Троллиха с болота

      «Ха-ха! Как я могла забыть!» — думала Мира, следуя за Снейпом, который вёл её заколдовываться и погружаться на дно.       Когда они остановились у самого берега, декан устремил волшебную палочку ей в лицо. Последнее, что она увидела, прежде чем погрузилась в сон, — сиреневая вспышка. В следующую секунду она обнаружила около своего лица акулью морду. Испугавшись, она попыталась вывернуться из рук Крама, но потом поняла, что происходит, а трансфигурация сошла на нет. Вокруг раздавались ликующие крики зрителей и аплодисменты, а Мира шевелила ногами, пытаясь плыть, чтобы Виктору было не так тяжело её тащить.       Они вылезли на берег, где уже сидела Флёр, нервно барабаня по колену и подёргивая ногой. На её лице были длинные порезы, но её это, похоже, не волновало. Отношение Миры к Флёр потеплело, когда она увидела, как та волнуется за сестру, хотя ей ничего не угрожает. Из воды вылез Уоррингтон, таща на себе Чанг, потом Гарри. Он спас Невилла и Габриэль, за что получил поцелуй от Флёр. А потом Мира увидела Маркуса. С ним были Алоизиус, Трифена и Джемма. Виктор отошёл, чтобы они могли пообщаться с Мирой, но важную информацию от отца она получила позже. Когда оценки были выставлены, жук снят с волос, участники и жертвы вылечены и высушены, а все зрители распущены, все Флинты пошли прогуляться по территории Хогвартса, взяв с собой Гарри.       Родители вспоминали школьные годы, Маркус и Джемма испытывали лёгкую ностальгию, а Мира и Гарри с интересом слушали истории старших Флинтов о прошлом, пока Алоизиус не отвёл дочь на несколько метров от остальных.       — Есть серьёзный разговор. Тебе, я полагаю, интересно было бы послушать.       — Хорошо, но у нас по территории шныряет Рита Скитер и неизвестным образом подслушивает, хотя никто не видит её, но она не носит мантию-невидимку, Гермиона проверила, — предупредила Мира.       В ответ отец лишь взмахнул палочкой, накладывая заклинания против подслушивания, а после произнёс «Гоменум Ревелио», убеждаясь, что поблизости нет людей и анимагов.       — Твоё вмешательство не нужно, я сообщаю тебе, потому что ты знаешь больше, чем говоришь, а ещё тебе не мешало бы узнать. Я собираю информацию о нём. Но это не так легко. У меня такое чувство, что по его прошлому кто-то прошёлся и уничтожил все источники. Во всяком случае, постарался. Хоть многие люди, которые могли бы мне помочь, умерли и, что интересно, умерли примерно в одно время, кое-что узнать мне удалось.       — Что же?       — Один маггловский паренёк утверждает, что его дед, городской сумасшедший, действительно верил в магию, и всегда рассказывал, что был лично знаком с дьяволом.       Мира затаила дыхание.       — Этот «дьявол» убил его кролика, умел перемещать предметы, не прикасаясь к ним, а главное, воровал вещи, «трофеи», у своих жертв. Конечно, никто не воспринимал всерьёз городского сумасшедшего, каждую неделю оставляющего на опушке леса кролика в мешке и другие подарки, чтобы откупиться от «дьявола», но я сразу понял, в чём тут дело.       — Он?       Алоизиус кивнул.       — А почему каждую неделю, а не в полнолуние, скажем?       — Его внук сказал, что тот говорил, что дьявол приказал деду каждые семь дней приносить ему подарок, если не хочет для себя той же участи, что и кролик. А ещё, что если он оставляет какое-то животное, то неделя проходит спокойно, а если «дьяволу» не нравится подарок, то его ждут неудачи.       — Но это же бред?       — Полагаю, что да. Скорее всего, бедных животных в мешках уносили хищники, другие дары — тоже, а может, местные дети воровали их, прознав, что местный сумасшедший каждую неделю носит на опушку конфеты или безделушки.       — Ужасно, что он всю жизнь прожил в страхе.       — Да, — согласился Алоизиус, — но это не всё, что я узнал.       Флинты и Гарри тем временем остановились у бука и ждали Миру с отцом.       — А что ещё?       — Я поговорил с портретом Вальбурги Блэк. Сириус хоть и не понял, зачем, но без проблем пустил меня в Блэк-хаус. В общем, она сказала, что ты-знаешь-кто после школы устроился в «Горбин и Беркс».       Мира изобразила удивление.       — Да-да. Хотя он был великолепным учеником, и все считали, что он станет министром. Она сказала, что не знает, когда он уволился, но назвала имя того, кто поддерживал с ним связь все эти годы. Таких человек даже несколько, но первый из них ничего мне не сказал. Второй умер при загадочных обстоятельствах. Третий, кстати, бывший зельевар Хогвартса, выглядел испуганным, будто знал что-то, но не сказал ни слова, сразу выпроводив меня. Зато четвёртый!       — Кто он?       — Он умер, но его сын подсказал, что сын лучшего друга его отца может что-то знать. Сын этого четвёртого человека — это отец твоего однокурсника, а друг — дед другого.       — Крэбб и Гойл? — предположила Мира. Возможно, их родственники были так же дружны, как сами Винсент и Грег?       — Нет. Теодор и Драко. Итак, Люциус нашёл для меня старые письма Нотта в вещах Абраксаса, и я узнал некоторые детали биографии ты-знаешь-кого.       — Нотт писал в письмах о нём? Звучит как что-то, за что могут и убить.       — Так и случилось, — серьёзно согласился Алоизиус.       — Что?       — Нотт умер спустя пять лет после рождения сына как раз из-за того, что слишком много болтал. А Абраксас поплатился тем, что ввязался в войну, хотя изначально не был в числе приближённых того-кого-нельзя-называть. Он, похоже, был связан кучей обетов и клятв. Есть у меня догадка, что умер он вовсе не от драконьей оспы, а от отката.       — Мерлинова борода!       — Именно, борода… Так, о чём это я. В тот же год, когда он ушёл из магазина, было много смертей. Странных — меньше. Но одна особенно привлекла меня внимание. Это была Хепзиба Смит, которую якобы отравила эльфийка, перепутав сахар с ядом, но странным эту смерть делала пропажа неких артефактов из тайника Хепзибы, а ещё её родство с Хельгой Хаффлпафф. Сейчас я работаю над тем, чтобы уговорить Фаджа поделиться со мной документацией о всех смертях в магическом мире или связанных с ним.       — Но как ты поймёшь количество крестражей? Не собираешься же ты посчитать все загадочные убийства? Не факт, что каждая такая смерть была для ритуала.       — Конечно, нет. Я намерен изучить его биографию, залезть в его мозг, понять, как он устроен… Ещё раз наведаюсь к Слизнорту… А документация Фаджа мне нужна, чтобы узнать, не были ли украдены ещё какие артефакты.       — Какая тебе нужна помощь?       — Никакой.       — Но я должна и хочу помочь! — настояла Мира.       Алоизиус вздохнул, посмотрел на дочь, помолчал. Потом снова вздохнул и снова помолчал.       — Хорошо, можешь поговорить с Серой Дамой и поинтересоваться, где её мать — Ровена Рейвенкло, потеряла диадему, — отец, видимо, считал, что это невозможно.       — Хорошо, — согласилась Мира, — ответ прислать письмом или ты будешь на третьем туре?       — Буду. А теперь пошли, нас заждались. Кстати, что у тебя с Крамом? — деланно недовольным отеческим тоном спросил Алоизиус, и Мира рассмеялась.

***

      Внимание к Мире и не думало стихать, и оно уже действительно раздражало её, потому что мешало спокойно забрать диадему из Выручай-комнаты. Она подумывала пробраться туда под покровом ночи и мантией-невидимкой Блейза или Гарри, и склонялась ко второму варианту, потому что Забини наверняка снова захотел бы узнать, зачем подруге его мантия. Тем временем близился третий тур, и Мира подумала, что можно попросить у Кассиуса, который всё ещё был ей должен, проиграть Турнир, но она была уверена, что тот пошлёт её куда подальше.       «А может, если он откажется и расскажет всем, мой авторитет упадёт, и я смогу спокойно сходить за диадемой? Или на меня всё ещё будет обращено внимание, просто с другой эмоцией? Да, скорее, второе. Что ж, тогда стоит попросить у Гарри мантию и спокойно сходить за диадемой. Только без карты неудобно. Куда же она исчезла?..» — думала Мира.