A Thing of Beauty

      Кто будет временным носителем биочипа?       Этот вопрос ебет и сушит Сильверхенда всю безумную неделю, переполненную делами, заказами, встречами и поездками.       Возможно, его стоило бы формулировать иначе. Например: «Кто мог бы быть временным носителем биочипа?». Но в голове рокера он звучит именно так, не предусматривая никаких «бы» или «если». Как будто основная проблема – это найти подходящего человека, а вот его согласие на добровольное заключение на хуй знает какое время – это уже никого не волнующие частности. А заключение будет точно, потому что никому Джонни не доверит разгуливать по этому говёному городу, под завязку набитому охуевшими от безнаказанности пиджаками, потерявшими берега копами, киберпсихами и представителями банд всех мастей, с биочипом в разъёме и единственным существующим Ви в голове. Нахер.       Рекомендации Бестии, в чем Джонни ничуть и не сомневался, творят ебучее волшебство: сообщения с предложениями по заказам валятся в его систему просто неостановимым потоком. И он, засучив воображаемые рукава на мускулистых загорелых руках, берется за дело с энтузиазмом окончательно поехавшего. Ситуация незначительно осложняется тем, что встречаться с фиксерами или светить свое лицо при созвонах Сильверхенд, само собой, не может. Рожа-то его в Найт-Сити известна каждому из наемничьих кругов, да только вовсе не как рожа какого-то таинственного соло Джонни. А если его опознают как Ви, это породит массу вопросов. На таких условиях с ним не соглашается сотрудничать только Динович. Рокербой, знакомец Керри и почитатель Сильверхенда подозрительно просит о встрече, но Джонни решительно отказывается от этой чести. По сути, они с Дино и не особо-то нужны друг другу: фиксер, ведущий дела с корпорациями и по заказам корпораций, и Джонни, которого к корпорациям по многим причинам лучше не подпускать. Но всё же ироничность ситуации несколько дней заставляет Сильверхенда сардонически усмехаться, ведь Дино сам как-то говорил Ви, как ему близок стиль SAMURAI. Да, без него вполне можно и обойтись: тачки уже проданы, что неудивительно при таких-то обвесах и комплектации, а денег от работы с остальными фиксерами должно хватить на все запланированное. Главное, подтвердить рекомендации Бестии и быстро сделать себе имя, четко, споро и сноровисто выполняя заказы.       В первой половине дня рокербой отправляется к Дакоте Смит в Пустоши и проводит пару часов в ее офисе в ремонтной мастерской, разглядывая карты и оценивая видео с дронов в поисках подходящего для основной базы места. Фиксерша - Альдекальдо, и она в курсе, что информация, которой она делится, нужна для спасения Ви, являющегося частью клана, так что Сильверхенд с трудом, но затыкает свою недовольно ворчащую недоверчивость. Для кочевников семья свята. Тут утечки или опасности быть не должно.       Кто будет временным носителем биочипа?       Вопрос вновь настигает его выстрелом, когда он садится в тачку и заводит ее, торопясь вернуться в город, чтобы отработать очередной заказ.       Простейшим решением было бы добыть блядский арасачий кейс, имитирующий живую нейронную среду. Аналогичный тому самому, который потырил на свою бедовую голову Ви из номера Еринобу. Сучий нейроинтерфейс HG7T, будь он неладен.       Если бы рокер подумал об этом нюансе, когда выбирался из лабораторий под Арасака-Тауэр… Не факт, что контейнеры там были, конечно, но теперь, когда проект заморожен, шансы обнаружить их в Найт-Сити практически равны нулю, даже если бы у Джонни и была перспектива по четвертому кругу замутить блистательный променад с канонадой. Вероятно, оборудование можно еще добыть в японском отделении корпорации или на орбитальных станциях Арасаки, и, если бы других вариантов не было, он бы, блять, рано или поздно добрался и туда, тут уж ебучие пиджаки могут не сомневаться. Но это бы потребовало неимоверных усилий, невообразимого количества эдди и слишком много времени.       А время с каждым днем начинает ощущаться все более плотным, осязаемым, кольца его смыкаются крепко и начинают душить. Что-то внутри рокербоя подстегивает его, шепчет, что сроки поджимают, что он должен торопиться так, как только возможно. Он не сразу понимает почему: ведь конструкт пацана под защитой Альт, а сам Сильверхенд вполне себе сдюжил в качестве энграммы полвека. Но внутренний голос не дает ему долго пребывать в неведении, услужливо, доброжелательно и вкрадчиво припечатывает с его же интонациями: «Да не смеши, Джонни. Неужели ты не видишь, что происходит? Или просто не хочешь? Будешь отмахиваться до последнего? Даже интересно, сколько эдди ты бы сам поставил на то, как долго еще протянешь? И вообще рискнул бы сделать ставку?».       Память его моментально ощеривается острыми колючими осколками, до этого странно державшимися в хрупком подобии единого монолитного целого.       Покрасневшие, воспаленные, лихорадочные глаза на осунувшемся, небритом, решительном ебале в отражении – их выражение сегодня утром казалось поразительно спокойным, уверенным и адекватным. Участившиеся кошмары по ночам, отвратительно пропахшие его потом, пустынным жаром, едким дымом, невыносимой болью, виной, ужасом и беспомощностью. Как скоро он проснется среди ночи не в своей смятой, влажной и перекрученной постели, а обнаружит себя внезапно со сбитыми костяшками, с неимоверно пустой, гудящей металлическим зудом башкой, стоящим и пялящимся в грязную стену, опасающимся повернуться, чтобы не увидеть разнесенный в щепы номер? Или еще хуже – запятнанный чьей-то чужой кровью?       Сколько еще он сможет себя стреноживать? Идти филигранно по полосе препятствий, не сворачивая и не отвлекаясь? Уперто игнорировать прутья клетки? Каждый день бояться... проебать единственный шанс? Перебарывать собственную ослепительно пылающую ненависть, отточенными зубами болезненно прогрызающую себе путь наружу? Будем честны, он до звериного рычания ненавидит ситуацию, ненавидит этот непрекращающийся бег в колесе, ненавидит обязанность сдерживаться, лыбиться и стекленеть тогда, когда ему хочется разметать все вокруг в ебучую пыль, орать и раздирать на части, давясь чужой и своей кровью. Бывает, что он ненавидит себя. Но это дело привычное. А иногда – даже Ви. Ви, которого он так хочет видеть рядом с собой живым. Того, кто ему так отвратительно нужен. Но особенно Сильверхенд ненавидит сраного наглого ссыкливого пиджака, заварившего все это дерьмо – он сучья квинтэссенция гребаного пиздеца, накрывающего сейчас его жизнь.       Блядский Хелльман. Срыв уже был, сколько ни пытайся замести его стыдливо и самонадеянно под ковер: Джонни чуть не прикончил ученого. Если бы рядом не случилось по охуительно счастливому совпадению Акса, который остановил его… рокербой свернул бы Андерсу шею. А потом, продравшись через удушающий мрак, обнаружил бы себя стоящим над изломанным бездыханным телом пиджака. И что бы оставалось ему тогда?..       Сильверхенда прошибает холодный пот, выступающий по всему телу, начиная, кажется, от макушки и заканчивая пространством между пальцев ног. Сигаретный дым встает комом в горле, желчь поднимается откуда-то из глубин желудка и оседает нестерпимой горечью на языке.       Бездна как всегда ухмыляется откуда-то из оскалившегося под ногами кривого провала. Сильверхенд контролирует ее. Пока. Наверное. Но проблема в том, что он никогда не может отследить момент, когда они меняются ролями, и бездна начинает контролировать его. Ведь он понимает, что все пошло по пизде, как и обычно, лишь тогда, когда тьма уже вовсю хохочет и пляшет вовсе не под ногами, а глубоко внутри него, вшитая в каждую клетку, в каждый атом его тела.       Хочется ли ему привычно объебаться какой-нибудь забористой химией, которая помогла бы ему расслабить сведенный мозг? О да, конечно! Каждый божий день этих девяти месяцев. Ни единого вечера не проходит, чтобы эта счастливая мысль не толкнулась ему в башку: «Может быть, сегодня?». И он, блять, не знает, как получается так, что он все еще не обдолбался в хлам и снова не ступил на эту славную, знакомую всеми игривыми поворотами дорожку. Тебе нужна бодрость, хочешь не спать пару дней и въебывать с полной самоотдачей? Вот тебе неофен, чумба. И паруса твои наполнит неземной попутный ветер. Или РПМ. И всякое твое дело принесет тебе невообразимое удовольствие и удовлетворение. Нужно расслабиться? Камон, вот же синтоопиоиды или блестяшки. Сиди с восхитительно пустым мозгом, медитируй на стену или читай, со вкусом глотая слова. Да только любой из этих препаратов, Сильверхенд знает точно, как когда-то «Отче наш», принесет за собой откат, с которого придется сниматься алкоголем или противоположной по действию химией. И вот, погляди-ка, ты уже безумный дельфин, лавирующий в чередующихся волнах теплых и ледяных течений. И это слишком шаткая почва для той цели, которую он перед собой поставил. Или ты помер от аллергии, свойственной телу пацана. В пизду эти забавы. И Джонни держится. Буквально за воздух.       Он должен торопиться, пока не сошел с ума. Не протек чердаком. Не двинулся по фазе. Не ебнулся окончательно.       Пока не уничтожил все, что ему дорого, все, что ему так нужно, все, что он собирал и настраивал так кропотливо и тщательно. Пока не проебался фатально снова, собственными руками, собственным безумием похерив все, к чему стремился.       Теперь он понимает. Но это не приносит ему облегчения. Знание всегда беспощаднее неведения.       Выбросив отвратительно горчащую недокуренную сигарету в окно на рыжий песок, Сильверхенд с усилием зажмуривается на миг, а после решительно открывает глаза и нажимает на педаль газа. Их время утекает сквозь пальцы.       В обеденный перерыв по заказу работяги, пострадавшего от некачественных имплантов, в районном офисе Bodyweight Сильверхенд с наслаждением закидывает зверского демона на локальные серваки, уничтожая полностью серию новых разработок из удешевленных опасных компонентов. Блядские пиджаки, как и обычно, наживающиеся на самых незащищенных, могут идти нахуй хотя бы временно. И это приятно.       Через пару часов после, уже в Арройо, помогает риперу избавиться от группы оборзевших Мусорщиков, покусившихся на чужую территорию и уже второй раз пиздящих идущий доку товар.       Разглядывая последствия устроенной им в глухом переулке бойни, рокер зацепляется взглядом за выжившего, корчащегося на асфальте мужика, чье лицо скрыто мерцающей голографической бирюзовой маской. Вместо глаз – красные крестики. Охуеть милота. Из всей своры этот счастливчик выжил один, да и то только потому, что ломанулся на Джонни в момент, когда тот менял магазин. Теперь тупой долбоеб валяется нелепо с некрасиво и жутко скошенной на сторону гориллами челюстью и пытается не стонать в надежде, что про него забудут. Остальные семеро буквально плавают в кровище с развороченными пятидесятым калибром внутренностями. Стоп-кадр накрывает рокербоя неумолимо и бескомпромиссно, заставляя замереть, вперившись взглядом в трясущегося у него под ногами бедолагу.       Кто будет временным носителем биочипа?       Захватить одного из таких вот обреченных отбросов, переломать руки-ноги, закатать в гипс, засунуть насильно в башку биочип и запереть в катакомбах метро под присмотром наемников и рипера?       Все еще недостаточно надежно. Если в какой-то момент пленник умудрится добраться до слота, вытащить и сломать щепку…       Нет, это не вариант.       Нужен человек, который согласится быть временным носителем добровольно. Тот, у которого не возникнет и мысли о том, чтобы извлечь или повредить биочип.       Конструкт в безопасности, лишь когда находится в живой нейронной среде или ее аналоге. Условия не выполняются - целостность энграммы падает с каждой минутой. А если носитель окажется в состоянии клинической смерти, пока щепка в башке, и наниты решат, что звезды сошлись – все, пиши пропало. Или пацан просыпается - и тогда Ви приходится пожирать личность носителя, или же случается самый худший исход: начинается слабая активность, которая быстро затухает. Это означает, что единственный шанс проебан, биочип потрачен впустую, а Ви потерян навсегда. Об этой хуйне Сильверхенд упорно старается не думать.       Отмерев и покачав головой, Джонни привычным движением прокручивает финт, забивая в Малориан полный магазин, и безразлично вгоняет пулю в лицо, скрытое за голомаской. Первые капли теплого дождя падают на лицо рокера. Это точно не кровь.       Счастливчик оказался вовсе не таким удачливым. Закономерно. В конце концов, это Найт-Сити, чумба, чего ты ожидал?       Ближе к ночи рокер объезжает первую пару точек из отметок Ви на карте города.       Одно из помещений приходится отмести, так как никаких собственных коммуникаций там уже нет и в помине – все тщательно ободрано по самые точки подключения, да и в целом место средней злачности: легавые могут им заинтересоваться из-за засилья криминальных элементов, но сами обитатели недостаточно опасны, чтобы отпугнуть бравых копов. Не вариант.       Второе же подходит идеально: заброшенная квартира в частично обитаемом доме. Народец живет тут из низших слоев, но все еще каким-то чудом держащийся на самой грани легальности. Из хаты есть даже доступ на пожарную лестницу, что гарантирует лишние пути отступления в случае опасности.       Стены хвастаются ободранными клочьями обоев, повсюду слой пыли и грязи, но в единственной комнате, совмещенной с кухней, даже сохранилась дрянная старая мебель и допотопная техника, а системы обеспечения, как выясняется, когда Сильверхенд решительно взламывает подсеть и со знанием дела шарит в поисках возможности возобновить подачу электроэнергии и воды и замаскировать этот факт, достаточно допотопны, чтобы он сдюжил этот финт.       Сквозь щели в сломанных и покореженных жалюзи в убогую лачугу пробиваются бурлящие всплески неона уличных вывесок, сияющие отблески ползут по его лицу, и развалившийся на продавленном, пахнущем пылью и древностью диване рокер устало опускает веки, поверх прикрывает глаза тыльной стороной ладони и вытягивает ноги, закидывая ступни в казаках на подлокотник. За стеной слева урчит размеренно и усыпляюще голопроектор, забивая головы соседей очередным размягчающим мозг реалити-шоу. Где-то, вроде бы этажом ниже, заходится в воплях младенец, а на лестнице слышатся повизгивания заигравшихся детей и бормотание низких мужских голосов. Подрубая звуковые усилители, Джонни чутко прислушивается, но беседа безобидна, пустяковая болтовня двух обитателей дома – мужики сетуют на отсутствие работы.       Стоит остаться здесь и перестать выбрасывать эдди на номер. Стоимость, конечно, смехотворна, но к чему эти траты, если и тут он вполне может обустроиться? Что ему вообще требуется, кроме душа, да продавленной койки на несколько часов? Нужно перевезти сюда из мотеля свой немногочисленный скарб.       Кто будет временным носителем биочипа?       Вопрос настойчиво продирается через тяжело наваливающуюся дремоту и навязчиво впивается острым шипом.       Он сам? Хреновая идея, как ее ни поверни. Как уживутся две энграммы, два биочипа в одном теле? Уживутся ли вообще? Этого, наверное, даже мудацкий Хелльман предсказать не сможет. Помимо этого, Джонни «Осторожность» Сильверхенд, хоть и бережет себя, как только умеет, но все же подвергается опасности, уровень которой для хранителя конструкта Ви слишком велик.       И рокербой, будь он обычным человеком, засунув щепку себе в башку, засел бы с удовольствием в потайной подвал, забаррикадировался и не высовывался, пока не будет найдено подходящее для биочипа тело, но кто-то должен рулить процессом, готовить плацдарм, раздавать подсрачники и зарабатывать эдди.       Отметая очередной вариант, рокербой зевает широко и звучно и проводит с нажимом ладонями по лицу, ероша колючую щетину, превратившуюся уже в короткую бороду, в попытке отбросить все мысли, очистить сознание и дать себе наконец-то уснуть.       Дергает болью ушибленное днем плечо, когда Сильверхенд ворочается, устраиваясь на кривом уебищном диване привычно – на животе, уткнувшись лицом в сгиб локтя.       Он отключается почти мгновенно. И в эту ночь панцер, берущий разворот у перевала, красиво и смертельно бросающий с брони отблески ослепительных лучей пустынного солнца, успевает до утра подобраться к нему еще немного ближе.       В Уэстбруке рокербой разбирается с мальстремовцами, против воли напихавшими очередного бедолагу имплантами до хтонического ужаса. В Хейвуде вписывается в отстрел ряженых ветеранов из Шестой улицы, с чего-то уверившихся, что пришло время начать передел зон влияния. Обнуляет в Уотсоне блядского пиджака, решившего, что небрежно брошенная пачка эдди вполне себе служит достойной оплатой девке после зверского изнасилования. Первый выстрел из Малориана превращает пах уебка в жуткое кровавое месиво, и несколько секунд Сильверхенд позволяет себе бесстрастно послушать адские вопли, прежде чем обрывает их прицельным в голову, не дожидаясь, пока мудила сам истечет кровью насмерть. Это он отработал бы бесплатно, чисто ради собственного удовольствия, но деньги поступают от фиксера, и рокер не отказывается. Но серьезно, за такой кайф он бы сам должен приплачивать заказчику.       В перерыве он заезжает к Никсу в Посмертие и, исполняя свою часть договора, в назначенное время выходит в сеть, где Альт почти моментально выцепляет его и дергает на свою защищенную борду. Беседа их, как и обычно – буквально пара фраз. Искин выдает очередное задание, Джонни его принимает. Вопрос «как там пацан?» замирает на его губах, оставаясь непроизнесенным. В этом нет никакого смысла – ответ всегда один и тот же: «Цел». Настаивать на встрече также бесполезно, эта идея захлебнулась после первого же требования, наткнувшись на логичный и непробиваемый довод о небезопасности подобной операции - Сетевой Дозор работает на славу и за проявлениями активности искинов следит тщательно. Сжав до хруста челюсти, рокербою приходится смирить себя и отвергнуть эту заманчивую идею. Он не будет рисковать жизнью Ви.       На два дня рокербой, как бы он ни ярился и изощренно ни матерился сквозь зубы, вынужден покинуть Найт-Сити и отправиться в насквозь пропитанный ядом и залитый кислотными дождями, на треть ушедший под воду Лос-Анджелес, с трудом контролируемый группами кочевников, чтобы вытащить из плена необходимого Альт рипера и доставить его обратно, в корпо-рассадник имени Ричарда Найта.       С таких пейзажей Ви, только единожды покидавший свой родной город ради поездки в Атланту, знатно бы охуел. Наемнику было бы любопытно поглядеть на мерзотную жёлтозеленоватую картину изощренно выживающего в нечеловеческих условиях Лос-Анджелеса – в этом Сильверхенд уверен. Жизненного опыта у пацана мало, но все неизвестное доселе тот впитывал как губка – рокеру нравилось его удивлять, нравилось делиться с ним чем-то новым. Может быть, когда-нибудь они смогут смотаться сюда вместе, чтобы соло поглядел, каким еще бывает мир.       Именно вытащенный из плена головорезов док и штопает плечо Джонни на обратной дороге. Заебись, что плечо левое, а пуля прошла навылет - не слишком помешает по приезде почти сразу вернуться к выполнению заказов. Хуже, что выстрел пробил защитный костюм и рокербой успел наглотаться ядовитого воздуха. Но, как убеждает невыносимо болтливый рипер, пока заклеивает молчаливо кривящегося Сильверхенда, поражение невелико, а один из имплантов в теле Ви поможет ускорить выведение отравы.       Кто будет временным носителем биочипа?       Мисти?       Эзотерическая телка достаточно покладиста, безумно дорожит Ви и будет, наверняка, охерительно счастлива спасти еще одну несчастную душу. Но ебанута она, как водится, по самую свою копну крашеных волос и, честно говоря, рокер даже предположить не может, какая очередная мысль толкнется в ее странную голову, какой расклад выдаст ей колода Таро, что шепнет на ушко. Нет, для подобной миссии Мисти слишком нестабильна и… мистична.       Найт-Сити встречает рокера восхитительной солнечной погодой и чистейшим ярким голубым небом, которые он успевает отметить только мельком, моментально погружаясь вновь в не терпящие отлагательств дела.       Освобождение нелегалов из плена Когтей. Слежка и запись встречи информатора из рядов Шестой улицы с копами. Добыча на базе Животных доказательств переписки о похищении грузов Валентинос.       Попутно Джонни начинает обустраивать основную базу в Пустошах, выбрав их временным с Ви пристанищем заброшенную автомастерскую на самой границе земель, примыкающих к Стене. От задней двери здания до зоны, обозначенной запрещающими вторжение на территорию знаками и охраняемой круглосуточно боевыми дронами Милитеха, буквально два шага. Это, конечно, останавливает не всех – на горизонте вечно виднеются столбы дыма от подбитых автомобилей отчаянных контрабандистов, пережравших наркоты азартных Стилетов или еще какой шушеры, пытавшейся добраться до границы, но военные боты обычно срабатывают на отлично. Если кто-нибудь засечет дислокацию их с Ви убежища, родная штатовская корпа, вот уж ирония, станет им огневым прикрытием. А сами они по уже отмеченному рокербоем маршруту уйдут на тачке сначала вглубь охраняемой территории до бывшей базы Стилетов у законсервированного входа в маглевные туннели, где остатки преследователей при удаче срежут очередями заранее взломанные и перепрограммированные турели, а после по прямой смогут рвануть на шоссе в сторону Найт-Сити.       Комплекс бывшей мастерской состоит из двух мелких зданий: гаража на одну машину, в котором можно будет укрыть тачку, и основного помещения, в котором раньше размещался офис и стойки с товаром. Но куда важнее наличие достаточно сухого, оборудованного под жилую комнату подвала – туда ведет скрытая за дверью в полу бетонная лестница, вполне пригодная для спуска по ней носилок. Именно там Сильверхенд и планирует обосноваться на период восстановления его пацана.       Немало времени уходит на то, чтобы возобновить подачу всех ресурсов, восстановить возможность подключения к подсети, укрепить окна и двери зданий на поверхности. Это – реальная необходимость, так как стены бывшей автомастерской пестреют полотном граффити, свидетельствующих о том, что здесь частенько зависают если не Стилеты, так бухающая и отрывающаяся молодежь. А долбоебы, жаждущие проникнуть внутрь, им с Ви вовсе ни к чему.       К этим задачам рокер не привлекает никого. Вспомнив старые добрые времена, все делает сам – благо, умения работать руками и технических знаний ему хватает. Он заполняет подвал нужной подержанной мебелью и простецкой техникой – к исходу дня натруженные мышцы огрызаются дергающей болью; лезет на крышу и, поджариваясь на жарком пустынном солнце, чинит антенну – и, конечно же, обгорает, потому что как бы тело Ви ни пыталось перестроиться под его ДНК, длительное воздействие солнца на ставшую более смуглой кожу все же отражается губительно, и к этому Джонни все еще не привык; протягивает и настраивает систему скрытого видеонаблюдения; меняет рольставни на дверях и окнах, ставя на место старых, почти никуда не годных, поновее и покрепче, но все равно подержанные, чтобы не вызывать ненужного внимания. На парочке для аутентичности рисует хуи и пишет кривое, но обязательное burn corpo shit, fuck Arasucka и JORDAN LOVES ANAL. Кто такой этот загадочный вездесущий Джордан, которого славят на стенах во всех районах Найт-Сити, Джонни не знает, но, ей богу, после такой агрессивной рекламы не отказался бы и встретиться разок, чисто ради интереса, заценить, так ли предан Джордан своему хобби. Ну не может же весь Найт-Сити ошибаться.       Теперь к своему резюме рокербой смело может добавить строки «строитель, электрик, монтажер оборудования». Грузчиком ему уже доводилось бывать – эта профессия знакома любому музыканту на начальных порах. К невообразимому счастью, сантехником становиться ему не требуется. Душ и сортир в крошечной ванной подвала покорно соглашаются работать без вмешательства извне, стоит только восстановить подачу воды. И это просто заебись, потому что с какими бы трудностями ни сталкивала его жизнь, сколько бы книг на всевозможную тематику он ни прочел, но именно в этой области знаний у Сильверхенда зияет белизной пробел размером с Гранд-Каньон.       Обустройство двух запасных схронов в городе требует куда меньше усилий, но и там надо потрудиться для того, чтобы привести их в более-менее божеский вид и сделать приемлемыми для проживания.       К концу недели рокербой вусмерть заебан, но вполне удовлетворен делом своих рук. Еще один объемный пункт из списка можно вычеркивать.       Но оставшийся перечень все еще велик.       Дни сливаются в нескончаемый низвергающийся поток задач и дел, который крутит, давит и тащит его за собой всё глубже. Он крадёт данные, устанавливает скрытые камеры и шпионских демонов, ищет пропавших связных, следит за перебежчиками, обнуляет то визжащих на японском, то орущих благим русским матом бандосов, копается в мусоре, мотается курьером по всему городу. Спроси его, какой сегодня день недели или месяц, он не ответит, потому что уже похер. Джонни никогда столько не въёбывал. Работа соло для него никогда не была основным видом деятельности, и раньше он позволял себе вписываться лишь в крупные заказы, но сейчас выбирать не приходится.       Сумма эдди на счетах медленно, но уверенно увеличивается.       Кто будет временным носителем биочипа?       Панам?       Ви девке охуенно дорог. Она молода и здорова, внезапная смерть от естественных причин практически исключается. Но шило из ее аппетитной задницы не достанешь никакими клещами, как и ответственность перед родным кланом из ее сердца. Стоит чему-то случиться у Альдекальдо, как она ломанется в Пустоши так сосредоточенно, что только пыль заклубится из-под колес. А жизнь кочевников опасна, и смерть от совершенно неестественных причин может настичь Палмер в любой момент.       План – говно.       После трущоб Арройо, в которых рокербой всего пару часов назад разыскивал схрон Мусорщиков, холмы Норт-Оука кажутся стерильными почти до инопланетности – ни какофонии, ни гор хлама, ни толп оборванцев, ни помоечной вони. Когда Porsche 911 замирает перед блестящими воротами виллы Евродина, украшенными самурайской маской, а мотор замолкает, в открытое окно влетают вовсе не пьяные вопли, грохот стрельбы, кряканье полицейских сигналок, а еле уловимое шуршание листвы и травы на легком ветру. Где-то в отдалении, наверняка в особняке чумбы Сильверхенда, похрипывает тихо, на самой грани слышимая гитарная мелодия. Воздух пахнет растительностью и, почти неуловимо, но все же тянет нефтью. Видимо, дует сегодня с севера.       В вечерней полумгле завораживающе шевелятся кроны пальм, подсвеченные лучами от выверенно направленных ламп, устремленными полосами вверх. Да и в целом зелени тут столько, сколько во всем Арройо не найдешь, как ни ищи.       Понтовая створка ворот беззвучно отъезжает в сторону, и Porsche 911, пробуксовывая с места, с визгом покрышек влетает на территорию виллы. Окружение на пару секунд кажется рокеру настолько выхолощенным, мертвым, что просто необходимо добавить в него резкой, живой ноты, воняющей жженой резиной.       Он ловко и изящно паркует юркий серебристый поршик – да, блять, будь ты проклят, Ви! – строго параллельно внушительной черно-золотой сверкающей Guinevere Кера и, хлопнув дверцей, отступает на шаг, безмолвно выставившись на боевого робота Арасаки, фланирующего мимо. Тот разрисован узорами по всем поверхностям: спереди, сзади и даже сбоку. На вытянутой металлической башке его красуется кокетливая кепчонка по типу почтальонской, а по передней поверхности бедра идет яркая синяя надпись «Стив».       - Дружбан твой из Арасаки? – заслышав за спиной шипение открывшейся двери, Джонни не оборачивается к Керри, который, судя по звукам, в этот момент выдыхает сигаретный дым, - лишь заинтересованно обходит бота по кругу. Со спины болванчика сияет довольством изображение кошачьей мордочки. Покосившись на чумбу, выжидающе стоящего в дверном проеме, рокербой расплывается в подъебистой ухмылке. – Модный парень этот Стив. Прешь его?       - Прощупываешь почву? - запрокидывая голову, Керри усмехается в ответ, лениво почесывая ребра под белоснежной майкой. - Выходные у Стива по средам и пятницам. Но учти, корпо такого уровня на свиданку классом пониже, чем в «Углях», не согласятся.       - Ага. Значит, все-таки прешь, - кивает удовлетворенно Сильверхенд, зажимает Morly в зубах, щурится и, проходя мимо Евродина в дом, кратким движением бросает тому в руки банку маслин. Кер ловит снаряд проворно и привычно – одной рукой, но выставляется на трофей с явным недоумением. – Просто не ежедневно.       - Это что за хуйня, Джонни? – но голос Евродина летит в спину рокера, который уверенно, словно ведомый ему одному видимым маршрутом, перепрыгивая через ступеньку, шурует по широкой лестнице на второй этаж. – Джонни?..       В особняке далеко разносится эхо шагов, и Джонни слышит, как Кер, озадаченно немного постояв внизу и, похоже, отвиснув, все же следует за ним. Полумрак теряется в высоких потолках, а четко и выверено установленные источники света образуют выхваченные из темноты скупые, но уютные островки, в центре которых оказывается то футон, то бильярдный стол, то современное модное кресло.       Дизайнерские приблуды волнуют рокербоя слабо. Весь день он впахивал как вол, прерываясь лишь на перекуры, так что теперь цель зовет его оглушительно, не позволяя отвлекаться ни на что иное.       К тому моменту как Керри поднимается и находит Сильверхенда, тот уже распотрошил холодильник у бара, сцапав из его недр первое, что попалось, и теперь, с комфортом закинув ноги на диван, руками ест оливки из только что вскрытой банки, одновременно умудряясь невнятно и глухо подпевать звучащей по радио мелодии.       - Думал, ты остался внизу вздремнуть, - невинно пожимает плечами в ответ на вопросительно-уничтожающий взгляд чумбы рокер и закидывает очередную порцию в рот влажными пальцами.       - Мой чумба – невыносимый, упертый, дикий техасский деревенщина, охуевший до крайности. Как, блять, так получилось, Джонни, а? – прищурив яркие голубые глаза, Евродин решительно тычет в сторону Джонни фак, а после исчезает, склоняясь за барной стойкой в поиске стаканов.       - А мой – блядовитый, беззаботный филлипинский выскочка. Но я не ною, Кер. Бери с меня пример, - жуя, припечатывает рокербой, знакомо отвечая уже в пустоту двумя – ради этого даже на миг оставляет законную добычу, опасно утверждая банку на груди. – Че будем пить?       - О, бля... Джонни вернулся. Сразу видно. Счастье-то какое. Пиздец, - но счастья на веснушчатой роже Кера, перекошенной убийственно-осуждающим выражением, что-то не видать. Джонни разбирает там долготерпение, смирение, раздражение и ме-е-е-еленькую, не больше энни, капельку ностальгии. Но не счастье. Неа, нихуя. - В планах был «Грязный мартини», но теперь, видимо, мы будем по старинке заливаться джином вприкуску с маслинами. Скажи, чудовищный еблан, что ты выгреб из холодильника и теперь жрешь своими грязными техасскими лапами?       - Че тебе опять не так? Ты ж маслины хотел, – отстраненно возмущается рокербой, задумчиво дожевывая последнюю оливку. Банка закончилась поразительно быстро и это огорчает его неимоверно. Гребаная горсточка ягод только раздразнила аппетит, о чем желудок не преминул напомнить алчным урчанием. Совсем не сразу Сильверхенду удалось привыкнуть к обмену веществ нового тела: уж насколько он сам любил пожрать, но Ви, как оказалось, для того, чтобы поддерживать себя в форме, бил все, блять, пищевые рекорды. Часть энергии, похоже, вытягивали и импланты. В первые месяцы, питаясь так, как он делал раньше, рокер значительно схуднул, после чего пришлось подстраиваться к новым потребностям, набирать массу и качаться снова. Впрочем, от проблем насущных его моментально отвлекает какая-то тряпка, прилетевшая со стороны бара и угодившая точнехонько в голову.       - Знаю я тебя. Не о мой диван, сука, - совершив идеальное прицельное попадание в ебло чумбы, Керри продолжает греметь бокалами и бутылками. – Если память тебя подводит, мог бы воспользоваться логикой. Нахера мне твои маслины? Греческим салатом тебя угощать?       - Мнится мне, твой диван видал вещи и пострашнее, чем мои лапы в маринаде. И заметь, я не брезгую. Так что хуй знает, че ты заходишься, - развернутая тряпка оказывается модными сиреневыми стрингами. Ничуть не чинясь, Сильверхенд тщательно вытирает руки и усы с бородой заодно, а после опять разворачивает белье и задумчиво рассматривает. – Хм, а ниче так, изящненько. Поглядел бы, с кого ты это стянул.       - Ты уже на него смотришь, еблан, - скалится Евродин, падая в кресло неподалёку и ставя рядом с рокером запотевший стакан, в котором укором болтается на дне пара маслин, а после чокается с ним своим бокалом.       - Смотри-ка, как только ты перестал пиздить мои трусы, у тебя появился собственный неповторимый стиль, - растянув стринги между пальцев на манер рогатки, Джонни выстреливает ими куда-то в темноту за предел их островка света и рукой вылавливает из текилы маслины, отправляя их в рот. – Жрать хочу – пиздец. Оливки твои – мертвому припарка. Есть чего?       Они пьют текилу у бара на втором этаже, пока ждут курьера с пиццей, и слушают новые треки Евродина. К удивлению рокербоя, большая часть приходится ему по душе – и он говорит об этом чумбе. Небрежно, в своей манере, но… говорит искренне. Создается ощущение, что пустота внутри Кера заполнилась наконец-то эмоциями, мыслями и жизнью, и он перестал пыжиться, выдавая пафосную и излишне вычурную хрень, вернулся к своей изысканной эстетичной искренности. Хотя ладно, че уж пиздеть, чутка пафоса осталось. В качестве приправы, видимо.       И судорога последних двух недель потихоньку отпускает рокербоя, позволяя дышать свободнее. Сначала паническое чувство долга накатывает каждые пятнадцать минут, вновь и вновь пытаясь стиснуть его своими железными обручами, потом притихает и снисходит до того, чтобы впиваться раз в час, не чаще.       К тому моменту, когда они с Кером дожевывают пиццу и вскрывают вторую бутылку, сведенный мозг расслабляется, и Сильверхенд впервые за долгое время ощущает, что мышцы его не напряжены и не подрагивают от желания действия. Он ебланит, отдыхает, получает удовольствие и не испытывает при этом вины.       Текила плещется уже на дне, когда они перебираются на первый этаж, поближе к импровизированной мини-сцене, доходя до музыкальной фазы пьянки. В который раз за вечер удивляя себя самого, рокер стаскивает со стены гитару и наигрывает Керри свои наработки. Те, что он даже еще и не перекладывал на струны – времени на это не было. То, что билось в его пылающей башке и рвалось наружу, зацикливалось, рычало и металось в замкнутом пространстве. Музыка злая, хрипящая, колючая, слова полны выворачивающей ненависти, но когда Джонни выплевывает их наружу, дает их услышать кому-то, кроме себя, он чувствует восхитительно звенящую пустоту внутри. Как исторг из себя наконец-то давно выжирающий его изнутри яд. Заевшая его карусельной круговертью мелодия затыкается, оставляя воспаленный мозг в покое.       - Ты в порядке, Джонни? – пьяно и озабоченно хмурится его чумба, внимательно глядя ему в глаза, но рокербой нетерпеливо мотает головой, а пальцы все скользят и скользят жадно по струнам и ладам – и он находит в этом ослепительное наслаждение. Ох блять, как ему не хватало инструмента в руках. Оказывается, он скучал. Нужно купить нормальную гитару, наконец. Его старый инструмент остался в Стейтлайне.       - Бывает иначе, чумба? – щерится в ухмылке Сильверхенд, переходя на хитрый проигрыш Led Zeppelin.       - У тебя ебанутое лицо, - и ведь не стесняется ни секунды, звезда, сука, мирового масштаба, великий рок-идол.       - На свое погляди, - незамысловато отбривает рокер и откладывает гитару. – Обещал тебе охуенно интересную историю с подробностями. Тащи третью бутылку и пойдем на воздух.       Площадка, тянущаяся вдоль особняка Евродина по западной стене, нависает над обрывом. Далеко внизу снуют по шоссе машины, изредка бросая отблески света фар на оптику. Панорама города разворачивается перед ними во всей своей красоте, содрогается неоном вывесок, мелькает проезжающими на скоростях тачками, рыдает заунывным гудением махин рекламных ави. Отсюда Найт-Сити кажется восхитительным, ярким, ослепительным, словно рождественское, блять, чудо. Вот только Джонни, еще вечером месивший казаками говно на улицах Арройо, в гробу видал такие чудеса. Прохладный ночной вечер отрезвляет, треплет волосы, швыряет пряди в лицо – они прилипают к губам. Ограждение площадки опасно низенькое и, сдается рокербою, наебнуться вниз, особенно спьяну, тут дело несложное. Отступая в тень, Сильверхенд прислоняется голым плечом к стене здания и, с трудом выбивая огонек из зажигалки, прикуривает.       Они говорят около часа, ежась на ветру, волнообразно пьянеют и трезвеют снова. Курят и, передавая друг другу бутылку, пьют поочередно из горла. История, на взгляд Джонни, получается заебись – трагичная, с охуительными неожиданными поворотами, яркими персонажами и внушительными злодеями. Он рассказывает почти все как есть, удерживая при себе только подробности их с Ви отношений. Об этом аспекте, на взгляд рокербоя, Кер и так излишне осведомлен.       Керри щурится, курит задумчиво одну за одной и большую часть времени молчит, но присутствие его, несмотря на немногословность, ощущается поразительно живым, вовлеченным. Яркие глаза Евродина открыты, он безотрывно смотрит на город, в зрачках мерцает неон.       - Собираюсь вытащить пацана, - лишь к концу рассказа Сильверхенд осознает, что выдохся. Он тянется за бутылкой и делает знатный глоток, прокатывающийся горячо по пересохшей глотке, и опускается на пол, приваливаясь к стене. – И мне нужна твоя помощь.       - Если не начнешь агитировать меня брать штурмом Арасаку, то не вопрос, чумба, - почти сразу откликается Кер.       - В пизду этих ублюдков. С них уже сам получил то, что мне было надо, - мысль о блядском Хелльмане, как и обычно, поднимает внутри мутный яростный осадок, разрывает приятное пьяное медитативное состояние. И рокер, пока еще не надрался в хлам окончательно, делает себе заметку, о которой надо было подумать уже давно: не разговаривать с биоинженером наедине, не испытывать судьбу. Подстраховаться. – Мне нужны твои связи и знакомства, касающиеся медицинской стороны дела: хороший пластический хирург, не задающий лишних вопросов, список и схема подключения и настройки комплекта аппаратуры для жизнеобеспечения, надежный неболтливый рипер, готовый поработать со мной на выездах в любой необходимый момент, и команда по перевозке тяжелобольных с полностью оборудованным ави. Если… Когда пацан очнется, мне нужно будет транспортировать его от лаборатории до базы.       - Джонни, тебе говорили, что ты ебанутый? – задумчиво выдыхает Евродин густой сигаретный дым, моментально сметаемый воздушным потоком. А после оборачивается к Джонни и опускается перед ним на корточки, оказываясь на одном уровне – глаза в глаза. В хриплом голосе его тепло и, парадоксально, но легкое раздражение. – Охуенный, но наглухо ебанутый на всю свою больную голову.       - Миллион раз, Керри, - усмехается криво рокербой. – Пятьсот тысяч из них – ты. Думал, ты найдешь более оригинальные и неизбитые эпитеты.       - Считай, что все тобой перечисленное у тебя есть. Ви - отличный парень. И мой чумба. А с тобой, долбоебом, все и так ясно, - ладонь Кера мимолетно касается заросшей щеки Сильверхенда. Он поднимается, покачиваясь и сверкая в розовато-голубых неоновых всплесках всем своим золотом, и протягивает руку рокеру, а тот цепко сначала ухватывает друга за кожаную штанину, опасаясь, что тот навернется через ненадежное ограждение, а после принимает протянутую ладонь и встает следом. – Пошли ебанем вискаря. Кажется, текила в доме закончилась.       Утреннее солнце сияет невыносимо, ослепляя даже через закрытые веки, и Джонни со стоном хочет привычно повернуться на живот и уткнуться лицом в несуществующую подушку, но под ним неудобное и жесткое изогнутое ребристое ложе. Мало того, волной накрывающие звуки: шелест листвы, гудение снующих высоко над башкой ави, тяжелое топанье по брусчатке и ветерок, холодящий кожу, - свидетельствуют о том, что спит рокер, кажется, на улице.       С трудом продрав воспаленные глаза, Сильверхенд обнаруживает себя валяющимся в шезлонге то ли у пруда, то ли у бассейна – в одних боксерах, небрежно прикрытым огроменным махровым полотенцем.       Он что, вчера надрался до такой степени, что влез в воду? Может быть, еще и заплывы ебашил? Невообразимо, блять.       Во рту отвратно аукается выжранное и выкуренное ночью, а рядом на футоне, раскинувшись смуглой, поджарой и татуированной безвольной морской звездой, беззвучно дрыхнет Евродин. В одних плавках, что характерно. Рядом аккуратно утверждена на стойке дорогущая гитара – рефлексы не пропьешь.       Мимо них, стуча хромированными ступнями, марширует арасакский болванчик, держа винтовку на изготовку. Это не старина Стив. На этом китайская соломенная шляпа. Шиза - сука, пиздец.       С трудом рокербой садится, трет руками помятое похмельное лицо и щурится от солнечных лучей. Тащит перегаром, доканывает жажда, а губы пересыхают.       Кто будет временным носителем биочипа?       Вопрос находит его почти моментально, вцепляется клыками, трясет, словно хищник добычу, и Джонни раздраженно мотает разваливающейся от похмельной боли башкой, пытаясь физически выбросить его из мозга.       Но вместе с головокружением в сознание внезапно толкается мысль, заставляющая его замереть на миг, а после отбросить полотенце и, покачиваясь, подняться на ноги.       Прошлепав босыми ступнями по каменному покрытию в направлении пляжного бара, рокербой рассеянно, совершенно по-хозяйски шарит под стойкой и, наконец, выуживает с удовлетворенным вздохом бутылку воды.       Сделав жадный глоток и сцапав с ближайшего стола помятую пачку Morly и зажигалку, Сильверхенд прикуривает, держа сигарету в подрагивающих пальцах, и, найдя нужный аватар на меню оптики, набирает номер.       - Ви?       - Нет, это не Ви, это Джонни. И прежде, чем ты начнёшь на меня орать, у меня есть для тебя одна охеренно сложная история и одна очень важная просьба, Джуди.       Параллельно звонку на оптике высвечивается сообщение от Акса: "Мудила хочет с тобой поговорить. Передает, что все готово".       Гонка выходит на новый этап.