Знак согласия

Несмотря на то, что подковерные игры в Блэкгейт все же начались, Освальд с каждым днем чувствовал себя спокойнее. Как рыба в воде. А рыбой Пингвину быть не полагалось. Так что паранойю он стал развивать в себе даже искусственно, еще пристальнее рассматривая даже самые мелкие события. Но хуже всего, что из-за этого затишья, весь последующий месяц его не оставляла мысль о том, что Нигма сейчас должен быть в ярости от провала. И этот домысел Освальд убедил себя считать единственно правильным. Потому что, если он начинал сомневаться, эту мысль сменяла другая - о том, что Эд сам сдал Гордону свой план с бомбами, чтобы не подставить здесь его... Если же этот домысел все же проскальзывал, Освальд едва ли не вслух был вынужден напоминать себе, что Эд также не хотел наживать врагов, с которыми еще возможно встретиться. Не более. На этой мысли Освальд делал резкий и глубокий вдох и отправлялся к группировке, зовущей себя «гномами». «Телеголовы» хотели проверить его, как своего доносчика. Но какими бы корректными и вежливыми ни были их манеры договариваться, он чувствовал - начинать придется с самого начала. В общем зале Аркхема стоял привычный гвалт. Когда Эд все же расслышал, что к нему пришел посетитель, он застыл с выражением лица подходящим месту, где он находился. Он уже три месяца не делал вылазок. Полиции он не мог быть нужен. А единственный, кто хотел бы его навестить мотал сейчас срок в Блэкгейт. Схватив на ходу лист черного картона из арт-уголка, Эдвард прошагал к затянутым сеткой дверям. Пока его вели вдоль длинных анфилад, ощущение мурашек в голове только усилилось. - Что ты здесь делаешь? Барбара уставилась на него с выражением лица полным предприимчивости. Мех на вороте ее пальто колыхался едва заметными рывками от каждого выдоха. Не отводя от нее удивленного взгляда, Эдвард присел напротив и неловко отложил лист картона в сторону. Барбара придвинула стул с громким скрипом. - И тебе доброго дня, Нигма. - Только не говори, что тебя привела ностальгия по этому месту. Барбара сжала в руках сумочку. Почему-то Эд был уверен, что там у нее пистолет. - Последнее время я и правда все больше задумываюсь о том, чтобы снова впасть в кому и выспаться хоть пару дней. Нигма улыбнулся. Барбара наклонилась ближе. - И к тебе я пришла именно за ночным покоем. - Спеть тебе колыбельную или вырубить до бессознательного состояния? Барбара склонила голову набок, вперив пренебрежительный взгляд прямо в радушное лицо Нигмы. - Ожидаемо. Ты ведь здесь из-за того, что у тебя всегда на все два ответа? - Так и моя помощь для тебя, похоже, сейчас тоже запасной вариант, верно? - Скорее наиболее приемлемый. Нигма расплылся в улыбке. - Но ведь Джим Гордон обещал навести в Готэме порядок. Обратись к нему. Он кстати, знает, что ты здесь? Или ты без его ведома пытаешься выведать у меня что-то для него? - Я справлюсь со своими проблемами без Джима Гордона. - Я думал, ты отошла от дел. - Мне надо все завершить. Сейчас в город понемногу возвращаются члены банд. И конечно, все что-то собирают друг на друга. Как ты думаешь, у кого они ищут информацию в первую очередь? Нигма прищурился. - Угрожают тебе? - Нет, но не исключено, что однажды будут. - О. Понятно... Ты просто не хочешь, чтобы Джеймс узнал о твоих грешках. - Он знает, да и сам Гордон не святой. - Значит, не о грешках, а об их объемах. Ноздри Барбары раздулись шумным вдохом. - Пусть так. И целый год я очень удачно справлялась. Но сейчас мне не хватает сущего пустяка. Никки Гвоздодер очень интересуется, куда делось оружие из подорванных тобой доков. - О, а там было оружие? - Тридцать винтовок, ящик гранат и десять кило тротила. - Ого! Знал бы, не стал бы тащить свой. Лицо Барбары исказилось тревогой до некрасивого. - Значит, ты ничего не знаешь. - Я этого не говорил. - И? Что же ты хочешь взамен? - Полагаю, подрывы бомб, шпионаж против Гордона и варианты побега исключены? Черты лица Барбары отразили степень риторичности вопроса. Эд посмотрел на нее в упор. - Без крыльев весь мир облечу за секунду, Но без языка мне не сдвинуться с места. Старею я быстро, но старым не быть мне. Что я? Барбара глухо захихикала. - Ты до сих пор загадываешь загадки? Ничего себе. Видимо, здесь совсем туго с лекарствами. Ладно. По-моему разгадка: слава. Хочешь, чтобы я какое-нибудь интервью тебе организовала? - Боже, нет, - закатил глаза Эд. - Хотя ты была близка с ответом. Ответ - новости. Я хочу быть в курсе всего, что происходит в Готэме, хотя бы раз в две недели. Тут не дают книг или газет. - И? - И все. Барбара неверяще уставилась на Нигму. - Ладно, добавь еще свитер и что-нибудь сладкое. Лицо Эдварда было таким серьезным, что Барбара тряхнула головой в непонимании. - Нужная информация в нужных руках может оказаться весьма мощным оружием, - пояснил Нигма и, поколебавшись, добавил: - Свитер - потому что здесь холодно. Сладкое - просто люблю. Барбара прыснула со смеху. - Вот уж правда, в Аркхем просто так не попадают. Эдвард застыл, но Кин тут же продолжила: - А я и забыла, как здесь весело. Эд добродушно усмехнулся и поправил очки. Взгляд Барбары зацепился за его кисть. Это вдруг напомнило ей о Бутче и Табите. Она замерла. - Постой. Тут что-то еще... Нигма замер, и она продолжила так, будто слова были маленькими шустрыми зверьками, которых можно спугнуть. - Тут как-то замешана Ли, верно? Поэтому ты требуешь так мало... Ответом снова было молчание и нарочитая отрешенность в глазах за очками, и Барбара заговорила почти односложно: - И моя дочь. Так? - Верно. Ли потеряла ребенка из-за моей вражды с Гордоном. И похоже, она больше не может осчастливить его этим. Не вдаваясь в подробности насколько первый аборт осложняет последующее зачатие... - Нигма ухватился за край стола и поглядел на свои пальцы. - То, что Гордон так докучает тебе, может лишь означать, что у них с Ли проблемы с этим. И несмотря на то, что он это заслужил, она этого не заслужила. То, что ты отчасти компенсировала ей это, достигнув согласия с Джимом, заслуживает как минимум ответного жеста. Барбара вскочила, пронзительно скрипнув стулом и, бросив на Эдварда уязвленный взгляд, прошагала к выходу. Эд ринулся к окну, схватил кусок отвалившейся штукатурки и на черном картоне быстро написал прозвища гангстеров, которых видел в доках, прежде чем заложить взрывчатку. И пока его не окликнули санитары, попросил охранника передать лист женщине, которая к нему приходила. На следующий день ему принесли передачу: огромный торт и теплый белый свитер. И то и другое было очень кстати. Только свитер ему хотелось зеленый, и с какой-то неловкостью невольно вспоминалось, что Освальд когда-то принес ему именно такой. И почему всегда по правой стороне? Освальд вздохнул, глядя на убегающие в раковину струйки крови. Проверив языком, целы ли зубы, он заставил себя промыть рану на щеке. Такое впечатление, что его окружают одни левши. Хорошо хоть, новый глаз не задели. Кое-как подсушив рану на скуле манжетом, он принялся отмывать кровь с рук. Пока только свою, к сожалению. Нет, подобного он вполне ожидал. «Телеголовы» вначале сказали ему, что очень довольны. А потом добавили, что кто-то из «гномов» видел, как они вместе заходили сюда. А значит, нужно предотвратить подозрения в слежке. Предотвратили разумеется, апперкотом и хуком слева. «Ты ведь не в обиде, Пингвин? Так будет достовернее». «Само собой. Я сделаю все. Можете на меня положиться». Освальд сплюнул в раковину и посмотрел на себя в зеркало. Диковатая ухмылка в отражении очень напомнила ему ту, что светилась на лице Джеремайи Валеска, когда он ударил его по лицу. Стало противно. Встряхнувшись движением, оправдывающим его прозвище, Освальд поковылял наружу. Сейчас он чувствовал себя разбитым столь же сильно, как и его лицо, и отчаянно не хотел возвращаться к «гномам». Но удача заглядывала и в Блэкгейт - когда он был уже на полпути в столовую, его окликнула охрана. Пришел посетитель. - Мистер Дэнт. Адвокат, не сказавший и слова в мою защиту. Освальд уселся на стул вразвалку, видимо, падение на кафельный пол уборной было не таким удачным, как ему показалось вначале. - Дело было проигрышным изначально, - Дэнт поправил галстук и придвинул свой стул ближе. - А в бытность мэром вас, помнится, вполне устраивала готэмская судебная система, мистер Кобблпот. Пингвин усмехнулся. - В следующий свой срок я обещаю не забыть о вас, мистер Дэнт. - Судя по вашему внешнему виду, ваше политическое положение нынче слишком шаткое. Освальд скопировал беззлобную улыбку адвоката. - Настолько, что я использую его как качели, что вынесут меня наверх. - Отличный настрой, - хлопнул ладонями по столу Дэнт. - Потому что я подготовил апелляцию. Все, что требуется от вас - примерное поведение в ближайшее время. - Куда еще, - фыркнул Пингвин. Дэнт демонстративно окинул его взглядом. - Ваша правая сторона, похоже, не согласна с этим. - Не готэмскому адвокату рассуждать о двуличии. - Главное, чтобы суд, пересматривая дело, видел лишь вашу левую половину, - примиряюще ответил Дэнт. - Не думаю, что это сработает. - Кинем монетку? - Не раскидывайтесь деньгами, мистер Дэнт. В готэмском суде нет ничего важнее, - подниматься используя левую руку было непривычно, зато так Освальд на минуту навис над собеседником, представляясь себе чуть более грозным. Дэнт снисходительно покачал головой. - И еще, мистер Кобблпот, вам надо будет посещать психотерапевта раз в три недели. Это нужно для подтверждения примерного поведения. - Замечательно! - всплеснул руками Освальд закатив глаза. - Аркхем на дому. - Она вам понравится. Из-за высокого интеллекта Эдварда Нигму вообще было сложно удивить, а уж приятно в нынешних условиях, тем более. И тем не менее Барбара сидела перед ним, источая какой-то дорогущий парфюм, уже в третий раз. - Признаться не ожидал, что ты выполнишь свою часть сделки. - Лучше встречи тут, чем потом столкнуться с тобой где-нибудь в Готеме имея незакрытую сделку. - Но я же запасной вариант. - Но наиболее приемлемый. - Барбара отложила сумочку, и подошла к огромному полукруглому окну, затянутому сеткой. За окнами шел снег. - В городе все по-прежнему. Разве что холод собачий, и Фриз гуляет со Светлячком полуголым. Пугало пропал в их районе еще месяц назад и следов его нигде нет. София Фальконе до сих пор в коме. Виктор Зсасз подрабатывает у бывших сторонников Герцога. Скука смертная. - Да, прошла всего неделя, - Эдвард встал, и поравнявшись с Барбарой тоже посмотрел за окно. Та замерла, сглотнула и вздернула подбородок. - Возможно, в следующий раз я приду через три недели. - Гордон? - Да. Джим узнал, что я прихожу сюда. - И? - Истерика новоиспеченной матери, под заглавием «я тут сидела тоже» и «Аркхем- не окончательный приговор», и вуаля - я снова здесь. Нигма улыбнулся. Барбара повернула к нему лицо, тряхнув отросшими кудрями. - Ну, спроси уже, что хочешь. - О чем? На лице Эдварда отразился вопрос. - О Ли. - Я не хочу. Барбара посмотрела вниз, поджав губы в скептической улыбке. Нигма покачал головой, продолжая наблюдать за снежинками за окном. - Правда не хочу. Прежде меня тяготило то, что она ухитрилась не только использовать меня хитростью, пырнуть меня ножом, но и осталась при этом в моей памяти с благородным лицом, будто я сам разрушил наши отношения. Отплатив ей тем же, я успокоился. Мы в расчете. - Нигма поправил очки, и вдруг почувствовал, что действительно верит тому, что только что сказал. Он повернулся к Барбаре. - Но ведь ты сама хочешь поговорить о Лесли, не так ли? - С чего бы? - подбородок Барбары воинственно заострился. Нигма продолжил, игнорируя ее удивление. - Ведь поэтому ты здесь. Раньше на целую неделю. - Нееет, - усмехнулась Кин. - Неужели ты думаешь, что я хотела проверить твои чувства к ней, потому что меня заинтересовал ты? Боже! А Пингвин, оказывается, верно оценивал твое самомнение... Нигма с трудом подавил смех. - Ни в коем роде. Относительно всего, что ты сказала. Я лишь предположил, что ты подавлена каким-нибудь очередным пренебрежением Гордона и прибежала сюда, потому что некуда больше. Барбара резко отвернулась к окну. Нигма не стал отводить взгляд, рассматривая ее профиль и поправил очки. - Нет никакой чести, и уж тем более удовольствия, чтобы становиться в чьи-то рамки. Хотя этого не понять, пока не сравнишь это с возможностью задавать эти рамки самому в глазах другого человека. А если он этого не замечает - то является невеждой от искусства. Барбара улыбнулась и уже открыла рот для отповеди, но Нигма на миг приложил к своим губам палец, призывая к молчанию. - Это всего лишь слова запасного варианта. - Но наиболее приемлемого, - усмехнулась Барбара и, убрав его кисть от лица, осторожно поцеловала. Этим же вечером Нигма снова забрался в архив, а ночью, уселся читать добытое. - Барбара Кин. - Предвкушение зазвучало прежде, чем глаза пробежали по строчке. Загадочник в этот раз улегся в изножье кровати, закинув обутые ноги на коленки Эду. - Мошенник. Эд спихнул его ботинки с себя. - Я всего лишь хочу посмотреть, подходим ли мы друг другу. - Ну разумеется. Дамский ты угодник. Рыжая, брюнетка, теперь - блондинка... - Даже не думай... - Ого, ты даже не поправил, что блондинка уже была? Совсем забыл Изабеллу? - Загадочник наклонил голову, полностью скрывая лицо под котелком, а когда поднял его, на Эда уже смотрел «Освальд». - Блондинки, что, легче забываются? Проверим? - Только попробуй... Загадочник рассмеялся, и снова поправив котелок, вернул лицу изначальные черты. - Спокойно, Эд. Шучу. Технически Изабелла не была блондинкой, а душить Барбару себе дороже. К тому же, она мне тоже нравится. У нее-то точно есть незаурядная сторона, которую Ли только изображала. Впрочем, тебя я смотрю, привлекает в дамах только слабость, так? Стоило ей прибежать к тебе за утешением, и все - ты снова натянул доспехи рыцаря-защитника. Может потому что ты сам - тряпка? Эд кинул в Загадочника подушкой, но тот тут же исчез, чтобы через секунду появиться уже поправляя ее за своей спиной. Эд вздохнул. - У каждого свой вкус. Выбор незаурядного околокриминального элемента, вроде Ли, которым ты гордишься, не менее ограничен. - Просто тебе надо оттенять свою заурядность, а мой выбор - редкие птицы. Эд посмотрел на Загадочника в упор, нарочно приспустив очки. - Пингвины? - Ты это сказал. - Очень смешно. Загадочник картинно рассмеялся. - А мне очень. - Заткнись. - Читай уже. Все равно эта шутка работает только в одну сторону. Напустив на себя недовольный вид, Эдвард поправил очки. - Пациентка поступила в состоянии комы, в котором пребывает до сих пор. Известно, что после контакта с маньяком убила собственных родителей и позже с гордостью в этом призналась. Со слов доктора Ли Томпкинс, мисс Кин утверждала, что родители давили ее индивидуальность и стирали ее сущность. Эд отложил карту. Загадочник подбросил кверху сверху свой котелок. - Ооо, да! Я всегда знал, что в этом городе у нас есть родственная душа. - Барбару давно выписали из Аркхема, - фыркнул Эд. - Нас тоже выписывали! Читай уже дальше. Я хочу знать что-нибудь о ее предпочтениях. - И одержимости Гордоном. Загадочник прищурился. - Приму это как вызов. Так что там помимо бисексуальности? Эд в точности скопировал прищур Загадочника, убрал карту в матрас, выключил лампу и забрался под одеяло. - Не порть хорошую загадку. Освальд ожидал, что «гномы» будут высмеивать его обязанность посещать психотерапевта словесно и не только, однако двое из них только присвистнули и похлопали его по плечу, а остальные - только усмехнулись. С их слов доктор Харлин Квинзель была той еще горячей штучкой, на которую стоило взглянуть. И все же, согласно местному этикету, Освальд постарался опоздать в указанный кабинет на полчаса. - Если Пингвин не идет в Аркхем, Аркхем придет к нему. Освальд дохромал к стулу, плюхнулся на него и принялся пожирать доктора Квинзель взглядом. Да, «гномы» были правы - «горячая штучка» легко могла бы сойти за модель, так что надоесть ей, прежде чем она надоест ему, не составит труда. - А откуда вы знаете, что я подрабатываю в Аркхеме? - Харлин взяла со стола папку, нарочно делая вид, что читает имя на ней. - Мистер Кобблпот? Освальд замер. - Я не знал. Просто пошутил насчет всего Аркхема в вашем лице. Вы и правда там подрабатываете? - Да. Планирую написать диссертацию. Там я собираю материал. Улыбка Освальда не без усилий потеряла недружелюбие. - О. Удачи. Но разве это не бесперспективное дело лечить умалишенных, тем более умалишенных преступников? - А вы сами, как думаете, мистер Кобблпот? Вы ведь видели всю картину изнутри. - Я там был по ошибке. Как и многие другие. - С этим я соглашусь. С каким из двух утверждений согласилась доктор, Освальд не понял, но постарался не дать разговору утечь из нужного ему русла. - И как же вы различаете, кто преступник, а кто просто психически болен? - Я не различаю. Ответ - каждый. Освальд слегка отпрянул, сдвинув брови. - Но ведь есть разница. Одно дело убивать ради чего-то важного, ради выживания или спасения, другое - из-за голосов в голове и тому подобного. - Вы удивитесь, мистер Кобблпот, что других причин, чем те, что вы перечислили первыми, не существует. Просто они могут быть сильно искажены разумом. - То есть вы считаете, что все преступники - неизлечимые сумасшедшие? - Как раз наоборот. - Квинзель усмехнулась. - Следуете правилу, что каждый имеет шанс? - Освальд нарочно захлопал ресницами умильнее, чем во времена своей первой выписки из Аркхема и тут же демонстративно посуровел. - Я думал вы менее наивны. - Налицо самоуничижительное неверие в психотерапию. Разумеется. Мало кто думал бы иначе, полечившись у Стренджа. У меня совсем другие методы. - Это какие же? - Пингвин уставился на докторшу полным презрения взглядом. Та только улыбнулась. - Нахожу корень проблемы с застарелыми порочными методами ее решения, довожу все это до сознания, и далее пациент получает возможность создавать иные сценарные решения в дальнейшем. - А если проблема в самой личности? - Так не бывает. Разве что имеется вторая конкурирующая личность. Тогда следует ее вычленить и устранить. Освальд на миг замер. Жив ли еще Загадочник? Или Эд вот-вот превратится в нечто, похожее на него в первую выписку из Аркхема - жалкое потрепанное подобие себя? Освальд беззаботно развел руками. - Звучит слишком просто. - На деле в психике человека все действительно просто. Обосновано лишь двумя инстинктами. Просто человек ради мнимой безопасности предал свою животную природу, заплатив за это неврозами и психозами. - Если бы вы знали, каковы мои отношения с безопасностью, вы бы признали меня самым адекватным человеком в Готэме, согласно этой логике. - Кто сказал, что я считаю иначе? Кобблпот осклабился. - Тогда что я здесь делаю? - Ожидаете апелляции. Квинзель открыла папку и что-то в нее записала. Освальд закивал, шутливо капитулируя. - Ага. Пытаетесь втереться ко мне в доверие, изображая солидарность в презрении к бюрократии. Квинзель приспустила очки и смерила его взглядом. - Даже слова не скажу о вашей паранойе. Было бы оскорбительно с моей стороны считать, что вы не заметите подобного. Другое дело, почему вы сами продолжаете диалог. Все-таки интересуетесь, почему ваши старания пошли прахом? Где просчитались? Что оказалось важнее всего достигнутого? Освальд замер, вцепившись в подлокотники и тут же вскочил. - Однажды я все себе верну. Но и сейчас не намерен терпеть второго мозгоправа даже ради апелляции. - А вы еще более эмоциональны, чем о вас рассказывают, мистер Кобблпот. Я думала вы намекнули на Аркхем и продолжили этот разговор лишь для того, чтобы узнать о состоянии своего бывшего союзника. Освальд остановился и обернулся. - А вы неплохо осведомлены. Но какая разница? Вы ведь не станете разглашать врачебную тайну? - Само собой нет. Но согласитесь, в этот раз прием сработал. Освальд усмехнулся и взял из стеклянной вазочки со стола конфету. Он ведь может вообще не слушать эту Квинзель. И не говорить с ней. Или наоборот, наплести ей что угодно. А может провести время с пользой. - Наши разговоры будут записываться? - Не обязательно. Хотя я предпочитаю несколько раз обрабатывать материал, чтобы ничего не пропустить. К тому же, учитывая вашу репутацию, я не сомневаюсь, что полиция так или иначе устанавливает тут свою прослушку. Я могу брать материал и оттуда. Освальд прищурился и невольно поискал камеры глазами. - Пусть лучше будет диктофон. Не люблю ощущение мнимой безопасности. Но за это я кое о чем попрошу вас. Не думаю, что эта мелочь под запретом. - Мистер Нэштон, вы так и будете молчать? Это уже наша девятая встреча, а вы меня даже не поприветствовали. Мне следует добавить к симптомам вашего заболевания мутизм? Эдвард скрестил руки на груди, уставившись на часы за спиной Квинзель. В очередной раз он позавидовал Загадочнику, имеющему возможность при желании исчезать - подлец уже в третий раз оставил его одного умирать со скуки с выскочкой-докторшей. - А вот ваш друг, к моему удивлению, оказался куда более разговорчив. Я думала, из вас двоих он менее воспитан. Нигма сомкнул челюсти. Повисшая тишина заставила его посмотреть на Квинзель. Та что-то записывала в свой блокнот. На секунду он подумал, что докторша смеялась, имея ввиду наличие у него воображаемого друга, но вдруг заметил в нагрудном кармане ее халата край пропуска в Блэкгейт. Наконец, он не выдержал: - Освальд? - Да. Мистер Кобблпот. Между прочим, он просил передать вам привет и просьбу теперь не беспокоиться о нем. «И все?» - от резонирующего голоса в голове Нигма вздрогнул - Загадочник появился как никогда внезапно и уселся на стол докторши, а когда та отложила в сторону очки, поднял их за дужки к своим глазам. «Убить иль не убить, вот в чем вопрос...» - А я и не бе... - начал Эд и вдруг расплылся в улыбке. Своим «приветом» Освальд развязывал ему руки. Замечательно. - Не рассчитывал что-то еще услышать от Освальда. - Рада, что хотя бы это вас пробудило. - А вы думали психопаты, вроде меня, совсем лишены простых человеческих эмоций? Харлин недовольно покачала головой. - Думаю, у вас их даже двойной комплект. - Ну и? Раз уж я заговорил, что дальше? Предложите мне способ устранить альтер-эго? Загадочник с хохотом схватил карандаш и метнул в сторону Эда. Тот успел зажмуриться и отклониться. Квинзель сделала пометку «нервный тик» и отложила папку. - Само собой нет. Эд и Загадочник переглянулись. - Разве не это предполагается лечением? - Нет. Хотите знать почему? - Харлин наклонилась ближе, так что в полированной столешнице выплыло ее отражение. Эд кивнул. - Потому что вы в этот момент однозначно подумаете, что другой вашей половине я предложу тоже самое. А терапия не должна быть ударом в спину. - Даже если вторая личность наглый оккупант? - Это все равно вы. Лицо Эда отразило максимум скепсиса. Загадочник пожал плечами, встал и примерил на него котелок. В ответ тот сердито зыркнул и сосредоточился на разговоре. - И какой же подход к терапии у вас? - Мне лишь надо выяснить, когда произошел раскол личности и его причину. Узнать, по какому поводу мнения столь сильно разделились, что не могли уже принадлежать одному человеку. А потом вы попробуете договориться. - Не думаю, что вам это удастся. Стрендж считал, что моя болезнь стартовала слишком давно. Загадочник улыбнулся. «Осторожно Эд. Не сболтни про карты из архива. Мы еще не все сказки на ночь дочитали». - Возможно, Стрендж был в этом прав, - почти обиженно выпятила губы Квинзель. - Не сможете вспомнить какого-нибудь крайне яркого события детства? В особенности негативного? - Придется вспоминать слишком многое. - Да, полагаю, если бы эти воспоминания не блокировались бы памятью, вы бы здесь не оказались. Хотя, я знаю способ вытащить необходимое. Загадочник выпрямился. На скулах заиграли желваки. Заметив его реакцию, Эд прищурился. - Какой? - Гипноз. - Харлин вытащила из стола будильник и завела его. - Я не профессионал в этом, но у меня был хороший учитель. На миг Эдварду вспомнился Тетч, но далеко не он один использовал для гипноза звуковую дискретность. Загадочник в то же время напрягся - ему явно была не по душе вся ситуация, но теперь он старательно делал вид, что ему здесь просто скучно. - И как вы надеетесь найти в моей памяти то, что надо? - На самом деле, разум знает, что искать. К тому же, такой как ваш. Нужна ассоциация... подберите ассоциацию к слову «ответ». Нигма задумался. Часы начали мерно отсчитывать секунды. - Хорошо... я попробую. «Где я - врагами станут добровольно. Я рассчитаю всех по номерам, Я честным прохожу спокойно, Хотя знаком мне и обман.» Веки Эдварда налились непреодолимой тяжестью. - Эдвард, где вы? - донеслось до него уже из далекой темноты. - Конкурс головоломок, - последнее, что он шепнул, прежде чем сползти со стула на пол. - Так что насчет вашей семьи, мистер Кобблпот? - О, здесь вам нечего искать, доктор. Я не был обделен родительской любовью. - А любовью других людей? Освальд хмыкнул. Хотя он был готов к этому вопросу, продолжать не хотелось. Однако, пока он не нашел другого способа выяснить, здесь ли доктор Квинзель хранит записи сеансов с пациентами Аркхема, разговор приходилось поддерживать. - Я довольно быстро понял, почему меня сторонились, - сказал Освальд и замолчал. - Понять и принять разные вещи. Освальд замер, подтягивая манжеты рукавов на кисть. Ему снова вспомнился Эд, и его колкие замечания раз разом. - Принятие не обязательно. Я научился использовать это. Этого достаточно. - И как вы это использовали? - К примеру, если бы не мои рост, хромота и длинный нос, Фишмуни никогда не наняла бы меня носить ее зонт. Мои внешние недостатки подчеркивали ее красоту и забавляли других. И это было необходимым началом. - Но ваша жизнь могла сложиться иначе. - О, помилуйте! - Усмехнулся Освальд. - С этим у меня все в порядке: одобрение толпы меня ничуть не интересует. Все люди, от которых оно мне требовалось, давно мертвы. Квинзель приспустила очки. - И некоторые вашими стараниями, так? Освальд коротко поклонился, будто принимая почтение. - Я не живу в гипотетическом мире, а разбираюсь с тем, что есть. - Заставить других признать их несправедливость или вовсе уничтожить. Такая модель? Взгляд Освальда полыхнул. Словам пришлось буквально просачиваться через стиснутые зубы. - Почему бы и нет? - И вы никогда не пробовали вылечить свой физический недуг? - Я и так получаю все, что хочу. Квинзель окинула его взглядом. - То есть вы тут по доброй воле? - Это временно. Теперь, когда я, и уж тем более весь Готэм, в курсе того, кто я, мне в разы будет проще все себе вернуть. Освальд начинал раздражаться. В голову никак не приходило, как заставить Квинзель говорить о том, что ему было нужно. А его еще и отвлекали от этого. Харлин сняла и отложила очки. - Да, осознание личности это самое ценное. Хотя ваша пока достаточно стереотипна. - Да бросьте, - отмахнулся Освальд и с удовольствием почесал глаза. - Каждый в глубине души знает, кто он. - Это далеко не так. Каждый второй в Аркхеме, к примеру, не знает. А иногда просто не может выбрать. - Было бы из чего выбирать. - Вы ошибаетесь, полагая, что среди нескольких уживающихся в человеке личностей, состоятельной будет только одна. - Позвольте не согласиться. Был у меня один такой друг. Весь город перетряс, лишь бы его я назвал его воображаемое «я» настоящим. И что? Помогло это ему? Как был он Эд Нигма, так и остался. - Тогда у вас не было ни настоящего, ни воображаемого друга. Освальд поджал губы и встал. - Я бы хотел закончить на этом. Надеюсь, конфиденциальность нашего разговора гарантирована? - Само собой. - Тонкие пальцы Харлин щелкнули по кнопке диктофона. - А безопасность этой информации? - Здесь, за колючей проволокой и кучей замков? В окружении такого количества охраны? Сюда попасть - та еще проблема, не то что потом выбраться с краденым. Здесь едва ли не самое надежное место для создания архива. - Можете списать это на мою паранойю, - скривился Освальд и вышел прочь. В следующий сеанс его психотерапии сработала система пожарной безопасности. Накануне вечером Освальду удалось уговорить «гномов» устроить маленький поджог, пообещав взять Квинзель в заложники, чтобы устроить побег. Однако, когда сигнализация взревела, он и доктор побежали наружу вместе. Охрана разделила их в главном коридоре, а оттуда Освальд ускользнул в потоке толпы в уборную, а потом обратно. Во время пожарной тревоги все замки, кроме входных ворот, автоматически разблокировались, и снова попасть в кабинет терапии труда не составило. У Освальда было всего пять минут, прежде чем охрана сообразит, что тревога была ложной. - Нигма... Нигма-Нигма-Нигма... - дрожащие пальцы вскрыли ящики стола с помощью степлера и теперь перебегали по папкам. Не обнаружив нужной, Освальд похолодел. Такой риск. И все зря. Сигнализация заглохла. Осталось три минуты. В отчаянии Освальд начал перебирать в обратную сторону все на букву «Н», и вдруг, сдвинув папку с фамилией Нэштон, понял свою оплошность. Ну разумеется! Какая удача, что и настоящая и новая фамилии Эда были на одну букву. Какая удача, что он вообще услышал ее на суде. Освальд спешно вытащил три скрывавшиеся между бумаг кассеты и спрятал их в нижнее белье. Второпях он достал такие же кассеты из своей папки и опустил в ту, что опустошил. В этот миг за дверью послышался стук каблуков. Освальд схватил со стола ручку и притаился за дверью. Когда она открылась, он неуклюже выскочил, обхватил шею Квинзель сгибом локтя и приставил к ней острие стержня. - Думаю, нам пора наружу. - Это нападение как раз-таки замедлит вам выход наружу, мистер Кобблпот. Освальд чувствовал порывистое дыхание на своем локте, но испуганной доктор не казалась. - Неужели вы думаете, что я рассчитываю на апелляцию? Гордон слишком долго пытался посадить меня, чтобы просто так отпустить раньше. - Вы совершаете ошибку. В этот же момент в дверном проеме появился охранник. - Отпусти ее, Кобблпот. Одного вздрагивания хватило, чтобы Квинзель укусила его в предплечье, вывернулась, а охранник быстро скрутил ему руки за спиной. Через минуту его уже толкнули обратно в камеру. - Ну и дурак же ты, Пингвин. Знаешь, ведь по слухам завтра должны были удовлетворить твою апелляцию. После этого его авторитет у «гномов», само собой поднялся на несколько пунктов - теперь его не принуждали к выполнению некоторых бытовых обязанностей за остальных. Когда слух по блоку пополз дальше, им были довольны и «телеголовы». Сам же Освальд пребывал в неуверенности в том, чем все это обернется. Стоили ли добытые записи всего этого, он проверить не мог. Даже будь у него магнитофон он бы не стал рисковать, прослушивая записи здесь. Какие тайны мог скрывать разум Нигмы он боялся даже помыслить, и уж тем более не хотел бы, чтобы их услышал кто-то еще. Да и было ли это честно по отношению к самому Эду? С этичностью Освальд обещал себе разобраться позже - а пока просто зашел в туалет, вытащил пленки из кассет и смотал их в одну маленькую бобину. Вернувшись в камеру, он запихнул ее в отверстие на стене возле своих нар и прикрыл матрасом. К своему стыду ночью он стал часто поворачиваться к этому месту лицом и подолгу смотрел на край глянцевого комка. Созерцание кусочка души Эдварда Нигмы странным образом согревало и внушало обнадеживающие мысли. О том, что однажды срок закончится. Как он снова увидит своего друга. Сядет с ним у камина и выпьет вина. Составит какой-нибудь план, и вместе они снова покорят Готэм... Ноги продолжали мерзнуть, но теперь Освальд хотя бы иногда засыпал с улыбкой на лице. К его удивлению в следующие три недели в суд его не вызывали. Когда же пришло время очередного сеанса терапии, он пришел вовремя и очень неохотно. Квинзель смотрела на него в упор. Нарочно почесав место ее укуса Освальд присел. - Готэмская система правосудия, похоже, совсем заглохла. Квинзель улыбнулась тому, как он нарочно смотрит в зарешеченное окно, игнорируя ее взгляд. - Вы не первый пациент на моей памяти, который превращает свой стыд в критику судебной системы. Освальд встрепенулся, выпрямляя спину. - А я и не старался вас удивить. Но вот то, что суда по делу о нападении на психиатра в исправительном учреждении до сих пор не было, действительно странно. - Я не подавала заявление. Освальд несколько секунд изучал ее лицо. - Почему? - А вы ожидали другого? - Квинзель глухо усмехнулась. - А вы, оказывается, верите в себя даже меньше, чем я предполагала, мистер Кобблпот... В первую очередь я не стала подавать заявление оттого, что не хочу через несколько лет столкнуться с вашей злопамятностью. Освальд только часто заморгал. - А во-вторых, это бы уязвило мое профессиональное достоинство. Я ведь достаточно изучила вас, чтобы понять ваши мотивы и знать, что это нападение не было попыткой побега. Задумавшись, насколько внимательно доктор изучила пропажу, Освальд на миг похолодел. Однако в следующий миг и расслабился: если Квинзель все же прослушала кассеты в папке Нигмы и озвучила свои догадки полиции, он всегда может сказать, что украл записи его психотерапии для возможного последующего шантажа. Иллюзию вражды следовало сохранять, пока противоположное делало их уязвимыми. Квинзель некоторое время смотрела на него, будто ожидая ответа, но ничего не услышав, спросила: - Однако позвольте узнать, что вы сделали с записями собственных сеансов, мистер Кобблпот? Освальд сделал глубокий беззвучный выдох. - Уничтожил. Квинзель дернула губами и убрала все папки со стола в ящик. - Это наш последний сеанс. Но на прощание позвольте мне кое-что вам сказать, мистер Кобблпот. Прятать свою личность, равно что уничтожать ее.