Подарок для наследника

Во всём поместье восприняли появление Чжан Цилина как нечто само собой разумеющееся. Что касается У Се, так тот, кажется, и вовсе думать забыл о том, с какой целью его к нему приставили. Всё, что его заботило — чтобы Цилин сытно ел, вдоволь спал и ни в чём не нуждался. А ещё — ну, может самую капельку — ему хотелось, чтобы юноша стал немного больше походить на человека и позволил заглянуть сквозь свою непроницаемую броню. У Се рос единственным и любимым ребёнком в семье, его баловали, лелеяли и никогда ни в чём не отказывали. Ему никогда не грозила настоящая опасность, а потому он, ожидаемо, не воспринял слова главы семьи Чжан всерьёз. Но однажды всё изменилось. В тот день У Се не собирался покидать усадьбу, но после полудня на личную почту пришло сообщение из антикварного магазина о доставке двух редких фресок династии Мин, и У Се не смог побороть любопытство. Вот только не успел он дойти до главных ворот, как за правым плечом, словно тень, возникла фигура Чжан Цилина. К этому времени У Се уже начал привыкать к тому, что это парень всегда появлялся неожиданно, будто из воздуха, поэтому даже не вздрогнул. И всё же не удержался от вздоха — порой ему действительно начинало казаться, что Цилин воспринимал свою роль телохранителя чересчур серьёзно. — Цилин, — напустив на себя сердитый вид, начал У Се. — Я всего лишь собирался прогуляться до антикварной лавки и обратно. Ничего со мной не случится, и совершенно не обязательно носиться со мной, как курица с цыплёнком. Ответом ему ожидаемо послужила тишина, но весь вид Цилина красноречиво говорил о том, что У Се может возмущаться и спорить сколько душе угодно — от этого всё равно ничего не изменится. У Се снова горестно вздохнул, признавая поражение, и без лишних слов направился к выходу из поместья, невольно прислушиваясь к лёгким шагам за спиной. Они успели пересечь лишь два квартала, когда из ближайшего поворота в переулок вылетел чёрный фургон с затемнёнными стёклами. Взвизгнув тормозами, автомобиль остановился посреди кривой улочки, преграждая путь. С громким скрежетом раздвижные двери разъехались в стороны, и наперерез У Се бросились четверо людей угрожающего вида и с явно недобрыми намерениями, почти сразу выстраиваясь полукругом и пытаясь зажать в кольцо. Инстинктивно У Се выставил руку, загораживая Чжан Цилина. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что эти бандиты явились сюда по душу наследника семьи У. В основе большинства преступлений лежит людская жадность, а значит его они не тронут, по крайней мере, пока не получат выкуп. А вот Чжан Цилин им ни к чему, а значит его в любой момент могут убить! — Цилин, беги! — успел крикнуть У Се как раз в тот момент, когда громила, стоявший к нему ближе всех, схватил его за плечо. А дальше произошло то, чему У Се потом безуспешно пытался найти объяснение. Хватка на его плече вдруг ослабла, а сам головорез оказался на земле, воя от боли. Остальные нападавшие переглянулись и свирепо бросились в атаку. У Се зажмурился в ожидании удара, но вместо этого ощутил, как кто-то довольно бесцеремонно схватил его за шкирку и оттащил назад. Ударившись лопатками о кирпичную стену ближайшего дома, У Се наконец осмелился открыть глаза. Теперь-то он понял, что имел ввиду Чжан Жишань — Цилин поистине был идеальным оружием. Как ни силился У Се уследить за его движениями — напрасно старался. Тот взлетал, словно полевой ветер, не касаясь земли. Удар — и челюсть одного из бандитов раздроблена с жалобным хрустом; всего мгновение потребовалось, чтобы развернуться всем корпусом в прыжке и мощным взмахом ноги опрокинуть сразу двоих — У Се готов был поклясться, что слышал характерный треск сломанных костей. Тем временем четвёртый нападавший, решив застать Цилина врасплох, зашёл сзади, одновременно доставая из-за пазухи нож. У Се почувствовал, как земля уходит у него из-под ног — лишь теперь ему стало по-настоящего страшно. — Сзади! — что есть мочи крикнул он, уже готовый сорваться с места. Но ещё до того, как первый звук сорвался с его губ, Чжан Цилин развернулся, ударом колена выбивая оружие из руки нападавшего, одновременно целясь ребром ладони в горло. Наёмник подавился криком, захрипел и рухнул мешком на землю, неестественно запрокинув голову. У Се с облегчением выдохнул. Время драки тянулось для него медленно, словно в замедленной съёмке, хотя в действительности прошла лишь пара минут. Чжан Цилин возвышался над телами поверженных противников бесстрашным и одиноким воином. От такой картины захватывало дух, и У Се в который раз поймал себя на мысли, что откровенно любуется. Казалось, в это мгновение весь остальной мир перестал существовать — У Се даже не заметил, как подельники нападавших похватали своих товарищей под руки, закинули в фургон и скрылись из вида — остались лишь он и Чжан Цилин. Юноша подошёл ближе, и У Се с изумлением отметил, что дыхание его по-прежнему ровное, словно не он только что раскидал четырёх здоровых бугаёв по переулку. Сам же У Се дышал тяжело и рвано, словно загнанная лошадь. Он торопливо окинул фигуру парня с головы до ног, с замиранием сердца почти ожидая увидеть следы порезов или ссадины, и с облегчением убедился, что тот невредим. Теперь Цилин оказался слишком близко, и У Се смотрел на него во все глаза, совершенно не представляя, что сказать или сделать, чтобы справиться с неловкостью. Вот только самого Чжана такие мелочи явно не беспокоили, он проворно наклонился, поднимая с земли оброненный У Се кожаный портфель, небрежно отряхнул пыль и сунул тому обратно в руки. У Се моргнул — волшебство момента развеялось. — Эм... — неловко начал он, криво улыбаясь. — Спасибо за... Чжан Цилин вновь не удостоил его ответом, словно драки посреди городской площади были для него в порядке вещей, развернулся и направился вдоль улицы. У Се поспешил за ним. . . . . . Со дня того злополучного покушения прошло достаточно времени, и уже никто не удивлялся тому, что где бы ни появлялся У Се, за ним тенью следовал таинственный парень мрачноватого вида. На все расспросы кто он и откуда взялся наследник семьи У лишь многозначительно улыбался. И нет, вовсе не для того, чтобы поддержать интригу. Всё было гораздо проще — У Се и сам знал не больше других. Первое время он пытался расспросить Цилина, но очень быстро понял, что скорее услышит, как его кавказская овчарка начнёт декламировать китайскую поэзию. Тогда он решил сменить тактику и перешёл к наблюдению. На первый взгляд задача казалась простой — Цилин круглые сутки держался поблизости, вот только информации от этого не прибавилось. У этого парня не обнаружилось никаких связей с внешним миром — ни родни, ни близких друзей, — да у него даже телефона не было! Очень скоро У Се понял, что слежка за Цилином оказалась не такой уж блестящей идеей. Мало того, что он по-прежнему знал о нём не больше, чем при первой встрече, так ему выпал очередной шанс убедиться, насколько красив был его новый телохранитель. Он выглядел таким безупречным, что порой казался нереальным. Вот и сейчас У Се который час ворочался без сна, хотя всё поместье давным-давно погрузилось в тишину. Он бросил ещё один взгляд туда, где на импровизированной лежанке устроился на ночь Чжан Цилин. Юноша дышал совсем тихо, почти бесшумно, его грудь под тонким покрывалом равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию. У Се скользил жадным взглядом по красиво очерченному профилю и в который раз жалел о том, что не догадался устроить Цилину постель поближе к себе. Может тогда он смог бы дотянуться до него и почувствовать наконец, что он реален? До самого утра он так и не смог сомкнуть глаз. . . . . . Хотя порой У Се начинало казаться, что его интерес к Цилину граничит с одержимостью, он всё же не до конца утратил связь с реальностью и сумел заметить, что обстановка в поместье неуловимым образом изменилась. Дед и отец всё чаще вели за закрытыми дверями долгие разговоры, в детали которых У Се, само собой, посвящать никто не спешил. Отец в такие дни становился непривычно молчалив и часто хмурился. У Се подсознательно ощущал, как вокруг сгущаются тучи, но, как ни старался, не мог понять, откуда ждать опасности. А через несколько дней пришло приглашение на встречу Девяти Семей. — Аргх-х! — прорычал У Се, со всей силы дёргая галстук, то ли стараясь завязать, то ли делая попытку удавиться. — Не понимаю, почему дед настаивает на моём присутствии? Мне даже никто не потрудился объяснить, что творится! Разве это справедливо? Чжан Цилин, к которому и была обращена пламенная речь, ожидаемо его проигнорировал. — Мог бы и поддержать, — обиженно пробормотал У Се себе под нос и недовольно покосился на вечно хмурого юношу. О чём почти сразу пожалел. Если раньше Чжан Цилин, одетый в мешковатый свитер и простоватые брюки, был просто красив, то сейчас — в строгом тёмном костюме, сидящем ровно по фигуре — он стал ослепителен. У Се собирался было что-то добавить, но так и остался стоять, открыв рот, словно выброшенная на берег в самый разгар шторма рыба. Цилин сделал шаг ближе, а У Се в который раз показалось, что земля уходит из-под ног. Он не понимал, почему так реагирует на Чжана, но отчего-то совершенно не хотел избавляться от этого странного недуга. Ощутив прикосновение к руке, У Се вздрогнул, избавляясь от наваждения, и перевёл взгляд на свою ладонь — ошейник. Чжан Цилин вложил грёбаный ошейник ему в руку и, видимо, ожидал, что тот собственноручно наденет это унизительное украшение ему на шею. У Се рассвирепел. Он же был уверен, что выбросил этот треклятый ремень в самый первый день! — Чт... Нет! — с возмущением воскликнул У Се, отталкивая чужую ладонь. — Даже не думай об этом! Но Цилин упрямо повторил свой жест и покачал головой. У Се проглотил рвущееся с языка ругательство и заглянул парню в лицо — чужой взгляд был непривычно серьёзен, из него исчезло ставшее привычным уже равнодушие, он словно безмолвно пытался убедить У Се на этот раз уступить и довериться ему. И разве мог У Се не поверить? Он обречённо вздохнул и скрепя сердце застегнул ошейник. Окинул взглядом получившийся результат и мысленно застонал — Чжан Цилин совершенно точно не должен был выглядеть с этим уродливым ремнём так... возбуждающе. У Се тяжело сглотнул, резко отвернулся и взмолился всем известным ему богам, прося сил и выдержки пережить этот вечер. . . . . . Если У Се и до этого причислял себя к атеистам, то сейчас и вовсе ощутил жгучую обиду на небеса, так жестоко оставивших без внимания его искренние молитвы. Потому как сосредоточить своё внимание хоть на чём-то ином, кроме изящной фигуры Чжан Цилина в ошейнике, покорно устроившегося возле его колен, оказалось решительно невозможно. Он сделал очередную — впрочем, безуспешную — попытку сосредоточиться на общем разговоре, когда взгляд вновь упал на длинную шею с окантовкой широкой полоски из чёрной кожи. Перед его мысленным взором встал образ Чжан Жишаня, встретившего их в общем зале в числе остальных приглашённых, У Се готов был поклясться, что глава семьи Чжан с одобрением взглянул на ошейник. Теперь картина начала понемногу проясняться, стало понятно, почему Цилин настаивал на том, чтобы непременно надеть его на встречу семей. Не хотел, чтобы глава Чжан догадался о том, что у них сложились доверительные отношения, но почему? Да и разве можно было в полной мере назвать их отношения близкими? Зачем на самом деле к нему приставили этого хмурого парня? Что задумал глава Чжан? Строя догадки и предположения, У Се почувствовал, как разболелась голова. В то же время он отчего-то совершенно не сомневался в Цилине, хотя даже самому себе не мог объяснить причину такой уверенности в человеке, которого встретил, в сущности, не так уж давно. У Се бросил взгляд на замершего рядом Цилина, тот сидел, как обычно прикрыв глаза, неподвижный и величественный, словно античная статуя. В сердце снова вспыхнуло вдруг необъяснимое желание прикоснуться, зарыться пальцами в жестковатые волосы, ощутить чужое тепло. Он незаметно окинул взглядом комнату — она оказалась намного просторнее, чем церемониальный зал резиденции У, и тусклый свет редких свечей освещал лишь центральный стол, за которым встретились главы Девяти семей. Все остальные присутствующие на встрече тонули в неясном полумраке. И У Се решился. Он протянул ладонь, невесомо проводя по густым тёмным волосам. Чжан Цилин, ощутив прикосновение, на мгновение напрягся, но почти сразу расслабился, выравнивая дыхание. У Се, чувствуя молчаливое дозволение, осмелел и уже полностью запустил пальцы в чужие, оказавшиеся неожиданно мягкими, волосы, аккуратно расчесал пряди, попутно нежно массируя кожу головы, не забывая при этом украдкой наблюдать за реакцией юноши. Чжан Цилин отрывисто вздохнул и почти незаметно подался назад, потянувшись за ласковыми прикосновениями. У Се невольно улыбнулся. Пожалуй, сейчас они представляли из себя странную картину, вздумай кто обратить на них внимание. Словно вторя его мыслям, со стороны стола донёсся возмущённый возглас главы семьи Хо. — Хватит водить нас за нос! — старик вскочил со своего места и принялся расхаживать по комнате. — Тебе известны последствия... — Сядь на место, — осадил его дед У Се. — Ты не знаешь, о чём говоришь. Старик Хо взял себя в руки, снова занимая своё место за столом, главы семей понизили голос, и дальше слов было не разобрать, сколько У Се не напрягал слух. «Вот ведь хитрые лисы», — с досадой подумал он. Вот только чем больше от него скрывали, тем сильнее разгоралось любопытство. Он был таким с самого детства и с возрастом ни капли не изменился. У Се твёрдо решил что, если старшие не спешат посвящать его в свои планы, он сам во всём разберётся.