Знак согласия

- Не знаю, уж насколько это теперь хорошая идея, - запоздало подытожил Освальд, уже шагая в сторону «Огней» слева от Эдварда. - В Готэме не любят сочетания в одном лице политиков и предпринимателей. - Начать махать транспарантами, как Марион Грандж, ты всегда успеешь. - Ну уж нет, - уголки губ Освальда силились свернуться улиткой, пока глаза сверкали в хитром прищуре. - Для этого у меня уже есть специалист по работе с оппозицией. Просто отправлю тебя показывать готэмцам что-нибудь из твоего репертуара в Нэрроуз. Пусть оценят качество самой критики в отношении меня. Нигма насупился, стараясь не краснеть. К несчастью, в витринах мелькало его отражение. В этот раз Загадочник не побрезговал появиться в пингвиньей маске и мятом плаще. «О да... ты тогда был очень охоч изображать Освальда, едва не выпрашивающего любви.» Нигма поджал губы, и Освальд подумал, что, наверное, не стоило напоминать Эду об этом периоде его жизни. Чертова ностальгия. Лицо Нигмы продолжало кривиться. «Он заслужил.» «Просто нечем больше уязвить его было.» - Замолчи... Сердце Освальда пропустило удар. Одна его половина кричала о том, что следовало быть осторожным в словах, другая - что с него хватит вспыльчивости Эда. Однако, прежде чем он хотя бы склонился к одной из этих половин, Нигма глухо произнес: - Это не тебе. Освальд не стал уточнять и так понятную альтернативу, и не знал, как к вопросам отнесется Эд. «Не ему» - и достаточно. Они прошли еще сто метров в молчании, и, наконец, Освальд бросил в сторону Эдварда короткий взгляд. Тот стиснул зубы. - Не спрашивай. Пингвин повел свободной рукой в якобы равнодушном «как пожелаешь», и Нигма вдруг подумал, что ведет себя точно также, как сам Освальд, когда ему приносят пакет со льдом. - Ты вообще не бывал на этих выступлениях в Нэрроуз. - Ах прости, что пропустил твой детский утренник. Нигма обернулся с нарочито коварным взглядом. - Так трусил прийти? - Да, умереть от стыда действительно страшно. - Конечно, я ведь показывал там только... А отгадай. Когда я голый, смущены другие, В лицо мне взглянешь - выколю глаза, Часто тяжел, но всплыть - моя стихия. Молчанье - золото, я ж дорог, если рассказать. Освальд сосредоточено запыхтел и даже перестал замечать дорогу под ногами. - Меня самого загадал что ли? Эд сбился с шага и остановился. - Боже! Я, конечно, знал, что ты вопиющий пример эгоцентризма, не признающий правды, но как ты только пришел к такому ответу?! Освальд развернулся на трости, вперив в Эда почти укоряющий взгляд. - Про то, что голый - отсылка к поддразниваниям Айви про голого короля. Насчет глаза - к тому парню Уэйлса, в котором остался мой монокль. Тяжел: на полноту ты еще при первой встрече мне указал. Про всплыть: ну, как минимум, я это делал дважды. А уж про мой талант к ораторству, думаю, и говорить не стоит. Лицо Нигмы застыло, как если бы в нем снова оказался чип Стренджа. Глаза Освальда вдруг расширились. - Аааа... «Не признаешь», как «не узнаешь» правды. «Правда». Вот что ты загадал и что показывал в своих клоунадах в Нэрроуз. - Освальд едко усмехнулся. - Вечно ты горазд оставить подсказку. Что на уме, то на языке. - У меня два ума. - Эд насупился, и попытался рассердиться. - Пусть один теперь и не очень гениальный. - И язык тоже раздвоенный. К этому моменту они остановились посреди тротуара, наклонившись друг к другу, вытянув шеи, будто готовые сцепиться коты. Прохожим пришлось их обходить, соскакивая с бордюра. - От наших распрей люди страдают, - процедил Нигма глядя по сторонам с явно наигранной сердитостью, и потащил Кобблпота в сторону, к стене. Отчего-то это показалось ему будоражащим, и даже немного пугающим, но остановиться Эд уже не мог. - Подумайте, какой заботливый! - прошипел Освальд ему в тон, но сжимавшей его руки с плеча не сбросил, как и старался не акцентировать на ней внимание - будто она была птицей, которую можно было спугнуть. Намек на смерть Изабеллы он слышал четко, но также не мог оторвать разум от этого «спора», а взор - от губ Нигмы. Чем бы это сейчас не кончилось. А когда он понял, что Эд тоже смотрит на его рот, пытаясь отвести взгляд к его глазам, его будто прошибло током. С голосом он едва справился. - И полиции подсказки, значит, из заботы оставляешь? - А ты что же, переживаешь, что меня на этом поймают? - Скорее, что ты провалишь весь план. В их интонациях уже не оставалось места ничему, кроме самодовольства и сарказма. - Мой план. - Твой провальный план. - Наш провальный план. - Наш. Их лица склонились друг к другу вплотную. Освальд почувствовал, как горло пересыхает от частого дыхания, а во рту слишком мокро, но боялся даже сглотнуть, будто сейчас даже движение молекул могло прервать текущий момент. Он видел, что с Эдом происходит нечто похожее, но к своему удивлению не видел и тени смятения или отвращения на его лице. Рядом были только сверкающие глаза, так близко краснеющие губы, теплое дыхание. Эд убрал ладонь с плеча Освальда и отшатнулся. - Вот и пойдем доводить до ума наш план. Освальд медленно выпрямился с лепной улыбкой. Конечно, это был лишь спор... Эд и не мог быть возбужден в том же смысле что и он. Однако разочарования Освальд не почувствовал - был все еще слишком напряжен. И может к лучшему: жалеть он будет после, когда останется наедине с самим собой. Эд медленно зашагал вперед. Так у него была крошечная, но столь необходимая фора. Его сердце колотилось как бешеное. Он прекрасно осознавал, что еще секунда, и он набросился бы на рот Освальда. «А может, зашел бы и дальше». «А может, и дальше». Ему хотелось заткнуть этот маленький язвительный рот, и языком без слов доказывать без остановки что-то свое. У Эда закружилась голова. Трость Освальда цокнула совсем рядом, заставив его содрогнуться. «Знаешь, я бы тоже разгадал загадку, как Освальд.» «Замолчи! Замолчи, пожалуйста.». - Эд, не беги так, пожалуйста. Отчаянная и простая просьбы в его голове резонировали, и Нигма остановился, наконец, оборачиваясь к Освальду с гримасой крайнего недовольства. Оказавшись в широком холле «Огней», Освальд снял цилиндр, отмечая, что, наконец, успокоился после спора в переулке. Раздеваться с тростью в руках было неудобно, а держатели для зонтов, которые он когда-то тут установил, нынче отсутствовали. Прислонять ее к стенке ему не хотелось - если соскользнет - будет целой проблемой ее поднять. Нигма самодовольно улыбнувшись ему, перекинул свою трость крючком на предплечье. Освальд фыркнул и едва не решил освободить руки, зажав свою трость между ног, однако, Эд был быстрее и перехватил ее и цилиндр в следующий миг. - Спасибо, - приторно процедил Освальд, и Нигма усмехнувшись, надел похищенный цилиндр себе на голову. У Пингвина это вызвало совсем невеселые воспоминания, но он постарался отвлечься от них, пока расправлял пальто на вешалке. Эд усмехнулся тому, насколько тощим смотрится в шляпе Освальда. Удивительно, как тому цилиндр, напротив, шел. Кобблпот понаблюдал с минуту и, наконец, его веселье разделил бубнежом. - На той клоунаде в Нэрроуз я бы точно умер от стыда за тебя. - От меохотапии, Освальд. Этому чувству есть отдельный термин в финском. Проще говоря: делаешь ты, а стыдно мне. - Тебе лучше знать. У вас с Загадочником полжизни эта меохотапия, - фыркнул Освальд. Полюбовавшись на себя в огромное зеркало, Эд поправил съехавшие очки и вернул цилиндр законному владельцу. Освальд насупившись повесил шляпу на ближайший крючок. Загадочник напоследок улыбнулся Эду. «Глупый. Он просто хотел бы продолжить этот спор про Нэрроуз.» Покупка «Огней» заняла не больше пятнадцати минут, а после подписания бумаг решено было отпраздновать прямо на месте. Управляющего в эту ночь в клубе не было, и Эд с Освальдом уединились подальше от шума в его кабинете. Через минуту перед ними выросли бокалы, а двери закрылись под цокот каблуков. Освальд уселся в кресло и задумчиво посмотрел на кромку шипящей жидкости. - Хотелось бы знать, почему мне так быстро продали этот клуб. Нигма оперся бедрами о край стола, вместо того, чтобы занять второе кресло, и улыбнулся. - Разве не очевидно? - Я имею ввиду, из-за того, что я - Пингвин, или из-за того, что - мэр? Нигма хотел было спросить «а есть ли разница», но вдруг понял, что для Освальда была. Хотя сам он мог понять лишь потребность в конкретике. - Ты все равно не узнаешь. Поэтому думай, как пожелаешь. - Не лучшее из твоих предложений, Эд. Так рискуешь утонуть в заблуждениях. Эдвард взял щипцами лед и бросил их в бокал, любуясь взметнувшейся там пенной бурей. - Плавали знаем. Освальд посмотрел на него долгим взглядом и тоже кинул себе кубик льда. - Эд... А каково это, когда появляется другой Эд?.. - Вдруг смутившись, он поднял ладони. - Если не хочешь, можешь, конечно, не отвечать... Эд поставил бокал на стол, глядя на еще поднятые в отступлении руки Кобблпота. - По-разному. Но всегда внезапно. Сегодня он особенно назойлив. - «Эй, я все еще тут». - Чаще всего появляется, когда рядом ты. - О. - Освальд посмотрел в бокал. - Думаю, ты понимаешь, что я тогда не мог рисковать жизнью Мартина. Эд хмыкнул. - Тогда это всем оказалось на руку. Косвенно даже мне. По крайней мере, Загадочник дал Ли то, что она хотела. Освальд вздохнул. - Эд. Раз уж я - причина твоей нестабильности... Может, нам следует свести контакты к минимуму? Барбара отлично справляется. - Второй Я будет далеко не в восторге, - Эдвард невесело усмехнулся и увидел, как Загадочник облокотился на спинку кресла Освальда, поправляя перчатки. «Да как угодно. Это ни на что не повлияет. Я все равно останусь в твоей голове.» Вдруг он застыл, вперив взгляд в Эда. «Или ты пытаешься прикрыться моим недовольством, лишь бы не признаваться, что тебе самому нравится проводить время с Освальдом?» Эд стиснул зубы и посмотрел на Пингвина. - Хотя, плевать на него. Пожалуй, можно попробовать. В ближайшие пару недель буду заходить только к Барбаре. Не сочти за невежливость. Освальд кивнул, и поставив опустевшие бокалы, они покинули клуб. По дороге в особняк ни один из них и слова не проронил. Освальд смотрел в окно, стараясь не думать об эпизоде на улице. Разумеется, это было лишь игривым спором. Возможно, Эд и не собирался его дразнить - просто не предполагал, что он будет придавать этому значение. Да и впрямь, разве было в этом что-то помимо их обычной пикировки? Конечно, он что-то придумал из пустяка. Эд не мог хотеть его поцеловать. И как ему вообще это в голову могло прийти? Не принимая в учет его дефектную внешность, даже в лучшие времена Нигма лишь обнимал его. И то - по-дружески. Или скорее по-приятельски. А может, и вовсе в благодарность... Освальд поджал губы и задержал дыхание. В переулке у них просто был задорный спор. В лучшем случае это было проявлением банального сексуального напряжения, возникающего даже у чужих друг другу людей, вынужденно работающих вместе. В свое время Фиш прекрасно умела использовать подобное, а сам он - избегал. Только с Эдом избегать получалось плохо. В худшем случае, Нигма просто играл с ним, изображая интерес. Наблюдал за его реакциями, болезненным желанием и про себя смеялся... Освальд вздохнул. С Эда сталось бы: когда-то тот стремился ударить побольнее, без конца напоминая ему о невзаимности его чувств. Но ведь они, кажется, согласились оставить все это в прошлом... Так за что ему это сейчас? Эда задело напоминание о разморозке? О трущобах Нэрроуз? То, что он дал выбор чуть не убившей его Фальконе? Его упрямое нежелание признать, что по большей части он инициатор в конфликтах? Что первым их дружбу предал он? Или все это неважно, и Эд просто искал повод для подобной насмешки? Закончится ли это вообще когда-нибудь? Освальд повернул к окну все лицо, почувствовав, как ломит в здоровой глазнице. Дыхание заклинило, и порыв покинуть машину стал почти нестерпимым. Впрочем, нет. Зачем? Разве что у Эда будет еще один повод посмеяться. Лучше думать, что все это - лишь их привычные препирательства. И если не признавать себя уязвленным, все действительно будет выглядеть как шутки с застарелым злорадством. Так, будто они действительно смогли перешагнуть вражду и взаимные обиды ради выгоды. Оба. В конце концов дело не в том, злорадствует ли Эд. Больно от того, что сам он выдумывает то, чего нет. Освальд вздохнул как можно тише. То, что теперь они договорились ограничить общение, наверное, к лучшему. Эд в это же время рассматривал свою половину убегающего дорожного полотна. «Признайся, ты нарочно это сделал.» «По крайней мере, я не складываю оригами и не выписываю «слезливых» писем.» «То есть жаловаться на меня Освальду ты считаешь более достойным?» «А как еще от тебя избавиться?!» Некоторое время в голове Эда царила тишина. «Нет. Тут что-то другое. Если бы причина была в моей назойливости, ты начал бы избегать Освальда еще раньше. Все дело в сегодняшнем... назовем это «противостоянием». Тебя ведь потянуло к нему.» «Вовсе нет!» «И кого ты пытаешься обмануть? Я ведь не осуждаю. Мне нет дела до памяти святой Изабеллы и преданной дружбы. Просто признай что там, в переулке, ты его захотел, Эд.» «Чтобы ты окончательно мог затопить меня поддевками?» «Нет, глупый. В этом ведь нет ничего унизительного - хотеть можно и того, кто ненавистен. Это ведь подчиняет.» «Не самый благородный триумф. Я не собираюсь использовать влечение Освальда, как оружие.» «Да и незачем. Эта война давно выиграна, Эд. Я лишь предлагал насладиться властью. Обладанием. Только представь, каково это с Освальдом... схватить, впиться в губы. Не сомневаюсь, он потерял бы дар речи, а потом застонал бы тебе в рот от страха и счастья. Выгибался бы к тебе, боясь обнять крепче, отчаянно пытался бы прижаться, стеснялся бы своего живота, своей слабости, своей податливости. Отдался бы тебе на растерзание целиком и без тени протеста.» «Нам. Или будешь отрицать, что тоже этого хочешь, после того, как все это описал?» «О, а ты готов делиться?» «Ты делишь сердце неубитого Пингвина.» «Не думаю. Освальд был бы на седьмом небе, если бы ты сегодня не отступил и сделал с ним все, что заблагорассудится.» «А потом он бы ненавидел нас, за то, что позволил так с собой играть.» «Это уже другой разговор. Да и какая тебе разница?» «Это жестоко.» «А разве не ты твердишь, что он тебя раздражает? Что не можешь его простить?» «Неважно, как я отношусь к Освальду. Это противоречит моим принципам.» «Ты просто лицемер, Эд. Или находишь более приятным дразнить его, оставляя ни с чем.» «Я не хотел дразнить Освальда.» «Но будешь.» «Вот за этим я и собирался ограничить наши встречи!» «По мне так это более жестоко вначале следовать за ним по пятам, а потом оставить в одиночестве.» «Это не было нарочно. Но ты прав. Лучше будет прекратить это прямо сейчас.» «Ох, так беспокоишься за пингвиний покой?» «И вовсе нет!» «Значит, просто боишься поддаться собственному влечению.» «Тем более нет! Просто сепарация пойдет нам обоим во благо.» «И решать за двоих, конечно, будешь ты один.» Голос Загадочника прозвучал в голове так серьезно, что Эд осторожно обернулся к Освальду. Лицо того было полностью обращено к дороге, спина редко содрогалась, пока рука сжимала трость, как утопающий соломинку. «Ты ничуть не лучше его, Эд. Все твердишь, что пострадал из-за его прихоти, а теперь делаешь то же самое.» «Заткнись.» «Он по крайней мере пытался сохранить дружбу.» Эд вздохнул. - Освальд. Тот поправил цилиндр, незаметно скользнув краем манжета по щеке. - Что? Эдвард состроил недовольную мину. - Загадочник возмущен и требует, чтобы я не смел ограничивать ваше сотрудничество. Видимо, до сих пор зависим от одобрения. «Подонок.» Освальд чуть не прыснул со смеху от облегчения, но удалось вовремя одернуть себя и ограничиться усмешкой. - Рассказываешь мне об этом, только чтобы уязвить его? Эд ухмыльнулся. - Именно. - Вы стоите друг друга. Эд немного помолчал и чуть наклонился к Освальду. - Но и сам я не хочу, чтобы его существование диктовало мне круг общения и степень близости. - Освальд замер, и Эд с ухмылкой добавил: - Тем более сейчас, накануне того, как «Айсберг Лаунж» откроет двери. Освальд улыбнулся, наплевав на то, сколько в улыбке будет видно счастья. - Поможешь мне там с бумагами? Барбара в шестой раз брызнула в непослушную прядь лаком. Конечно, все это было излишне и скорее всего не стоило того, но разве она ясновидящая, чтобы знать, чем может закончиться встреча с Джимом? Этого она никогда не могла предвидеть. И может быть именно это и возвращало ее к нему раз за разом. В любом случае отказаться от встречи было невозможно - не после того, как она услышала «это не телефонный разговор.» Тем более, по инициативе Джима. Встреча была назначена на половину пятого. Ее подмывало опоздать, но все же они сели друг напротив друга в маленьком кафе ровно в шестнадцать тридцать. - И? Зачем ты меня позвал? - Барбара, я хочу, чтобы ты оставила свой пост в мэрии. Барбара встала, звучно скрипнув стулом, но Джеймс поймал ее за руку. - Это не моя прихоть, и не старание победить в нашем с Нигмой конфликте. Просто вскоре в мэрии могут полететь головы, и я бы не хотел, чтобы среди них была голова матери моего ребенка. Барбара скривилась, выдергивая руку из ладони Джеймса. - И кто же будет эти головы рубить? Насколько рассказывал Эд, сейчас силы распределены строго наоборот. Репутация полиции как была, так и остается... подмоченной. - Именно в последнее время Пингвин зарвался настолько, что вынуждает меня действовать против собственных обещаний. - Как и десяток лет назад. Джеймс отмахнулся. - Мне придется снова разжечь вражду между Пингвином и Нигмой. И ты точно помнишь, какой она бывает. Поэтому советую уйти, пока не полыхнуло. - Да? И как же ты собираешься это сделать? Если после стольких ударов в спину они все еще не разлей вода? - У меня есть доказательства того, что Пингвин поспособствовал тому, чтобы Нигму отправили в Аркхем. И для человека, способного выйти из себя при одном оклике «псих», как ты понимаешь, подобное может быть мощным запалом. Барбара вздохнула. - Джим, пора тебе понять, что союзы людей без принципов всегда более гибкие, и оттого более прочные. И поэтому, сколько бы ты ни пытался прижать криминальных злодеев вроде них, полиция всегда будет оставаться в хвосте. Кроме того, Пингвин и Нигма далеко не дураки, и быстро поймут, кому выгодны их распри. Тебе придется придумать красивую упаковку, чтобы донести до них яблоко раздора. Гордон замолчал, глядя в голубые глаза Барбары. Та чуть отпрянула. - Погоди-ка... ты намеревался использовать для этого меня?.. Чтобы я намекнула Нигме о том, кто помогал упрятать его в Аркхем? И за этим позвал меня сегодня? - Я просто хотел, чтобы тебя это не коснулось. Барбара закатила глаза. - Теперь я в этом не уверена. Но как бы то ни было, не надейся, что я стану твоим доносчиком. С этим Барбара бросила купюру на стол с нетронутым кофе и вышла наружу. Добравшись до особняка, Эд застал Освальда сидящим прямо напротив камина. Справа от него на полу стояла пустая бутылка, и в сознании Нигмы сразу поднялась волна негодования. На шаги Освальд также не удосужился обернуться. Эдвард остановился прямо над черной макушкой и упер руки в бока. - Освальд, я думал, мы договорились встретиться в «Айсберге» в пять. Сейчас уже, - он демонстративно сверился с часами, - полшестого. И твой мобильный отключен. Освальд обернулся всего на секунду с выражением плохо скрываемого равнодушия. - Прости Эд, я совсем забыл. - Забыл?! Это ведь ты хотел, чтобы я помог тебе с бумагами! Ради этого я отменил встречу с Барбарой! Эд осекся. Это не совсем было правдой - встречу он сам отменил заранее, рассчитывая, что Освальд позовет его с собой после работы в мэрии. Однако, необязательность последнего раздражала до того, чтобы в данном случае пренебречь истиной без зазрения совести. Пингвин чуть втянул растрепанную голову в плечи. - Я не знал. - Мог бы хоть предупредить, что не придешь! Это ведь тебе в конце концов было нужно! Освальд снова обернулся на секунду, и произнес очень тихо: - Да, Эд. Извини. Ты, конечно, прав. Я тут... замешкался. Эд закатил глаза и размял шею. Безучастные извинения Освальда раздражали еще больше. Видимо, тот был слишком пьян, чтобы оправдываться или отнекиваться лучше. Впрочем, и сам он хорош: забыл, с кем имеет дело. - Теперь разбирайся со своими делами сам, Освальд. Второй раз я за это не возьмусь. - Ладно, Эд. Это стало последней каплей. - Вот и прекрасно. Шумно развернувшись на каблуках, Эд устремился наружу. Он так спешил, что не заметил входящего снаружи Зсасза - дверь чуть не угодила ему прямо в лоб. В руках у киллера была лопата, и Эд почувствовал еще большее возмущение: выходит, пока он должен был копаться в бумажках «Айсберга», Освальд расправлялся со своими врагами, укрепляя славу криминального авторитета. И его при этом поучаствовать не звал. С лицом швейцара адских врат Эд придержал Зсасзу дверь, поклявшись больше никогда не появляться в особняке. И в мэрии тоже. Гнев клокотал в нем почти ощутимо. И ведь Освальд знал, как он презирал свою работу в архиве!.. Эдвард уже схватился за ручку двери, когда услышал голоса. - Все? - Для собаки много не надо, босс. - Сейчас. Только поднимусь. Эд застыл у дверей, а в следующие два шага оказался в дверном проходе, наблюдая, как Зсасз помогает Кобблпоту встать на ноги. Черт подери. Он был так захвачен мыслью о том, что Освальд пытался его унизить, что совсем не заметил в каком тот состоянии. «Ну и кто теперь эгоист?» Эд поднял глаза на ковыляющего к выходу Освальда. Он ожидал укоризны, но кроме скорби у того на лице не было ничего. Наспех укорив себя, что пользуется безнаказанностью из-за чужого горя, Эд подал Освальду трость. И без того руку помощи тому первым протянул Зсасз. Пса решено было хоронить в саду. Освальд знал, что при этом будет выглядеть перед Зсасзом слабонервным, но отказать себе в последнем прощании с любимой зверюгой не смог. И вот теперь приходилось выглядеть раскисшим еще и при Нигме - тот явно решил следовать за ним. Впрочем, какая разница - Эд видел его и более жалким. Когда они дошли до выкопанной ямы, Зсасз поднял ящик с трупом пса. Освальд протянул руку и погладил короткую собачью шерсть. - Прости, что так мало был с тобой, Эдвард. Эд сглотнул невольно подступивший к горлу комок. За все время их знакомства Освальд плакал при нем не так уж и редко, но только сейчас ему пришло в голову, что тот никогда не использовал слезы для манипуляций. На миг Эд мысленно укорил себя за подобные размышления. Он слышал, что голос Освальда срывался, но тот все равно силился продолжить: - Не укради я тебя, может, было бы лучше... И то, что... Про...ст... - Освальд зажмурился и замахал кистью вниз. В следующий миг он был притиснут к твердой груди в кольце длинных рук. Несколько судорожных вдохов в чужое плечо, и Освальд заставил себя затихнуть и произнести: - Я хочу вернуться в дом. Эд ослабил хватку, но рук не отнял. Освальд быстро отстранился и поторопился к особняку, старательно пряча лицо от его взгляда. Тот впрочем, и не смотрел, хоть и моментально нагнал его. В гостиной Освальд снова подошел к камину, позволяя Эду помочь ему присесть на ковер. Закончив, Нигма подтянул брючины и сел рядом. Что сказать он не знал, но знал, что сказать надо хоть что-то. - Прости, что набросился на тебя с этим опозданием. Короткие аплодисменты ударили в голове Нигмы почти болезненно. «Браво, Эд. Все что тебя сейчас интересует - загладить собственное чувство вины. Еще и напомнить, что причиной тому опоздание самого Освальда.» «А может, ты бы лучше сам что-то сказал, раз такой умный!» Эдвард тревожно поглядел на Кобблпота. Нос и веки у того все еще были красными. Невольно Нигма признал, что от этого лицо Кобблпота кажется милым, несмотря на болезненный вид. Сам Освальд, однако, посмотрел в ответ очень спокойно. - Ничего. Ты же не знал. Мне и правда стоило предупредить. Эд поднял ладонь, упреждая извинения. - Мне жаль твоего пса. Освальд вздохнул. Даже сейчас с единичными морщинами и полнотой он почему-то напомнил Эду грустного носатого мальчишку. - Он был очень славный. Преданный и смелый. Самый лучший. Нигма подумал, что мог бы поспорить, но вместо этого приобнял Кобблпота за плечо. Ему трудно было понять склонность того идеализировать, но впервые вдруг пришло в голову, что Освальд и сам верил в то, что говорил. Просто считал свое лучшим априори. То же, вероятно, касалось Готэма. И, наверное, его самого. Когда-то. Неожиданно для себя Эд почувствовал жалость к псу-тезке. Все-таки он был молчаливым свидетелем все те месяцы, что они с Освальдом провели вместе за конструированием лодки. Славное и странное было время. Несмотря на тревогу, недоедание и сложности они много смеялись и строили самые безумные планы о том, что будут делать на материке. Освальд снова тяжело вздохнул, и отстранился, решив, что Нигма может подумать, будто он пользуется случаем ради близости. Сам Эд, однако, с его плеча руку не убрал. - Все хорошо. Не оскорбляй меня, подозревая, что я оскорблю твое горе. Освальд моргнул как оглушенный, и Эд притянул его к себе на грудь. Каждый из них знал, что во всем этом нет и капли сострадания или сожаления. Не было даже общепринятого соболезнования - лишь неприятное чувство вины за вспыльчивость и необходимость списать ее в забытье. И каждый знал, что другой об этом знании в курсе. Однако именно это делало объятие проще и теснее. Ничего искусственного, ничего обязывающего. Простое укрепление союза. В очередной раз Эд подумал, что ему доставляет удовольствие видеть Освальда слабым. Но если раньше эта мысль сопровождалась чувством триумфа, то теперь пробуждала в нем странное чувство, будто сам он мог стать лучше и благороднее. Не просто снисходительно-заботливым, если бы он признал себя таким в отношении Освальда. Вероятнее всего, он экстраполировал на него память о своих неудачах, а может, как и после ранения, наблюдал за ним, как за экспериментом, но одновременно не мог не заметить, что общим всегда было одно - он чувствовал себя при этом сильнее, и это было приятно. Эд повернул голову, и волосы у пингвиньего виска щекотнули его по губам. В ответ его шею овеяло теплым винным туманом. Освальд замер в его руках, стараясь не прижиматься даже случайно. Где-то в рассеянных алкоголем мыслях он счел это удачным - пока приходилось контролировать дистанцию, к остальному голова оставалась пуста. От камина было слишком жарко, поза была неудобной для обоих, но никто не отстранялся до тех пор, пока сзади не застучали каблуки. - Какая идиллия! Освальд было отпрянул, но Эдвард удержал его на месте. - Мой пес умер, - Освальд все же осторожно вывернулся из объятий, чтобы посмотреть на Барбару. Быть «переходящим знаменем» в чужих романтических разборках ему более чем не хотелось. - Какой кошмар, соболезную, - вычурно драматичной скороговоркой произнесла Барбара. - Бэбс, не будь стервой, - развернулся к ней Нигма. Та коротко и глухо хихикнула, покачав головой. - Похоже с нами в эфире снова глупый Эд. Или лучше сказать, очарованный? Лицо Нигмы исказилось гневом. Они, конечно, договаривались быть заодно, но смеяться над Освальдом сейчас было равно что бить лежачих. Как минимум - неинтересно. - Барбара... - Да ладно, Эд! Мы же оба знаем, что с Оззи сталось бы травануть собачку ради подобного. Освальд вскочил, едва не закричав от боли в ноге. Порыв вмазать Кин валявшейся рядом кочергой был нестерпим, но сейчас с ней был Эд, вспомнилась треклятая Изабелла и, сделав глубокий вдох, Освальд заставил себя замереть. - Стоило ожидать, что месть за Табиту ограничится кощунствами о собачьей смерти. - Э, нет. Слишком мелко. Хотя, если учитывать, что кроме дряхлого пса тебя никто не любит... ах, простите, «не любил»... - Кин изобразила руками весы. - Впрочем, и это сомнительно. Кстати, кличку ты выбрал прямо в яблочко: с преданностью у пса, кажется, тоже было «не очень». Нигма поднялся и поправил очки. - Твоя ревность сейчас неуместна, Барбара. Не говоря о том, что приобретает некрасивые формы. Барбара рассмеялась. - Не более некрасиво, чем видеть, как вниманием наслаждается тот, кто любит отбирать жизни у счастливых влюбленных, - Эд застыл, и Барбара улыбнулась тревожно глядящему на него Кобблпоту. - Так что в этом нет ничего от ревности, Эдди. Впрочем, откуда бы тебе знать? Тебе, похоже, не знакомо умение отстаивать свое. Провожаемая взглядом Нигмы, Барбара зашагала наверх. Освальд ждал, что тот ринется за ней, но вместо этого Эд вылетел наружу, хлопнув дверью до жалобного звяканья стекла. Тяжело вздохнув, Пингвин осторожно опустился к камину. Теперь Эд будет злиться на него из-за него из-за ссоры с Барбарой. Последний штрих к отвратительному сегодняшнему дню. В обеденный перерыв четверга Эд и Барбара покинули здание мэрии, чтобы поесть на свежем воздухе в парке. Они не говорили с той самой перебранки в особняке Ван Даль целую неделю. И даже сегодня Нигма ограничился лишь предложением пообедать. Когда дошло до вытирания рук, он серьезно посмотрел в хорошенькое лицо Кин. - Твоя дочь тоже была привязана к псу. - Ничего, переживет. Это всего лишь собака. - И все же с Освальдом ты перегнула палку. - Не думаешь же ты, что я тебя приревновала? - рассмеялась Барбара, и Эд подумал, что Гордону она задавала подобный вопрос с совершенно другой интонацией. - Ты переоцениваешь мое эго, - он усмехнулся, чувствуя облегчение: слова Барбары его не только не задели, но и разрядили обстановку. - Но с псом все же перебор. - Пингвин это заслужил. - За Табиту? - Как ты смеешь сопоставлять ее смерть со смертью собаки?! Нигма невозмутимо посмотрел в небо. - Не ревность и не злорадство, что же тогда? Барбара прожевала ответ не раскрывая рта. - Ты Загадочник, ты и разгадывай! Через секунду Нигма остался в парке один. Спустя две недели «Огни Готэма» закончили превращение в привычный таинственно-темный «Айсберг Лаунж». На завтра было запланировано открытие, и Освальд решил удостовериться, все ли там соответствует его пожеланиям. Он направился туда прямиком из мэрии, захватив с собой утреннюю газету. К его удивлению за ним увязался Нигма, зашедший к Барбаре часом раньше, чтобы передать расписание - точнее тот просто забрался за ним в лимузин без какого-либо приглашения, провожая его на стоянку в ходе разговора о новом казино. С одной стороны Освальда это радовало, с другой немного тревожило, что Эду прежняя обстановка «Айсберга» наверняка напомнит времена их «особенно холодной» войны. Избегание конфликтов и так отбирало много сил, соответственно, по этому поводу он Нигме так ничего и не сказал, и уже через двадцать минут они распахнули двери клуба. Привычная интимная полутьма с островками приглушенного света сразу заставила обоих почувствовать спокойствие. Однако Эд тут же попытался отвадить это ощущение и подошел к овальному постаменту-столу, где когда-то размещалась заключавшая его льдина, а ныне стоял букет огромных красных георгинов. Постучав по мраморной столешнице пальцами, он обернулся к Освальду. - Похоже, тебе удалось вернуть сюда прежнюю обстановку. - Эд осмотрелся и подтащил один цветок из вазы с лицом ученой любознательности. - Но снова маловато зелени. Освальд подумал, что зелени тут когда-то хватало прямо на этом столе, но увидев, что Эдвард заметил его взгляд, невольно вперившийся в его очередной темно-изумрудный костюм, поспешил фыркнуть: - «Зелень» будут приносить посетители. Нигма ответил с полусекундным промедлением. - Мне всегда казалось, что для тебя это место что-то вроде загородного дома, нежели доходное предприятие. - Верно, но одно другому не мешает. Более того, я думаю, в рамках программы помощи освобожденным из заключения не лишним будет набрать персонал, знакомый, так сказать, с особенностями работы. - То есть ты хочешь сделать из «Айсберг Лаунж» место встреч для криминальных авторитетов? - Для старых друзей. С этим вооруженный тростью и газетой Освальд направился на осмотр. Нигма снова пошел за ним, а закончив, оба устроились в одном из мягких уголков второго этажа. Освальд, наконец, развернул газетную трубку и пробежал глазами по заголовкам и фотографиям. Его внимание остановилось на последней странице, где было напечатано фото с ним и Барбарой с последнего интервью возле мэрии. Одетые в дорогие классические костюмы они со сдержанными улыбками махали толпе руками в белых перчатках. - Прямо королевская чета, - хмыкнул Нигма, заглянув в газетный лист. - Это уж точно. И типичные союзы не по любви. Слова Освальда вызвали у него непонятное волнение, но едва он собрался добавить, что и «брак фиктивный», как на лестнице послышались шаги. Спустя несколько мгновений перед Освальдом и Эдом остановились Зсасз и незнакомец в широкополой шляпе. Виктор не стал утруждаться докладом - лишь одарил пришельца взглядом с ног до головы и кивнул Пингвину, показывая, что тот обыскан. Едва он ушел, Освальд выставил перед собой трость, обхватив ее кистью. - Чем обязаны визиту? - Это ведь клуб. Я хотел бы рюмку воды. Не совсем ожидаемое объяснение заставило Освальда умерить раздражение и попросить официанта выполнить необычный заказ. При этом он решил не обращать внимание на Нигму, на лице которого читалось нечто вроде «любопытство кошку сгубило». - Вы вообще кто, и почему Зсасз пропустил вас? - Это стоило спросить у него. На стол опустилась рюмка с водой, и официант удалился. Незнакомец снял шляпу, являя свету бородатое лицо, и невозмутимо вытащил из глаз линзы, бросив их в рюмку. Под ними оказались выцветшие глаза. На лице Нигмы пробежала тень отвращения, и Освальду вдруг стало неловко за свой искусственный глаз. Незнакомец усмехнулся и принялся отдирать свои бороду и усы. - Но ведь вас больше интересует зачем я здесь. Вам же всегда нужны причины. Последними были стянут парик и силиконовая маска. Освальд и Эдвард застыли как гончие перед прыжком - незваным гостем оказался Джеремайя Валеска. Рука Пингвина сжала трость. - Для того, чтобы выставить тебя отсюда, причин уже с избытком. - Притормози, синеглазка. У нас нынче общие цели. - Отнюдь. Никогда не был анархистом, - фыркнул Освальд, глядя как тот рассматривает линзы в рюмке. Нигма ухмыльнулся. - Новые цели? Не слышал, чтобы ты разобрался со старыми. Брюс Уэйн вернулся не так давно и, насколько я знаю, здравствует и процветает. Лицо Джеремайи вдруг помрачнело так, что нельзя было понять, наигранная это эмоция или нет. Он поставил локоть на стол и подпер щеку кулаком. - Освальд, он всегда такой? Любитель сыпать соль на раны? Вся собранность Кобблпота вмиг улетучилась, сменяясь ощущением, будто белесые глаза препарируют его душу. Нигма, к счастью, был сосредоточен на разговоре с Валеска. - Извини, не думал, что это тебя заденет. Ведь неясно было даже, что ты хотел от Уэйна. Насколько я помню, то называл того братом, то хотел убить. Джеремайя глухо рассмеялся. - Одно другого не исключает. Мне ли рассказывать тебе об этом? Хотя нет, прости, помнится ты как-то изливал мне душу в Аркхеме на тему братской любви куда более... конструктивно. Я чуть не прослезился. Правда. Нигма вздрогнул, и тут же стиснул зубы. Осторожный и любопытный взгляд Освальда он старался не замечать, вперив взгляд в жутковатую улыбку напротив. - Не тебе хвалиться конструктивными понятиями тем более. И я все еще помню, как ты подставил меня с той взрывчаткой на открытии филиала Уэйн Энтерпрайзис. - Я ли? - Валеска пожал плечами. - Скорее, как раз твои понятия о братской любви. Разве я виноват, что твои ожидания были совсем иными? Да и вообще, я вытащил тебя из Аркхема. Ты чем-то недоволен? Освальд застыл, в очередной раз сожалея, что вместо того, чтобы по освобождению сделать то же самое, кинулся мстить Гордону. Но еще больше он проклинал себя за то, что сейчас ему показалось, будто на лице Нигмы мелькнуло разочарование. Валеска посмотрел на них по очереди и, опрокинув стоящую перед ним рюмку себе в рот, широко улыбнулся. - Хотя один из вас все равно всегда в клетке. Освальд вздрогнул, но расслабился, увидев, что Нигма принял это на счет одной из своих личностей. Джеремайя усмехнулся их молчанию. - Освальд, он всегда такой неблагодарный? Или только одна субличность? В Аркхеме-то не разберешь, кто Наполеон, а кто Загадочник... Что касательно вечеринки Уэйна - я ведь хотел сделать приятное. Написал Нигме письмо от твоего имени. Оставил подарок. Пока Пингвин прятал глаза, а челюсть Нигмы едва заметно скрежетала из стороны в сторону, жутковатая улыбка ширилась неадекватным добродушием. Джеремайя вгляделся в глаза Эда с сожалением. - Я-то думал, хоть ты знаешь цену хорошим фейерверкам. Но нет, видимо, подвиги Загадочника парой хороших вылазок из Аркхема и ограничиваются. - Это уж лучше, чем сидеть десяток лет паралитиком, в результате не ничего не добившись или быть подражателем, воплощая идеи своего братца-уродца. - В последнем ты недалеко от меня ушел, - усмехнулся Джеремайя. - А что касается ожидания - ты как и прежде рассуждаешь поверхностно, Нигма. Ожидание дало мне очень многое. - Разбогател на аркхемских оплеухах? С каменной ухмылкой Джеремайя погрозил пальцем, будто подмечая хорошую остроту. - Такая ностальгия! Но нет. Моего выступления оказалось достаточно, чтобы пришел тот, кого я так ждал. Видите ли, когда Брюс позорно сбежал от судьбы, оставив меня в одиночестве, я пребывал в тоске и разочаровании. Я был так уверен, что он тот, кто мне нужен, что это казалось почти крахом. Я даже... боялся, что ошибся. Боялся, что тот, кому суждено быть со мной неразделимым, так никогда и не появится. Что все это сказки Раса аль Гула, - Джеремайя повернул рюмку вокруг оси за ножку. Нигма проследил за его жестом и застыл с отстраненным взглядом. - Было совершенно ужасным сознавать, что я зря ждал Брюса. Что он оказался пустышкой, избалованным молокососом, бесцельно прожигающим жизнь, сопротивляясь предназначению... Очередным воротничком с чемоданчиком... Битва с Гордоном чуть не оказалась последней каплей моему отчаянию… - мертвенно белое лицо вдруг перекосило из грусти в неадекватное воодушевление. - Но, волею судеб, это заставило выйти из тени того, чей приход был моим смыслом. Всеми моими чаяниями. Теперь он - мой жребий. Эд аплодировал тремя скудными хлопками с лицом скептичным достаточно, чтобы продемонстрировать нелепость пафосных высказываний Валеска. Освальда это приободрило. - И кто же этот неудачник? - Шутишь, - усмехнулся Валеска. - Само собой, наш друг, инкогнито пронзающий ночной мрак. Бэтмен. Освальд и Эд переглянулись и прыснули хохотом. Лицо Джеремайи оставалось неживым, фигура - недвижимой, но только они замолчали, его кулак молниеносно ударил по рюмке. Та разлетелась вдребезги, и изумление на лице Освальда сменилось гневом. - Упс. - Валеска беззаботно улыбнулся и развел руками. - Подобные издержки окупит счет. Или мне следует понимать ваш смех, как неуважение к моему новому брату и начать войну? Эд и Освальд слегка опешили от подобных перепадов настроения и не успели ничего ответить, прежде чем сам Джеремайя отрывисто рассмеялся. - Нуууу, то, что у меня куча разных братьев действительно могло бы быть смешно, учитывая, какой шлюхой была наша с Джеромом мать. В этом он был прав. Однако, на деле меня породил сам Готэм и его неблагополучие. Как и Бэтмена. Все остальное может быть отброшено. Знаете, как во чреве акулы нерожденные детеныши пожирают друг друга, пока не останутся только двое? Весьма похоже. - Почему двое? - Освальд по привычке вперил взгляд во всезнающего Эда, начисто игнорируя Джеремайю. Тот разъяснил с не менее привычной снисходительностью. - У акул двойная матка. Освальд улыбнулся, в очередной раз глядя на взметнувшиеся два пальца Нигмы - ему пришло в голову, что и Эду и Загадочнику свойственно подмечать везде дуализм и показывать его всем на пальцах. - О. А я надеялся на идеальное сходство: Валеска и его выдуманный брат, которого он никак не может уничтожить. Нигма и Кобблпот обменялись улыбками, и Джеремайя ухмыльнулся их согласию. - Однажды он и я сообща прогрызем чрево Готэма, погрузив его в глубину и мрак. Или разорвем его, сражаясь. Все в нем погибнет. Таково предназначение. Бэтмен просто пока не понимает, что в любом случае уже проиграл. Освальд усмехнулся. - Ты уже не раз пытался уничтожить породившую тебя «акулу». И что? - Ты тоже убил свою мать, хоть и косвенно. Освальд медленно повел головой, будто слова Валеска корежили его череп. Однако даже в бешенстве он уловил тревожный взгляд Нигмы, и неожиданная искра тепла придала ему сил для привычной сардонической ухмылки. - Непопулярное мнение, которое пытался внушить мне Стрендж. Напомню, что позже он его поменял. Ввиду моих весьма горячих убеждений. Электродами. Прямо в мозг. - Medice, cura te ipsum, - рассмеялся Джеремайя. - Но ты так смешон в этой слабости, Пингвин, ей богу. Только свободный может обрести истинное величие, а твои жалкие привязанности никогда тебе этого не позволят. Впрочем, вряд ли ты сможешь понять, что значит быть порождением идеи, а не жалкой смертной. Нигма поглядел на Валеска искоса и нарочито оценивающе. - Не тянешь на макбетовского Макдуфа. - Разве что, кесарево сечение снижает умственные способности, - с видом знатока дополнил Освальд. Нигма посмотрел него с усталой укоризной. - Это лишь статистические недоказанные данные, Освальд. - Тот было потупился, но Эд добавил: - Однако глядя на нашего гостя, я склонен с ними согласиться. Пингвин просиял. «Платон мне друг, и точка». Почти забытый ими Валеска наблюдал за ними неподвижным взором. Его губы застыли в ледяной улыбке. - Такое жалкое веселье. Я тоже скучаю по пиру во время чумы. - Ну если бы ты знал имя своего ныне названного брата, возможно, оценил бы иронию, - фыркнул Нигма и широко улыбнулся. - Но пусть эта шутка останется для тебя загадкой. Изо рта Джеремайи вырвался безумный кукольный смешок. - Забавно слышать это от того, кто себя-то не знает. - Смешно, - фыркнул Нигма, а Освальд напрягся, вспомнив о пленке, добытой в Блэкгейт, и поспешил притвориться таким же раззадоренным, как секунды назад. Ему было куда лучше известно, что у Валеска ни одно слово не было случайным. Впрочем, относительно демонстрации своих эмоций он переживал зря - его собеседники были слишком увлечены своей словесной дуэлью. Джеремайя скрестил руки, раскачиваясь на задних ножках стула. - Определять, что смешно, а что - нет, - моя прерогатива. Не советую на нее посягать. - И не собирался, - усмехнулся Нигма. - Никогда не любил клоунов. - Как я уже говорил, твои суждения о себе могут быть весьма неполными. - Подобные заявления устарели. - Учитывая, то, каков ты сейчас, Загадочник, эта информация все еще актуальна. Хотя соглашусь, что с доктор Квинзель вы встречались очень давно. Нигма застыл, но тут же его рот растянулся в широкой улыбке. - Блефуешь. - Вовсе нет. Не желаешь сделку? Меняю шутку на загадку. Ты сообщишь мне, что ироничного находишь в личности Бэтмена, а я расскажу тебе то, что ты сам о себе не знаешь. Эд рассмеялся наглой бесхитростности маневра, а Освальд онемел. Психоаналитические выводы Квинзель, будучи доведены до сознания Эда обещали уничтожить одну из его личностей. А может и обе - развязав в сознании того нешуточную войну. И учитывая, какими мастерами сводить с ума были братцы Валеска, угроза казалась вполне реальной. Одновременно с этим, если сам он сейчас начнет слишком активно отговаривать Эда от сделки, это может показаться тому подозрительным. Освальд вздрогнул, заметив, как бесцветные глаза остановились на его лице в безжалостном изучении. - Не думаю, что сделка равноценная, - наконец фыркнул Нигма. Джеремайя развел руками, отвечая ему в тон: - Да и я почти уверен, что личность Бэтмена остается для тебя загадкой. - Для моего мозга в Готэме нет загадок. Поверь, там есть над чем тебе посмеяться. Прежде всего над своей непроницательностью. - Ну, проверить твои слова мы можем, только поймав Бэтмена. И то, если ты назовешь его имя прежде, чем маска будет снята. - Я также очень сомневаюсь в ценности якобы неизвестных фактов обо мне. - А если я скажу, что узнав их, одна из твоих личностей будет способна подчинить себе другую? Эд замер. Загадочник был воодушевлен предложением Джеремайи куда больше. «Неужели ты надеешься, что сможешь меня контролировать? Или желаешь стать моим рабом?» «А кто сказал, что эта информация уничтожит обладателя меньшего интеллекта? Скорее всего смысл не в этом. Психиатры выискивают обычно истинную личность, а моя в данном случае первична.» «Очень сомнительно. В любом случае, если ты что и получишь с этой сделки, то применить не сможешь - не хватит ума.» «Твоя бравада лишь больше выдает твой страх. И глянь-ка, как застыл Освальд. Наверняка боится потерять столь талантливый инструмент своей власти.» «Думаю, он просто считает, что можно было бы продать информацию о Бэтмене куда дороже.» «Брось, ты же помнишь, что эту загадку разгадал он, и прекрасно понимаешь, что победитель в нашей с тобой маленькой войне останется ему должен после. А Освальд немногое ценит больше чем чужой долг. Тем более, если должником останется кто-то из нас.» Нигма посмотрел на Пингвина, но тот уже успел состроить скучающую мину. Только веко на здоровом глазу странно дергалось. Посчитав это за позволение распоряжаться общей информацией о Уэйне, Эд снова посмотрел на Джеремайю. - Что ж, тогда наша сделка все больше превращается в пари. Договоримся так: если узнав, кто скрывается под маской Бэтмена, ты оценишь мою иронию и рассмеешься - расскажешь мне, чего я о себе не знаю. Если после из двух моих личностей останется одна - буду тебе должен. Останутся обе - будешь должен мне. Не рассмеешься - я признаю, что есть загадки, которые я неспособен разгадать. - В любом случае, вы сможете разрешить пари лишь после того, как поймаете Бэтмена, - скрывая облегчение, подытожил Освальд. Джеремайя усмехнулся и через стол протянул руку Нигме. - Идет. Рассмешишь меня, и мы узнаем, кто ты. - Сначала загадай мне это, - пожал его руку Загадочник. - Непременно... И завязывай уже битвы со своим братом. А то пришлет еще тебе ящик Пандоры. Потом не развяжешься с узами. Воспитания Эдварда едва хватило на то, чтобы снисходительность в ответном взгляде не стала отвращением. Кого именно имел ввиду Валеска - Кобблпота или Загадочника, он не понял, но быстро счел тратой времени попытку понять безумца. Когда он ушел, Пингвин незаметно выдохнул. Эдвард принял это за недовольство. С другой стороны, в прошлую встречу здесь Освальд довольно трепетно интересовался его межличностными разборками. - Считаешь, я зря сказал ему, насколько мы осведомлены? - Полагаю, Валеска принципиально самому сорвать маску Бэтмена. Он не из тех, кто пойдет на нас войной ради понимания шутки, так что ее ценность сомнительна. И это стоило того, чтобы сбить с его беленой рожи спесь. Эд поразился мягкости тона Освальда и немного помолчал. - Спасибо, что не сказал Джеремайе, что я раскрыл личность Бэтмена лишь вторым. Освальд бросил на растроганное лицо Нигмы быстрый взгляд и поспешил ухмыльнуться. - Не за что. Сам же говорил, мат поставленный пешкой ценнее. Оба осклабились, будто соревновались в ширине улыбки и глухо рассмеялись. Нигма вдруг посерьезнел. - Как ты вообще мог работать с Валеска? Освальд на миг застыл с открытым ртом, будто пытался поймать им более удачный ответ из воздуха, и наконец, сдался. - Просто не с кем больше было. - Зато научился водить дирижабль, - хмыкнул Нигма, явно оставляя более хлесткие ремарки при себе. А Освальд вдруг успокоился, подумав, что Эд все же не пропускал о нем новостей, даже будучи в хаосе Нэрроуз.