Подарок для наследника

Старик не обманул и на следующее утро взялся проводить их через горы. У Се попытался было вернуться к ночному разговору, но тот упорно делал вид, что не понимает, о чём идёт речь. Оставалось только смириться с тем, что вопросов становилось только больше. Как и обещал, проводник довёл их до горного перевала, за которым, если следовать карте, открывался вход в гробницу. Когда они прощались, У Се показалось, что он поймал на себе его внимательный взгляд, но, возможно, ему просто показалось. По правде сказать, на подходе к горе У Се немало волновался, смогут ли они отыскать вход в захоронение. На свои способности он не возлагал больших надежд, оставался Толстяк. Но и на его счёт у него были большие сомнения, иногда вообще начинало казаться, что тот больше языком чесать горазд. Вот только все тревоги оказались напрасны. — Что это за чертовщина?! — завопил Панцзы, уставившись туда, где, очевидно, должен был находиться вход в гробницу, и где сейчас зияла огромная дыра. — Кто-то нас опередил? — Может это были те пропавшие путешественники, о которых ты рассказывал? — предположил У Се. Цилин тем временем присел на корточки и захватил пальцами горсть разрытой земли. — Выкопано не так давно, — заключил он. — Ну вот! — всплеснул руками Толстяк. — Я так и знал! Какая-то собака решила наложить лапу на мой хабар! — Да угомонись ты! — раздражённо проворчал У Се. — Ещё не известно, как далеко они успели зайти и как много могли унести. В любом случае, чем стоять тут и без толку гадать, не лучше ли нам самим спуститься туда и всё проверить? — Дельная мысль! — выкрикнул Толстяк, подхватил рюкзак и первым полез в дыру. У Се двинулся было за ним, но на полпути почувствовал — что-то не так, и обернулся. Чжан Цилин застыл как вкопанный возле песчаной насыпи. У Се впервые видел у него такое выражение лица, и это его испугало. Но в этот момент Цилин посмотрел на него, и незнакомое выражение из глаз пропало, он снова стал самим собой. У Се постарался отогнать предчувствие чего-то неотвратимого. — Пойдём? — протянул он руку. Цилин шагнул к нему. . . . . . Они шли уже больше часа, и больше никаких признаков того, что кто-то прошёл здесь раньше них, им не встретилось. У Се уже начал думать, что все слухи об опасности здешних мест сильно преувеличены, когда со всех сторон раздался вдруг оглушительный скрежет, словно всё вокруг — и стены, и потолок пришли в движение. — Твою мать! — выругался Толстяк, с ужасом глядя на каменную плиту, которую неосторожно вдавил в пол до упора. У Се нервно сглотнул и, озираясь по сторонам, понял, что его предположение оказалось верным: стены вокруг них действительно начали смыкаться, надвигаясь на них со всех сторон и грозя с минуты на минуту превратить их в прессованное печенье. — Бежим! — крикнул Цилин и, схватив У Се за руку, первым бросился в темноту. Панцзы, громко матерясь, кинулся вслед за ними. У Се бежал, не разбирая дороги, оглушённый и дезориентированный, единственным якорем, соединяющим его с реальностью, оставалась тёплая рука Цилина. Свет фонаря выхватывал из мрака невыразительные высеченные барельефы и фрески, но остановиться и как следует рассмотреть их времени не было. У Се не знал, как Цилину удавалось ориентироваться в этом лабиринте, но не сомневался, что, останься он здесь один, давно оказался бы в тупике. Наконец, скрежет за спиной затих, опасность миновала, и они смогли остановиться и отдышаться. Толстяк привалился к стене, тяжело дыша: — Думал, сдохну! — с несказанным облегчением в голосе пробормотал он. У Се тоже валился с ног от усталости и пережитого страха, но всё же быстро взял себя в руки и огляделся. Они оказались в просторном зале с массивными колоннами, одну стену которого почти полностью занимал высеченный причудливый барельеф. Он как раз собирался подойти поближе и рассмотреть, что же там изображено, когда осознал, что до сих пор держит Цилина за руку. У Се как во сне уставился на их скрещённые пальцы и почувствовал, как теплеют щёки. С облегчением осознав, что в темноте его реакция останется незамеченной, он неловко закашлялся, отнимая руку, и натолкнулся на внимательный взгляд Цилина. Очень пронзительный взгляд. У Се шумно сглотнул. «И что должен значить этот взгляд? — мысленно недоумевал он. — Я не должен был отпускать его руку?» Пока У Се раздумывал, Цилин отошёл и, приблизившись к барельефу, принялся внимательно разглядывать, водя вдоль рисунка своими невозможно длинными пальцами. У Се в очередной раз отметил про себя, какие красивые у него руки — изящные узкие ладони, проворные гибкие пальцы... Он отчего-то не сомневался, что эти руки созданы не только для того, чтобы держать меч, они могли быть ласковыми, и горячими, и жадными... Где-то рядом натужно закряхтел Толстяк, и У Се вынырнул из своих грёз в тоскливую реальность, словно мутную воду. Пришлось подойти к стене и вместе со всеми с нарочитым усердием уставиться на полуразрушенные от времени фигуры и иероглифы. Поначалу скучающий взгляд У Се вдруг прояснился, и он с удвоенным вниманием присмотрелся к изображению. На барельефе было высечено множество коленопреклонённых людей, все они собрались вокруг чего-то, отдалённо напоминающего алтарь. Там же виднелась ещё одна фигура, по размеру гораздо меньше остальных. Очевидно, так древние художники пытались изобразить жертву странного ритуала. В том, что здесь изображено именно жертвоприношение, У Се больше не сомневался. Вот только до сих пор было не ясно, кому или чему поклонялись древние жители. Над алтарём не было изображения божества, лишь несколько неразборчивых иероглифов. У Се сосредоточенно нахмурился: где-то он уже видел подобное. Он достал смартфон и быстро пролистал сохранённые фотографии. Так и есть! Рассматривая карту, один из иероглифов он так и не смог перевести, и сейчас именно этот знак был высечен в самом центре барельефа. Очевидно, именно это и есть их конечная цель, но что это такое? У Се провёл ладонями по барельефу в надежде найти скрытый механизм, приложил пальцы к странному иероглифу и вдруг почувствовал острую боль в ладони, словно напоролся на колючку. Он посмотрел на ладонь — в центре уже собралось несколько капель крови. Одновременно с этим раздался звук запустившегося механизма, и зал наполнил гулкий скрежет. У Се с опаской закрутил головой по сторонам, почти ожидая, что стены начнут смыкаться, и они вот-вот окажутся в ловушке, но оказалось, что это барельеф пришёл в движение, раздвигаясь в стороны, словно исполинские ворота. — Охренеть! — присвистнул Толстяк, и в глубине души У Се был с ним согласен. Кто бы мог подумать, что вход в гробницу окажется замаскирован под стену с высеченным рисунком. У Се прошёл сквозь открывшийся просвет, с любопытством осматриваясь. Эта комната оказалась гораздо меньше по размеру, не было ни величественных колонн, ни фресок. — Не понял?! — возмутился под боком Толстяк. — А где все сокровища? Я что, зря что ли ноги ломал? На первый взгляд в комнате действительно не было ничего ценного, лишь в центре несколько ступеней вело к высокому постаменту, на котором стоял бронзовый короб. У Се подошёл ближе — замочной скважины не видно, но в самом центре короба оказался выплавлен уже знакомый знак. А что если?.. Внезапная догадка пришла ему в голову — он в замешательстве оглянулся на ворота, вспомнил внезапный порез и кровь на ладони. Скрытый механизм пришёл в движение, когда он обагрил незнакомый иероглиф своей кровью, так может всё дело именно в этом? На память пришли слова старика из селения. — Ключ... — прошептал У Се, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я – ключ?.. — Браво! — раздался знакомый голос со стороны входа. У Се резко обернулся — в дверном проёме стоял Чжан Жишань, театрально аплодируя. Следом в комнату ворвались несколько вооружённых людей. Ван Панцзы схватился было за лопату, приготовившись дать отпор, но ему тотчас же скрутили руки, один из людей семьи Чжан ребром ладони с силой ударил его по затылку, и Толстяк грузным мешком рухнул на каменный пол. — Панцзы! — закричал У Се, рванув вперёд, но в этот момент Цилин схватил его за плечо, не давая сделать ни шагу. — Цилин? — растерянно обернулся к нему У Се. — Что здесь происходит? Тот не ответил, но отчего-то избегал прямого взгляда. У Се почувствовал, как всё в груди скручивается в тугой узел, а пальцы начали невесомо подрагивать от страшной догадки. Наверное, именно так и ощущается разбитое сердце... «Ну а чего ты ждал, — горько усмехнулся он про себя. — Что кто-то по доброй воле решит вверить в твои руки свою судьбу и просто останется рядом? Какая глупость...» Обидно и мучительно было осознавать, что Чжан Цилин всё это время преследовал свои цели, оставаясь рядом день за днём, защищая и оберегая лишь по долгу своего положения. Самые худшие подозрения подтвердились. — Вижу, ты обо всём догадался, У Се, — усмехнулся Чжан Жишань, вырывая того из невесёлых мыслей. — Твоя кровь действительно служит ключом к настоящему сокровищу. Вот только для того, чтобы открыть этот ларец, боюсь, понадобится куда больше крови, чем несколько капель. Глава семьи Чжан сделан многозначительную паузу, а после мрачно ухмыльнулся. — А если быть более точным — твоя жизнь. Не успел он закончить, как люди семьи Чжан бросились на У Се. Тот инстинктивно сжался в ожидании неминуемой боли, но отчего-то её не последовало. Чжан Цилин вдруг сделал шаг вперёд, загородив собой У Се. — Цилин! — сквозь зубы прорычал Чжан Жишань. — Забыл, кому ты принадлежишь? — У Се, — последовал твёрдый ответ. У Се во все глаза смотрел на широкую спину человека, в очередной раз закрывшего его собой от опасности и, несмотря на патовость ситуации, в которой они оказались, почувствовал, как его затопила волна тепла и нежности. Откуда-то возникла уверенность, что пока Цилин на его стороне, они способны выпутаться из любой передряги. — Знай своё место, Цилин! — в голосе главы Чжан звучала скрытая угроза, но У Се заметил и ещё кое-что — тщательно замаскированную неуверенность. Очевидно, предательство Цилина спутало Чжан Жишаню все карты, и теперь приходилось менять планы на ходу. У Се всё никак не мог взять в толк, чего на самом деле добивался глава семьи Чжан. — Что заперто в ящике? — спросил он, впрочем, без особой надежды на честный ответ. Но Чжан Жишань неожиданно ответил. — Там — могущество! Власть над всем миром, великая сила, которая тебе даже и не снилась! И она почти у меня в руках! — Жишань недобро ухмыльнулся. — Цилин, ты можешь пойти против меня, но это ничего не изменит. Он сделал знак рукой, и люди семьи Чжан бросились вперёд. Цилин, заслонивший собой У Се, не давал приблизиться к нему, он двигался, словно разъярённый снежный барс, в глазах не осталось ни следа от былого равнодушия — только чистая и незамутнённая ярость человека, готового ценой жизни заплатить за безопасность того, кто ему дорог. У Се прижался лопатками к стене, чтобы не путаться под ногами, и слишком поздно заметил, как один из нападавших подобрался к нему почти вплотную. В руках тот сжимал широкий клинок и целился в беззащитную грудь У Се, но в последний момент яростный замах остановил сверкающий меч с витиеватой вязью на лезвии. Вместо того, чтобы пронзить тело насквозь, чужой меч лишь вскользь задел живот У Се, вспоров неплотный слой одежды. На неприкрытой коже проступили пурпурные капли крови. Нападавший тем временем уклонился от ответного удара Цилина и, уходя от разящего клинка, что есть силы толкнул У Се корпусом в плечо так, что тот пролетел добрых два метра и рухнул на каменный постамент, довольно болезненно ударившись о бронзовый короб. Мучительно простонав, У Се ухватился за резные выступы постамента, пытаясь подняться на ноги, голова сильно кружилась, а к горлу подступила тошнота. Что-то было не так. Рана на животе горела огнём, словно по венам бежала не кровь, а раскалённая лава, силы стремительно оставляли его. Он посмотрел на бронзовый короб — там, где в самом центре был выплавлен таинственный знак, ртутными шариками поблёскивали капли крови. Его крови. У Се похолодел от страха. Медленно обернувшись, он понял, что бой давно остановился, люди семьи Чжан больше не атаковали, и Цилин замер посреди гробницы, недоумённо озираясь. Один лишь Чжан Жишань выглядел вполне довольным. — Что ж, — вполне миролюбиво улыбнулся он, — стоит, наверное, поблагодарить тебя, У Се. Ты сэкономил мне массу времени. У Се попытался сойти со ступеней, но понял, что не может сдвинуться с места. — У Се! — Цилин бросился к нему, но, словно натолкнувшись на невидимую преграду, отпрянул. Он пытался снова и снова, но всё было бесполезно, их с У Се разделяла незримая стена и, сколько бы он ни бился, Цилину никак не удавалось прорваться сквозь неё. — Бесполезно! — рассмеялся Чжан Жишань над его бесплодными попытками. — Кровь У Се уже запустила механизм, остались лишь считанные минуты до тех пор, пока его силы полностью не иссякнут, пробудив то, что принадлежит мне по праву. Поверь, мне даже жаль, что так вышло. Если бы твой дед не упорствовал... Сердце У Се ухнуло вниз. Похоже, на этот раз он по-настоящему вляпался. Полным беспомощной тоски взглядом он посмотрел в глаза Цилину, уже готовый попросить не тратить попусту силы и спасаться самому, но тот, словно прочитав чужие мысли, нахмурился, выхватил меч и вновь принялся крушить невидимую стену. У Се впервые видел его таким: диким, почти обезумевшим, полным бессильного отчаяния. — Цилин... — одиними губами прошептал он, чувствуя, как зрение затуманивается от непролитых слёз. Сквозь мутную дымку он жадным взглядом смотрел на Цилина, стараясь впитать, запомнить всё до мелочей, чтобы запечатлеть в памяти любимый образ. У Се не знал, сколько времени есть у него в запасе, но отчего-то верил — то, что он увидит перед тем, как его глаза закроются навсегда, непременно будет с ним в следующей жизни. Если ему предначертано судьбой переродиться, он до последнего вздоха будет надеяться, что им с Цилином ещё суждено встретиться. По мере того, как силы оставляли его, У Се чувствовал, что сознание начинает медленно ускользать. Он уже не так чётко видел Цилина, а вокруг всё будто потемнело. У Се собрался с последними силами и напряг зрение — нет, что-то действительно изменилось, вокруг начинала сгущаться тьма. И фигура Чжан Цилина возвышалась в этом густом холодном мраке, словно объятая сокрушительным пламенем. Изнурённый болью, измождённый У Се был почти уверен, что это обман зрения, вызванный большой потерей крови, но на мгновение ему показалось, что на лице Цилина проступили звериные черты. В этот момент сознание окончательно покинуло его. . . . . . Когда У Се пришёл в себя, его окружала безмятежная тишина. Он прислушался к собственным ощущениям — кажется, он всё ещё жив, а ещё его окутывало знакомое тепло. У Се заворочался, попытавшись подняться, но горячие объятия вокруг него стали крепче. — Не двигайся, — раздался над ухом тихий голос Цилина. — Ты ещё слишком слаб. У Се поднял голову и встретился с глубоким, полным невысказанной тревоги взглядом. Сам он почти лежал на руках Цилина, рана на животе была плотно забинтована, и хотя он всё ещё чувствовал сильное изнеможение, силы постепенно возвращались. Он немного приподнялся — насколько позволяли чужие руки — и осмотрелся. Они всё ещё находились возле зловещего постамента — Цилин сидел, облокотившись спиной о резную колонну, нежно прижимая его к себе, словно убаюкивая чужую боль. Толстяк устроился возле дальней стены, сложив руки и уронив голову на грудь. И ни следа Чжань Жишаня или его людей. — А... — решился всё-таки задать вопрос У Се. — Куда все подевались? — Ушли, — просто ответил Цилин. У Се фыркнул. Ну конечно, так он и поверил. Но если Цилин не желал сейчас ему ничего объяснять, он не собирался его расспрашивать. Впереди у них ещё много времени. — А что с Панцзы? — Спит, — и словно в подтверждение чужих слов со стороны стены раздался раскатистый храп. У Се коротко рассмеялся, ощущая небывалую лёгкость во всём теле. Напряжение последних часов медленно оставляло его, а уютные объятия дарили долгожданное чувство полной безопасности. — Цилин? — пробормотал он, чувствуя, как тяжелеют веки. — Мм? — Ты останешься со мной? Чжан Цилин надолго замолчал, и в голову У Се закралась мысль, что он и вовсе не услышит ответа, когда уже засыпая, услышал тихое: — Конечно. Последнее, что запомнил У Се перед тем, как окончательно провалиться в сон, был нежный поцелуй в висок.