Сердце дракона

Малфою нравились такие поместья. Они пахли неброской роскошью, богатством, передававшимся из поколения в поколение, старой надежной магией, окутывавшей территорию мягким коконом. Странное чувство загнало его сюда в этот вечер, и он уже опасался, что не раз придется сожалеть о сделанном. Напряженное лицо Нарциссы, улыбавшейся чуть настороженно, словно ожидая подвоха, кудрявый великан де Морне встречавший гостей в паре с тонким, похожим на гибкое животное американцем, запах моря – острый и прохладный: все создавало неуловимый флер беспокойства, созвучного его внутренним страхам. Завтра ему предстояла встреча с одним из членов клана дона Вито – и Люциус Малфой рассчитывал сдать всех. Как и прочие его планы, этот мог бы дать ему всё – его жизнь и безопасность Грейнджер – ничто другое не имело значения. Как и прочие, этот мог бы завершиться провалом: и тогда, он по крайней мере надеялся, все покроется его смертью. Лишь его смертью. Люциус провел десятки бессонных ночей, разбирая все возможные варианты, все выходы из безвыходного положения. Ветвей доступных ему решений было не так много, разных финалов – еще меньше. Для него же всего три: третьим он счел Азкабан, камеру в котором несомненно обеспечит ему Бруствер, если узнает...Ключевым в этом было «если узнает». Лапы нового министра, слишком занятого наведением порядка внутри страны, еще не дотянулись до обширных знакомств в международном пространстве. И это давало шанс. Игра, избранная Малфоем, была непроста, и даже слабо утешала высота ставок. Ему хотелось покоя и…девчонку. Живую здоровую и, желательно, в него влюбленную. Подавив печальную усмешку, он сделал глоток из бокала: как случилось, что он совершенно потерял голову? Грейнджер была где-то рядом – это чувствовалось с такой удивительной ясностью, будто изменился сам воздух. Медленно, не желая демонстрировать переполнявшее его нетерпение, он поднял глаза: зал закачался, подернутый маревом, хрустальная ножка треснула в пальцах. Он не ожидал этого. Еще с утра опасался драмы, трагедии…а оказался блядский водевиль. Гермиона в зеленом была удивительно хороша. На правах профессора он бы непременно подошел к ней. Если бы не те, кто стояли с ней рядом. Если бы не Поттер. Если бы не...Драко. Увлеченные своим разговором, они не видели его. Он, впрочем, и сам не стремился к сближению. Разыгрывать семейную идиллию под теплыми взглядами гриффиндорцев его не прельщало. Прежде, чем троица – кто бы мог подумать, что однажды в нее войдет его сын – уделила ему свое внимание, он ретировался в сад. Здесь было тише, чем в доме, где от скорой трескотни французов у него начинал ныть висок. Накинув пару согревающих, Малфой открыл прихваченную из холла бутылку вина, должно быть принесенную в подарок кем-то из гостей, и отпил прямо из горла. Вино оказалось белым и слишком сладким – он предпочел бы заменить его на коньяк, но возвращаться обратно не хотелось. Где-то там придерживал девчонку за талию его дерзкий отпрыск, рядом ошивался Поттер, который безусловно исполнится подозрениями по поводу его скользкой персоны…Ждать поддержки от Нарциссы, сбежавшей от него, едва они поздоровались с хозяином, не приходилось. И все же уходить ему не хотелось: он успел соскучиться по Гермионе. Возможно, завтра его уже не будет в живых: у него оставалось не так много времени и он надеялся еще раз ее увидеть. Призвать местного домовика оказалось делом несложным – заклинание гостя действовало исправно: степенно поклонившись, эльф обещал предупредить мисс Блэк, рекомендовав ему по такому случаю беседку справа от главной аллеи. На скорую встречу рассчитывать не стоило: Грейнджер наверняка освободится часа через два, когда гости, отдав дань общей вежливости, разобьются по интересам. Тогда внимание ее спутников притупится, и она сможет уйти без лишних объяснений. Растягивая время, Люциус собирался направиться к морю – оно, казалось, совсем близко, но раздумал и удобно устроился в беседке. Минуты ползли слишком медленно, и это начинало раздражать. Девчонка все не шла. Могла ли она игнорировать его? Он до сих пор не был уверен в ее чувствах. Юная и сумасбродная, готовая на любой шаг. Отчаянная. Огонь, который - вот парадокс - сам нуждался в тепле. Приручать живое пламя было любопытно, вносило разнообразие в его скучную жизнь, потом...нахлынула страсть. К молодому красивому телу, послушному его рукам. Это было неудивительно - мужчины его лет падки на соблазны. А дальше все изменилось. Что-то рождалось в его мертвой душе, осторожно, ненавязчиво. Так, что он и сам не заметил, из какой такой трещинки полезли вдруг эти глупые чувства. Забота, нежность, необходимость спасать и защищать...что-то совершенно гриффиндорское. Впрочем, близкие люди всегда много для него значили. Глядя на далекие звезды, Малфой думал о том, как устал за этот год. Настолько, что готов был поклясться: когда все, наконец, закончится, он увезет Гермиону к морю. Там будет красивый дом – с белыми стенами и крытой черепицей крышей, будет утопающий в зелени сад, голубое ясное небо…В таких местах люди просто обязаны быть счастливы. Даже такие как он. Если доживет, конечно. Цокот каблуков по плитам дорожки ворвался его мечты. «Старый дурак», - Люциус потянулся, распрямляя затекшее тело. Все-таки Грейнджер влияла на него не лучшим образом: если так пойдет дальше, он окончательно размякнет. - Вы здесь? – его чудо недовольно буркнуло, замерев на пороге. Все-таки не очень стремилась к нему. Видимо, он проигрывал в сравнении с компанией, оставшейся в комнатах...Где-то под сердцем неприятно кольнуло. – Что Вам нужно, профессор? – льда в голосе она не пожалела. - Хороший вечер, не правда ли? - Великолепный. С вашего позволения предпочла бы провести его в зале, - в холоде тона теперь плавилась капля яда. - А я вот, видите, и здесь отлично устроился. - Вряд ли Ваша супруга этому рада. Она ведь осталась без сопровождающего. От простоты объяснений стало легче дышать. Как он мог забыть, что Гермиона еще так неопытна. Что там она успела себе придумать? Трех шагов хватило, чтобы оказаться рядом, обхватить за талию хрупкое тело, ощутить знакомый запах. Конечно, она не собиралась так просто ему сдаваться. Уперлась ладонями в грудь, отталкивая. Маленькая, недовольная, смешная. Прижимая ее ближе, почти втискивая в себя, Люциус склонился в белеющему во тьме лицу. Он знал, что на нем отражается – честнейшее гриффиндорское возмущение и может даже, если Мерлин слышит его мольбы, немножко ревности. - Мы разводимся. Я приехал подписать бумаги, - вот так все просто вышло. Интересно, примет ли она развод на свой счет? - Я…мне очень жаль, сэр, - ее напряжение исчезло мгновенно, руки, скользнув по его сюртуку, рухнули вниз. - Не стоит, мы с Нарциссой давно уже чужие люди. Теперь это оформлено официально, только и всего. - С ней сейчас Драко, - немного невпопад шепнула девчонка, и Малфой позволил себе расслабиться: все решилось без ссор и скандалов. Он бы не хотел этого, не здесь и сейчас. Не размыкая объятий, он потянул Гермиону к скамье, и, устроившись, усадил ее к себе на колени. Его мантии вполне хватало для двоих, но он предпочел усилить согревающие чары. Удовлетворенно выдохнув, девчонка опустила голову на его плечо. И тут же подскочила, пристально вглядываясь во мрак: - Нас же увидят. - Не волнуйся, здесь холодно и пусто. Никто не придет. Сколько у тебя времени, прежде чем они заметят? - Минут десять, наверное. - Посиди со мной…Я больше ничего не прошу. Удивленно всматриваясь в его лицо, Гермиона коснулась пальцами скулы, погладила по щеке, обвела контуры губ. Разгладила морщинку между бровями – он уже смирился с ней, как и с той, что пересекала лоб…Азкабан и война оставили свои метки. - Что-то случилось? - Нет, просто не по себе, - тихо признался он. – Так бывает, когда рушится привычное… - драккл его забери, что он несет? Но пусть лучше так, пусть жалеет, только бы не узнала, что завтра он предаст их. Её. Пусть даже на благо: такое, каким видит его он сам.

***

Уютно свернувшись в знакомом тепле, Гермиона сдвинула ладонь так, чтобы чувствовать, как под слоями ткани глухо и ровно стучит сердце Люциуса Малфоя. Между ними все зашло слишком далеко. Настолько, что она не испытала сочувствия к Нарциссе – лишь облегчение от того, что теперь она имеет право быть к нему так близко. Даже страх оказаться застигнутой внезапно отступил. Люциус пришел сюда, ждал ее ради нескольких минут, ради пары быстрых поцелуев. Ради того, чтобы сказать ей про развод. Если это ни черта не значило, то она – гриндилоу.