matter

— Это я. Единственная фотография из детства Питера была полароидной, маленькой и почти потеряла краски. Светловолосый мальчик лет трёх стоял возле новогодней ёлки, крепко прижимая к себе старого плюшевого зайца. Если б Матвей случайно увидел это фото, никогда не понял бы, что на нём Питер. Ребенок выглядел каким-то маленьким, потерянным и напуганным. — Больше фотографий нет, — сказал Питер. — Когда меня нашли у меня было только это фото и этот старый заяц. Мне было лет около четырёх. — Нашли? — переспросил Матвей. — Кто? — Полиция. На автозаправке. Или в кафе около заправки. Уже не помню. Была поздняя ночь. Они сидели на полу в спальне Питера, где из одной маленькой обувной коробки он доставал все, что осталось у него из детства. — Так ты не знаешь своих родителей или других родственников? — спросил Матвей. — Нет, понятия не имею. До этого дня я особо и не задумывался, что они могут быть. Да и какая разница, если эти люди бросили меня на чертовой заправке, верно? У Матвея не нашлось ответа. Коробка была чёрная, мятая, с содраным по углам картоном. Вмещала в себя несколько старых общих фото из детдома, какие-то мятые записки, новогодние открытки, нарисованные детскими восковыми мелками. — Все мое детство уместилось в эту крошечную коробку, — сказал Питер. — Даже рассказать нечего. — Тогда не рассказывай, — отозвался Матвей. Питер хмыкнул и улыбнулся, закрыл коробку крышкой и откинул в угол. Лёгкий ветерок проник в комнату через открытое окно. Кот на подоконнике заурчал, свесил вниз заднюю лапу и продолжил сладко спать. — Поедешь? — спросил Матвей. Питер лежал на полу с закрытыми глазами и молчал. Матвею даже показалось, что он уснул, но после нескольких секунд долгого молчания раздался ответ: «Не знаю». Снова несколько минут ночной тишины; на улице раздался собачий лай и чей-то возмущённый крик. — А ты бы поехал? — спросил Питер тихо. — Нет, я бы точно испугался. Вся моя храбрость ушла на переезд из Германии. Питер снова хмыкнул и хоть в темноте Матвей уже не видел, но почувствовал, что он снова улыбнулся. — Моя ушла, когда я разорвал все контракты и остался без денег, работы и репутации. — Питер приподнялся и выключил ночник, комната погрузилась в полную темноту. — Теперь события сыпятся на меня одно за одним, а я уже не уверен, что хочу принимать во всем этом участие. Я не уверен… Что вообще… Чего-то хочу… Последние фразы Матвей едва расслышал, вскоре дыхание Питера стало ровным и медленным. Уснул. — Спокойной ночи, — тихо пожелал Матвей и ушёл. * * * Такой шанс выдаётся раз в жизни. С этой мыслью Питер проснулся через три часа беспокойного сна на полу. С этой же мыслью он встал, сварил себе кофе, покормил кота, оделся и купил билеты на электричку. Всего три часа езды и он, возможно, узнает о своей жизни столько, сколько не знал никогда. Всегда ведь можно вернуться обратно? В адресе отправителя был указан дом престарелых «Кленовая роща». Питание пять раз в день, прогулки на свежем воздухе, игры и показ кино каждый вечер — так обещал их сайт. Фотографии красивых стариков под деревьями, улыбающихся и счастливых. Питер усмехнулся глядя на это. Да, их детский дом тоже обещал качественное образование, медицинскую помощь нуждающимся и полезное вкусное питание четыре раза в день. Но он помнил столовую с черствыми булочками и пресной кашей, помнил, как три дня пролежал с температурой на своей койке и к нему никто не подошел. И вообще помнил много всего, что хотел бы никогда не знать. В «кленовой роще» не было кленов. Небольшое белое здание ютилось за низким забором. Несколько деревьев, таких же старых, как и постоянные обитатели дома, склонили свои кривые ветви над крышей. На красивые фотографии с сайта похоже не было совсем. В приемной сидела девушка в розовой униформе медсестры. Глаза её с любопытством читали журнал, приход Питера она даже не заметила. Он глянул на заголовок, громкие яркие буквы над фотографией гласили: «Одет Ришар и Питер Райт: самая неожиданная звездная пара». Он снял очки, поправил волосы и, наклонившись над столиком приемной, сказал: — Добрый день. Я пришёл к Елене Пирс. Девушка оторвала глаза от журнала с раздражением и глянула на пришедшего с недовольством, но эмоция её тут же сменилась сначала на удивление, а потом, как показалось Питеру, её лицо схватил спазм, потому что рот открылся и веки перестали моргать. — Елена Пирс, — напомнил он. — Распишитесь вот здесь, — она подвинула ему журнал посещений, не отрывая от лица взгляд. Он расписался. — И здесь. Под рукой у него оказалась глянцевая обложка скандального журнала. Быстро прочитав имя девушки на кармане её униформы, он сказал своим чарующим голосом: — Фиона, ну что же вы… Чтение желтой прессы вредит здоровью. — Можно с вами сфотографироваться? — спросила она, чуть покраснев и спрятав журнал под стол. — Конечно. На фото Питер вышел как всегда потрясающе, даже без ретуши лицо сияло спокойствием и превосходством, все в лучших традициях модельного бизнеса. — Отведите меня к Елене Пирс, — сказал он. — Конечно, идите за мной. * * * Три старушки играли в лото, работал телевизор. Старик в инвалидном кресле смотрел приготовление стейка с отсутствующим выражением лица. В углу комнаты сидела пожилая женщина, на ногах у неё покоился пестрый комок вязаного пледа. Сухие пальцы ловко орудовали спицами, перекидывая петли. — Елена, к вам гости, — сказала Фиона и удалилась. Питер осмотрел всех старушек в комнате и ждал кто же отреагирует, но никто не шевелился. Вязальщица в углу вздохнула, отложила вязание, пробурчав что-то вроде: «Вот сука», и повернулась к двери. Питер понял, что это и есть Елена. — Ага, явился наконец, — сказала она вместо приветствия, когда он подошел и сел рядом. — Полгода тебе пишу и письмо каждый раз приходит обратно. — Ну, извините, я часто переезжал. Глаза у неё были серо-голубые, живые. Взгляд пронзил насквозь. — Красивый засранец, надо же, — сказала она, осмотрев внука. — На фотографиях хуже, слишком сладкий. В жизни ты больше похож на Майка. Вопросов у Питера было много, но он молчал, не зная, с чего следует начать. — Думаю, ты много хочешь у меня спросить, — она как будто прочитала его мысли. — Конечно, я не уверена на сто процентов, что ты мой внук, я же не видела тебя уже лет двадцать, не меньше. Но как-то раз увидела тебя в рекламе и мне на миг показалось, что там мой сын. Ха! Решила рискнуть и написать письмо. И ты приехал, хоть и с пятой попытки. Значит, у тебя действительно нет родных? — Нет, — ответил Питер. — Что-нибудь о них знаешь? — Нет. — Кто тебя воспитывал? — Никто. — Кто имя дал? — В детдоме дали. — Калеб. — Что? — удивленно спросил он. — Идиотское имя, но такое уж выбрали твои родители. Я говорила, что ты стыдиться его будешь, что другое себе возьмешь. Как в воду глядела… Она замолчала и снова принялась вязать, как будто Питера вовсе не было рядом. — Ну, расскажи, как жизнь свою жил, — сказала она. И он рассказал. Не хотел говорить, но рассказал все. Жизнь в детском доме, знакомство с Алекс и Каином. Рассказал о работе, о книге, о коте. Пересказал всю свою жизнь на одном дыхании. А она только слушала, иногда кивала и вздыхала, не отрываясь от вязания. * * * В дверь Матвея яростно колотили, игнорируя наличие звонка. Даже не открывая он понял, что это Каин, который ворвется в его гостинную в ботинках и без предупреждения. — Ты должен пойти со мной! — с порога закричал Моро, влетая в дом через открытую дверь. — А ты половину не попутал? — уточнил Матвей. — Ты думаешь, я тупой? — возмутился блондин. — Ты должен пойти со мной к Питеру, потому что у меня для него есть новости, которые ему не понравятся. Если что, я использую тебя, как живой щит. Прямолинейность Каина заставила Матвея прыснуть со смеху. — Я бы пошел, но его нет дома, — сказал Шварц. — Попробуй зайти завт… — Я здесь подожду, — сказал Каин, усевшись на диван. — Ну, да, конечно, чувствуй себя как дома. — Я понял твой сарказм, — сказал Моро, но тем не менее снял обувь и кинул её в коридор. Решив игнорировать гостя, Матвей сел за стол и продолжил рисовать. Каин это еще один кот Питера, который приходит в дом когда ему вздумается. Рука вяло водила по графическому планшету, потому что Матвей чувствовал, как взгляд Каина прожигает ему затылок. — Ты что-то хотел? — устало спросил Шварц. — Спросить. Сохраняя внешнее спокойствие, Матвей скрипел зубами и через силу процедил: «Спроси». — Так вы с Питом?.. Ну… «Господи, — мысленно взмолился Матвей, — пусть позвонит телефон или пусть Питер вернется и заберет от меня этого страшного типа». — Короче, ты с ним спал? — спросил Каин в лоб. Рот уже открылся и звук «не» почти вырвался оттуда, но тут Матвей вспомнил, что, если воспринимать это слово буквально, то как-то раз он рядом с Питером уснул. И тут он, ехидно улыбнувшись сам себе, ответил: — Да. Выражение лица Каина он не видел, хотя ему очень бы хотелось на него посмотреть. После минуты молчания Моро спокойно сказал: — Пиздеж. И тут же от всегда вежливого и милого на камеру мальчика полилась речь: — Если ты шутканул про понятие «спать» в прямом смысле, а не в том, каком имел ввиду я, то не надо мне тут парашу в уши лить. Я, бля, таких пиздюнов как ты видел штук десять за последние шесть лет! Хе-хе-хе, наебать меня решил, вы посмотрите на него. — Нахрена ты меня спрашивал, если ответ сам себе даешь? — не выдержал Матвей и повернулся. — Это была проверка на честность и ты её не прошёл! — заявил Каин. — Я по твоим щенячьим глазкам вижу, что ты спишь и видишь, как бы его трахнуть. — Ничего я не вижу! Чего ты ко мне пристал? Иди на улице подожди, там тепло. — Ага, уходишь от ответа. Значит я попал в точку. Вот что я тебе скажу!.. На соседней половине дома громко хлопнула входная дверь и Каин замолк, но лишь на секунду, потом же шепотом грозно добавил: «И думать об этом забудь!». Быстро натянув свои белоснежные кроссовки, Каин открыл дверь и властро приказал Матвею идти за ним. Матвей не хотел, но пошел. Когда они вошли Питер стоял в гостиной, ковыряясь в груде вещей на полу. — Привет, у меня для тебя есть новость, но она тебя не понравится, — тут же сказал Каин. При этом он стоял за Матвеем и крепко держал его за плечи, действительно используя его как живой щит. — Какие? — спросил Питер. — В общем, ты же искал того, кто сдал твой адрес Николь и папарацци. Кажется, это был я. И тут он вцепился в Матвея ещё сильнее и присел, прячась за его кучерявой головой. Но к его удивлению, злости Питера не последовало. — Просто случайно сказал одному человеку, а тот сказал другому, ну и разнеслось все по сарафанному радио, ты же понимаешь, — оправдывался Каин. — Но я их всех уже уволил, не волнуйся! Да и… Вроде фотографы уже уехали отсюда, так что не так все плохо, да? Питер молчал, вытаскивал какие-то коробки, пакеты, перекладывал все из одной огромной кучи в другую. — Так ты не злишься? — тихо уточнил Каин, чуть выпрямившись. В ответ лишь кивок головой и всхлип. — Господи, он плачет, — зашипел Каин на ухо Матвею, но так громко, что Питер наверняка услышал, — неужели я так сильно его расстроил? Сделай что-нибудь! И Каин с такой силой толкнул Матвея вперёд, что тот чуть не влетел в Питера на полу. А он и правда рыдал, слезы крупными каплями катились по лицу и падали на пол. Поняв, что его раскрыли, он тут же поднял с пола какую-то черную тряпку и вытер ей глаза. — Я в порядке, все в порядке, — затараторил он. — Просто ищу тут свою… Рубашку. Черную. Не помню, в каком мешке она лежит. Такая, с длинными рукавами, ну, от Армани. Она мне нравилась. — Ты её в руках держишь, — подсказал Каин. — А… Нашлась. — Встреча прошла плохо? — спросил Матвей. — Какая встреча? — тут же спросил Каин. — Твою мать, Моро, ты сдал мой адрес Николь! — Питер как будто резко осознал. — Я на тебя все еще злюсь! — Ясно-ясно, понял! — сказал Каин. — Мне уйти? — Свали нахрен! — крикнул Питер. — Ну, ты позвони, когда перестанешь меня ненавидеть, — сказал Каин и исчез за дверью. Матвей сел рядом с Питером на пол. — Как знакомство с бабушкой? За одно мгновение Матвей оказался повален на пол в кучу одежды. Питер крепко прижимал его к себе, рыдал безудержным потоком. — Отца звали Майкл, а маму Лорен и они погибли в ДТП. Они ехали ночью домой… И в них влетел… Влетела машина… Они не бросали меня, они умерли! А я… Меня звали Калеб Пирс, я родился в Канаде 7 июля 1992 года. Матвей прижал его к себе так крепко, как только мог. Его горячая щека прильнула к мокрой щеке Питера. — Я так за тебя рад, — тихо сказал он. — Правда, очень за тебя рад. — Спасибо, — почти неслышно ответил Питер. — Можем мы полежать так еще немного? — Конечно, — слеза скатилась вниз и Матвей не понял, плакал ли он сам или это были слезы Питера на его лице. — Конечно можем.