Фиолетовые хлопья

             Чонгуку стало до боли в сердце жаль Тэхёна! Он положил свою ладонь поверх ладони Тэ, так глубоко впившейся ногтями в его кожу. Светловолосый испуганно посмотрел сначала на их руки, потом в глаза Гуку.              — Я знаю, ты хочешь сбежать, — почти шептал Тэхён. — Пойдём в мою комнату. Я тебя закую. И у тебя не будет выбора. Тебе не надо будет принимать решения. Ты не сможешь уйти, потому что я не отпущу. Пойдём со мной, Гу!.. — стеклянный, распахнутый взгляд Тэ пронизал ледяными иглами, пригвождая к себе, лишая воли, вызывая такую щемящую жалость, что хотелось выполнить любой его каприз, лишь бы он перестал страдать.              Чонгук загипнотизировано смотрел в глаза Тэ и уже почти был готов идти за ним, но…              — Тэхён! Что ты такое говоришь?! — окликнул Джин, медленно приближаясь к парням. — Отпусти его.              Тэхён занервничал ещё больше. Его дыхание стало шумным и глубоким. В его руках почувствовался тремор. Его пальцы на предплечье Чонгука вонзились в кожу ещё глубже. Брюнет прошипел от боли.              — Джин, — позвал светловолосый. — Джин… Я не смогу… Ему больно… помоги…              Джин подошёл к Тэ, аккуратно, но быстро продезинфицировал свободный от ткани майки участок плеча брата и всадил шприц.              — Что это? — перепугался Чонгук.              — Успокоительное, — ответил Джин. — Он не может контролировать себя при стрессах — один из симптомов его болезни. А ещё истерики влияют на его кровь, не так сильно как солнце, но тоже ощутимо. Ему нельзя сильно переживать. Поэтому при стрессах всегда колем успокоительное.              Через минуту Тэ ослаб, его ладонь отпустила Чонгука, оставив чуть щиплющие ранки от ногтей на коже брюнета. Тэхён обмяк, подхваченный Джином, и бесконтрольно повторял:              — Нет… пожалуйста… нет… только не обратно… пожалуйста, только не обратно, — бредил Тэ.              — Помоги мне затащить его наверх.              Опустив Тэ на кровать, Джин заковал одну его ногу, как прежде был закован Гук, и спрятал ключи в сейф, сменив пароль.              — Зачем ты его приковываешь? — Чонгук был в шоке от происходящего.              — Я, конечно, не уверен, что сейчас это так необходимо… он не только не сопротивлялся, а даже сам попросил… Странно. Может, это твоё влияние. Но ты ведь уедешь… Эти наручники здесь всегда. Они не для тебя, а для Тэхёна. Потому что обычно последствия стресса проходят несколько дней. Он иногда впадает в отчаяние, и приходится заковывать, чтобы не навредил себе, — Джин опомнился. — А теперь иди. И возвращайся после выходных.                     ***              Когда Тэ на следующий день пришёл в себя, первое, что всплыло в его тяжёлой голове было то, чем вчера закончился вечер. Он вспомнил, как прежде, чем Чонгук сбежал, они с ним целовались, как брюнет отвечал, как обнимал и поддавался ласкам, каким был нежным и жадным в поцелуях. И Тэхён начал тихо плакать.              Скоро к нему пришёл Джин.              — Что случилось? — спросил он. — Почему ты так расстроился? Всё же хорошо?              — Он не вернётся… — и Тэ совсем заревел.              — Почему? Перестань! Вернётся!              — Нет. Он не стал меня переубеждать…              Джин задумался.              — Даже если он сомневается возвращаться или нет, у него контракт и заём, помнишь? — обнадёживал брат.              — Аннулируй его долг по займу, — твёрдо решил Тэ.              — В смысле? Если он действительно так влияет на твой организм, это глупо лишать себя единственного рычага давления!              — Я не хочу рычагов. Я хочу его любви. Мне не нужен пленник. Если я его не отпущу, мы просто будем в заложниках друг у друга. Я хочу, чтобы он был счастлив.              — Странный ты! Вчера был готов руку ему оторвать, лишь бы тот остался, а сейчас последней ниточки себя лишаешь.              — Знаю… просто… я люблю его…              Больше Тэ ничего не говорил и если отвечал, то мычаниями в разных интонациях. Он ушёл в себя, чтобы справиться с пустотой и грустью. Но вряд ли в этот раз у него получится. Он чувствовал, что с Чонгуком всё не так просто, и если его вырвать из сердца, то рану после него ничем не возможно будет заткнуть, и Тэхён просто истечёт кровью и умрёт. Пустота, которую оставил после себя Чонгук, невосполнима.                     ***              Уезжая из Тэхёнова дома, Чонгук тоже ревел, потому что был уверен, что не вернётся. Всё это жутко пугает и вообще неправильно, ненормально, так нельзя.              От него всё ещё пахло ночными цветами, точно, как от Тэхёна, когда он, притворяясь призраком, целовал и ласкал брюнета в гостиной. И сейчас казалось, что Тэ словно преследовал Чонгука, хотел догнать, остановить и, что пугало, забрать себе. Сердце брюнета сжималось от боли. Почему ему так больно?              Чонгук не может дать Тэхёну то, чего тот хочет. Если Гук останется, то Тэ расценит это, как согласие на отношения. Но Чонгук не может дать этого, не может согласиться. Потому что… потому что… Потому что он привык так думать! Потому что, так правильно! Они не могут быть вместе! Чонгук не может. Была минута слабости, Гук уступил, любопытство победило, а невероятные ласки, которые дарил ему Тэ, свели с ума, но больше так нельзя. Поэтому Чонгук уезжает и больше не вернётся, чтобы не дать шанса этому безумию окончательно завладеть его сердцем.              Мысль о том, что своим отсутствием он обрекает Тэхёна на жизнь во мраке, Чонгук отгонял от себя, а то становилось совсем невыносимо. Он ничего не может поделать. Он напуган. От него зависит благополучие Тэ во многих смыслах, и ему страшно, что в нём кто-то настолько нуждается, и он бежит. И дела он выдумал, и бежал в ночи, пока не поздно.              Уснуть этой ночью он не смог. А если и засыпал, то скоро врывался обратно в реальность в холодном поту и с ужасными картинками кошмаров перед глазами. Ему снилось, что его заковывают в цепи, запирают в каком-то сыром тёмном подвале без окон, и он там наедине со своими криками, и никого нет, никто не приходит, никто не спасёт. Это сон о нём и его страхе остаться с Тэ, или о Тэхёне и о том, что без Чонгука Тэ останется во мраке и одиночестве?                     ***              За завтраком Чонгук сидел поникший, разбитый и уставший.              — Что с тобой, сынок? Ты так устаёшь на работе?              — Нет, мам, не переживай, всё в порядке.              — Я же вижу, что нет. Я уже не слепая, помнишь? — с застенчивой радостью говорила мама. — Я знаю, что у нас долг, и тебе приходится трудиться больше, чем обычно, но теперь я тоже буду помогать нам…              — Подожди! — перебил ошарашенный Чонгук. — Ты же не собираешься работать? Мам, тебе нельзя пока что рисковать!              — Я буду работать в пансионате: буду помогать людям, которым повезло меньше, чем мне. Зарплата там будет не очень большая, даже маленькая, но хоть какие-то деньги.              Чонгуку всё равно не нравилась такая идея.              — Я не понимаю, мам. Ты же избежала участи быть заточённой в спец. учреждении. Ты же теперь свободна. Но почему ты собираешься туда всё равно? Зачем?              — Потому что людям там одиноко, им нужна помощь и поддержка, они хотят общения с людьми, которые видят. Я буду читать тем, кто любит книги, но не может читать. Буду прогуливаться с теми, кто не может прогуливаться самостоятельно без риска. Буду ухаживать за людьми, которым это так надо, чтобы они не чувствовали себя одинокими. И мне не будет одиноко, и занятие полезное и интересное. Я буду жить там бесплатно, и кормить будут. Это очень хорошая идея, Чонгук. Ты же меня поддержишь?              Чонгук задумался. А ведь мама права. К тому же она точно знает, насколько слабовидящие люди нуждаются в других и особенно зрячих людях. Чонгук же, в свою очередь, не понаслышке знает, насколько это обременительно быть рядом с человеком, который зависит от тебя, и насколько с такими людьми сложно. Они ведь подавлены, деморализованы, злятся на весь мир, по крайней мере, в процессе принятия. Но не все могут до конца смириться. Недуг всегда лежит тяжким бременем несправедливости и обиды на плечах страдающего им. И это знание сыграло немалую роль в решении Чонгука сбежать от Тэ… В этом плане мама настоящий герой: это большая жертва. А Чонгук не такой герой, как его мама.              — Да, мам, конечно, поддержу. Ты права.              — Спасибо, сынок. Ты у меня такой умница, - умилялась женщина. - Так! А теперь расскажи, что с тобой происходит? Я знаю, что ты расстался с Наён. Поэтому тебе плохо? Или это из-за работы? Или ты заболел?              — Нет, мам. Я просто…              — Расскажи мне.              — Я боюсь, что ты меня не поймёшь. Я сам не понимаю, что об этом думать.              — Кому ещё ты можешь довериться, если не мне, сынок?! Не бойся. Я всё пойму.              Чонгук подумал, что, и правда, глупо скрывать. Нужно рассказать.              — В меня влюбился парень.              Мама явно не ожидала такого поворота. Молчание длилось с минуту.              — Хорошо. А кто он? — наконец, продолжила она.              — Хозяин дома.              — Там же женщина живёт!              И Чонгук рассказал всю историю. По мере его рассказа, мама стала понимать, что дело не только в том, что в её сына влюбился парень, а ещё и в том, что её сын тоже влюблён в этого парня. Да, это странно и нетрадиционно, но она не будет его осуждать или препятствовать.              — Сынок, тебе надо подумать и хорошо подумать над тем, что ты сам чувствуешь. Правильно это или нет, по мнению общества, сейчас неважно. А важно, что тот человек рядом с тобой обретает возможность полноценно жить. Может быть, и ты обретаешь что-то рядом с тем человеком?              — Мам, ты о чём? Я не гей! — Чонгук не ожидал такого ответа.              Мама только загадочно улыбнулась.                     ***              Наедине с собой Гук, злясь, вспоминал мамин намёк. Он надеялся, что она разозлится, запретит ему возвращаться в тот дом, а она только подлила масла в огонь. Может быть, Наён более адекватная, она как раз с той самой встречи безбожно атакует его, уговаривая увидеться и поговорить, и когда та, наконец, вернулась в город, они встретились.              — Что это было тогда? Кто тот парень? Он гей? — спрашивала девушка.              Чонгук и ей поведал историю Тэ, стараясь как можно более красочно описать своё негодование по поводу всей ситуации с гейской любовью. Но и Наён к концу истории сказала:              — Боже мой! Чонгук! Да ты же влюблён!              Чонгук совсем погрустнел. А вот его мама веселилась с состояния сына. Она знает, что Чонгук мальчик умный и всё поймёт очень скоро, и была рада за него. В конце концов, он нашёл свою любовь и она взаимна. Он никогда не переживал за свои отношения с Наён, а здесь его попытки разрушить связь, почти разрушали его. Это настоящее чувство. Его не скроешь. В конце концов, он смирится.              — Гуки, не будь эгоистом. Твой друг нуждается в тебе по объективным причинам. Ты не можешь просто уехать. К тому же это твоя работа. Тебе надо вернуться и всё обсудить, - настаивала мама.              — Если я вернусь… — Чонгук осёкся, потому что он не может сказать, что боится не устоять, но женщина и так уже поняла природу его страхов.              Гук долго размышлял о своём долге перед Тэ и о своём страхе перед ним же. Рассуждал о том, как понять, что ты гей, как к этому приходят, как с этим смириться. С мамой он об этом полноценно поговорить не может, стесняется. В итоге он решил поговорить с Чимином.                     ***              Чонгук пришёл в рабочий день к зданию офиса и сел на их любимой лавочке, примерно к тому времени, когда они вместе приходили сюда выпить кофе после обеда, отдавая на откуп судьбе вероятность встречи. Гук слабо представлял себе, как рассказать о своей ситуации. Удобно ли это? И нужно ли?..              Однако Чимин не заставил себя ждать.              — Чонгук! Что ты здесь делаешь? — ликующе удивился парень и сразу полез обниматься к бывшему коллеге.              Чонгук с радостью поддержал объятия, так необходимые сейчас, особенно после долгой разлуки.              — Да вот, у меня пока что выходные, решил тебя проведать. А то от тебя визита не дождёшься, — подкалывал Гук.              — Так ведь не приглашаете.              — Туше!              — Ну, как тебе там работается?              — Всё хорошо…              — Призрак не беспокоит?              — Бывает временами. Но я уже привык, — смущённо отвечал Чонгук.              Судя по всему, Чимин ничего не знает про смерть хозяйки и про разоблачение Тэхёна. Чонгук решает не раскрывать этих фактов: всё-таки не его секрет.              — А ты как? Как у вас с Юнги? Любовь-морковь?              — Да. У нас всё хорошо. Уже не конфетно-букетный период, конечно: ссоримся иногда, но всегда миримся, жарко и страстно, — Чимин игриво подмигнул.              Чонгук застенчиво посмеялся, отвёл взгляд и покраснел.              — Я тебя смутил? — виновато произнёс Чимин.              — Просто это так странно…              — Что именно?              — Ваши… эм… отношения.              — Ты имеешь в виду, отношения геев?              — Ну, типо. Не могу привыкнуть, — улыбался Чонгук.              — Правда? И, наверно, всё ещё боишься, что Джин начнёт к тебе подкатывать? — Чимин не сдержал смеха.              Чонгук тоже посмеялся, вспомнив, как вся эта история началась.              — Нет, он меня убедил в том, что не гей.              — Ну, знаешь, это такое дело, — подшучивал Чимин. — Я ведь тоже не был геем, когда сюда устроился на работу.              Чонгук удивлённо выпучил глаза.               — Да ну! Как так? Ты мне не рассказывал!              — Как-то к слову не приходилось, — продолжал веселиться Чимин.              — Подожди-подожди! А ну-ка рассказывай, как это произошло?              — Как в дораме, а как ещё?! Сначала Юнги меня зажал в каком-то тёмном углу и страстно поцеловал. Потом долго не обращал на меня внимания. А потом пригласил на ужин, соблазнил и трахнул. И всё завертелось.              — И ты был не против? Когда ты понял, что ты гей?              — Он ведь мне сделку предложил. Лёгкие деньги. Но если подумать, дело не в этом и не в том, что я понял, что гей. Просто он меня поцеловал, и это был лучший поцелуй в моей жизни: украденный, страстный поцелуй. Ни одна девушка с ним не сравнится. К тому же это было запретное удовольствие. Я сразу почувствовал бабочек в животе. А когда случился секс, я пропал окончательно. И теперь я понимаю, что был влюблён в Юнги с самого начала. Он единственный, с кем я хочу близости и с кем близость мне приятна до головокружения. Я хочу сказать, что дело не в ориентации, а в том, в кого мы влюблены…              Парни ещё долго болтали о всяком разном. А поскольку Чимин без лишних вопросов так откровенно высказался на волнующую Чонгука тему, последний не стал рассказывать о своих «амурных» переживаниях.              Разговор с Чимином больше всего подбодрил Чонгука. Хотя и мама не сдавалась, даже как-то на всю квартиру включила песню Army Of Lovers — Sexual Revolution. Всё это внушало оптимизм и убивало комплексы. Замкнутый, напуганный мир Чонгука, встреченный таким пониманием и поддержкой, заново раскрывался. Но откроется ли он окончательно новому чувству, сказать трудно.                     ***              Как Тэхён и боялся, Чонгук не вернулся. Более того, он даже трубку не снимал. Вообще никак не шёл на контакт.              Во вторник, по настоянию Тэ, Джин отправил Гуку электронное письмо, в котором сообщал о списании долга по займу и о том, что при желании он без последствий может расторгнуть контракт. Но также умолял вернуться.              А когда к концу недели Тэ совсем ослаб, его болезнь стала его пожирать, Джин явился к Гуку лично.              — Его истерика сейчас странная, не такая как обычно. Я уже говорил, откуда на его кровати все эти наручники: раньше у него припадки случались стабильно раз в два месяца, и чтобы он не навредил себе или другим его приходилось заковывать. Такая болезнь, она и на психику влияет. Но сейчас всё по-другому. Он не агрессивен, но отказывается… лечиться. Ты понимаешь, о чем я? Говорит, что не станет тебе изменять. Как будто для него эфемерная верность тебе дороже собственной жизни. Ему становится хуже с каждым часом. Врач говорит, что очень скоро последствия станут необратимыми. Тебе ведь просто надо быть рядом. Чонгук, спаси его… умоляю… Он ведь умрёт… — Джин мужественно сдерживал слёзы.              Чонгук не думал, что всё могло зайти так далеко. Не думал, что всё так плохо. К тому времени он уже смирился, по крайней мере, с чувством Тэхёна к нему. И, конечно, он решил вернуться. После слов Джина Гук не смог бы поступить иначе.              Сразу с Джином они и поехали в дом.              Тэхёну нужно присутствие Чонгука, только и всего. А потом они поговорят о нелепой верности ценою жизни. Что за капризы?              Возвращение воодушевляло, в отличие от побега. Чонгуку хотелось торопиться. Казалось, что он может не успеть.                     ***              В доме было мрачно.              Тэхён был в ужасном состоянии. Весь в холодном поту он то ли спал, то ли бодрствовал — было не понятно. Он плакал и вскрикивал, бил себя по рукам, как будто, что-то пытался стряхнуть с себя. Ему снился кошмар, и из этого кошмара его невозможно было вырвать. Это был даже не сон, а галлюцинация.              — Он так сильно бьёт себя! — испугался Чонгук.              — Но я больше не могу держать его закованным: он разодрал себе все запястья наручниками, даже через бинты.              Брюнет взял руки Тэ в свои ладони, разглядывая перемотанные запястья с кое-где проступающей на бинте кровью. Чонгук еле сдерживался, чтобы не заплакать.              — Он успокаивается! — удивлялся Джин, заметив, что как только руки Тэ оказались у Чонгука, брат перестал дёргаться. — Когда я к нему прикасаюсь, ему только хуже становится! Ты же останешься с ним? Побудешь? — с надеждой спрашивал Джин.              — Конечно, — без раздумий ответил Чонгук. — Только переоденусь. Лягу рядом.              Когда Чонгук вернулся в комнату Тэ, Джин сразу оставил парней наедине, чтобы не смущать брюнета. Тэхён всё ещё мучился от своих видений, заново начав бить себя, пока Гука не было.              — Тише, Тэ. Я рядом, — успокаивал Чонгук, ложась к нему в кровать и приобнимая. — Всё будет хорошо. Тише… тише…              Гук пролежал с ним весь оставшийся день и всю ночь, и только наутро Тэ стал приходить в себя. Увидев Гука рядом, он разозлился.              — Тебя Джин прислал? Я же сказал, чтобы он этого не делал. Ты из жалости здесь? Мне не нужна твоя жалость! Убирайся! — слабым, осипшим голосом пытался высказать свою принципиальную позицию Тэ.              — Ты нарочно хотел умереть? — борясь с обидой, переводил тему Гук.              — Не твоё дело! Я тебе не нужен. Ты сбежал. Вот и вали! И не мешай мне, — Тэхён плакал, и сам не понимал от чего: от боли, печали или счастья.              Потому что тело Тэ рядом с Чонгуком оживало, сердце принимало здоровый ритм, дышать становилось легко, тревога отступала, становилось спокойнее. Но он просто пришёл вытащить Тэ из лап смерти, чтобы потом снова в них бросить. Он здесь, чтобы мучить.              Тэ хотел отвернуться, но Чонгук не позволил, перехватил его руку и обвил ею свою талию, придвинувшись как можно ближе. Тэ не посмел этому мешать. Гук стал вытирать слёзы с красивого лица. Он гладил Тэ по шее и груди, пока тот не провалился в сон. Затем уснул и Гук.              Когда Чонгук проснулся через несколько часов, он уже лежал спиной к Тэ, который собственнически плотно прижимал его к своей груди. Чонгук улыбнулся от уютного чувства и немного потянулся ото сна.              — Проснулся, — послышался довольный голос Тэ, а затем лёгкий поцелуй опустился Гуку на затылок.              Мурашки по коже, приятно, и брюнет не стал сопротивляться этой ласке, решив, что пока Тэ не выздоровеет, лучше не запрещать ему. Но Гук всё же попытался отодвинуться.              — Ммм, — недовольно проскулил Тэ и ещё крепче обнял.              — А ты уже поправляешься. Хватка окрепла, — с сарказмом прокомментировал заложник. — Больше не прогоняешь меня?              Объятия стали ещё крепче.              — Ты меня раздавишь! — сдавлено отозвался Чонгук.              Тэ захихикал.              — Никуда не пущу! — тихо добавил он.              — Снова за старое. И настроение лучше. Неужели это правда? — задумчиво удивлялся Гук.              — Ты о чём?              — О твоей реакции на меня.              — Как видишь. Врач тоже не верит.              — Почему ты меня освободил, если от меня зависит твоя жизнь?              Тэ немного помолчал, а затем грустно ответил:              — Я способен и без тебя продолжать существовать. Но я так больше не смогу. Когда я снова увидел солнце, я понял, в какой тюрьме живу. И я так больше не хочу. Представь, если бы ты почти 20 лет просидел бы взаперти, а потом попал на свободу, что бы ты почувствовал, если бы тебе сказали, что надо обратно? Смотрел «Человек в железной маске»*? Помнишь момент, когда на него снова надевали эту маску?..              Чонгук кивнул головой, подтверждая, что помнит эту сцену. Он испытал озноб и дрожь ужаса и безысходности. Боже! Как он этого не понимал раньше?! Как он мог обрекать Тэ на такое?!              — Я сбежал, — продолжал Тэ, — я обманул судьбу, я узнал, что такое жизнь, а потом у меня её снова отняли. Но я понимаю, что для тебя быть со мной, чтобы я мог жить полноценно, это тоже будет тюрьма. Кому-то из нас нужно пожертвовать свободой, чтобы сделать другого счастливым. И я выбрал твоё счастье.              Однажды покинув свой плен, почувствовав, вспомнив вкус свободы, ты больше никогда не захочешь в него возвращаться, а если придётся, то сойдёшь с ума. Тэхён не хотел возвращаться в плен мрака. А что насчёт Чонгука? Повстречав Тэхёна, не покинул ли Гук свой плен одиночества, и не обернётся ли для него побег от Тэ обратным «надеванием железной маски»?              Гук развернулся в объятиях парня лицом к нему.              — Ты думаешь, если бы ты убил себя из-за меня, я бы смог быть счастливым?              — Не говори так. Не из-за тебя, а от безысходности, мрака и бессмысленности… я не виню тебя… не из-за тебя… — тихо говорил Тэ дрожащим голосом, осознавая, какую глупость чуть не совершил.              Тэ заплакал, Гук тоже, и обнял его, прижимая лицом к своей шее.              — А может, и из-за тебя… — в шею капризно сказал Тэхён.              — Что? В смысле?              — Ты же знаешь, что мне надо делать, чтобы поддерживать здоровье. Я не могу…              — Не выдумывай, Тэ! Ты должен был!.. — начал было отчитывать Чонгук.              — Но я не могу… А тобой мне просто надо дышать… Я умирал, как рок-звезда, от ломки по тебе, Гу. Мне нужна была эта доза, — и Тэ жадно вдохнул чужой аромат. — Ты же позволишь мне так думать? Я не хочу умирать от болезни. Никто не хочет умереть от болезни. Совсем другое дело, умереть от своей зависимости. Чонгук, ты мне нужен. А я тебе нет. Это нечестно. Моё сердце разбито, и оно рассыпается фиолетовыми хлопьями в моих артериях… красиво и печально…              — Прости меня, Тэхён, — прошептал растроганный парень. — Ты больше не умираешь, Тэ. Всё хорошо. Я рядом.              Чонгук крепче прижал к себе несносного парня. Но только сейчас. А когда болезнь утихнет, Чонгук снова очертит границы. Но сейчас пусть будет близко. Ему нужно.              — Тэ, — позвал Гук.              — Ммм? — отозвался светловолосый.              — А что тебе снилось? Почему ты так кричал?              Тэхён вспомнил свой сон. Темно. Строгое лицо матери в свете молнии. «Ты должен оставаться здесь!» — злобно улыбаясь, шипит она. «Должен оставаться здесь… должен оставаться здесь…» И так без конца: молния, лицо, шипение. Но Тэхён сбегает. Дверь на улицу открыта. Он выходит и попадает под адский снегопад. Дверь в дом захлопывается. Обратно не попасть. «Надо было слушаться, дрянной мальчишка!» — опять это шипение. И смех, словно черти утягивают проклятую душу в преисподнею.              Тэ опомнился, отгоняя прочь от себя кошмарные воспоминания.              — Они… всегда они… Фиолетовые хлопья, — ответил он Чонгуку. — Они падают с неба, как снег, и обжигают мою кожу, а спрятаться совершено негде, и я получаю всё новые и новые болезненные ожоги. Этот сон мне снится всегда, когда обостряется болезнь. Но в этот раз появился кто-то, раскрыл надо мной свои чёрные крылья, и больше ничто не могло причинить мне боль. Наверно, это был ты, Чонгук.              — Тебе больше не больно?              — Больно. Все руки в синяках, запястья порезаны наручниками. Несколько недель будут заживать, — Тэхён вытянул руки, чтобы продемонстрировать травмы.              — Всё заживёт. Всё закончилось, — заботливо говорил Чонгук, но не стал касаться болезненно-чувствительных мест на руках светловолосого.              — Да, — согласился Тэ. — Отныне только ты, Гу, способен причинить мне боль. Лишь ты, если уберёшь свои чёрные крылья.              — Тэхён, — с тоской в голосе произнёс Чонгук и ещё ближе прижал парня к себе.                     ***              Доктор подтвердил чудодейственный эффект Чонгука на организм Тэхёна, предполагая, что специфические гормоны, выделяемые телом Чонгука, дают сигналы в мозг Тэхёна о том, что надо жить. Но для более точных прогнозов нужно было провести ещё несколько и чуть более продолжительных исследований.                     ***              Через несколько дней, когда Тэ оправился от обострения болезни, совсем пришёл в норму, а солнечный свет снова стал для него безвреден, парни открыли ставни на окнах в доме, кроме крыла Тэ: нужно было подождать окончательных результатов исследований от доктора, потому что если окна придётся закрыть снова, Тэхён этого не перенесёт. Так что лучше не торопиться.              Чонгук, как и планировал, перестал подпускать Тэхёна близко к себе. Тэхён бурчал, обижался, не понимал этого, но брюнет был непреклонен. Только вот как-то ночью случилась гроза.              — Чонгук, ты спишь? — вошёл в его спальню Тэ.              Чонгук лежал в кровати и уже давно крепко спал бы, если бы не гроза, которая иногда возвращала в явь.              — Отстань, — лениво огрызнулся Чонгук.              — Можно я у тебя посплю?              — Ещё чего?! Иди к себе! — Чонгук натянул на обнажённую грудь одеяло.              Тэхён облизнулся и прошёл вглубь комнаты, закрыв за собой дверь.              — Пожалуйста. Я не люблю ночную грозу. Обычно, когда не слишком занят, Джин приезжает ко мне. Но раз ты здесь, я сказал ему не ехать.              — Зря. Со мной нельзя, — неубедительно сопротивлялся брюнет.              — Пожалуйста, Гу. Я ничего тебе не сделаю. Просто посплю рядом.              — Прям ничего? Никаких обнимашек?              — Гу, не будь букой, — Тэ уже подлез под одеяло и подкрадывался к Чонгуку.              — Я сказал нет! Иди к себе, — упорствовал брюнет.              В этот момент блеснула молния, и прогремел гром, звеня стёклами в окнах. Тэхён резко схватил Гука в объятия и прижался к нему.              — Мне нужно кого-то обнимать. Не дёргайся. Я тебя не съем.              — Я поражаюсь твоей манере просить. Больше похоже на принуждение.              — Не преувеличивай, Гуки. И не злись, пупсик. Нам так уютно вместе…              Тэ зевнул, улыбнулся, закрыл глаза и стал засыпать, обнимая парня рукой поперёк груди и ногой поперёк бёдер, так, словно объятия нужны Чонгуку, а не ему. По правде сказать, Чонгук возражал лишь на словах: гроз он тоже не любил.                                          ____       *«Человек в железной маске» (фильм, 1998)