A Thing of Beauty

      Что бы там ни нес Сильверхенд, какие аргументы и объяснения ни приводил, что бы ни доказывал, чего бы ни добивался – он был чертовски убедителен.       Если, конечно, все-таки принять на веру, что он являлся тем самым легендарным рокером. А Ви все более склонялся к тому, чтобы признать этот факт удивительно достоверным. Разве жизнь наемника - не сплошной невообразимый пиздец? Почему бы в ней и не возникнуть Джонни Сильверхенду в качестве нового громового аккорда? Тем более что манера поведения, пламя, которым мужик пылал ежесекундно, кажется, сам в нем сгорая, самоуверенность, пропитывавшая его от темноволосой макушки до грязных пяток, – все вопило о том, что он точно не бледный подражатель. Если бы Ви предложили мысленно представить себе, каким мог быть автор песен SAMURAI, которые каждой строкой болезненно резонировали в душе соло, он описал бы рокербоя именно таким: нахальным, упрямым, непримиримым, диким, невыносимым, но при этом обаятельным до сердечного приступа.       Не верить харизматичному сукиному сыну было просто невозможно, как бы ни хотелось. Когда он смотрел своими темными раскосыми глазами прямо, сука, в душу. Когда говорил твердо, решительно и четко вбивая фразы острыми тяжелыми гвоздями. Когда настаивал упорно, пробирался, блять, под кожу, в кости, в мозг. Когда подкидывал будто небрежно мелкие факты, а потом снова срывался в горячечные хлесткие убеждающие короткие фразы. Раздражался чужому неверию так свободно, так красиво, так опасно, что нельзя было не допустить слабину и не прикинуть про себя: ну не может же так восхитительно подрывать чумбу от скепсиса собеседника, если он пиздит, а?       Сильверхенд обволакивал, подавлял, усыплял мышление, воодушевлял какими-то нездоровыми всплесками, занимал собой все пространство, лишал зрение периферии, помещение – воздуха, а сознание - каких-то адекватных соображений. Заталкивал то грубо, то вкрадчиво свои идеи в чужую голову. Казалось со стороны, что вскользь, но нет… делал Джонни это ювелирно, нежно и очень даже прицельно. С полной самоотдачей.       Бесстыдно и без сомнений рокербой нагло вторгался в личное пространство, хватал, складывал свои конечности, вечно склонялся близко, приваливался, прижимался. Дыхание его постоянно горело на коже Ви тавром. Наемник ненавидел это ебучее панибратство, но, стоило признать, работало оно до отвращения отлично. Выбивало из колеи, заставляло теряться, пробуксовывать, злиться, путаясь в эмоциях.       При одном воспоминании о жестких пальцах, вцепившихся в его волосы и вынуждающих против воли покориться, слушать внимательно и смотреть в завораживающие раскосые глаза, Ви зверски хотелось свернуть Джонни ебало на сторону. А потом следом подправить и хищный нос для симметрии. Но как бы ни чесались его бессильные сейчас кулаки, эта хуйня работала как швейцарские, блять, часы. Соло бесился и внимательно слушал. Пылал ненавистью и парадоксально верил. И тонул в поглощающей ярости черных зрачков напротив, разбавленной чем-то диким, жадным и первобытным. В этом была какая-то почти интимная искренность.       Гениальная манипулятивная скотина.       Джонни был прекрасен и опасен, как… как… С трудом, но Ви в итоге нашел-таки подходящее сравнение. Сравнивать этого мужика с чем-то или кем-то было сложной задачей, настолько он был самобытен и необычен, но соло все же справился, провернув в затуманенной башке скрипучее ржавое колесо мыслей.       Прекрасен и опасен как ядерный взрыв.       Энергетика от рокербоя перла килотоннами, он сиял так, что глазам, блять, было больно. Не красотой, но какой-то внутренней силой, уверенностью, животной пластикой. Он завораживал.       Но наблюдать за ним, как и за ядерным взрывом, оптимально было с расстояния, с которого рост его не превышал бы длины твоего большого пальца, - это Ви понимал кристально ясно. Рокербой был разрушителен. Радиоактивен. Но вот только отползти из зоны поражения наемник не имел никакой физической возможности.       И Ви все это пиздецки не нравилось. От подобных людей необходимо было держаться подальше. Пару человек примерно такого типажа соло уже встречал. Джонни, впрочем, в сравнении с ними был - что слонобой против мелкашки.       Самовлюбленные харизматичные ублюдки легко вдохновляли, очаровывали, привязывали к себе, быстро формируя круг преданных друзей, горячих голов - последователей, восторженных бледных таскальцев по следу и жалкой прислуги.       И чаще всего пускали по пизде и собственную жизнь, и жизни окружающих, втягивая армию поклонников, готовых за их величество обнулиться, в блудняки, заставляя вникать в свои множащиеся проблемы и радостно участвовать в их решении.       Наемнику это нахуй не упало.       Все эти пляски Ви всегда наблюдал со стороны. С безопасного расстояния, сколько бы его ни пытались затащить в фанатичные хороводы.       Для поклонения какому-либо кумиру соло был слишком уж прост, циничен и вечно занят более важными и приземленными делами.       И сейчас Ви к такому пиздецу в своей жизни уж точно, куда более однозначно, чем в прошлом, был не готов. Неплохо было бы разгрести последствия предыдущего, прежде чем радостно вписываться в следующий.       Попасть под ядерный удар харизмы небритого мудака – нет идеи хуже.       И валить необходимо было как можно быстрее, потому что Ви уже начинал Сильверхенду верить, уже слушал иногда, развесив уши, наслаждаясь хриплым энергичным голосом с недовольными голодными интонациями, уже зависал, заглядываясь на животную пластику движений, на бесконечно полыхающее жадное пламя в каждом жесте, в каждом мимическом проявлении.       Можно было бы, конечно, спросить рокера напрямую, какого черта они торчат здесь, в странном замкнутом пространстве, и собирается ли тот отпустить наемника на волю или хотя бы дать позвонить кому-то из знакомых, но интуиция категорично заявляла – нихрена подобного Джонни делать не собирается, а после таких вопросов только если насторожится еще сильнее.       Сколько у Ви времени, пока рокербой будет шариться по сети, зачем бы он туда ни полез? При самом шикарном раскладе – с полчаса.       По быстрым прикидкам рисовались три варианта: покорно ждать возвращения Сильверхенда, полностью положившись на него; обнулить рокера, а потом выворачиваться из шкуры в попытке втащить не только собственное непослушное, но заодно и его тяжеленное тело по ступеням наверх - и это если Джонни еще не спиздел о тачке; провести хотя бы разведку, чтобы определить их примерное местонахождение, возможно, наткнуться на кого-нибудь левого и попросить позвонить неважно кому – Панам, Керри, Вику, Риверу, да хоть Реджине или Падре.       Или попасть к мусорщикам, которые не погнушаются разобрать его на органы.       Или наткнуться на ебаната, и тот обнулит его за просто так.       Или все-таки повстречать сердобольного сознательного гражданина.       Ведь и в Найт-Сити случаются чудеса, не правда ли, чумба? Ну хотя бы раз в год должны.       А вот если они где-то в Пустошах, то без подмоги или сопровождения он точно не жилец. Тут уж даже не знаешь, молиться о том, чтобы помереть собственной смертью или все-таки чтоб тебя грохнули Стилеты.       Все такое заманчивое, что от выбора глаза разбегаются, как мальстремовцы при виде Макс-Така.       Неудовлетворенность, настороженность и привычка не доверять подобным харизматичным уебанам, помноженные на все усиливающуюся тягу именно это и сделать, – расслабиться и довериться – абсолютно забраковывали для соло первый вариант. Поступок слабака, не готового отвечать за свою жизнь, сваливающего решение своих проблем на других. Соблазн, видимо, из-за общей усталости был велик, но чем восхитительнее он казался, тем непреклоннее Ви отметал его в сторону. Ну уж нахер. Дорогой слюнтяев наемник никогда не ходил и начинать не собирался.       Приступ иссушил Ви настолько, что даже двинуть пальцами казалось теперь нереальным подвигом. Утомление накатывало могучими волнами, настойчиво размазывая его по постели. Башка была тяжелой, а мышцы до сих пор подрагивали после неестественного напряжения.       Но разве не к великим свершениям готовила его вся недолгая жизнь, а?       В жопу слабость.       В жопу сомнения.       В жопу жалость к себе.       Так разведка или… нейтрализация и побег?       Голова сидящего на полу у дивана рокера была опущена низко, слегка вьющиеся на концах темные пряди частично скрывали заросшее густой черной щетиной осунувшееся лицо с заострившимися чертами. Он выглядел уставшим, вымотанным, но все равно упрямым до безумия. Крупные руки с длинными пальцами лежали на стройных бедрах ладонями вверх – из основания правой, украшенной татуировкой кобры, вился шнур личного порта, коннектящийся к сетевому кабелю, тянущемуся к точке подключения. Веки рокербоя подрагивали, жесткие губы периодически еле заметно кривились, будто он вел с кем-то спор и был своим оппонентом дико, бешено недоволен. Шевелились коротко и нервно узкие босые грязные ступни. Помаргивающий экран голопроектора бросал на смуглую кожу синие мертвенные блики, и Сильверхенд в этом свете вдруг показался уже пугающе неживым. До почему-то замершего на миг сердца.       Мотнув головой и сжав челюсти до хруста, наемник не без усилий заставил себя мыслить относительно ясно, стряхнув сочувствие.       Хуй рокеру, а не новый последователь.       Можно отключить ублюдка от охлаждения, а затем от сети. Перегрев рубанет импланты, покрашит системы и с высокой вероятностью вскипятит его мозг. Но исход не стопроцентный.       Можно добраться до кухонного блока, там должен быть нож. Но выйдет ли у наемника подняться на ноги, которые все еще безапелляционно слали его нахуй с такими затеями?       Скорее всего, нет.       Сил удавить рослого здорового мужика подушкой Ви точно не хватило бы, не говоря уже о том, чтобы задушить голыми руками, сломать шею или перебить трахею.       Сколько бы соло ни тщился быть холодным и расчетливым, профессиональным, но жалкие сомнения, ставшие его верными нежеланными спутниками, все равно вкрадчиво толкнулись в мозг, а после засели там знатной занозой.       Он ли это? Серьезно, он, настоящий Ви? Старательно размышляющий, как бы поудачнее прикончить чумбу, который, похоже, вытащил его из-за Заслона, худо-бедно выхаживал неделю с лишним, неподдельно психанул, когда выяснил, что у наемника амнезия? Того, кто, кажется, искренне, как мог, заботился о нем?       Или же в наемнике сейчас поднял голову тот самый искореженный безжалостный уебан, не помнящий себя, колеблющийся в любой эмоции, перемолотый годом беспорядочной и бесполезной резни?       Нормально ли лишить жизни человека, который пока не причинил Ви реального вреда, пусть и вел себя невероятно странно, пусть и был подозрительным, как боевой бот Милитеха с маркировками Арасаки на службе разведотряда Кан-Тао?       Оправдывает ли цель средства?       Внезапный ужас налетел песчаной бурей - сухой, ранящей, слепой и яростной.       Если соло обнулит Джонни, то уже никогда не услышит этого восхитительного, наглого, ехидного, хриплого голоса, одним своим звучанием прогоняющего большую часть жутких теней и убаюкивающего смятение. Необходимого даже для того, чтобы банально дышать, не обваливаясь ежесекундно в идею вышибить себе мозги при первой же подвернувшейся возможности. Одна мысль об этом полоснула настолько невыносимо, словно Ви собрался себе оттяпать ногу наживую или провести себе же полостную операцию без наркоза. Или уничтожить без остатка собственную душу. Этот голос был ему, блять, до одури нужен. Парадоксально, непонятно и страшно. Любому, кто покусился бы на эту единственную на данный момент в жизни наемника святыню, Ви перегрыз бы глотку.       Так, может быть, соберись да и прикончи себя, еблан, если решил собственноручно убить рокера?       Это всего лишь голос. Чужой голос. Голос не может быть необходимым, это глупо, нелогично, пафосно и уебански.       Вероятно, рокербой был прав, и соло себя потом схарчит до последней крошки, замученный совестью, раздираемый подозрениями: а вдруг он, и правда, знал Сильверхенда, а сейчас забыл?       Или же это очередная ложь и манипуляция ебанутого пиздабола, оживившего его и держащего взаперти?       Сука, как же сложно, блять!       Но в одном небритый рокерский мудила был охереть как прав. Пока есть сомнения, прикончить его Ви не сможет.       И это было прекрасно, это было наемнику по душе, потому что это была справедливость, свойственная его старому «Я». Это было правильно.       И дело, конечно же, вовсе не в низком насмешливом голосе, поразительно и необъяснимо закрепляющем реальность.       Вовсе не в нем.

***

      Полчаса для смертельно вымотанного Ви, с трудом справляющегося со своими конечностями – это было одновременно пиздецки мало и, как ни парадоксально, целая вечность.       Но соло старался. Как и всегда, старался на пределе своих возможностей.       Выбросить непослушную левую руку вперед, упереться локтем. Подтянуться рывком и одновременно выбросить вперед теперь уже правую руку. Подтащить следом тяжеленное, неподъемное тело, скрипя зубами, сдерживая стон, рвущийся из глотки от неимоверных усилий.       Энграмма Джонни была записана на биочип Арасаки. Биочип был разработан для подселения энграммы в мертвое тело. Значит, де Шон прикончил Ви своим выстрелом? Каким образом конструкт рокербоя вообще оказался на щепке Арасаки? Он не обнулился при взрыве? Его захватили и... что? Заперли в Микоши и полвека рихтовали Душегубом из любви к искусству? Или просто за то, что он такой мудила? Тоже вполне себе вариант. Может быть, и поделом за такой-то чудовищный теракт, даже при учете охуенно благородной цели. Стоило ли прекращение корпоративной войны стольких жертв?       Четверть ляма народу одним махом по самым скромным подсчетам. Весь центр города в руинах. Пиздец, еб твою мать…       Конец кровавой изматывающей войны. Временное изгнание корпоративных монополий.       Не сейчас, блять! Будто мало в настоящем мозгоебли и без глобальных философских вопросов о соразмерности цели и средств, проступка и искупления...       Бицепсы и плечи дрожали так, что чудилось, словно вибрирует и мелко трясется даже пол под наемником. Воздух вокруг казался раскаленным, как и собственная башка, а вот окончательно отказывающиеся работать ниже колен ноги наоборот леденели, точно их сунули в морозильный ящик отдельно от всего остального Ви.       Сколько соло ни прогонял в голове слова Джонни, ничто внутри не отзывалось на эту информацию. Никакого даже малейшего ощущения неправильности. На биочипе был новомодный нейровирус, который в итоге выжрал мозг соло настолько, что с жизнью это было уже несовместимо.       Волосы взмокли от пота и невыносимо раздражающе лезли в глаза. Абсолютно уебанская стрижка, неудобная, бесячая непередаваемо. Выдох рванулся из глотки с хрипом, когда Ви резко и утомленно сдул пряди с лица, не прекращая упорно неловкими рывками подтягивать свое тело к нижним ступеням.       Останавливаться было нельзя, потому что возобновить движение он бы уже не смог.       Кто мог знать о нем те мелочи, которые вывалил на наемника рокербой?       Кто, кроме энграммы, обретавшейся в его мозгу и имевшей полный доступ к его памяти, чувствам и мыслям? До чего же, блять, отвратительный и гадкий концепт. Вся душа нараспашку, со всеми тайнами и неприглядными сторонами. Не спрятать, не скрыть, никуда не деться.       Таких нюансов не знал про наемника ни один человек – ни про нелюбовь к коронному блюду Мамы Уэллс, ни про медитативную манеру пересчитывать полосы света на полу, ни про все остальное. Часть выводов, наверное, можно было сделать при банальном пристальном наблюдении за поведением Ви, но отнюдь не все.       Выходит, Сильверхенд не лгал?       А не мог ли он работать на Альт? Это казалось совершенно бессмысленным с точки зрения происходящего, но объяснило бы такую информированность о секретах соло. Она распустила всю его личность на тонкие нити кода. Она знала о нем все. Могла ли она передать это знание рокеру? Да. Но нахера?       Нет ответа. Нет логики. Нет причин и поводов.       Но то, что Ви их не видел, вовсе не означало, что их не было на самом деле.       Снова тупик.       Искусанные губы превратились в сущие лохмотья изнутри и окончательно пересохли снаружи. Судя по привкусу железа, нижняя, и так все еще опухшая после припадка, видимо, треснула, но наемник только ухмыльнулся широко, безумно и непередаваемо довольно, больше почувствовав, нежели увидев, как его дрожащие пальцы коснулись нижней ступени.       Пульс ебашил в ушах паровым молотом, картинка в глазах двоилась и размывалась, его трясло от усталости, а нижняя часть тела, кажется, рубанулась напрочь, но он, сука, дополз. Он это сделал! И все сомнения в собственных силах могут отправляться оптом нахуй.       Осталось только преодолеть лестницу…       - Поразмялся? Похвально. На этот раз превзошел даже самого себя. Делал ставку на то, что найду тебя где-то посреди подвала, но ты, как и всегда, сумел удивить. Браво, Ви, - насмешливый низкий голос настиг Ви, когда тот только успел набрать воздуха перед тем, как сконцентрироваться и забросить локоть на первую ступень кажущейся снизу бесконечной лестницы. И хотя за оглушительным барабанным сердцебиением, гремящим в ушах, Джонни звучал глуховато, но все ядовитые нюансы в тоне отлавливались отлично. Как и пара ленивых хлопков ладоней в пародии на аплодисменты. – Отлично придумал, хвалю. Как раз пора начинать потихоньку физическое восстановление, если хочешь превратиться в настоящего мальчика, Пиноккио.       Так значит, это все-таки подвал? Хоть что-то.       Не успел!       Казалось, что времени было еще валом – достаточно, чтобы не только покорить невозможную уступчатую вершину, но и успеть глянуть хотя бы одним глазком, что там наверху.       Ну еб твою мать!       Очень хотелось отдышаться, перевернувшись на спину и уставившись в потолок, но организм решительно заявил, что они выдохлись окончательно. Ви мог мечтать о чем угодно, хоть о личном острове, хоть о мире во всем мире, хоть о той синеволосой из Us Cracks в своей койке, но все, что ему достанется после этого пизданутого рывка, это опасть на холодный пол как есть – на животе, взмокшему как мышь, трясущемуся, уронив раскрасневшуюся рожу на предплечье.       - Скажи спасибо... что я полз... по направлению от тебя, а не к тебе... мудила… А то все могло бы сложиться... совсем иначе… для одного древнего рокера… Куда как печальнее, - обжигающее тяжелое дыхание рвалось коротко и сипло, болели ушибленные колени и локти, ослабшие мышцы дергало в агонии, раскалывалась пылающая голова, но против воли соло все равно лающе и отчаянно хохотнул. - Заебись потренился. Щас полежу немного... и пойду, блять, на второй заход.       Это был героический спринт по-пластунски.       Изначально обреченный на провал, но безусловно достойный упоминания в веках.       - Да ты ж мой гордый марафонец! – видеть саркастично умилившегося рокербоя из этого положения Ви не мог – да и в целом, наблюдал только матовую черную ткань раннерского костюма, обтягивающего его собственную руку, да мелкий отрезок серого бетонного пола, но зато сквозь затихающее сердцебиение слышал, как Сильверхенд перемещался где-то в глубине подвала. Кажется, переодевался, потом сбросил что-то мелкое и легкое на пол, встряхнув ткань. Ебучий вчерашний попкорн? – Лучше отложи до завтра. Лишняя нагрузка во вред, сам знаешь, чемпион.       Приблизившись в несколько энергичных, быстрых и пружинистых шагов, рокер торжественно перешагнул через наемника, поднялся по ступеням и, судя по звякнувшей кратко панели, спокойно и буднично изменил код доступа.       Блять. Сучара.       Раздраженно фыркнув, Ви попытался поднять голову, но мышцы шеи упорно сопротивлялись, убеждая его еще немного попялиться в пол.       - Чтобы зазря не шарился в ночи, если в твою упертую башку придет такая ебанутая идея, могу вытащить тебя наружу и показать, что мы находимся посреди Пустошей, Ви. Хочешь убедиться? - вновь аккуратно перешагнув соло, теперь уже в обратную сторону по направлению к ванной комнате, Джонни щелкнул зажигалкой. По комнате поплыл оглушающе приятный запах сигаретного дыма, который Ви с наслаждением кратко втянул носом. - Ты, конечно, пиздецки упоротый параноидальный червяк, но, готов спорить, осилить ползком расстояние отсюда до самого Найт-Сити, собрав все колючки с кактусов брюхом и набив полную жопу песка, не удастся даже тебе.       Пустоши, получается. Подвал в Пустошах. Окраины Найт-Сити.       Уже что-то.       - Нахрен иди. Нагулялся уже на сегодня, - глотку, надорванную тяжелым дыханием, саднило, а курить хотелось так, что наемник, кажется, душу бы продал за пару затяжек. На удачу закинуть эту идею рокербою Ви не успел - шаги босых ног Джонни уже отдалились, а в душевой хлынула вода.       Можно было бы в очередной раз удивиться безразличию рокера, но, с другой стороны, пытался свалить соло сам, так с чего бы теперь возмущаться?       И если уж говорить совсем откровенно, то Ви Сильверхенду был где-то даже благодарен за то, что тот не уязвил его достоинство, моментально вписавшись тошнотворно жалостливо помогать и заботливо волочь его обратно на койку, а вполне себе спокойно и отстраненно дал шанс отлежаться и попробовать добраться обратно самому.       Ровнехонько через пятнадцать минут наемник вновь близко-близко любовался охерительным видом пола, к этому моменту уже несколько подзаебавшим. Можно было рассмотреть каждую мелкую неровность, а в нос забивался знакомый, душный и пыльный запах бетона. Отдохнув какое-то время у ступеней, Ви умудрился со скрипом протянуть с пару метров обратного пути, но тут конечности отказали безапелляционно, и он валялся бесполезной грудой недалеко от порога ванной комнаты. Зато башкой в сторону кровати, а не лестницы – это ли не победа? Слушал приятный низкий звук капель, барабанящих по металлу и пластику, вдыхая тепло и влагу ароматного пара. Вот по чему соло совершенно адски соскучился, так это по отличному горячему душу.       Откровенно говоря, дико истосковался Ви по очень многим вещам: по аппетитному куску пиццы с салями, обжигающему небо расплавленным синтетическим сыром, по приторно-сладкому синтокофе, по возможности ходить своими ногами, по ощущению силы и ловкости собственного тела, по сигаретному дыму, терпко наполняющему глотку и легкие, по штурвалу в руках и на скорости мелькающим пейзажам за окнами тачки, по тяжести надежного ствола в руках и рваной отдаче после выстрела, по приятной здоровой усталости вечером, от которой клонит в крепкий сон, не расцвеченный мутными кровавыми кошмарами.       Но в первую очередь наемник бы отдал очень и очень многое за простейший горячий душ.       Вывернуть почти на кипяток, чтобы всю ванную затянуло паром, оседающим каплями на поверхностях, намылиться до густых хлопьев пены, сунуться под самый мощный напор, осесть на пол и тупить так минимум с полчаса, пока не размажет окончательно. Можно в темноте – это было бы вообще прекрасно…

***

      - С удовольствием бы поглядел, как робот-пылесос будет стучаться в твою пустую башку, мой маленький наемник, но есть мнение, что ты отморозишь яйца на бетонном полу. А простатит – страшная вещь, - в какой-то момент убаюкивающее жужжание электробритвы в сочетании с приятным теплым запахом душа вырубили Ви наглухо – он то ли уснул, то ли отключился от переутомления. И даже успел увидеть сон о том, что усталый после заказа задремывает у себя дома, в М10, на диване. Почти чувствовал под коленками привычную тяжесть инопланетного лысого тела мистера Нибблза. И чье-то теплое плечо под виском. А где-то в коридоре разносились вопли никогда не смолкающей рекламы: Мунчис, Ни-кола, Мистер Перчик. И даже Rayfield - охуенно уместный промоушн для мегабашни с ее протекающими потолками, искрящими коммуникациями и потертыми лестницами, украшенными слоями граффити. Переругивались соседи, кто-то в коридоре предъявлял кому-то за разбодяженную наркоту. Смеялись и визжали дети. И так по неизменному бешенному кругу.       Сон во сне. Рекурсия чертова.       Теперь же все эти звуки сменились гудением ползающего где-то в отдалении пылесоса и негромкой музыкой из динамиков приемника. А перед глазами маячили узкие костистые ступни рокера. Длинные большие пальцы шевелились, выдавая как и обычно раздирающую мужика на лохмотья энергию. Остальные пальцы то судорожно нервно поджимались, то расслаблялись.       Интересно, если Джонни полностью обездвижить, когда он бодрствует, как быстро он сойдет с ума еще сильнее, чем он безумен сейчас?       - Поверю твоему богатому старческому опыту, хроник, - хрипло рыкнул соло смуглым, не ведающим покоя стройным ногам. Поднять башку, опереться на ноющие локти и обратиться инстанцией выше у Ви сил все еще не было.       - Выспался немного? – несмотря на насмешку, звучавшую в голосе Джонни, тот казался феноменально собранным, сосредоточенным и раздраженным. Будто случилось какое-то дерьмо, но рокербой ситуацию уже повертел так и этак, обмозговал, сделал выводы и принял решение. Но даже эти напряжение и серьезность не мешали ему походя съязвить.       Наугад соло ткнул непослушной рукой куда-то вбок и вверх, надеясь, что хотя бы на этот раз мелкая моторика ему подыграет, и фак получится узнаваемым. Тщетно, конечно же. От сна на холодном полу конечности затекли окончательно, а мышцы все так же надрывно вопили о том, что он уебан, а им – временный, но пока что полный пиздец. Оставалось рассчитывать, что Джонни, как матерый мудила, поймет, что Ви ему тут не большой палец пытался показать и не «Окей» оформить.       Болтающуюся дрожащую кисть уверенно поймала горячая жесткая ладонь, обхватила надежно, и Ви дернуло с пола вверх. Закинув руку наемника себе на плечи, Сильверхенд крепко вцепился длинными пальцами в его бок, удерживая на ногах. Монетки энни и болты он этими пальцами гнул что ли? Иногда рождалось смутное подозрение, что и вовсе – шпалы. Гитараст хренов. Назавтра и правая сторона торса будет покрыта знатными синяками, можно было к Мисти за раскладом не ходить. На левую, вечно разукрашенную непроходящими кровоподтеками, Ви уже давно плюнул.       - Шевели ногами. Это ты можешь, не пизди-ка мне тут, - длинные волосы рокера все еще были влажными. От стыка шеи и плеча Джонни, куда хочешь не хочешь уткнулось лицо соло, исходил приятный одуряющий аромат чистого тела и свежести, а мокрые черные пряди, холодящие прижатый к ним висок Ви, уже парадоксально пахли никотином. Само собой. Было б чему удивляться. Как убедиться, что Джонни Сильверхенд умер? Никак, чумба, он все равно будет курить. Отросшая за последние дни борода рокербоя была укорочена до состояния щетины и колола лоб наемника абсолютно нещадно, вызывая странные электрические разряды почему-то в районе горла, теплом спускающиеся по груди вниз. Реакции этого тела иногда не то что озадачивали наемника, а вообще ставили в тупик. Напрягшись на миг, Ви прислушался к себе, пытаясь определить, не предвестники ли это очередного полноценного припадка. Но нет, дурацкие мелкие удары тока просто существовали – приятные, похожие на ощущения от мимолетного прикосновения к эрогенной зоне. Хуйня какая-то. – Весишь пока без боевых имплантов как дохлый опоссум, не больше, но это не повод филонить. С этого момента, Ви, буду тебе только помогать, усек? Пора возвращать тебя в строй. Довольно таскать тебя на руках как принцессу, раз уж ты такой прыткий.       - Иди нахуй, – поразительно, но при манере общения Джонни с этой фразы можно было без зазрения совести начинать или продолжать любой разговор с ним. Точно ни разу не ошибешься. Всегда уместно и заслуженно. С трудом, но упорно перебирая поочередно непослушными ледяными ногами, соло умудрился до самой постели, оказавшейся неаккуратно перестеленной, так и не повиснуть на рокербое окончательно. Гордо хотелось посоветовать Сильверхенду теперь выкусить, но тот и изначально в Ви, кажется, ничуть не сомневался. Как последняя падла. Так что даже позлорадствовать не удалось. – Это тебе за принцессу, мудила. В остальном – полностью согласен.       - На классику перешел, – фыркнул совершенно нелогично довольно Сильверхенд, словно наемник его только что своим братаном кровным назвал, а не послал в пешее эротическое. – Явно оживаешь, еблан.       Приятно было порадовать себя ложной надеждой на то, что безумный день, начавшийся с того, что наемника облапал, оставив на память яркий засос на шее, незнакомый мужик, оказавшийся Сильверхендом, выправлялся. Возможно, этот утренний заеб стоило бы попробовать прояснить, но так как рокер не проявлял больше никаких диких поползновений, Ви решил промолчать. Ответ Джонни мог с одинаковой вероятностью как ничего и не значить, так и изрядно осложнить их общение. Окружение не перестало поражать своим безумием, но казалось хотя бы реалистичным. Ну, то есть, дичь-то, конечно, полная… но настоящая, родная. Скорее всего, не цифровая. И не шизофреничная. В помещении одуряюще пахло горьким кофе и сигаретным дымом. Постельное белье под ладонями было гладким и восхитительно чистым. Тело, пусть и измочаленное избыточной физической нагрузкой, но ныло все же привычно, неопасно. Соло мог говорить. Соло мог хоть и ограниченно, но все же двигаться сам, и это давало вполне твердую надежду на то, что он восстановится до нормального уровня.       Вот только восседавший перед Ви верхом на стуле рокербой портил всю малину своим хищным лицом и жадным, сосредоточенным, серьезным взглядом.       Толстостенная кружка в руках Сильверхенда исходила паром, рисуя рваные туманные языки, периодически скрывавшие его небритую напряженную рожу от наемника.       - Поговорим как в старые недобрые? – рокер склонился вперед и положил предплечье, украшенное татуировками, на спинку стула. Блеснули массивные серебряные перстни, бросив блики на лицо Ви. Автоматически соло профессионально отметил, что кольца эти стопроцентно были не столько украшениями, сколько самой натуральной разновидностью понтового кастета, как защищавшего пальцы, так и дополнительно ранящего противника при ударе. Подув на кофе, Джонни сделал глоток и поморщился. Невкусно? Нет, слишком горячий. Мысли вкрадчиво сами скользнули в сознание Ви – уверенные, правильные. Хотя откуда бы ему знать?.. Что за ересь? Карие раскосые завораживающие глаза смотрели прямо на наемника безотрывно, казалось, не моргая вовсе. Мир вокруг снова уходил в тень, затмеваемый пылающей энергетикой рокербоя. – Ты и я. Как в одной голове.       - Хах, за глоток кофе и пару сигаретных затяжек я тебя готов слушать хоть всю мою оставшуюся жизнь, – фраза прозвучала иронично, но произнес ее Ви без улыбки, всей кожей чувствуя, что приятной беседа не будет. Поведя плечами, соло тряхнул головой, стараясь сосредоточиться, а после, уже спокойно встретившись с Сильверхендом взглядом, уронил небрежно свой традиционный вопрос, обычно адресуемый заказчикам и деловым партнерам. – Ну, и что теперь?