***
Два дня после неудачного вечера волшебники старались не сталкиваться друг с другом. Если Северус утром в гостиной читал книгу, Гермиона уходила в свою комнату с завтраком. Если же волшебница оказывалась на кухне первая, Северус уходил из дома либо в двор, либо вовсе за пределы защитного купола Гермионы. Они пусть и понимали, что ведут себя по-детски, ничего не могли с этим сделать. Гермиона за это время не раз прокрутила ситуацию в голове. Она действительно поцеловала его не из желания: ей нужно было тепло и какой-то эмоциональный взрыв. Куда больше она была удивлена, что ей захотелось продолжить: целовать его дольше, настойчивее, глубже. Неожиданно для Гермионы ему удалось задеть ее чувства отказом, и теперь она с ужасом понимала, что ранняя симпатия и уважение к нему, как к человеку, углубились и проросли в симпатию к нему, как к мужчине. Гермиона совершенно не понимала, что могла с этим сделать, но надеялась, что вспыхнувшие внезапно чувства также быстро уйдут. Тем более, когда она больше не будет видеть его в своём доме. Снейп также не находил себе места в последние два дня. Он и раньше давал себе отчёт в том, что волшебница его заинтересовала. В теории он хотел бы узнать ее чуть ближе и поддаться чувствам, которые не были столь ошеломительными и навязчивыми, как с Лили, и дали бы ему необходимое спокойствие. Но это было только в теории. Он не мог знать, заинтересована ли в нем сама Гермиона, ведь других таких жестов она не проявляла, по крайней мере до того вечера. Северус был ошеломлён, ведь такого не должно было случиться. Гермиона своей инициативой разбудила в нем не только теоретический интерес, и это было сложно. В первую очередь потому, что он должен был уехать: он решил так. Потому лучшим выходом стало оттолкнуть волшебницу. Он знал, что не мог заинтересовать ее надолго, а сам не смог бы остаться с ней, как бы ему этого ни захотелось. Разбивать самому себе сердце во второй раз желания не было, и он ждал своего отъезда, надеясь, что он случится как можно скорее.***
Этим вечером они снова разделились. Гермиона была в гостиной. Перед ней стояла кружка с остывшим чаем, а сама волшебница, погрузившись в себя, выстраивала ментальный лабиринт. Снейп же ещё не вернулся из министерства, куда уехал тестировать собственное зелье. Спустя полчаса Гермиона выдохнула, возвращаясь из ментального пространства в реальный мир. Дав себе несколько минут отдохнуть, Гермиона подняла кружку и подогрела ее с помощью магии. За окном дул холодный ветер, какой всегда бывает в последние дни осени. Глядя в окно, Гермиона снова вернулась в размышлениях к человеку, занимавшему комнату в ее доме и, похоже, мыслях. Утром Кингсли присылал к ней патронус с сообщением, что договорился о встрече Снейпа с Минервой через три дня. Сразу после этого Снейп намеревался исчезнуть. И так бы и случилось, если бы глядевшая в окно Гермиона не увидела летевшую к дому птицу.***
Уже минут десять Гермиона нарезала ровные круги по гостиной. Письмо, которое принесла сорока, лежало на кофейном столике, прочитанное ею несколько раз. И кажется, она приняла для себя важное решение, которое почему-то, ускользало от неё раньше. «Дорогая Гермиона, Мне стоило больших усилий отправить вам это письмо. Мне помог друг, которого отправили в Болгарию. Он взял письмо с собой и, надеюсь, оно сейчас у вас. Не пишите ничего в ответ. Каждое письмо теперь проходит проверку в отделах министерства. Я хотел бы написать вам радостные новости, но, к сожалению, сделать этого не смогу. В нашем министерстве переполох: проходят дополнительные проверки, а большую часть магглорожденных, остававшихся в отделах, отправили в мир магглов без воспоминаний. Министр, похоже, готовится к чему-то грандиозному — не по смыслу, но по масштабу. Не смотря на все риски, связанные с отсылкой письма, я должен предупредить вас: возможно, вам лучше не возвращаться в Россию. Несколько дней назад, проходя по коридорам главного этажа, я услышал разговор. Говорили о многом, но главное, за что я зацепился — в планах министерства захват Британии. Говорили о том, что это как-то связано с вашим возвращением и о том, что если вы не вернётесь, они используют другой заготовленный план. Я не хочу, чтобы вы подвергала рискам себя или свою страну, потому, примите правильное решение. Не мне вас учить, но поставьте в известность вашего министра и покажите ему это письмо — оно будет главным доказательством. Кроме того, здесь сейчас проверяют всех сотрудников. Меня несколько раз отправляли на процедуру проверки памяти, и после этого, я обнаружил что некоторых моментов не помню. Я не знаю, что будет дальше. Прошу извинить за беглый почерк и отрывистость мыслей. Времени до вашего возвращения, Гермиона, совсем мало, и я постарался изложить все, что услышал, пока мне снова не подчистили память. Будьте в безопасности, Ваш друг Григорий.» Прочитав письмо в первый раз, Гермиона впала в ступор. После второго прочтения ее мозг начал работать. Пройдя около ста кругов по гостиной, волшебница внезапно остановилась у окна. Вибрации защитного купола подсказали, что на территорию дома вернулся Снейп, и она увидела его, появившегося во внутреннем дворике. Гермиона вдруг с невероятной ясностью поняла, что было необходимо сделать. Им нужно было защитить министерство в первую очередь. Ей нужно было связаться с Кингсли и Гарри и развернуть план, который был бы тоньше работы Пожирателей. Ей самой нужно было помочь Джорджу, и она хотела сделать все возможное, чтобы Григория не лишили памяти и не отправили в давно забытый им мир, как и многих оставшихся магглорожденных. Она хотела остановить эту чуму, и для этого ей нужно было вернуться в Россию, но не просто так, а с проработанным планом. Волшебница снова взглянула на письмо. Для успешного разрешения всех вопросов им нужен был свой человек в российском министерстве, который знает лазейки и знаком с теми, кто приготовил новый переворот, а именно с Долоховым и Беллатрисой. И такой человек сейчас находился на заднем дворике ее дома. Гермиона долго размышляла, стоит ли говорить о чем-либо Снейпу и показывать ему это письмо. Но теперь она приняла решение: взяв пергамент, она направилась во дворик. Она надеялась, что Снейп поймёт ее. Ведь она в него верила, и кроме того, он сам однажды сказал ей, что Григорий был его единственным другом во времена, когда Долохов был ещё далеко от России.***
Неделю назад. — Да, Григорий был моим другом. Ещё когда Долохов не просочился в страну и не начал свою политику разрушения. — неохотно ответил Снейп. Они сидели в гостиной. Упаковки из-под китайский блюд уже лежали на столе опустошенные, но разговор ещё не был закончен. — Но почему вы перестали общаться? — спросила Гермиона, и в следующую секунду стушевалась, поймав на себе красноречиво недовольный взгляд Снейпа. — Простите, если спрашиваю лишнее. В комнате повисла тягучая тишина, но она не продлилась дольше нескольких минут. Ответ Снейпа был столь же неожиданным, сколько и тихим, а голос — уставшим. — Политика Долохова касалась и Григория. Я пообещал ему, что сделаю все возможное, чтобы его не отправили в мир магглов со стертой памятью. Долохов пошёл на уступки взамен на то, что я останусь в России и не буду ему препятствовать. Мы заключили обет. Естественно, с Ростовым мы больше не общались — это запрещалось новыми уставами, да и говорить было не о чем. — Но… Как же вы собираетесь уехать отсюда и не возвращаться в Россию, если на вас обет? — спросила Гермиона, сведя в сомнении брови. — И снова столько вопросов… — иронично заметил Снейп и невесело усмехнулся. — Все просто: я нашёл способ снять его. С этими словами Снейп задрал рукав рубашки и, сняв косметические чары с руки, продемонстрировал ее Гермионе. На месте золотых нитей, которые должны были окольцовывать запястье, были невероятно глубокие борозды. Гермиона негромко ахнула и наклонилась, чтобы рассмотреть его руку, но Снейп тут же убрал ее и наложил чары обратно. Ходить с подобными отметинами было небезопасно, а сейчас элементарно неловко. — Вы замечательный человек, Северус… Вы знаете это? — только и произнесла Гермиона. — И вы даже не спросите, что за зелье я изобрел? — спросил Снейп, постаравшись переключить тему на более безопасную. Очевидно это ему не удалось, судя по недовольному взгляду волшебницы и искривлённым в раздражении губам. Снейп тяжело вздохнул. — Не стоит, Гермиона. Поверьте, я был причиной страданий многих волшебников и обычных людей. В душевные моменты, подобные этому, которые, надо сказать, случались всего несколько раз, они обращались друг к другу по именам. В первый раз Гермиона невероятно удивилась тому, что Снейп назвал ее по имени, но сейчас она лишь чувствовала какую-то злость и тупую боль в груди за человека, сидевшего напротив неё. — Возможно, — уклончиво ответила она. — Но вы делали это ради светлого будущего для всех. Вы по истине делали все возможное, чтобы защитить и обезопасить нас. И делаете это до сих пор. Снейп опустил голову, переведя взгляд на свои колени, обтянутые брючной тканью. Он медленно покачал головой, не соглашаясь с ее словами. — Не всегда это было так. В молодости я наделал много ужасных вещей, которые нельзя просто стереть и оправдать светлыми поступками, которые до конца такими и не были. — произнёс он. Его голос был тихим и опустошенным. — Многие выбирают не тот путь, — упрямо возразила Гермиона, стараясь, словно ребёнку, объяснить Снейпу его же поступки. — Особенно в молодости. Но вы смогли понять, что путь оказался неверным. Вы изменились и… Внезапно Снейп оторвал взгляд от собственных коленей и поднял руку, призывая к молчанию. Гермиона оборвала свою мысль. — В вас есть удивительная черта, Гермиона. Вы умеете видеть лучшее даже в тех, кто этого недостоин. Она хороша для других, но не для вас… Послушайте меня, — произнёс Снейп, заметив, что девушка была готова произнести новую тираду. — Я никогда не был тем благородным человеком, каким вы меня изображаете. Даже во времена Поттера и второго пришествия Лорда у меня проскакивали мысли о том, чтобы бросить все. Перестать издеваться над самим собой и бегать, как пёс, за Альбусом. Порой, когда Лорд был в лучшем из своих настроений, я хотел окончить эту игру. Я до конца не верил, что мальчишка победит. Когда в самообличающей речи Северуса образовалась пауза, Гермиона возразила ему со всей уверенностью и пылкостью, что была в ее Гриффиндорском сердце. — Сомнения - это нормально, — произнесла она и, увидев загоревшиеся в возражении глаза Северуса, подняла руку. — Нет, теперь послушайте вы. Многие из нас сомневались. Когда мы были в лесу, в бегах, от нас уходил Рон. Когда мы были в поместье Малфоев, был момент, когда я хотела сдаться, — на этих словах, Гермиона увидела заинтересованный взгляд Снейпа. Он не знал, что было в поместье, но она не собиралась рассказывать. — Гарри тоже сомневался, и чаще остальных. Но мы все остались на верном пути. У каждого для этого были свои мотивы. Мы выдержали, дошли до конца и выиграли. Мы бы не сделали это без вас, теперь я это понимаю. Поэтому для меня очень ценно, что вы не сдались даже тогда, когда никто вас не поддержал, когда все, включая и меня, считали вас предателем. Но сейчас я вижу и знаю, как мы ошибались. И как много людей ошибается до сих пор. Даже сейчас вы помогаете своему другу, поставив под удар себя. Я считаю вас невероятно храбрым человеком, с огромной силой воли и добрым сердцем. Вам меня не переубедить, и я надеюсь, что вы найдёте силы убедить в этом всем самого себя, — поставив уверенную точку в конце своей речи, Гермиона поднялась с дивана и, отлевитировав упаковки в мусорное ведро, отправилась заваривать чай. Снейп застыл в потрясении. Его лицо и глаза этого не выражали, но это было так. Девушка, которая пострадала от войны, которая взяла львиную часть борьбы на себя и оставалась все ещё невинной и безобразно доверчивой, считала его храбрым, защищала его и гордилась этим. Это было невероятно. Он так ничего и не ответил ей в этот вечер, но в душе он знал, что ему стало чуточку легче, и был ей невероятно благодарен за это.***
Сейчас же Гермиона стояла напротив Снейпа во внутреннем дворике. В его руках было письмо, а волшебница смотрела на него испытывающим взглядом. — И что вы хотите от меня? — поинтересовался Снейп, сложив пергамент и вернув его ей. — Мне нужна ваша помощь, — прямо ответила Гермиона и, убрав письмо в карман, скрестила на груди руки. — Я не могу оставаться здесь. Мне нужно вернуться, а перед этим нам нужно придумать план, чтобы остановить Долохова и отвести его не только от Британии, но и от управления российским министерством. Мы должны посадить его в Азкабан или на крайний случай… убить. Снейп в удивлении поднял бровь и скопировал позу волшебницы, скрещивая свои руки на груди. — Спрошу ещё раз, как с этим связан я? — Вы хорошо знаете министерство, и вы сами говорили, что были связаны с Долоховым обетом, а значит сможете узнать, что он замышляет. В случае необходимости, он будет обращаться к вам. Вместе с Кингсли и Гарри мы сможем разработать надежный план. Но это получится только в случае вашего участия. Северус тяжело вздохнул и выдержал паузу перед тем, как начать говорить. — Мы уже обсуждали это, мисс Грейнджер. Вам не нужно возвращаться в Россию. Неужели вы невнимательно читали письмо? — саркастично произнёс он. — Григорий написал вам о том же. Отдайте письмо Кингсли, и он передаст вопрос в аврорат. Все решится на другом уровне. — Как вы не понимаете?! — воскликнула Гермиона. — Так ничего не решится. Долохова уже упустили, а сейчас, - тем более, все карты в его руках. Мы должны действовать по-другому. Кроме того, если вы вернётесь в Россию, вы сможете помочь Джорджу и Григорию, которого вы называли, если я правильно помню, своим другом. — Вы будете попрекать меня, мисс Грейнджер? — уточнил он с нотками стали в голосе. — Нет, — ответила Гермиона и постаралась успокоить себя, чтобы не наговорить больше ничего лишнего. — Простите, я не должна была этого говорить. Но, послушайте, неужели вы хотите чтобы это продолжалось? Чтобы все, за что мы боролись, было уничтожено приспешником того, кого мы с таким трудом истребили? Чтобы идеи Воландеморта распространялись? В России сейчас происходит то, что могло случиться здесь, если бы мы бросили борьбу. Мы можем все остановить, если вы нам поможете. Если вы поможете мне. На какое-то время во дворике повисла тишина. Гермиона прожигала взглядом Снейпа, а он в ответ смотрел на неё, едва сдерживаясь от злости. — Мисс Грейнджер, — прошипел он. — Ваши мотивы замечательны, но вы не думаете, что берёте на себя слишком много? Я уже шпионил в одну войну, и у меня нет желания делать это и во вторую. Я собираюсь уехать отсюда и не возвращаться. Поговорите с Кингсли в конце концов и прекратите брать все на себя. Вы больше не «девочка золотого трио», призванного судьбой уничтожить Лорда. Я уже говорил вам, что война оставляет уродливые следы и мы не можем спасать всех. Вы не сможете помочь Уизли, смиритесь с этим. Григорию же я помогал достаточно. Не думаете, что я вправе заняться собственной жизнью? — под конец речи шипение Снейпа прекратилось, но голос был холодным и жёстким. — То есть, вы хотите сбежать? Бросить все, когда можете помочь? — Девчонка, — произнёс Снейп, нависнув над ней. Его голос был ледяным. — Я достаточно помогал, и меня достаточно использовали в своих целях. Если вы так уверены в своих силах, соберите консилиум из Поттера с Уизли и стройте свои планы. А меня. Оставьте. Уже. В покое. — на этих словах Снейп вытянулся во весь свой рост и, махнув мантией, направился к выходу из двора. — Получается, я в вас ошибалась, — пробормотала волшебница. — Вы, похоже, на самом деле трус! — крикнула ему вслед Гермиона. Он ничего не ответил ей и прибавил шаг. На границе купола он вдруг резко остановился. Гермиона ожидала, что он сейчас развернётся и что-то ответит на ее выпад. Но спустя пару секунд Снейп растворился, оставляя после себя лишь вихрь аппарации.