Тайпока-Сити, Камино Система Камино, Дикое пространство
На поверхности планеты бушует шторм, как и вчера, как и позавчера, и три дня тому назад. На небе ни единого просвета, всё кругом затянуто темно-серыми тучами, которые всё льют и льют воду на поверхность нескончаемым потоком. Могучие волны бескрайнего океана, покрывающего всё вокруг, неистово бьются о толстые прозрачные стены дюракритового центра клонирования, и если прикрыть глаза, то начинает казаться, что сваи, на которых держится весь город, покачиваются от этого водного натиска. Джанго не нравится на Камино. Не нравится влажность, не нравятся вечные дожди и отсутствие суши, душа его всегда лежала к жаркому, пустынному климату, который так сильно напоминает родительскую ферму. Но выбирать не приходится, особенно, когда ввязался в сомнительное предприятие, сулящее неплохое вознаграждение. Сенсорные двери мягко разъезжаются в стороны, и апартаменты наполняются веселой детской трескотнёй. — Отец, ты не представляешь, что Тон показала мне сейчас! Боба доволен и весел. У Бобы всегда куча историй, бьющих фонтаном, и реактивное шило в заднице, и Фетт думает о том, что в детстве был таким же. Оно и неудивительно, Боба ведь тот же Джанго, только ракурс слегка смещён. Он не оборачивается, просто мычит что-то бессвязное, не вслушиваясь в радостную пулеметную очередь, что у сына вместо речи, и позволяет уцепиться за свою руку. Мальчишка почти виснет на нём, неосознанно стремясь обратить на себя внимание. — А после обеда мы пойдём посмотреть на оружейную комнату в тренировочном комплексе, — Боба вдруг понижает голос до заговорщицкого шепота. — Возможно я даже померяю шлем! Ты пойдёшь с нами? — В другой раз, приятель, — наконец обращает внимание на сына Джанго, и душевным жестом треплет его по макушке, взъерошивая отросшие волосы. Боба доволен, Бобе удалось расшевелить чересчур серьёзного с самого утра отца, вызвать на его лице легкую полуулыбку одобрения, поэтому подпрыгивает на месте и уносится в коридор вихрем неиссякаемой энергии. Джанго чувствует за спиной тихое присутствие, но не оборачивается — разговаривать не хочется от слова «совсем». Тон Ви мягкой поступью приближается к мандалорцу, останавливаясь рядом. С ней всегда приятно помолчать, поэтому они просто смотрят, как за панорамной прозрачной стеной настоящий тайфун неистово бьётся высоченными волнами. Где-то сзади Фетт младший заливисто смеётся. — Знала бы ты, как мне осточертела эта треклятая вода во всех щелях, — вдруг говорит Фетт, сам не понимая почему решает прервать комфортную для обоих тишину. Ви ничего не говорит, но мандалорец видит краем глаза, как каминоанка понимающе улыбается — Тон с первой минуты знакомства удивляет проницательностью. — Мне нужно будет отлучится на некоторое время. Присмотри за сорванцом. — Конечно, господин, — мягко отзывается женщина, и выходит в вечные коридоры так же бесшумно, как явилась. Фетт остаётся один на один со своими мыслями и скверным настроением, но одиночество это длится недолго. На портативном проекторе вспыхивает индикатор приёма сообщений, мигая предупредительно красным огоньком. Джанго устало потирает лицо, прежде чем ответить. — Что у нас? — Дешифратор засёк сообщение с Тида по зашифрованному каналу связи, — Зам возникает перед взглядом голограммой, размером с ладонь. — Она на кореллианском транспортнике под видом члена экипажа. — Летит на Корусант? — Курс на стыковочные платформы Заводского района, — сигнал то и дело прерывается из-за разбушевавшейся погоды, и Фетт раздражённо тянет воздух носом. — Думаю, она хочет затеряться на Нижних уровнях до прибытия официальной делегации. Хитра шельма. Джанго задумывается. Прибытие инкогнито усложняет задачу, слишком высока вероятность потерять девчонку из поля зрения, а рыскать по всем Нижним уровням Корусанта в поисках одного человека — задача тягомотная и времени может занять прилично. С другой стороны, чем меньше важных шишек из Сената или Ордена знают о местонахождении сенатора, тем легче устранить цель тихо и без лишнего внимания. В любом случае, необходимость отправлять в Центральные Миры в ближайшие часы явственно вырисовывается. — Держись рядом, но ничего не предпринимай. Я скоро буду. — Принято, — Зам салютует двумя пальцами от козырька. Посадочную площадку заливает как из ведра, Джанго морщится от одной мысли, что придется тащиться под открытым небом до корабля и вымокнуть до нитки. Он быстро проверяет броню, заряд реактивного ранца, и уже готовится открыть выход из транспортного отсека, как слышит за спиной голос сына. — Ты улетаешь? Фетт оглядывается через плечо, натыкаясь на два громадных черных глаза, что с напряжением и тревогой вглядываются в него. Во взгляде этом мужчина видит зеркальное отражение собственных чувств, отголоски событий, что он пережил ещё ребёнком, и которые мучают его по ночам до сих пор. Он знает, какого это — потерять родителей в одночасье, за мгновение становясь сиротой, и кажется знание это въелось в плоть и кровь, до самого генетического кода. Он закидывает мандалорский шлем подмышку, присаживается перед мальчиком, опираясь на колено. Их абсолютно одинаковые взгляды друг напротив друга. — Да, приятель. Я ненадолго. Голос мягкий, тихий, Фетт старается звучать уверенно и непринуждённо, но прекрасно видит — мальчика это едва ли успокаивает. — Могу я полететь с тобой? Джанго не может сдержать улыбки глядя на преданность маленького существа. Жаль он давно растерял всю свою преданность кому-либо. — Боюсь что нет. — Но почему? Ви обучила меня управлению, и я отлетал на учебной программе много часов, — у Бобы от гордости грудь колесом и детская упёртость в чернявом взгляде. — Я могу помочь! — В этом я не сомневаюсь, — смеётся в ответ мужчина, и пальцем поддевает сына за вздёрнутый подбородок. — И обязательно поможешь, когда придёт время. А пока составь компанию Ви, а то она совсем без меня заскучает. Договорились? Бобе всё это не нравится. У Бобы нехорошее предчувствие и тревога нарастает в груди, утяжеляя конечности, но поделать с решением отца он ничего не может. Знал бы раньше — тайком бы пробрался на «Раба», спрятался бы в отсеке для содержания заключённых, и голос бы подал только когда отец вошёл в гиперпространственный тоннель. Но чего уж теперь? Тон Ви бесшумно появляется за спиной мальчика, ласково опуская на его плечи свои трехпалые ладони. — Договорились, — нехотя отзывается он. — Не переживай, — Джанго улыбается во все 32 зуба, задорно подмигивая. — Обернуться не успеешь, как я уже вернусь. Боба молчит, наблюдая как отец натягивает на голову шлем, и выходит за дверь, скрываясь в сплошной стене дождя.Заводской район, Корусант Сектор Корусант, Центральные миры
Из мутного окна с легкостью можно разглядеть тянущиеся на десятки миль заводские постройки: из промышленных труб клубы черного дыма валят в атмосферу. Дорме не может найти себе место, перемещаясь из одного угла в другой, в маленьком и тесном номере безымянного постоялого двора где-то на задворках Галактического города. — Миледи, прошу вас! — в который раз повторяет девушка, вновь приближаясь к своей госпоже. — Это не безопасно! Не прошло и суток с того момента, как их транспортник приземлился на разгрузочной площадке Рабочего района, а сенатора уже нелёгкая несёт, да куда — на Нижние уровни Корусанта! Туда, куда в здравом уме и без десятка солдат в качестве охраны не сунется ни один разумный человек. Но Амидала настолько же непреклонна, насколько упряма, и никакие уговоры на неё не действуют. — Дорме права, миледи, — отзывается сдержанная Текла, наблюдающая за происходящим, сидя на краешке кровати. — Позвольте мне встретиться с сенатором Органа, я передам ему всё слово в слово. — Я ценю вашу заботу, правда. Но мне нужно поговорить с Престором лично. Падме не собирается отсиживаться, прятаться ей всегда было не по нраву. Слишком многое стоит на кону, слишком велика нависшая угроза, ей нужно разобраться с этим самой. По крайней мере, в случае неудачи некого будет винить, кроме себя. Именно поэтому еще на корабле она велела Дорме отправить сенатору Альдераана секретное сообщение по зашифрованному каналу связи. Бейл Органа — единственный из всего Сената, кому она может доверить хотя бы часть той информации, которой обладает. Падме не сомневалась — он поможет придумать, что делать дальше. — Тогда позвольте пойти с вами, — умоляюще говорит Дорме, и эта её трогательная забота вызывает теплую улыбку на уставшем лице. — Чем нас больше, тем сильнее мы будем привлекать внимание, — Падме откладывает немногочисленные пожитки, и берёт руки приближённой в свои ладони. — Не беспокойтесь за меня, я буду не одна. Капитан не даст меня в обиду. Тайфо появляется в дверях аккурат в этот самый момент, окидывая пространство придирчивым взглядом, и со скептическим «мда», тяжело вздыхает. Ему не нравится отсутствие хоть какой-то системы безопасности, не устраивает район в котором даже патрули галактической безопасности днём с огнём не сыщешь, а уж от перспективы отправиться на нижние уровни и вовсе делается угрюмым. Падме натягивает на себя плотную лётную куртку с высоким воротом, застёгивая её до самого носа. — Наденьте, — говорит капитан, протягивая ей рабочую кепи с козырьком. — Чем больше маскировки — тем лучше. Сенатор не пререкается, удивительно послушно сдвигая кепи на лоб. Тревожное предчувствие зябкостью виснет в воздухе. — Ради бога, будьте осторожны, — от охватившего волнения Дорме не может сдержаться, сгребая в объятия хрупкую Амидалу так сильно, что у сенатора едва не хрустит позвоночник. — Вы тоже, — отвечает Падме, сжимая служанку в ответ, и слабо улыбается, замечая, как Текла тихо посмеивается. — Не выходите из отеля без нужды. В самых дверях Грегор разворачивается, и стреляя исподлобья оставшимся глазом сурово выдает: — За пределы номера ни шагу! Дверь скрипит в ответ ржавыми петлями. Вечерние сумерки неторопливо опускаются на улицы, которые быстро наполняются рабочими, спешащими домой после тяжелой смены. Среди них легко затеряться, смешаться с усталым потоком, прикинувшись одним из них. И пока Тайфо со своей драгоценной спутницей дожидаются ховербаса, идущего прямиком к округу Ускру на Нижних ярусах, Падме может позволить себе немного подумать. Что она скажет сенатору Органа, когда встретиться с ним? До этого момента самым главным казалось добраться невредимой до Корусанта и дожить до этой самой встречи, но детально продумать предмет разговора вышло не очень хорошо. Следует выяснить всё, что Бейл может знать о законе о восстановлении армии, а заодно убедиться, что они с ним на одной стороне в этом непростом вопросе. Если его точка зрения совпадает с её мыслями, его поддержка окажется неоценимой, а опыт и разум пригодятся ей в Комитете лоялистов. Как постоянный представитель от сектора Альдераан, Престор наверняка знает о настроениях, что витают в Сенате, и возможно его наблюдательность поможет ей понять, кто играет на руку Повелителю ситхов. И хотя Падме до конца не уверена, стоит ли упоминать бывшего ученика Дарта Сидиуса (да и его самого), Органа наверняка сможет помочь устроить встречу с Оби-Ваном. Из раздумий сенатора выводит гул толпы, что потоком собирается у подошедшего ховербаса. Тайфо мягко берет девушку под руку. — Держитесь ближе, от меня ни на шаг. Их почти вносят внутрь транспорта, утрамбовывая телами ближе к окнам на противоположной стороне от выхода. Внутри душно, пахнет смесью мазута, сажи и пота, но Падме не жалуется. В жизни бывают ситуации и похуже скопления немытых рабочих. Ховербас мягко плывёт по боковой полосе, плавно встраиваясь в поток галактической магистрали, оставляя позади дымящиеся трубы Рабочего района. Кантина «Мо» располагается почти в самом конце шумной улицы Вос-Гесал, где Развлекательный округ плавно перерастает в неблагополучные трущобы, тянущиеся на многие мили как вперед, так и вниз, к самому дну планеты. Сенатор Органа прекрасно понимает, почему именно это заведение стало местом тайной встречи: народу внутрь набилось прилично, но не настолько, чтобы пришлось проталкиваться через утрамбованных и прижимающихся друг к другу пьяниц. Бейл оглядывает помещение — публика разношерстная и многорасовая, в этом разнообразии легко затеряться, оставшись незамеченным. Его простые одежды отлично вписываются в образ бывалого туриста, и когда к нему подплывает дроид-официант, сенатор выбирает самый дальний столик среди закрывающихся экраном кабинок. Всё, как велено в полученных сутки назад инструкциях. Пока время течет в тяготящем ожидании, Органа заказывает кружку крепкого кафа, дымящийся напиток приятно обжигает горло. Ему не нравится то, что происходит. Республиканский раскол с каждым днем усиливается всё больше, не проходит и пары часов без того, чтобы какая-нибудь система с Внешнего Кольца не объявила о своём присоединении к Конфедерации. Напряжение стремительно нарастает по экспоненте, и привести всё это может лишь к одному — к вооруженному столкновению. А между тем, Сенат вместо того, чтобы сбавить градус этого самого напряжения лишь подстегивает неприязнь, стремясь протащить закон об армии. Бейл тяжело вздыхает. Последнее, чего он хочет — это новой галактической войны при своей жизни. Органа узнает давнего друга сразу же, как она переступает порог кантины, и выцепив его взглядом, решительной поступью направляется к кабинке, оставляя своего сопровождающего разбираться с подоспевшим дроидом. Престор жестом просит принести ещё две кружки кафа, и как только Падме и её спутник усаживаются напротив, поднимает защитный экран. — Рад видеть вас в добром здравии, сенатор. Девушка чуть сдвигает козырёк кепи назад, темные глаза горят каким-то странным облегчением. — Взаимно, — она улыбается сдержано, но теплота трогает её карий взгляд. — Это глава моей личной охраны, капитан Грегор Тайфо. Капитан — сенатор Бейл Органа. Мужчины быстро обмениваются предписанными этикетом любезностями. — Признаться, я был удивлён, получив накануне ваше сообщение. К чему такая секретность? — Есть основания полагать, что сенатору грозит опасность, — отзывается капитан, и замолкает, когда дроид ненадолго опускает экран, ставя перед компанией дымящиеся кружки. — До нас дошли тревожные слухи, так что мы решили перестраховаться. — Это мудрое решение, особенно в столь непростое время, — Престор переводит заботливый взгляд на девушку, которым так напоминает ей отца. — Если кто-то предпримет противоправные действия против членов Республики — это тут же спишут на Конфедерацию. Полагаю, вы слышали о том, что происходит в Сенате? — Да, и это беспокоит меня. — Как и многих из нас, — понимающе кивает сенатор, глядя на Амидалу поверх дымящейся кружки. На какое-то время за столиком воцаряется гнетущее молчание. Падме собирается с мыслями: задать волнующий её вопрос оказывается страшнее, чем ей казалось. — Думаете Сенат проголосует за закон о создании армии? Престор отвечает не сразу, задумчивым взглядом скользит по мутному защитному экрану, с тихим стуком опуская кружку. — Сложно сказать. Но происходящее на Внешнем кольце и агрессивное поведение конфедератов вызывает всё больше беспокойства в высших кругах. А после недавней атаки на сенаторов, некоторые начали в открытую критиковать Судебный департамент и Орден джедаев. По их мнению, если эти структуры не могут обеспечить безопасность и мир в Галактике, следует передать их полномочия тем, кто сможет. Падме слышала о тех атаках. О взорвавшихся кораблях и о подвергшихся нападению космолётах сенаторов. И так как ни одна террористическая организация не взяла на себя ответственность, все эти покушения очень легко приписали Конфедерации. Амидале думается, что все эти атаки — тщательно разыгранная партия. — Я могу понять обеспокоенность сенаторов, но не совсем понимаю, как пассивная агрессия и запугивание армией может помочь установить мир. — А что если предложить переговоры? — вмешивается в разговор Грегор. Его никто не спрашивал, он не политик и не стратег, да и присутствие его во время этой встречи скорее вынужденная необходимость, и всё же капитан не в силах удержаться. — Мирный жест может побудить сепаратистов сесть за стол переговоров? — Были такие предложения, но канцлер так и не дал четкого ответа по поводу этой идеи, — Падме вдруг замечает, что сенатор хочет сказать что-то ещё, но как будто медлит, как будто взвешивает — стоит ли. — И признаться, это тоже меня беспокоит. — Что вы имеете ввиду? — Палпатин занял очень уж пассивную позицию. Он заявляет, что придерживается нейтралитета, но больше походит на пустое ведение времени. — Но зачем ему это? — в голосе капитана сквозит легкое возмущение. — Понятия не имею. Но если я, не приведи Господь, окажусь прав… Престор так и не заканчивает фразу, и она тяжестью виснет в воздухе. Падме устало откидывается на спинку дивана, прикрывая глаза. Канцлер был её наставником, поддержал её во время вторжения на родную планету, помог справиться с последствиями нападения Торговой Федерации на Набу, сделал её своим преемником в Сенате. Он был хорошим человеком, грамотным дипломатом и дальновидным политиком, у неё не укладывалось в голове мысль, что он мог специально затягивать решение сепаратистского кризиса. Особенно теперь, когда Республика, просуществовавшая тысячу лет, разваливается на части. — Не думаю, что канцлер осознанно тянет с решением сложившейся ситуации. Честно сказать, я здесь по его просьбе. Палпатин хочет учредить комитет, который поможет разобраться с создавшимся кризисом, и попросил меня быть частью этого комитета, — Амидала переводит взгляд на сенатора, ловя на себе его пристальный взор. Она готова поклясться, что он уже всё понял. — Если это случится, мне потребуется помощь опытного и мудрого друга. На лице мужчины появляется мягкая улыбка. — Я всегда готов поддержать вас, миледи. Она должна ему сказать. Может не всё, может не прямо, но должна. После всего, что стало известно есть большая вероятность, что даже на решения канцлера влияют темные силы, скрытно, исподтишка. Падме переводит взгляд на притихшего Тайфо. — Капитан, не оставите нас на минутку? Грегору не нравится эта идея, но он — солдат до мозга костей, и с приказами у него разговор короткий. Поэтому капитан поднимается на ноги, кивком прощаясь с сенатором Органа, и прежде чем опустить экран, говорит Падме, что будет ждать её снаружи. Они остаются один на один: друзья, политики, единомышленники, теперь в этом Амидала не сомневается. Она пытается подобрать слова, которые отказываются складываться в предложения, давно забытое волнение мелкой дрожью прокатывается по рукам. Когда наконец удаётся сказать первую фразу голос звучит хрипло и до странности приглушенно. — Сенатор, боюсь всё то, что происходит в последнее время — не просто случайность, — Престор слушает внимательно, в его плечах читается напряжение, что нарастает с каждой минутой, и напряжение это само собой передаётся и ей. — У меня есть основания полагать, что за всеми диверсиями и разбоем стоит тот, кто хочет ввергнуть Галактику в хаос. Бейл шумно выдыхает воздух из легких. Он прекрасно понимает и то, что имеет ввиду Амидала, и то, что она боится сказать вслух. Он достаточно времени бок о бок провел с джедаями, чтобы научиться различать намёки на давнего врага, да и земля полнится слухами. — Откуда вам это известно? Она хочется ответить, видят боги, хочет. Честно, прямо, без экивоков вывалить всё что знает, всё что случилось за последние дни. Хочет, но что-то заставляет её молчать, и от этого делается тошно. — Не могу сказать, — запинаясь, на тяжёлом выдохе. — По крайней мере пока. Но возможно кто-то в Сенате способствует обострению противоречий между сепаратистами и Республикой. Не знаю, осознанно ли, но так или иначе, нужно выяснить, правда ли это. И одна я не справлюсь. Теплая ладонь накрывает её подрагивающие пальцы, сжимая их в утешительном жесте, и от этого даже делается легче, самую малость. — Можете рассчитывать на меня, Падме, — её имя в его исполнении звучит, как ласковое прозвище, и девушка не может не ответить благодарной улыбкой. Престор вдруг спохватывается, тянется во внутренний карман шерстяного сюртука, и достаёт оттуда маленький проектор, его запросто можно зажать в ладони. — Новейшая разработка, почти невозможно перехватить сигнал. На случай, если нужно будет связаться со мной. — Спасибо, — Амидала зажимает устройство в кулак, да так сильно, что костяшки на пальцах белеют. Престор поднимается на ноги, и на прощанье говорит пресловутое «Будем на связи». Падме остается в одиночестве, под покровом защитного экрана, отрешённо глядя на кружку остывшего кафа. На улице влажно, спёртый воздух застревает в ноздрях, но Тайфо не обращает внимания, бдительным взглядом окидывая окрестности, примечая любые детали, что могут предвосхитить приближение проблем на горизонте. На лице его не дергается ни единый мускул, когда сенатор Органа, в одиночестве выходит из кантины. Ни один, ни второй не подают вида, будто знают друг друга, лишь легкий откашливанием капитан прощается с новым знакомым. Престор ответствует рассеянной, едва заметной полуулыбкой, которую и в прицел бластерной винтовки пялясь не заметишь, даже если сильно захотеть. Зам разминает затёкшую шею, не отводя взгляда от забегаловки — вот уже три четверти часа она лежит на пыльной крыше заброшенного яруса ветхого здания в округе Ускру. Сталь давней подруги приятно холодит ладони. Она вела цель от самого порта в Рабочем районе, незаметной тенью следовала по пятам, ловко уворачиваясь от любых подозрений. Ей нравилась эта часть работы — скрытое наблюдение, осознание собственной власти над чужой жизнью. В такие моменты только она решала: жить человеку или умереть. Щелчок спущенного курка — божественная длань, вершащая судьбы. Лежащий на парапете проектор принимает вызов, и тут же выводит голограмму Фетта. — Она в кантине в округе Ускру, почти на самой окраине, — рапортует Уэселл, в прицел разглядывая спутника своей жертвы. Высокий и статный, расправленные плечи, подбитый глаз — чтобы разглядеть военную выправку мужчины не нужно быть провидцем. Наверняка один из телохранителей сенатора. — Помню, ты сказал ничего не предпринимать, но я на позиции и держу девчонку на мушке. Видимость отличная. Джанго молчит несколько мгновений, взвешивая все за и против. — Действуй, но только если уверена в успехе. Я на подходе. Проектор гаснет, погружая наёмницу в сакральную тишину. Джин выпущен из бутылки. Зам поудобнее мостится, упирая приклад в плечо. В широких витринах виднеется знакомый силуэт, натянутую козырьком на самый нос кепу ни с чем не спутаешь. Поправка на воздушные потоки. Размеренные глубокие вдохи чтобы унять возбуждение, кипятком прокатывающееся по венам. Цель выходит из кантины, перебрасываясь парой слов со своим спутником. Думает ли она, что это её последние слова? У входа толпятся туристы, поэтому Зам отводит дуло чуть правее по улице. Два шага до поражения. Сенатор спускается с единственной ступени, и Уэселл чувствует, как время замедляет свой ход. Занесенная нога для нового шага. Глубокий вдох и задержанное дыхание. Указательный палец колет холодом стали. Решающее мгновение звоном отдаётся в ушах. Последнее движение перед тем, как жизнь оборвётся. Последнее движение навстречу смерти. Выдох. Зам спускает курок.