С тех пор, как ей исполнилось 11 лет, мисс Грейнджер, сама того не подозревая, маячила где-то на заднем плане сознания Люциуса Малфоя. Скажи он ей об этом, она наверняка бы страшно изумилась. Но, тем не менее, это было так. Во-первых, она была той самой, кто обошел его сына в учебе. О, он прекрасно помнил плаксивый голос Драко, каждый год твердивший «наверняка ей просто подсуживают учителя, ведь Дамблдор и Макгонагалл тоже были гриффиндорцами». Увы, лорд Малфой понимал, что это не могло быть правдой. По крайней мере, Снейп считал, что девчонка достаточно умна, чтобы тягаться с его наследником. А Снейпу он верил. Во-вторых, она была подружкой этого Поттера. И ее имя упоминалось слишком часто. Почти всегда, когда мальчишка умудрялся выкинуть очередной финт. В-третьих, и самых важных, она была грязнокровкой. Девицей, явившейся в мир магов, чтобы его извратить. Она и извращала его, как могла, нарушая все существующие законы, писанные и неписанные, вырываясь вперед, вечно кого-то защищая, прикрывая своего нелепого очкастого дружка…Со своей кудрявой головой, мелькавшей то здесь, то там, она напоминала Люциусу огонь. Пламя, пожирающее устои его мира. Неостановимое, неугасимое. В ней было столько жизни. Какой-то отчаянной, жаждущей, борющейся. Наверное, это ее и спасало. И спасло в его доме. Он ведь загадал тогда, глядя на нее, распластавшуюся на мраморных плитах пола: если она выберется из лап Беллы, значит в этой войне и для него еще не все потеряно. Если она выберется, он вытащит семью и выживет сам. Маги всегда суеверны: уж им-то лучше других известно, что в этом мире нет случайностей. А потому, в том, что девчонка сбежала, он увидел знак. И всякий раз, готовый опустить руки, он вспоминал ее непокорный яростный взгляд, брошенный на его свояченицу. Тем и держался.
Он помнил ее в день финальной битвы. Она была очень худой и очень чумазой. Но в ее измученном теле все еще сиял – то ярче, то бледнее, тот живой огонь. Когда показалось, что Поттер погиб, Малфой почему-то думал не о победе. Он решал, что делать с Грейнджер. Отдать ее в руки Беллочки, желавшей поквитаться за случай в мэноре, или Сивому, любителю юных дев, было бы кощунством. Он не мог избавить ее от грозившей участи, разве что взять дело в свои руки. Последняя милость поверженному врагу. Это будет хотя бы быстро. И почти безболезненно. Почему-то он не мог допустить, чтобы ее пытали...
А потом все резко изменилось. В Азкабане Люциус почти не вспоминал о занозе, не до того было. Но как-то вдруг странно удивился, не увидев ее на суде. Он раз за разом оглядывал зал, то и дело натыкаясь на лохматую шевелюру Поттера, который, вопреки ожиданиям, не выглядел победителем. Слишком растерянный и потухший. Словно тоже нуждался в огне своей Гермионы.
После освобождения Малфой был слишком занят, чтобы выяснять, куда делась девчонка. Хотя тишина, окружавшая ее имя, интриговала. Ни фото в газетах, ни сплетен, ни слухов…Ни-че-го. Однажды, разбирая завалы «Пророка», накопившиеся за время его отсутствия, он натолкнулся на сообщение о ее помолвке с одним из многочисленных Уизли. С тем, что все время таскался с Поттером. А после – ни слова. Будто волшебный мир вычеркнул свою героиню. За всем этим чувствовалась какая-то тайна. Люциус даже проверил, негласно, конечно: тот самый Рональд не был женат. Вокруг Грейнджер определенно существовал заговор молчания: молчали Бруствер и Макгонагалл, молчали Уизли и Поттер, молчала даже, что по-настоящему тревожило, неугомонная Рита Скитер.
Он увидел девчонку лишь спустя три года: до темноты загорелую, всю какую-то нескладную – тощую, еще лохматее, чем была. А на лице сияли полные жизни глаза.
За то время, что ее носило вне Англии, она пообтесалась, приобрела опыт и спокойную уверенность – он чувствовал это в каждом ее жесте. Даже его вызов не смог смутить ее. Она отлично умела сражаться. Настолько, что провела его как первокурсника. Его раздражало не то, что он недооценил ее. Нет, Люциус умел принимать поражение. Хуже всего было думать, где и с кем эта невыносимая девица приобрела свои навыки, такие не идущие ей женские уловки. Тогда, очнувшись на полу кабинета, он долго не двигался, вызывая в памяти взбудоражившие его образы. Вот она, чуть запыхавшись, отражает его атаку. Вот – лежит под ним, слишком маленькая и хрупкая. Вот – расслабляется, скользя ногой выше, выше. Ее губы лениво оставляют мягкие поцелуи. А во взгляде появляется что-то такое…Он не мог ошибиться, это было
желание. Страсть, горящая в ней. И она была – для него. Люциус настолько поразился, что не заметил фальши. За что и поплатился. Она, наверное, долго над этим смеялась.
Появление Грейнджер не разрешило мучавших его вопросов. Напротив, их стало больше. Почему она бросила Поттера и этого рыжего жениха? Где провела годы? Что изменило ее? Перешептывания, не утихавшие в Хогвартсе с приездом ведьмы, ответов не давали. Должно быть, она хорошо скрывала свое прошлое. Но что в нем таилось? Был ли тот демонстративный поцелуй лишь вызовом его обиженного сына? Или Драко и Грейнджер связывало нечто большее? Секретов у грязнокровки было явно больше, чем ей полагалось иметь. И Малфой намеревался их раскрыть.
Дела девчонки почему-то волновали его. Оттого он и дал согласие Кингсли: что бы не задумали эти министерские идиоты, это обернется новыми проблемами, которых он ей не желал. Не после той войны. Грейнджер же, как на зло, опять лезла не в свое дело. С чего он решил, будто она повзрослела? Хочет обыграть тех, с кем он и вовсе предпочел бы не связываться…а у самой даже ковра нет. Надо же до такой степени о себе не заботиться. Абсолютно сумасшедшая, как и все, кто попадал на Гриффиндор. Вспомнить хотя бы Сириуса…Блэк. И почему ей пришло в голову стать Блэк? Неужели ее беспокоил недостаток аристократизма? Поверить в такую унизительную слабость было, пожалуй, сложно. С другой стороны, должны же быть у нее слабости? Кроме непонятной тяги к Поттеру. И этого громадного кота, который ходит за ней как приклеенный. Странно, что сейчас не увязался. Им бы пригодилась охрана. Он, конечно, сумеет защитить ее, если что-то пойдет не так.
На этот раз сумеет. Но вряд ли она в это верит. Иначе палочка не скрепляла бы сейчас ее светлый пучок…Блондинкой, надо признать, она выглядела ужасно. Слишком холодно. Ни грана ее теплого сияющего света. Как будто заморозили саму жизнь. Впрочем, теперь это даже к лучшему. Больше вероятности, что ей…
им…поверят.
***
Придерживая спутницу за локоть, лорд Малфой устремился в просторный холл обычного, правда, очень дорогого маггловского ресторана. Помог ей снять манто, едва удержавшись, чтобы не коснуться открытой полоски кожи чуть выше ключицы. У этого порыва не было эротической подоплеки...Ему просто было интересно, каково это - прикасаться к коже грязнокровки. Такой тонкой, что видна была пульсирующая венка на шее. Девчонка не могла сейчас не нервничать, даже если не подавала вида: слишком молода для таких авантюр. Хотя, стоило признать, в подобранном им платье ведьма смотрелась почти женщиной.
Чересчур женщиной. В ее обычных безразмерных тряпках уныло-болотного цвета она была угловатым подростком. Он однажды незаметно проверил, так, из любопытства: не висят ли на ней чары видимой юности. Не висели. Чар гламура тоже не обнаружилось. Зато отводящие глаз покрывали от шеи до ступней. А защитные отрикошетили так, что он едва удержался на ногах. Вопросов только прибавилось.
Улыбающаяся официантка быстро провела их к заказанному столику. Место ведения переговоров выбирал он сам – одно из условий договора с Кингсли. Перебрав варианты, Люциус остановился на этом. Здесь было достаточно пусто для того, чтобы ими не заинтересовались, но в то же время хватало магглов, чтобы пришедшие не пошли на открытое столкновение. Что ж, ему приходилось признать, что и от наличия магглов иногда был толк.
Учитывая вероятность нападения, он усадил Грейнджер слева от себя – этот давало возможность быстро отшвырнуть ее с линии огня. Пусть грубо, зато действенно. В случае чего, даст ей пару секунд форы.
***
Заслонившись меню, он еще раз оглядел девчонку: все-таки зря он заказал для нее платье. Нет, увидеть ее в нормальной одежде Люциус хотел давно. Более того, он не ошибся: ей действительно шли хорошие вещи. Но вряд ли она часто носила их. За последние пять минут она уже в третий раз пыталась закатать рукава. Пресекая очередную попытку, он накрыл ее ладонь. В ответ ведьма вздрогнула и подняла глаза. Ледяные синие глаза.
- Мисс Грейнджер, перестаньте нервничать, иначе нас раскроют еще до начала встречи, - прошипел он, придвигаясь непозволительно близко для бывшего Пожирателя смерти, и вполне допустимо – для дальнего родственника.
Широко улыбаясь, будто услышала комплимент, Гермиона высвободила руку. К их столику уже подходили двое.
- Мистер Малфой, мисс Блэк, - поклонился упитанный коротышка. – Я и мой коллега, - он указал на своего коренастого сопровождающего, - узнали, что вы проявили интерес к некому…ингредиенту. Мы готовы способствовать его получению.
Люциус заметил, как Грейнджер кивнула, выжидающе склонив голову.
- Вопрос лишь в цене.
- Лицо, чьи интересы я представляю, желало бы прояснить это в первую очередь, - коротко заметила девчонка.
- Понимаю, - толстяк одобрительно скривился, доставая самопишущее перо. – Мы оцениваем работу в…Перо порхнуло по салфетке, вырисовывая цифры.
- Я не уполномочена принимать решения без консультации с заказчиком, - заметила ведьма, бросив взгляд на написанную сумму. – Тем не менее, если мы сойдемся, мне нужна информация о сроках исполнения. И…определенные гарантии. Ваш гонорар весьма велик, сами понимаете: я не хочу оказаться крайней.
- Не беспокойтесь, мисс, как только мы получим аванс, за дело возьмутся профессионалы.
- Хорошо, каков задаток?
- 10 процентов. Если Ваш работодатель согласится на наше предложение, опубликуете в «Ежедневном пророке» объявление: «Молодая ведьма желает познакомиться с волшебником, любящим животных». В следующем номере мы передадим координаты места, куда принести деньги.
Колеблясь, Грейнджер обдумывала условия. Наконец, она уточнила:
- И все же, каковы гарантии?
- Никаких. Мы не даем клятв и обещаний. Но здесь мы единственные, кто может помочь.
- Хорошо. Я поговорю с тем, чьи интересы представляю. И сообщу Вам.
- В таком случае – до связи.
Мужчины одинаково поклонились и направились к выходу. Только теперь Люциус ощутил, как пальцы судорожно стискивают палочку, надежно скрытую под полой пиджака.
Дав притихшей Грейнджер допить принесенное официантом вино, он, едва притронувшись к своему бокалу, встал из-за стола. Отодвинув стул с сидящей на нем девчонкой, поднял ее и, жестко сдавив запястье, чтобы не вздумала вырваться, повел прочь.
