оказать им поддержку, дать крышу над головой, куда никто не посмеет сунуться. Но, если быть точнее, Франциск был единственным, кто остался в живых ещё со времён Синдиката. Да и его "королевскую" армию нельзя было назвать подготовленной, однако её численность возросла и превосходила почти в два раза неполную дивизию «Альба». Ко всему прочему, новиградские бедняки по приказу главнокомандующего подверглись гонениям, а вместе с тем начались частые стычки нильфгаардцев и «Невидимых». Вспоминая опыт Додрика Люмарца, чья судьба не так уж радужна, Ваттье решил не идти на компромисс с местным криминальным авторитетом. Он сомневался, что ради контроля над городом его племянница сама пойдёт на это, перебить таких "конкурентов" будет намного проще. Но перво-наперво ему необходимо узнать, причастен ли Король Нищих к – хотелось бы верить – исчезновению Селлесты де Ридо. Это было важнее всего. Виконт Эиддон, как и обещал Воорхису, выбрался в ночной обход. С собой он взял дюжину солдат, что было немногим меньше, чем для того требуется. А помимо того отправил ещё пару полноценных отрядов на площадь Иерарха и в Доки. Серебряный и Золотой города Ваттье планировал пройти самостоятельно по пути к Кварталу красных фонарей. Заведомо зная, где располагается Гнилая Роща, но, к сожалению, не бывая там лично и даже близко, виконт действовал максимально аккуратно. Должно быть, с ночь разрабатывая маршрут и то, как нильфгаардский эскорт появится на пороге "замка", он по-прежнему оставался во всём не уверен. Причина вполне ясна: Ваттье не успел понять личность Франциска за своё недолгое нахождение в Новиграде. Шпион не знал, на что ему давить или чем угождать. Представление страхов человека позволяет найти его слабое место без всякого труда. Импровизация никогда не подводила де Ридо, однако цена этого риска слишком высока для него. Первостепенной проблемой стало то, что никто не знал, как можно попасть в Гнилую Рощу. Гонимых бедняков виконт велел допрашивать, пока хотя бы один не скажет что-то полезное. Особого успеха это не принесло: кто-то из них молчал и прикидывался дураком, а кто-то проклинал Короля Нищих. Был даже один сумасшедший, который нёс чёртову околесицу, без конца повторяя: «Старая чушка плодила подсвинков… Старая чушка плодила подсвинков». Это была пустая трата времени. Однако нашлись и те, кто оказался посговорчивее, – воры. Они знали всё и про всех, это несомненно, но мало кто из них был готов делиться этой информацией забесплатно. Пока их сведения в секрете, им не страшна смерть. Но начальник военной разведки Нильфгаарда имел собственные методы получения нужной ему информации, и для этого совсем необязательно лишать кого-либо жизни. На этот раз Ваттье услышал о том, что в Гнилую Рощу можно дойти по каналам, которые выходят где-то за городом, а где именно – мало кто знает. Найти источник поточнее не составило особого труда. В его голове быстро созрел план, который, однако, был весьма ненадёжным. — Двое из вас пойдут лично со мной ко входу в Рощу, — пальцем отмечая Квартал красных фонарей, командир де Ридо раздавал указания; затем он кругом обрисовал Застенье на новиградской карте. — Остальные десять пойдут по каналу, войдёте через задний вход, он проведёт вас… [Убьёте его там же]. Виконт кивнул в сторону изуродованного воришки, который еле держался на ногах. Тот ни слова не понимал по-нильфгаардски. — Ждать моего сигнала, — Ваттье, наконец, выпрямился и оглядел солдат. — Можете выдвигаться. Да прибудет с вами Солнце. Не будучи набожным, он молился. Молился, что в эту ночь всё решится. Впервые спустя года Ваттье де Ридо вновь почувствовал страх, если не отголоски ужаса.***
Старый добрый Новиград как всегда оставался оплотом свободы, какой бы она ни была и что бы ни значила. Будучи большим и великим городом, он едва утихал на ночь, чтобы жизнь в нём заиграла ранним утром вновь. На улицах необычная и немного пугающая тишина. Никого вокруг. Ни одной живой души. Не встретить даже нищего, прячущегося в закоулке у теплых стен корчмы, с куском чёрствого хлеба в руках. Большую часть из них отловили нильфгаардцы, а те, кто смог удрать, притаились сейчас под крылом своего покровителя. Казалось, лунный свет оканчивался ровно там, где начинался Квартал красных фонарей. Нильфгаардский начальник жестом разделил отряд, бóльшая часть которого отправилась другой дорогой к Застенью. Оставшийся с двумя крепкими солдатами, он продолжил свой путь, но несколько медленнее, чтобы точно быть уверенным в том, что их подстраховке удалось добраться до городских каналов. Если же нет, то их "путешествие" – верная смерть. Минуты в напряжении тянулись очень долго. Выглядевший хладнокровным виконт то и дело поглядывал на рукоятку меча, которую держал в подрагивающей руке. Прошло порядком пятнадцати минут перед тем, как они подошли к Гнилой Роще. К тем самым воротам, отделяющим её от всего Новиграда. Стук в дверь. Ваттье прислушался – за ней тишина. Казалось, стоящего на стрёме нет. Аккуратно сдвинув пальцами деревянную ставню, он в этом убедился. Через маленькое окошко можно было разглядеть почти весь проулок. Действительно, поблизости совсем никого, лишь отдалённо слышался какой-то шум – гул голосов, больше похожий на жужжание в улье. Подождав ещё с полминуты, шпион, встав на цыпочки и просунув руку в щель, дотянулся до засова на воротах и наощупь сдвинул его в сторону. Глухо скрипнула створка. По одному нильфгаардцы, осторожно оглядываясь, зашли за ворота, дверь за ними осталась распахнутой. Судя по звукам, усиливающимся с каждым их шагом, в самом дальнем здании сейчас происходило какая-то распря. До ушей начали доходить обрывки громких фраз: «Мой Король!.. Спасите нас!.. Сколько это ещё будет продолжаться?!» Притаившиеся в тени за дверью нильфы продолжали слушать. Гул не прекращался ни на секунду, различить конкретные голоса было невозможно – только громыхание бутылок и треск разбивающегося стекла. Внутри было по меньшей мере человек десять-пятнадцать. При наихудшем исходе одержать победу в битве получится только с отрядом подстраховки. Троица чёрных абсолютно беспомощна, здесь качество не играет роли над количеством. Командир де Ридо судорожно рассматривал всевозможные варианты. Знал он только одно: отступать нельзя. Очевидно, появившиеся в самый разгар спора нильфы станут для шайки воров настоящим сюрпризом. Убивать их сразу нет смысла, значит, шанс есть, и им стоит воспользоваться. Ваттье толкнул дверь. Всё разом стихло, на стоящих в проёме имперских солдат обратили внимание с полдюжины человек. «Не так плохо, как могло быть», – подумалось шпиону. Бесстрастно оглядев обстановку в зале, виконт перешагнул через порог и только после, повернув голову в сторону, встретился глазами с местным Королём. Он сидел за своим столом поодаль, сконцентрировав на себе внимание пришедших к нему "подданных". Сам по себе Бедлам несильно отличался внешне от контингента Гнилой Рощи, но что-то в нём было такое, что выделяло его на фоне остальных. Мужчины недолго рассматривали друг друга. Оказалось, Франциск тоже быстро догадался, кто перед ним. — Какой знакомый взгляд... — живо провозгласил откинувшийся на спинку стула Король, чем нарушил повисшее в воздухе молчание. — Надо полагать, я обязан вашему визиту, виконт... Эиддон, кажется? Ваттье коротко кивнул и так же невозмутимо пояснил: — Мои солдаты много слышали об этом месте и хотели взглянуть на него собственными глазами. Я не смог им отказать. — Прекрасно, мне нравится ваш настрой, — Франциск хрипло рассмеялся и захлопал в ладоши. — И всё же, позвольте поинтересоваться… Редко могу позволить себе встречу с настоящими аристократами. — Сигизмунд Дийкстра был графом, если мне не изменяет память, — сухо перебил его нильфгаардец. — Ваши встречи с ним не были такой уж редкостью. — Но господин Ройвен не был настоящим аристократом. Вы, верно, не услышали меня, — тут же возразил Король Нищих, возведя палец к небу; он продолжал улыбаться. Ещё пару секунд сверля нильфгаардского командира наглым взглядом, Бедлам опустил глаза и, опираясь руками о крышку стола, поднялся на ноги. Король вышел к своим "подданным", которые буквально вжались в стены, стараясь слиться с интерьером. Улыбка временно спала с губ их покровителя. Он махнул головой в сторону выхода, те же будто ждали, что тот вот-вот их выгонит, и все пулей, как один, вылетели из здания. Дверь едва не слетела с петель. Неужели их так напугала троица чёрных? Вот и самому командиру в это не верилось, но виду он решил не подавать. — Что же вы стоите у порога? Прошу вас, — Франциск застыл в приглашающем жесте и не выпрямился до тех пор, пока его гости не подошли чуть ближе. — Добро пожаловать в последний оплот благоразумия... Вина? Ваттье отрицательно мотнул головой. Король даже не коснулся графина, до краёв наполненного «Эрвелюсом» явно большой выдержки, ибо его сладковатый аромат перебивал отвратительный запах водки, кою распивали местные бродяги. — Так что же привело вас ко мне? Пока мы одни, вы можете со мной этим поделиться, — сложив пальцы домиком, поинтересовался Бедлам, делая какой-то странный акцент на слове «пока». — Что вам известно о бомбах фисштеха, производимых в округе? — окольно, но весьма резко начал виконт. — Думаю, то же, что и вам, друг мой, — понимающе ответил Франциск. — Весьма интересное оружие… Однако вы наивны, раз решили, что я поверю в то, что это единственная интересующая вас вещь. Я повторю свой вопрос: что привело вас ко мне? — Поместье Вегельбульдов… — сквозь зубы прошипел капитан де Ридо, сжав руки в кулаки, из-за чего кожаные перчатки издали характерный скрип. Король Нищих изначально понимал, о чём тот хочет с ним поговорить и на какой вопрос его интересует ответ. Он не упустил возможности поиздеваться над нильфгаардцем, впервые в своей жизни потерявшим след: — Ах, да… Я наслышан об этой трагедии. Говорят, нанесённый семье Вегельбульдов ущерб огромен. Я, разумеется, имею в виду их репутацию, ибо на полях погибли… люди. Мне посчастливилось побывать там и оценить результат собственными глазами. Бедлам уже не сдерживал своей улыбки. Облокотившись на крышку стола, он исподлобья наблюдал за своим гостем, отчего его злорадная улыбка выглядела пугающей и уродливой. — Кого-то искали среди погибших? — сглотнув неприятный ком в горле, с некой насмешкой проговорил Ваттье. — Чудесно, — Франциск вновь хрипло рассмеялся, рукой закрывая искривлённые в улыбке губы. Его смех откровенно раздражал виконта, чьи челюсти крепко сжимались при каждом вздохе собеседника. — Вы поймали меня, командир, я вас недооценил, а это моё проклятие, — успокоившись, произнёс Король Нищих; его голос приобрёл некую серьёзность. — Я искал имперскую советницу, заведующую делами Новиграда, вернее, её тело. Полагаю, вам это известно… Ваттье не выдержал: дрожащие от злобы пальцы резко скользнули под плащ, за секунду вытащенный из спинных ножен кинжал оказался на горле воровского покровителя. Его солдаты стояли неподвижно. Бедлам был готов к любому удару, однако не смог не удивиться такому выпаду со стороны нильфгаардца. — Где она?! — прерывисто спросил шпион, выделяя каждое слово. Вцепившийся в крепкую руку виконта Франциск не был сильно напуган, он выглядел скорее озадаченно. И всё-таки Король продолжил: — Прямо сейчас в этом здании появятся пятнадцать до зубов вооружённых бойцов, которым, я полагаю, очень не понравится, что их покровителю угрожает такой уважаемый нильфгаардский чиновник. Я советую вам отступить, сударь де Ридо. — Их было двенадцать, — сильнее надавив на кинжал, перебил Ваттье; лезвие полоснуло ладонь Бедлама, по локтям потекла кровь. — Мои люди уже избавились от твоих псов, потому волноваться стоит не мне. — Ты думаешь, мои люди ушли просто так? — отбросив все формальности, прыснул Король Нищих, чем ненадолго поставил виконта в недоумение. — Глупцы, вы пришли на верную смерть! Напрасно! Нильфгаардец молчал, едва ослабив хватку. Однако это не упростило Франциску жизнь, потому он продолжил: — Я же не столь безумен, чтобы так бесцеремонно и непродуманно нападать на нильфгаардскую гончую на открытой местности, да ещё и средь бела дня! Ранее я бы посчитал это самоубийством, но, глядя на ваше отчаяние, вижу, что без неё вы неспособны координировать свою деятельность в Новиграде. Достойных соперников в управлении города у меня не осталось, значит очень скоро вам придется по-хорошему его покинуть, иначе… Бедлам громко свистнул. Отвлёкшийся на его трёп шпион не успел закрыть ему рот. Сильнее прижав кинжал к горлу вора, чтобы тот больше не посмел подать голос, он кивнул солдатам. Они выстроились по обе стороны от входа, достав мечи из ножен. Спустя пять минут с улицы послышались шлёпающие, как по воде, одинокие шаги. Нильфы напряглись, а их командир уже был готов прирезать воровского покровителя и шмыгнуть к двери. Но он продолжал сверлить её взглядом, что-то его останавливало. Петли противно скрипнули. Без команды имперские солдаты не посмели шелохнуться. Вскоре отворилась и дверь – в проёме показался высокий и статный мужской силуэт. Он шагнул дальше, выходя на свет. Неестественно бледная кожа, чёрные и с лёгкой проседью волосы, пронзительные голубые глаза. Он прожигал своим взглядом Короля Нищих. Ваттье видел этого человека впервые, а вот стоящие по сторонам от него солдаты отступили. — Отдайте его мне… — зарычал незнакомец.