***
— Да ладно, Ань. Не дуйся! — Сережа закинул Наумовой руку на плечо и несильно притянул, стараясь оторвать ее от наблюдений за посеревшими фасадами хрущевок. — Я всего-то там посмотрел ее заклинания… — И увидел, что она является демоном-перевертышем! И контракт успел еще прочитать! — обиженно заметила она, ткнув его пальчиком в грудь. — Дальше уже играть не интересно! — В следующий раз, когда соберемся в новую партию поиграем. Всегда можно свою историю придумать, сама же говорила… На это девочка неуверенно выпуталась из его рук и, почесав пластырь, взглянула на бегающего неподалеку Князя, с интересом и напряжением обследующим новые территории. Олегу не понравилась идея Серого взять ее на заброшку, с учетом того, что она совершенно недавно грохнулась с гаража и чуть ли не убилась, но Разумовский был настроен серьезно. Ему очень хотелось залезть вместе с ней на девятый этаж недостроенной хрущевки и посмотреть на наступление первых белых ночей, да и показать вид, раскрывающегося города. Аня еще не знала о сюрпризе, так что насчет ее реакции можно было только догадываться. Да и Волков изрядно переживал за пса, который мог ненароком куда-то упасть и себе что-то повредить. — Ань, хватит ковырять, снова кровь пойдет! — Олег перехватил руку девушки, отвлекая ее от созерцания собаки, и привлек ее внимание. Она хотела было возмутиться, но он перехватил ее руку и настойчиво потянул к себе. — Все, успокойся. — Действительно, не ковыряй. — Серый перехватил другую руку Наумовой и несильно потянул в свою сторону, пресекая порыв вывернуться из захвата Волкова. — А так, время пройдет, и останется маленький шрамик. — Шрамик? Скорее уродство, чуть ли не на пол-лица, — недовольно пробурчала она, покорно следуя за ребятами, иногда нервно дергая руками, принимая слабые попытки вырваться. — Да ладно, Анька, не расстраивайся. Это теперь твоя изюминка. — Разумовский отпустил ее, слегка вышел вперед, выискивая среди побитых домов ту самую заброшку. — Да и ты сама знаешь, что внешняя обертка ничто по сравнению с душой. — Хм, если бы еще другие люди так считали, — заметил Олег, также отпуская подругу и ускоряя шаг. Князь, шедший неподалеку от них, затормозил, настороженно осматриваясь по сторонам. Чем дальше они уходили от знакомого двора, тем больше пес волновался, боязливо оглядывался на хозяйку, не убегая далеко. Как Олег слышал, стройку забросили то ли из-за недостатка денежных средств, то ли по причине смерти руководителя строительной фирмы. Второе более вероятно, так как чуть ли не каждый день кто-то да умирал, об этом работницы в детдоме только и говорят. То бандитам дорогу перешел, то тебя уволили, забрали квартиру, в результате оказываешься на улице, а там только одна дорога, если ты слаб духом. Так или иначе, недостроенная хрущевка должна была послужить новым домом для кого-то богатого; обещали дорогую облицовку, неподалеку сделать детскую площадку, скверик с фонтаном, однако реальность жестока. Строили ее усердно, долго и тщательно, Серый с Олегом залезали туда не первый день, и пока на голову ничего не упало. Такие рисковые приключения стоили того, чтобы вечером посмотреть на раскрывающийся вид. А если вспомнить мечты Ани о полете над городом, то вот и неплохой вариант маленького исполнения желания. Однако идея Ане забраться куда-то наверх, с явной угрозой для жизни, не особо приглянулась. Она неуверенно взглянула на довольную морду Разумовского, который так и сиял, мол, «Давай, похвали меня и мою гениальную идею», и нервно гладила Князя, сидевшего у нее в ногах, по холке. — И… мы должны забраться на самый верх? — Она сконфуженно взглянула на недостроенную лестницу, на изрисованные стены и на мусор, аккуратненько сложенного у стен. — Вы уже туда забирались? — Да, там легко, не переживай, — Олег хмыкнул, взглянув на пластырь, — прыгать и куда-то забираться не надо будет. — Ха-ха, очень смешно. — Наумова закатила глаза и выдохнула. — Я не насчет этого переживаю, а за Князя. Здесь оставлять не хочу, волноваться каждую секунду буду. А на крышу его тащить… тоже страшно, вдруг он упадет, пораниться там где-то. Не прощу себе, если с ним что-то случиться. — Я думаю, если будешь держать его на коротком поводке, все будет нормально. — Разумовский успокаивающе хлопнул ее по плечу. — Я тебя уверяю, ранений никаких не получит, да и не думаю, что твой пес настолько глупый, чтобы прыгать с крыши. Князь недовольно зарычал, ощутив нотки осуждения в свою сторону, и щелкнул пастью рядом с ногой парня, пытаясь его тем самым напугать, но Серега даже не шелохнулся. Дворняга, неудовлетворенная нулевой реакцией, обиженно фыркнула и уткнулась носом в коленку хозяйки. — Хорошо… — Анька присела рядом с псом, мягко провела рукой по его морде, стараясь успокоить. — Прости, Князь, но придется с поводком идти, ради твоей же безопасности. Поднялись они быстро и без проблем, только Аня боязливо поглядывала на «дыры» в полу, дергала поводок, стараясь держать Князя максимально близко к себе. Заметив, как она трясется, когда смотрит вниз, Олег, шедший позади, мягко взял ее за локоть и сжал, давая понять, что она не одна. Трястись девочка не перестала, но держалась смелее, нежели раньше. Разумовский шагал впереди процессии, с интересом поглядывал на подругу, предвкушая ее реакцию. О да, она была. Они правильно выбрали день и время, а погода сыграла на руку. С крыши открывалась небольшая часть города и в основном потрепанные временем хрущевки, но вдалеке виднелся купол Исаакиевского собора, сияющего благодаря опустившемуся июньскому солнцу. Перьевые облака мягко укутывали горизонт, искажали падающий свет, делая картинку более приятную глазу. Аня, застыв на мгновение с раскрытым ртом, сделала осторожный шаг вперед, все также стискивая в руках поводок, и несколько заторможено обернулась, рассматривая один из виднеющихся лесных парков и дома, многочисленные дома, со сверкающими крышами. Девушка медленно опустилась на бетонную крышу, тяжело выдохнула и уставилась в одну точку, переваривая увиденное. — Ну как? — Сережа нетерпеливо плюхнулся рядом с ней, приобнимая за плечо, и чуть не наступил на хвост Князя, из-за чего дворняжка недовольно заворчал, но от хозяйки не отошел. — Я… У меня слов нет… — Наумова провела рукой по лицу и застыла, рассматривая потряхивающуюся руку. — Красиво и… страшно… Я… Высоты, похоже, боюсь… — Да, я заметил. — Олег осторожно сел на краю, свесив ноги, и наклонился вперед, вызывая приглушенный вздох со стороны подруги. — Не бойся, не упаду. Серый, тащи ее сюда. — Что?! Не-не-не-не! Я тут, в сторонке, с Князем посижу.–Не слушая ее возражений, Разумовский бесцеремонно подхватил ее под руку и потащил к краю. — Ну, Сержа, ну не-е-е-ет… Волков боялся, что она будет сопротивляться и ненароком упадет, так как о ее непревзойденной ловкости можно было только мечтать, но, к общему счастью, девушка только тихонько отрицала происходящее, послушно следуя за другом, осторожно подтягивая за собой спокойного пса. Ребята помогли ей сесть и решили с двух сторон держать за руки, придавая ей каплю уверенности и поддерживая, на случай, если она свалиться вниз. Князь, который, в отличие от хозяйки, был равнодушен к большой высоте, спокойно пристроился к ее спине и лег подремать, умотанный долгой дорогой. Сначала разговор не шел, в основном из-за напряженности Ани, но настроить ее смог Сережа, благодаря красноречию. Девчонка стала смелее, уже не так дрожала из-за угрозы упасть и могла спокойно откинуться, даже качала ногами и с интересом разглядывала город. — Как здесь хорошо открывается вид на Исаакиевский собор, — Аня слегка наклонилась вперед и присвистнула. — А вот там Нева… Потрясающее место! Как вы его нашли? — Лазили по разнообразным заброшкам, когда делать было нечего, — ответил Олег, спокойно отпуская подругу, и, откинувшись назад, всмотрелся в горизонт. Ему нравилось, как холодный ветер покусывал его лицо; он прикрывал глаза и представлял, что находится далеко от Питера, в какой-то экзотической стране, как в том фильме «Рэмбо». Риск, жажда крови, перестрелки, война. Все это разжигало внутри парня восторг и легкое покалывание на кончиках пальцев, будто он сам хочет поучаствовать в битве. — Есть еще парочка хороших мест, но туда тяжелее попасть и несколько небезопасно там находиться. — Один раз мы чуть не сцепились с бездомными. — Сережа усмехнулся, запустив руку в волосы, и заговорщически подмигнул застывшей Ане. — Не бойся, сюда они не ходят, слишком холодно. — Да и если кто придет, мы их быстренько спровадим. — Волков хлопнул Наумову по плечу. — Вспомни, как мы втроем нехило разобрались с тем… как там его… И его бандой. — Петя, бе. — Аня дернулась, и вяло покачала головой, отрываясь от созерцания раскрывшегося вида. — Нашел, что вспомнить… — Кстати, насчет него. — Разумовский заинтересованно наклонил голову, всматриваясь в лицо подруги, будто пытаясь уловить мельчайшие эмоции. — Они тебя все еще достают? В школе? — Конечно, куда я денусь. Пристают, но не с таким энтузиазмом, как в день нашего знакомства… — Аня, заметив, как ребята откинулись назад, повторила за ними, оперевшись спиной об Князя. — Может после лета станет полегче… Хотя, я не уверена. Дожить до выпускного и с ними больше никогда не встречусь. — И какие у тебя планы после школы? — поинтересовался Сережа, всматриваясь в горизонт. Над крышей пролетела небольшая стайка каркающих ворон, которых он заинтересованно проводил взглядом. — Куда поступать будешь? — Ты уже о поступлении думаешь? — иронично поинтересовалась девушка, прикусывая губу. — Он всегда о будущем думает, — махнул Олег рукой, — привыкай. — Ну… — Аня обняла пса и мягко провела рукой по морде, очищая его от прилипшей грязи. Он недовольно заворчал, но голову на колени хозяйки положил, смиренно выдерживая участь. — Я пойду на что-то связанное с медициной. Но не лечить людей, а лекарствами скорее заниматься. Дедушка говорит, что это сейчас востребованная наука и активно начала развиваться. — У нас? — Сережа язвительно хмыкнул, а его глаза недобро вспыхнули. — И что-то развивается? Забавно. А мне казалось, что у нас все летит вниз. — Все может перемениться и к лучшему… — Ты просто неубиваемый оптимист. Посмотри, где мы живем. — Разумовский махнул рукой, как бы охватывая весь город. — Я уверен, ты замечала всю эту грязь на улице. В реках трупы находят, у людей дома отбирают, а полиция ничего не делает. Все может перемениться к лучшему в России? В стране взяток, бандитов и убийц? Маловероятно. — Давай не будем об этом… — при упоминании бандитов, Наумова заметно помрачнела. Все-таки ее родных считают бандитами, а ее саму нередко называют дочерью убийцы. Конечно, трудно поверить в россказни бабушек, сидящих на лавочке у подъезда, но причины на то были. Разумовскому нравилось обсуждать эту тему, что Олега несколько нервировало. Сколько уже было предположений о том, кем является дед их подруги, парень не считал, только каждый раз старался перевести тему. — Вы замечали одну интересную вещь?.. — Волков окончательно лег на спину и с интересом разглядывал небо, на котором уже виднелись одинокие звезды. — Каждый раз, когда мы собираемся, обязательно что-то интересное да происходит. — Вспомнить только, как мы с рынка убегали? — Разумовский также плюхнулся на спину, не сдерживая смешок. — Ты тогда Аня просто летала, а не бежала. — Ну, простите, получить взбучку за яблоки мне не хотелось! — Наумова последовала примеру друзей и улеглась с ними, привалившись на спину дворняги. — Мне неделю еще страшно на рынок было ходить, мало ли что. — А как купаться ходили с Князем? — Олег хмыкнул, приоткрывая один глаз и замечая, как улыбается подруга. — Кто меня тогда чуть не потопил? — Я тебя не топила! Просто на спину забралась и бомбочкой в воду прыгнула, что такого. — Аня ткнула ему пальцем в щеку, вызывая тихий смешок. Она перевернулась на живот и лицом уткнулась в спину собаки, на что тот протяжно выдохнул. — А наш верный мохнатый друг как за нас переживал? Доблестно кинулся в воду и дал по лицу Сереже лапой. Герой! — Между прочим, так и человека утопить легко можно! — заметил Разумовский, легонько шлепнув по спине девочку. — А как мы слушали концерт под окнами музыкального училища? — Увертюра «Король Лир» Берлиоза? — спросила Наумова, заинтересованно взглянув на друга, вновь перевернувшись на спину. — Ты запомнила?! — Парень так и подскочил, схватив подругу за плечо и слегка потянув на себя. — Ты та-а-а-ак увлеченно и с интересом рассказывал, что тяжело было не запомнить, знаешь… — Французский композитор и дирижер Гектор Берлиоз, я тоже запомнил. — Поднял указательный палец Олег, задумчиво качнув головой. — Но мне больше запомнился концерт Арии, на которую мы пробрались. — Залезли в окно… — протянула девушка, тихо хихикая. Было приятно вот так лежать, смотреть на небо, считать про себя еле заметные проблески звезд, и погружаться в воспоминания. Да, втроем они за столь короткое время знакомства попали в непередаваемые приключения, инициатором которых частенько была сама Аня. Конечно, ей подбрасывал идеи Сережа, получая молчаливую поддержку со стороны Олега, но с каждым днем она смелела все больше и больше. Было чувство, будто они знали эту непоседливую вечно улыбающуюся девчонку целую вечность; она всегда была с ними, поддерживала все их идеи и помогала, только попроси. — Как хорошо, что мы тогда встретились, — выдохнул Разумовский, будто читая мысли друга, — вместе через такое проходим. Хотелось бы, чтобы мы всегда были вместе… — Ну, я постараюсь с вашего горизонта не пропадать. — Аня слегка приподняла руки, ожидая поддержку со стороны ребят. — Будем вместе до самого конца? Олег хмыкнул, ловя ее ладонь, крепко сжимая, вызывая тем самым ее улыбку и такой теплый и радостный блеск в голубых глазах, отчего на душе становилось очень тепло. Серый перехватил ее вторую руку и тоже крепко сжал, подвинувшись ближе к подруге. — Ну, раз ты так хочешь… — протянул Волков, загадочно закатывая глаза. — В смысле, только я? — Она шуточно толкнула его в бок. — Нет, мы все. Вместе до конца! — Вместе до конца! — вторили они ей, смотря, как солнце скрывается за горизонтом.***
Сейчас Ане казалось, что она падала уже не просто несколько часов, а несколько лет. Тьма, клубившаяся перед ней, так и протягивала свои когтистые острые лапы, хваталась за ее одежду, царапала кожу и тащила к себе, будто стараясь поглотить. Она не могла оттолкнуться, крик, зарождающийся в самой глотке, исчезал, так и не выходя на волю. Перед глазами мелькали картины: выгнутое в неестественной позе собачье тело, выпуклые серые глаза, распахнутый рот и гроб. До нее доносится собачий писк, полный боли и отчаяния, а с губ срывается тонкий голос, не ее, а той Ани, маленькой и беззащитной: — Прости меня, милый, прости! — Прикосновение к холодному телу. Она срывается на крик, когда он безвольно, будто покалеченная кукла, падает с ее рук и замирает, больше не двигается. Во рту вкус крови, глаза болят от слез, а губы застыли в немой улыбке. Когтистые лапы вспарывают грудную клетку, пытаются дотянуться до самого сердца, лишь бы стиснуть его, нервно бьющееся, стремящееся на волю. Перо мягко касается щеки, оставляя еле заметные порезы, а когтистая лапа осторожно стирает слезы, чтобы впиться в глаза и показать, что было дальше. И вновь картины: человек с синими глазами, как у рыбы, глухой удар по лицу и крик женщины, страх и бег. Удар по лицу, несдерживаемый крик, отчаяние, несправедливость. Когти глубже, вонзаются в сердечную мышцу, пуская кровь. Темная комната с задернутыми шторами, шея, стиснутая веревкой, неправильно изогнутая. Он смотрит на нее со страхом, с распахнутым ртом, а она, падая на колени, кричит от ужаса, не понимая, что делать. Желтые глаза смотрят с жаждой и интересом, лапы рисуют свою картину, правильную. Шахматная доска, покрытая кровавыми пятнами, пешки с оторванным «головами», конь, изрезанный на кусочки, слон лежит на боку, простреленный насквозь. Когти скребут по доске, сдирая краску, а шепот, грязный, противный, резкий, все говорит, будто пытается вогнать в голову глупой девчонки. — Per mortis non lates. Аня пытается закрыть уши, но он уже внутри, крошит ее кости, пожирает ее органы, заполняя все чернотой и пустотой. Тьма сгущается, а перед ней глаза, знакомые, родные, которые смотрят с сомнением. Кто-то держит ее за руки, крепко сжимает, трясет так сильно, что мир распадается на кусочки. Вой боли, старческая кожа, синюшно-белая, выпученные глаза. Женский плач, удар по лицу, кровь, стекающая по губам, ворона, выклевывающая ей глаз. — Аня! Она дергается вперед, резко стискивая руками ручки кресла, и, больно стукнувшись лбами с Олегом, громко вскрикивает, то ли от страха, то ли от боли. Мужчина отшатнулся, инстинктивно прикладывая руку к ушибленному месту, и с удивлением смотрит на застывшую девушку, сверлящую его непонимающим взглядом. — Олег? — тихо спросила она, протирая глаза, будто она спала. Ей необходимо несколько минут, чтобы вспомнить про недавнюю перестрелку, вызволение Разумовского и побег на вертолете от охраны. — Аня? — спародировал мужчина девушку, за что получил взгляд, полный осуждения. — Ладно, прости. Тебе кошмар снился, решил, что тебе лучше проснуться. Наумова тяжело покачала головой, зачесывая выбившиеся волосы назад, и с интересом осмотрелась, подмечая, что находится в самолете. Достаточно одного беглого взгляда, чтобы понять — первый класс, со всей свойственной ему роскошью. У окна сидел Сережа в белом костюме с уложенными волосами и с излюбленными золотистыми линзами. Когда он успел так принарядиться? Парень задумчиво попивал какой-то коктейль с клубникой и быстро перебирал пальцами по клавиатуре. Олег, снявший липовую одежду охранника и находящийся «в штатском», сидя на корточках, напряженно наблюдал за подругой, пока она пыталась прийти в себя. Аня осмотрела своих друзей и многозначительно провела рукой по грязным потертым штанам, поправила помятую футболку испачканную в крови. Перед глазами тут же промелькнуло лицо безумца, протянувшего к ней через прутья решетки костлявые пальцы и голова, разлетающаяся от выстрела. Наемники, крушащие все на своем пути и холодный взгляд Волкова, быстро оценивающего ситуацию. — Кажется, кому-то стоит привести себя в порядок! — довольно произнес Разумовский, отсалютовав девушке бокалом, когда она вновь посмотрела на него, на этот раз затравленно. — Добро пожаловать на наш первоклассный рейс до Венеции. Комнату для персонала, где твоя одежда и где можно умыться, найдешь в конце салона, еда, — он махнул куда-то за спину, — на столике перед входом в другой класс. — Как… — Аня проморгалась, наблюдая за довольным другом. — Боже, сколько я спала? — Большую часть дня, — коротко ответил Волков, протягивая бутылку с водой, которую она с благодарностью приняла и жадно принялась опустошать. — Мы даже успели несколько дел закончить в Питере и в магазин ребят отправить. Надеюсь, с размером мы угадали. — Сережа ехидно подмигнул подруге, и, замечая, как та смотрит на него уставшим взглядом, нетерпеливо махнул рукой, возвращаясь к компьютеру. — Давай, быстрее себя приведи в порядок, а то больно смотреть. — Мои вещи… — Олег, отведи ее, она сама толком не дойдет! Мужчина молча протянул ей руку, отрицательно качая головой на ее немой вопрос. Получается, все ее документы, телефон, деньги и личные вещи остались в той больнице. А сообщение на телефоне… Она испуганно дернулась в руках Волкова и повернулась к Разумовскому, хотела было задать волнующую ее проблему, но встретила недовольный взгляд золотистых глаз, в которых так и горело осуждение из-за неповиновения. Он выдохнул и, нервно скрипнув зубами, коротко произнес: — Я все подчистил, вещи свои не вернешь. В комнате найдешь новые документы и телефон. — Откуда… — Иди уже! Олег, уведи ее! — Ань, идем. — Волков несильно потянул на себя Наумову, помогая встать и привлекая к себе, отчего та испуганно дернулась и сделала шаг назад, чуть не падая обратно на кресло. — Ты чего? Хладнокровно спустил курок, точно в голову; отдал приказ стрелять. Она понимала, что ей бояться нечего, он ее не тронет и не обидит, но страх так и засел внутри, пожирал ее заживо, преподнося воспаленной голове все красочные картинки и воспоминания из прошлого. Она помнила тот год ясно, скорее ярко, это была ее личная черная полоса в жизни. Неудачные отношения ей тогда казались сущим кошмаром, пока не произошел один несчастный случай за другим. В один год она с мамой осталась одна, а вся спокойная жизнь обратилась в пепел. Она помнила лакированный гроб из темного дерева, помнила многочисленные лица незнакомых ей людей, которые с поклоном подходили к плачущей матери и побелевшей девушке, усердно держащей маску спокойствия и холода. Глаза у незнакомцев были белесые, жесткие, хитро выискивали что-то, пытались понять, из чего сделана «наследница». Помнила она и Его, который прикидывался дедушкой. Сморщенное лицо, руки, сложенные на груди, мелкое хлюпкое тело, утопающее в перинах гроба. Это был не он, не таким она его запомнила. Она помнила добрые голубоватые глаза, улыбку и красивые седые волосы, которые он в шутку называл серебряными. Помнила она его и другим, тем, которым никогда не хотела запоминать. Лучше бы она помнила только похороны, нежели то, что было до них. — Прости. — Аня выдохнула и спокойно покачала головой, стараясь привести себя в норму. Что было, то прошло, нельзя увязывать в своих кошмарных воспоминаниях. — Я просто еще до конца не проснулась. Ей хотелось бы, чтобы Олег не понял ее страха, но он был намного проницательнее, нежели могло показаться со стороны. Буквально на миг в его глазах промелькнуло понимание и грусть, отчего Ане на душе стало еще паршивее. Не виделись столько времени, а уже успела испортить настроение, что одному другу, что другому. Она махнула рукой и постаралась как можно быстрее пройти мимо застывшего Волкова, с надеждой, что этот неудобный момент забудется, и впредь вспоминаться не будет. Одежда хоть была не ее вкуса, но размера верного. Похоже, у Разумовского была ненормальная мания на костюмы, рубашки, штаны, будто Аня была его офисным работником. Но вот в чем он был прав, так в том, как ужасно она выглядела. Можно выглядеть еще бледнее, чем обычно? Да, возможно. Особенно с глубокими синяками под глазами и морщинами, скрытыми обычно под слоем косметики. Шрам, который обычно она смело замазывала, из-за чего он не сильно выделялся, теперь просто сиял на белом полотне, приковывая к себе внимание. И что еще больше ее раздражало, так это засохшая кровь, покрывшая ее с ног до головы. Она была везде, под ногтями, в волосах, Аня не удивится, если она найдет красные пятнышки и под одеждой. Была бы возможность, она бы залезла в холодный душ, но, увы, даже в самолетах бизнес класса отсутствует такая возможность. Умывшись и переодевшись, подхватив косуху (вот куда, а без нее она не пойдет), Аня вышла в салон и тут же наткнулась на Волкова, мрачно подпирающего стену. Они безмолвно переглянулись и так бы, наверное, и стояли, тупо смотря друг на друга, если бы Наумова не улыбнулась и не махнула рукой в сторону столика с едой, о котором говорил ранее Сережа. Если самой показать, что ничего не было, то и он это забудет и на свой счет воспринимать не будет. Так ей хотелось думать. — Я до чертиков хочу есть. Составишь мне компанию? Волков кивнул, отталкиваясь от стены и пропуская девушку вперед. Сережа с ехидной улыбкой проводил их, когда они прошли мимо него, но от работы не оторвался. Аня пыталась подсмотреть, но мужчина ловким движением руки прикрыл монитор и как-то колко посмотрел в ее сторону. Его взгляд так и говорил «Не суй свой нос, куда не надо». Он всегда был такой или его настолько ожесточила жизнь? — Какие у нас планы в результате? — тихо поинтересовалась Аня, смотря на изобилие еды. Тут были различные салаты, бифштексы, коктейли, алкоголь, простые закуски и десерты. Она неловко взяла тарелку и стала накладывать один из фруктовых салатов. Взгляд заинтересованно устремляется в ближайшее окно, и она с замиранием сердца смотрит на облака и еле виднеющийся ландшафт за ними. — Ты не поверишь, но оседаем во дворце в Венеции. — Заметив, как дрогнула рука девушки и как опасно покачнулась тарелка, Олег ловко перехватил ее, мягко сжимая ладонь. — У меня примерно похожая реакция была… — Откуда у него дворец? — сдавленным шепотом поинтересовалась Наумова, уставившись на друга выпученными глазами, отчего он довольно хмыкнул. — Купил. — Купил! Ха! — Аня продолжила накладывать на тарелку салат с голубым сыром, принимая поддержку со стороны друга. Тем более, он вполне был доволен сложившейся ситуации, судя по его довольному лицу. — А что мы там делать будем? Олег резко перевел взгляд с еды на девушку и призадумался. Она видела в его шоколадных глазах сомнение и тревогу, а когда он отвернулся, Аня сразу же убедилась, что они с Сережей уж точно не благотворительностью будут заниматься. «Он лишил меня будущего, а я лишу его настоящего». — Олег… — настороженно начала девушка, сделав шаг к мужчине, стараясь взглянуть на его помрачневшее лицо. Он встретился с ней взглядом и недовольно дернулся, увидев эти самые ее глазки. Может в детстве эта уловка и срабатывала, но сейчас Волков был намного устойчивее к этому злому оружию. — Сережа сказал, что потом все сам тебе объяснит, а меня попросил в наши дела тебя не впутывать. — Он тяжело привалился к столу, отпуская руку Ани, и задумчиво взглянул на бутылку виски «Джеймесон», поколебался несколько секунд, но все-таки взял стакан. — Я не понимаю, зачем он вообще позвал тебя в ту психушку. Зачем нужна, тоже не объясняет. — Он наклонился и открыл морозилку, которая стояла точно под столиком. — Ты не подготовлена к этому всему. Лучше бы ты осталась дома и спокойно занималась работой, потом мы бы с тобой как-то связались, может и встретились… — Может? — иронично поинтересовалась Аня, откладывая тарелку в сторону. Волков фыркнул и, накидав в стакан льда, поднялся и ногой захлопнул холодильник. — Не принимай это на свой счет, я вообще там тебя не ожидала встретить. — Аналогично. — Наумова будто завороженная наблюдала за тем, как ловко Олег откупоривает бутылку, наливает виски и задумчиво крутит в руках бокал. Он позировал перед ней, это было понятно, так же, как и в детстве, когда он выполнял мелкие поручения мамы Наумовой. К примеру, перенести что-то тяжелое с улицы в квартиру. Там и рубашку можно снять, оставшись в одной футболке и невзначай пройти мимо подруги, довольно ей подмигнуть. Сам Волков прекрасно чувствует на себе заинтересованный взгляд и с удовольствием его принимает. Даже сейчас. Он хотел отпить из стакана, но замер и медленно посмотрел на подругу, на что та удивленно дернула бровью. — Анька, прости, если… — Так, не надо. — Наумова положила руку ему на плечо и, мягко улыбнувшись, покачала головой. — Я в порядке. Если что-то будет не так, я скажу. — Я тебя знаю. Ты скорее в себе все перенесешь, чем поделишься проблемой. — Волков сделал короткий глоток и выдохнул, смотря куда-то в сторону. — Я же понимаю, что все это для тебя тяжело. Незнакомые вооруженные люди — тем более. — Олег. — Она сжала его плечо и заставила посмотреть на себя. — Если что-то случится, я тебе обязательно скажу. Да, мне несколько неудобно в окружении… таких людей, но ты рядом, Сережа рядом. Так что, я к вам обращусь в случае необходимости. Обещаю. Он улыбнулся и по старой привычке мягко заправил выбившиеся пряди Ани за ухо, с удовольствием наблюдая, как девушка недовольно морщится. Мужчина хмыкает и, отсалютовав, как и Сережа, несколько минут ранее, возвращается в салон, оставляя Аню один на один с едой и глупой улыбкой.***
Аня бы не сказала, что много в своей жизни видела дворцов, но выглядело это итальянское произведение искусства бесподобно. Такое же мнение разделил и Олег, который с разинутым от удивления ртом, медленно бродил в компании друзей по комнатам, подбирая себе самую подходящую. Что же касалось Сергея, то он выглядел равнодушным по отношению к «хоромам», будто это подобие дворца его не столь восхищало. — Аня, это твоя комната, рядом со мной. — Разумовский раскрыл красную дверь и включил свет, пропуская при этом девушку вперед. Она с шоком осматривала комнату, которая была в два раза больше ее собственной квартиры. Рука неуверенно коснулась красного бархата на диване, расположенном у окна, а глаза с неверием осматривали двуспальную пышную кровать. — Располагайся, чувствуй себя, как дома, и все дела! Как будешь готова, я тебя позову. Зайдешь ко мне, надо будет кое-что обсудить. — Ага… — Наумова неуверенно махнула рукой и кинула сумку на кровать, с интересом изучая картины на стенах, когда мужчина закрыл за собой дверь. Благодаря Сереже, который в далеком прошлом посетил много художественных выставок и порядочно рассказывал про художественную культуру, девушка легко узнала стиль Боттичелли. — «Нахождение тела Олиферна» и «Возвращение Юдифи в Ветилую», — тихо прочитала она, с сомнением рассматривая изображение. Обезглавленный голый мужчина, вокруг которого столпились знатные господа на одной картине, и девушка, вооруженная мечом в сопровождении служанки, несущей голову, на другой. Аня отвернулась, не собираясь все дальше погружаться в свои мысли и размышления по поводу сюжета, так что принялась раскладывать свои вещи, коих было очень мало. В телефоне отсутствовала сим-карта, из-за чего Наумова удивилась — Разумовский, да и не купил сим-карту для телефона. Или же он сделал это специально. Отгоняя прочь мрачные мысли, она принялась раскладывать купленную одежду, белье (она вообще не хотела знать, каким образом Сережа угадал с размерами), косметику и предметы гигиены. — Что ж, тенями от MAC я еще не пользовалась… — присвистнула Аня, разглядывая подарки от друга. — Боже, да он денег на все это не пожалел… Не сказать, что Наумова нищенствовала на своей работе, получала она прилично. Однако все деньги уходили на оплату квартиры, покупки еды, одежды, подарки друзьям и спонсирования мамы, потому что сейчас по состоянию здоровья та работать не могла. Ей больно было видеть, как по-старчески трясутся ее руки, когда вечером она ставит тяжелый чайник на огонь, чтобы разогреть воду, как на мгновение ее взгляд теряется и становится затуманенным. Она прошла через многое, пережила потери, увольнение, аварию, но не сдалась. Аня старалась навещать родительский дом каждую неделю, не забывая при этом приносить гостинцы и любимый чай, от которого карие глаза блестели. Нет ничего ценнее для дочери, чем улыбка матери. — Мама… Черт, она, должно быть, переживает… — Девушка, вспоминая о матери и друзьях, недовольно покрутила в руках телефон, крепко сжимая до скрежета, удерживая себя от желания швырнуть его в сторону кровати. — Может, попросить Сережу?.. Ожидание было, чуть ли не смертельным. Аня успела несколько раз прочесать весь замок, посмотреть из окон на заброшенный сад, найти кухню и, к ее сожалению, пустой холодильник. Еще досаднее было обнаружить, что в здании нет ни одного телефона, так что о связи с внешним миром можно и забыть. Выйти не получилось, так как все выходы были закрыты на ключ Разумовским, а копий, по его словам, не было. Наумова чувствовала себя птицей в клетке, обычно свободная, катается по работе чуть ли не по всему городу, все время в движении, а теперь пилит взглядом дверь друга и все ждет, когда ей можно будет зайти. Она готова была уже пробить головой ближайшее окно и спрыгнуть, пока не открылась дверь, и мрачный Олег не вышел из комнаты. Что-что, а Волкова в весьма обтягивающей майке, оголяющей плечи и крепкие руки, Аня увидеть не ожидала. Она так и застыла, завороженно наблюдая за его движениями, как напрягаются его мышцы, как он поднимает голову и замечает ее. Задумчивый взгляд меняется на удивленный, и, будь Наумова проклята, если ей показалось то, как парень приосанился. — Как… поговорили? — запоздало начала девушка, с трудом отцепляя от мужчины взгляд и смотря на дверь за его спиной. Боже, только не красней, прошу тебя, только не красней! — Неважно, он весь на нервах, сама понимаешь, — выдохнул Олег, разминая рукой затекшую шею, что не уходит от цепкого внимания Наумовой. Волков, чтоб тебя за ногу, хватит так позировать! Наперекор мыслям девушки, мужчина двинулся к ней, из-за чего она недовольно прикусила губу и уткнулась в окно, наблюдая за тем, как медленно стекают капли дождя. Видимо, про наличие отражений она совсем забыла. — Лучше зайди к нему завтра утром, ему стоит побыть сейчас одному. — Я… понимаю. Просто… — Наумова закусывает щеку изнутри, стараясь фокусировать зрение теперь на темной улице, а не мелькающем отражении. Очередной провал, которому она с наслаждением поддается. — Наверняка скоро в новостях будет новость о побеге, а своим друзьям и маме я сообщила куда иду. Не подумала, сглупила! — Руки нервно сжимаются в кулаки, а пальцы через рубашку впиваются в кожу. — А я им даже сообщить не могу, что со мной все в порядке. Подумают, что меня похитили… Волков мрачно взглянул на подругу и выдохнул, ободряюще кладя руку на плечо, легонько сжимая, отчего по спине забегали приятные мурашки. — Если ты им и скажешь, что у тебя все хорошо, об этом вскоре узнает и полиция. Не думаю, что твоих родных обрадует информация, что ты террорист. — А я террорист? — иронично поинтересовалась Аня, оборачиваясь к Олегу. — Только если самый невинный, — криво улыбается он, отталкиваясь от стенки. — Идем, посидим немного, поболтаем. — Если наша болтовня будет сопровождаться едой, то я только за! — Аня оторвалась от созерцания стекла и последовала следом за другом, с удовольствием разглядывая его крепкую спину и часть татуировки, выглядывающую из-за майки. Либо у Волкова была чуйка на еду, либо Наумова искала плохо, но все необходимое парень нашел быстро — в картонных коробках, оставленных на кухне в шкафу. Предложение приготовить что-то вкусное пришло сразу же, а Аня его поддержала, благо продуктов было достаточно. Правда, мужчина недовольно фыркнул, когда девушка по-деловому откупорила бутылку и в бокал налила, чуть ли не до краев, красное вино. — Не могу готовить без вина, благодари мою подругу с университета! — Аня отставляет бутылку в сторону, делает маленький глоток и, довольно прикрывая глаза, кивает в сторону друга. — Что делать будем? — Как насчет карри с курицей? — Олег задумчиво доставал продукты и приправы из коробок, иногда поглядывая в сторону Наумовой, которая прицелилась к фартуку, висящему на стене. — Ты раньше вроде бы любила остренькое. — Да и сейчас люблю, вкусы у меня не поменялись! — весело пропела она, накидывая белый фартучек и ловко завязывая, пытаясь при этом прогнать назойливые мысли. И вкусы на мужчин, между прочим, тоже. Волков только хмыкнул ответственному подходу девушки к делу, на что та недовольно подняла указательный палец. –Ну-ну, я помню, как на себя уронила соус во время готовки, а портить хорошие вещи не хочу. Не все тут являются шеф-поварами. — Сочту это за комплимент. — Он молча отводит взгляд, нервно дергает головой, сдерживая улыбку. — Готова помогать? — Конечно, сэр. — Весело отсалютовала девушка, встав по стойке смирно, отчего вызвала легкий смешок. Аня старалась быть примерным учеником, припоминая старые приемы мамы, которые она черпала из семейной книги рецептов, но, надо признать, выходило у нее плохо. Олег был строгим учителем, она это помнила прекрасно. Как он тренировал ее с Сережей, что заканчивалось синяками, а иногда и ранами, о чем прямо говорил шрам на губе. Помнила она и как они собирались у дедушки на даче на старенькой кухне, и под его строгим надзором пытались готовить в наказание за очередную оплошность. Конечно, Наумова с Разумовским получали особое осуждение в свою сторону, так как готовить из них всех мог только Олег, ему прощалось от деда практически все. Была ли это хитрая попытка со стороны пожилого человека как-то свести дочку с умненьким пареньком, Аня не знала, да и думать об это особо не хотела. Особенно сейчас. По правде, ей нравилось делать ошибки, так как одно удовольствие слушать слегка недовольный ворчливый голос, чувствовать, как крепкие руки сжимают ее тонкие, направляют и поучительно показывают, как надо резать картошку. — В армии ты точно выучил, как это правильно делать, — язвительно пускает шутку она, за что получает предупредительный тычок пальцем под бок. — Поняла, молчу! Ей нравился больше такой Олег, расслабленный, с интересом нарезающий куриную грудку, напевающий под нос знакомый мотив Арии. В отличие от того Олега, который спокойно пустил пулю в голову заключенного, этот был родным, теплым, которого так и хотелось обнять и уткнуться носом в ямку на шее, как раньше. А он пусть заботливо запускает пальцы в волосы и гладит, успокаивая и придавая сил. Аня глупо улыбается и, отправляя порезанные овощи в миску, с интересом поглядывает на друга. — «Потерянный рай» напеваешь? — с интересом спрашивает Аня, делая глоток и отодвигая мешающий бокал в сторону, берет лук, приготавливаясь к назойливым слезам. — Надо же, с первого раза угадала. — Олег снимает кастрюлю с огня и добавляет в растопленное масло муку и начинает интенсивно перемешивать. Наумова вновь ловит себя на том, что замирает и пристально наблюдает за его резкими отточенными движениями. — Так пели вместе. Помнишь? — Она отворачивается и заставляет себя точно смотреть на чертов лук, а не на красивые руки друга. — Трудно забыть. Это было начало студенчества. Они сидели вместе, на лавке, ждали, когда Сережа освободится, и по плееру вместе слушали закаченные Аней песни различных русских рок групп. Когда наступала та самая, их общая песня, она, не стесняясь, громко пела, не обращая внимания на недовольных оборачивающихся прохожих. Олег же, более сдержанный в проявлении ярких эмоций, откинувшись назад, тихонько подпевал, с удовольствием наблюдая за довольной девчонкой. От воспоминаний губы произвольно растягиваются в грустную улыбку, а на глаза наворачиваются слезы. Или же это все-таки лук, который она начала активно нарезать? Пока Олег занимался соусом и куриным бульоном, Аня наконец-то расправилась с жгучим луком и, попутно утирая текущие слезы, принялась за нарезку морковки и натирания имбиря и чеснока. Волков постоянно поглядывал в ее сторону, нервно наблюдал за ее действиями, будто боясь, что она невзначай порежет себе пальцы или сдерет кожу. Когда невзначай она размяла шею и тихонько потянулась, поднимая руки высоко над собой, мужчина сдержанно сглотнул и отвернулся к нарезанной курице, вновь ругая себя за отвлечение от работы. Продираясь сквозь тяжелые приказы Волкова, который так и горел идеей, создать идеальный карри, девушка в результате с радостью снимает с себя фартук, когда Олег торжественно ставит на стол две порции красиво украшенного карри. Желудок, достаточно раздраженный выпитым вином, тихо заныл, когда Аня плюхнулась на стул и ожидающе взглянула на мужчину. Тот спокойно налил в стакан виски и, поставив рядом с девушкой бутылку с вином, садится напротив и кивает, давая знак начала трапезы. — М-м-м-м, Оле-е-ег! — Аня не выдерживает и тут же после первой ложки закрывает глаза и постыдно прикрывает рот. Она медленно жует, пытаясь успокоить горящие, из-за обилия вкусов, рецепторы, и сделать спокойный вздох. Девушка открывает глаза и смотрит на довольно ухмыляющегося Волкова, глаза которого блестели от азарта. — Я в жизни ничего вкуснее не ела… — Ну, это не пельмени, которые просто в воду кидаешь! — Он, гордо задирая голову, делает глоток виски и с интересом наблюдает за тем, как Аня активно поедает ужин. — Тем более, ты почти день ничего нормально не ела, так что… — Нет, это очень вкусно! Ты гений! Волков, не привыкшей к такой активной похвале, улыбается и нервно дергает головой, принимается за свою порцию. Аня, заметив смущение мужчины, решает направить разговор в другое русло и, отпивая вина для храбрости, решается продолжить прошлый диалог: — Так, ты хотел о чем-то поговорить… — Да. Узнать, кое-что. — Он кивает, наполняя опустевший стакан. — Последний раз мы виделись на перроне, когда ты меня провожала. — При этом пропустив пару по химии, — выдохнула Аня, с интересом перемешивая рис с соусом. — Между прочим, модульное занятие! — Как я вижу, пропуск его не помешал тебе закончить учебу? — Олег смотрит поверх бокала и пока не спешит заканчивать с едой, внимательно наблюдая за девушкой и тем, как она активно ест. Ему нравилось ловить мельчайшую эмоцию на ее лице, будь-то смущение, блеск в глазах, мягкая улыбка и то, как нервно убирает она выбившиеся пряди, приковывая внимание к оголенной шее. — Кем в результате работаешь? — Медицинский представитель. — Наумова махнула рукой, чудом не задевая бокал, и фыркнула, вспоминая последние неудачные встречи. — Катаюсь на совещания с различными важными дядьками, заключаю договоры на новые препараты, оцениваю ситуации на рынке, помогаю в продвижении компании. Интересная, кстати, профессия, но вот некоторые люди, которые встречаются… — Она скривилась, откладывая опустевшую тарелку в сторону. — Оставляют желать лучшего… — Одна? — Нет, есть… коллега… Как только Аня вспомнила Рому и то, как бессовестно бросила его дома, отнекиваясь от его просьб не идти на встречу, нервно дернулась и невольно отвела взгляд. Сердце больно кольнуло виной, а в голову закрались глупые мысли о предательстве. Как это выглядит со стороны? Она сейчас один на один в комнате с парнем, который когда-то ей нравился, и чуть ли не флиртует с ним. Уж точно заглядывается на него и думает о несколько постыдных вещах, несвойственных для девушки, состоящей в отношениях. Да, по началу она чувствовала с Верховым себя комфортно и хорошо, была некого рода привязанность, она смогла отвлечься, но вот со временем становилось все тяжелее. Находились несостыковки в характерах, во мнениях часто расходились, да и вспоминала она о Волкове чаще. Рома был хорошим человеком, добрым и чутким, она не хотела как-то его ранить, но невольно это получалось легко. Ясное дело, сейчас он места себе не находит, мечется, явно винит себя в том, что не уберег девушку, пытается ее найти. А она воркует со старым другом в итальянском дворце, попивая красное вино и пробуя потрясающий карри. — Что-то не так? — нарушил тишину Олег, замечая изменение в поведении подруги. Он мог бы сложить одно с другим, либо он уже сложил, но не показывал. — Неважно, все о том же вспоминаю… — Наумова отставляет в сторону опустевшую тарелку и, наполняя бокал, отстраненно качает головой. Глоток за глотком, она чувствует, как алкоголь затуманивает ее рассудок. Пить она точно не умела. — А у тебя как дела обстояли? — Как ты помнишь, я по своему желанию ушел, потому что особо ловить в институте было нечего. — Олег внимательно наблюдает за Аней. Она не может удержать на нем взгляд, и все время смотрит на другие предметы на кухне. — На второй год армии перевелся в войска спецназа, некоторое время продолжал там работать, но потом пошел в наемники, потому что там было что ловить. В общем-то, все. — Много где побывал? — заинтересованно спросила Наумова, сдерживая зевок и желание прикрыть глаза. Она делает еще глоток, не понимая, что только осложняет ситуацию. Пытается заглушить кусающую душу вину? Перед Ромой? А много ли она ему должна? Зачем она вообше должна чувствовать себя виноватой. — Помню, ты все мечтал в другие страны попасть… — Да, этого было в избытке, — скомкано ответил он и, сложив руки на груди, откинулся на спинку кресла, отводя взгляд в сторону. Он все понял, сложил одно с другим, догадался. Осознание неприятно раздирает сердце изнутри, когда она вспоминает их встречу. Аня неслась на вокзал, расталкивая перед собой людей, проклиная себя за опоздание. Она проспала, постыдно и глупо, зачитавшись физиологией человека, она пропустила утреннюю встречи, которую Волков специально организовал так, чтобы друзья потом успели на учебу. Наумова искала его среди других людей, собирающихся пройти в зону посадки, звала его, цепляясь за надежду, что еще не перешел черту, не оказался на той стороне. Благо, она так накричалась, что ей прилетело от какого-то нервного паренька локтем в живот, из-за чего она опасно покачнулась и могла упасть под ноги шагающих ребят, если бы ее не подхватил вовремя подоспевший Олег. «Я буду ждать твоего возвращения…» Сказала она тогда, вместо простых слов. Было ли это разумно? Возможно. Ранило бы его, если бы она сказала ему слова, раскрывающие ее чувства, которые она пыталась запрятать, скрыть, забросить в темный угол? Она не знала, но ей было страшно. Может он сам тогда все понял, может и винил себя за то, что никак не ответил, а только крепко обнял и поцеловал в макушку, стараясь успокоить безумно бьющееся сердце. И получается, что она его не дождалась, вновь решила отвлечься, закрыть свои эмоции кем-то другим. И даже сейчас не оправдывает верность и благоразумие. К сожалению, она никак не может научиться на своих постыдных и глупых ошибках. Вдохни и громко произнеси «No Me Importa!». Тебе плевать, тебе все равно. Это лучше, чем пилить себя по поводу и без повода. Делай, как Лиза, выдыхай. Непонятно, что было виной затянувшемуся молчанию, но Наумова сразу же приняла на свой счет. Олег отстраненно смотрел в окно, размышляя о своем, а девушка крутила ножку бокала, наблюдая за тем, как медленно переливается вино. Ее охватило непонятной дремотой, то ли из-за перелета, то ли из-за недавно пережитых событий, так что Аня все сильнее и сильнее наваливалась на стол, грозясь в любую секунду окончательно отключиться. — Устала? — На границе сознания и яви донесся голос Волкова. Он мягко коснулся спины, успокаивающе поглаживая ее, из-за чего Аня тихо утвердительно промычала. Вина она выпила достаточно, чтобы чувства слегка притупились, а надоедливые мысли о вине перед Ромой ушли прочь. — Проводить тебя? — Не-не… Спасибо, я сама дойду… — Наумова тяжело поднялась, опасно качнулась, но успела ухватиться за протянутую руку. — Ты тут все уберешь? — Да. Мне не сложно. — Олег поддерживает ее под руку и выводит из-за стола, с сомнением рассматривая заспанное лицо. — Ты точно дойдешь? — Конечно. — Аня запнулась на секунду, сонно вглядываясь в гладкое лицо друга, размышляя, делать ли это или же нет. Желание было выше, чем адекватные мысли затуманенного разума, так что она сделала шаг вперед и, закинув руки на шею Волкова, неловко уткнулась лицом в плечо, слегка стискивая в объятиях. — Спасибо, что поговорил со мной. Я… скучала… Его сердце стучало быстро и громко, разгоняя кровь по крепкому телу. Этот звук успокаивал и странно действовал на нее, в совокупности с мягким прикосновением к спине его тяжелых горячих рук, вообще сводил с ума. Олег, как и раньше, обнимал с заботой, не сильно сжимал, будто боясь сломать Аню, что ее изрядно нервировало. Так и хотелось сказать «смелее», «крепче». — Я тоже скучал. Не переживай слишком сильно, я уверен, после своего плана Сережа тебя вернет домой. — Да, я тоже так думаю… — тихо протянула Аня, отпуская Олега. — Спокойной ночи тогда? — Спокойной ночи… Волчонок, — тихо усмехнулся он, мягко потрепав девушку по волосам, вызывая у нее нежную улыбку и теплую мысль. «Это он, старый добрый Олег».