Предпочтение/Выбор

      Куромаку ходил по комнате, из стороны в сторону, и размышлял.       Почему он не может сказать Габриэлю, что чувствует к нему?       Для подростка ответ был очевиден: Бубенцов его не поймёт. Или поймёт, но не так. Или поймёт, но не примет его чувств, что было бы весьма оправданно, ведь о Клевере шла слава холодного, отстранённого, едва ли не бесчувственного отличника-зазнайки. От Габри стоило ожидать практически чего угодно, хоть он и выглядит весьма предсказуемо.       Стоит отметить, что за почти два года Куро успел узнать многое об этом человеке.       Габриэль любит получать новую информацию, углубляясь в неё.       Он легко адаптируется к ситуации.       В еде особо не привередлив. Да и не только в еде.       Габри весьма рассеянный, из-за чего у многих складывается о нём впечатление как о последнем дурачке.       Он всегда рад обществу Куромаку, даже если они вдвоём просто молча сидят на бетонной плите за городом пару часов.       А ещё Бубенцов был очень простодушным, но при этом отлично понимал, когда его пытаются обмануть, что весьма усложняло ситуацию для Клевера.       Но многое в шатене для сероволосого оставалось загадкой. Возможно, это и подкрепляло сомнения Куромаку, а именно из-за сомнений он и предпочитал молчать. Но долго ли он сможет скрывать это? Учитывая, что он попросту не умеет врать.       Как отнесутся ко всему этому родители? Мать уж точно не одобрит, будет читать лекцию о том, почему это неправильно, чем это опасно и элементарно отсчитает его за то что он влюбился именно в Габриэля — человека совершенно иррационального. А отец... Про то, как отреагирует Алебард, Куромаку и вовсе думать не хотел. Он может просто-напросто ограничить его общение с Габриэлем, повысив контроль над своим сыном, ссылаясь на религию и собственные взгляды. Да и вообще, взаимоотношения у них были весьма натянутыми всю сознательную жизнь подростка.       Возможно, к Зонтику они отнеслись бы помягче. Возможно, его бы без лишних колебаний приняли таким, какой он есть. Но Зонт и сам в этом сомневается, иначе бы давно уже рассказал всё родителям, так как их взаимоотношения с ним были выстроены на исключительном доверии.       Куромаку определённо не мог рассказать родителям обо всём этом. По крайнем мере до тех пор, пока не скажет об этом Габриэлю. — Куромаку?       Подросток поднял взгляд на дверной проём и увидел там Зонтика. Сероволосый жестом пригласил младшего брата пройти в комнату. — Чего тебе? — С тобой Данте поговорить хочет. — Ну и где он? — Здесь, — раздался знакомый голос из-за спины Куромаку.       Данте, стоявший на окне, вовремя увернулся от полетевшего в него крупного флакона с засохшим клеем. — КТО ВООБЩЕ ТАК К ЛЮДЯМ ВРЫВАЕТСЯ?! КАК ТЫ ВООБЩЕ НА ТРЕТИЙ ЭТАЖ ВЗОБРАЛСЯ?! — Я пойду?— шагнул в сторону выхода Зонтик. — Посиди здесь, ты нам вовсе не мешаешь, — остановил его Данте.       Зонтя с кислой миной плюхнулся на стул у двери. Куро с вызовом подошёл к однокласснику: — Если ты собираешься при Зонтике говорить о... — Вовсе нет. Это тебе.       Красноволосый отдал сероволосому энциклопедию. — Ладно, нам пора, — молвил юный философ, с улыбкой глядя на брата своего одноклассника. Жестом он приглашал его за собой, в окно. — Я л-лучше так, — ответил сконфуженный подросток, покидая комнату через дверь.       Зонтик выбежал в прихожую, схватил с вешалки свою курточку, накинул её на плечи и вышел на улицу, к Бубенцову. — А ты не замёрзнешь? — спросил у него голубоглазый, заметив, что он одет весьма легко, — Сейчас хоть и лето, но ночью всё равно прохладнее.       Красноволосый молча взял его за руку. Тепло его ладони для подростка было яснее любых слов. — Ну и куда мы пойдём сегодня? — спросил у него Данте. — Выбирай ты.       Подумав с минуту, Бубенцов сказал: — Предлагаю пойти туда, — показывая на крышу магазина с потухшей вывеской, в которой не хватало нескольких букв. — Л-ладно, — тихо ответил Клевер. Было видно, что его эта затея несколько пугала.       Данте тепло улыбнулся голубоглазому. — Не ссы, мы же вместе туда полезем. Чайку попьём.       Тем временем Куромаку продолжал расхаживать по комнате, листая книгу, и размышлять:       "А ведь я не давал Данте никакой энциклопедии. Да и не было у меня такой никогда..."       Между страниц лежал коричневый листок. Его подросток убрал на стол, решив осмотреть позднее.       "Что бы это могло значить?" — А что ты делаешь?       Сероволосый от неожиданности подпрыгнул и уронил энциклопедию на пол. — Я тебя напугал?       На подоконнике сидел Габриэль, поставив рядом с собой свои остроносые туфли. — Частично. — Ой, прости. — Я так понимаю, у вас с Данте залазить через окно на третьем этаже — это семейное.       Габри глупо хихикнул и почесал затылок. — Хе-хе, есть такое! Данте передал книгу?       Куромаку кинул взгляд на валявшуюся на полу энциклопедию. Это заметил и Габриэль. — Я её не специально уронил, — сказал сероволосый, как бы извиняясь. — Это потому что я тебя напугал?       Куро поднял книгу, закрыл её и положил на стол. — Моя неосторожность тоже сыграла определённую роль.       Он подсел к шатену, сделал глубокий вдох и спросил: — Слушай, Габриэль, у тебя на завтра есть какие-нибудь планы? — Вроде нет, а что? — Может, сходим куда-нибудь? — Конечно! А куда? — Куда бы ты сам хотел сходить?       Габри, немного подумав, ответил: — В парк развлечений! Туда как раз завтра Зонтик с Данте собираются. — Отлично, значит мы с тобой тоже туда пойдём. — Так они, вроде, на свидание собираются... — Так почему бы и нам не... В смысле, мы тоже... Мы просто прогуляемся, — несколько сконфуженно выдал Куро.       Габриэль несколько недоверчиво посмотрел на сероволосого, тем самым ещё сильнее вводя его в смятение. — Ты явно что-то не договариваешь...       Куромаку понял: это тупик. Сейчас ему нужно найти максимально убедительный ответ, чего у него, само собой, не выйдет; даже самое продуманное враньё из его уст лишь подкрепит сомнения Габри. Прямо сейчас шатен буквально видел подростка насквозь... — Я, конечно, извиняюсь за то что порчу такой момент, но вы очень громко разговариваете. Удивляет, что мать и отец не проснулись.       В дверном проёме стоял Курон. — Ой, Курон, привет, а ты чего не спишь? — простодушно спросил его Габриэль. — Встречный вопрос к Куромаку и тебе, Бубенцов. Что ты вообще здесь делаешь? — Сижу, с Куромаку разговариваю, — всё также просто отвечал остроухий, сложив пальцы рук "домиком".       А Куромаку тем временем был просто искренне рад, что его брат зашёл именно сейчас, слегка разрядив обстановку. — Я, конечно, понимаю, что сейчас летние каникулы, да и скачок гормонов даёт о себе знать, но это не повод мешать мне дописывать программу.       По лицу сероволосого было весьма заметно, что он бы с превеликим удовольствием кинул сейчас в своего брата-близнеца что-нибудь тяжёлое. Габри лишь спросил: — Скачок... Чего-чего? А что за программа? А как ты её пишешь? — Тебе это знать не обязательно, — коротко отрезал Курон, покидая комнату брата.       Куромаку встретился взглядом с Габриэлем и вспомнил, в каком положении находится. — Знаешь, Габриэль, я давно должен был сказать тебе это...       Сероволосый вспомнил, как однажды Данте посреди урока изрёк:"Говоря нечто важное, человек должен быть искренним".       "Да, сейчас тот самый момент", — решил Куро. Он взял в свою руку ладонь Габри, посмотрел ему в глаза и молвил: — Для меня ты явно нечто большее, чем просто друг. Ты мне нравишься.       Шатен с удивлением посмотрел на него и, улыбнувшись от всей души, молвил: — Ты серьёзно? Я тебе нравлюсь? Ты мне тоже нравишься!       Сероволосого это сильно удивило, но в то же время успокоило. И действительно порадовало. — Хех, я ведь и сам давно хотел тебе в этом признаться, но думал, что ты можешь рассердиться, — глупо хихикнув, Габриэль кинул выразительный взгляд на тяжёлые книги, тем самым в очередной раз повергнув Куромаку в смятение. — Что ж, твои мысли весьма предсказуемы. Извини, — виновато молвил он.       За окном что-то грохнуло. Габри глянул туда, вернулся к сероволосому и, говоря с нежной улыбкой: — Мне домой пора. Спокойной ночи, — чмокнул Куро в щёку, надел ботинки и выпрыгнул в окно.       Клевер выглянул и убедился, что всё в порядке. Бубенцовы стоят рядом друг с другом, у старшего на руках спит Зонтик. — Сейчас пойдём домой, только грустинку в комнату отнесу, — последние слова Данте произнёс с особенной нежностью.       Куромаку закрыл окно, тронул место на лице, до которого буквально только что касался его любимый своими тёплыми пухлыми губами. От осознания этого на лице сероволосого загорелся румянец и появилась искренняя улыбка.       Сегодня подросток уснул совершенно счастливым, отбросив негативные раздумья в сторону.